Когда Усама бен Ладен родился, его матери, которую в семье называли "Рабыней", было около 15 лет. Позже ее за ненадобностью убрали из семьи и выдали за менеджера среднего звена в строительной фирме Bin Laden.
Бен Ладен благоговел перед отцом, которого видел нечасто, и обожал мать. Один друг семьи рассказал Стиву Коллу (Steve Coll), автору его исчерпывающей биографии "Бен Ладены: Арабская семья в американский век" (The Bin Ladens: An Arabian Family in the American Century), что маленький Усама любил "лежа у ног матери, ласкать ее".

Как многие люди, изменившие ход истории, к лучшему или к худшему, бен Ладен рано потерял отца — когда ему было девять лет. Глава семьи погиб в авиакатастрофе, которая произошла по вине американского пилота в саудовской провинции Асир (пятеро из тех, кто угнал самолеты 11 сентября, были родом из этой провинции. Позже его брат погиб в авиакатастрофе на территории США).
Как пишет Колл, Усама был крайне застенчивым ребенком. В новой семье он был чужим, но при этом служил для нее курицей, несущей золотые яйца. Его довольствие и наследство были источником богатства семьи.
Он жил в богатом пригороде и был отправлен учиться в элитную школу с учителями из Европы, где щеголял в модном синем пиджаке. В детстве он смотрел "Бонанзу" и увлекался еще одним американским телесериалом под названием "Буря" о мальчике-сироте, который попал на ранчо, где укрощал диких лошадей. Учеником он был посредственным, но набожным. Он поступил в университет, но проучился недолго. Он женился на своей двоюродной сестре, когда той было 14 лет, и пошел в семейный бизнес.
Я воспроизвожу эти факты из его личной жизни потому, что мы склонны считать, что историей движут глубинные исторические силы. Порой это так и есть. Но порой ею движут совершенно необъяснимые личности, сочетающие в себе качества, которые кажутся несовместимыми, становящиеся лидерами вопреки всем законам лидерства и способные творить чудовищное зло, хотя сами по себе кажутся людьми совершенно жалкими.
Аналитики всю свою жизнь пытаются предугадать будущие угрозы и понять глубинные причины. Но никто не мог предугадать, какой станет жизнь бен Ладена и какое огромное воздействие она окажет на судьбы мира. Вся эта история способна навсегда отбить охоту к прогнозированию.
Как отец семейства, бен Ладен интересовался сексом, машинами и работой, будучи при этом человеком глубоко набожным. Он не разрешал фотографировать в своем присутствии. У себя дома он запрещал "Улицу Сезам", соус "Табаско" и соломинки. Он закрывал глаза, если в комнату входила женщина без чадры. Он любил смотреть новости, но велел детям стоять у телевизора и выключать звук, когда начинала звучать музыка.
В своем интервью, данном в понедельник, Колл подчеркивал, что в обществе, где жил бен Ладен, такая набожность была чем-то абсолютно общепринятым, хотя и не всем приходилась по вкусу. В молодости он не был бунтарем.
После того, как Советы вторглись в Афганистан, он организовал джихад-туризм: оказывал содействие молодым идеалистически настроенным арабам, желавшим повоевать с захватчиками. Сам он был не боец, а скорее курьер и организатор, хотя, пережив одну советскую бомбежку, начал создавать героический миф о себе.
Он по-прежнему был ужасно застенчивым, но вернулся домой с мощным чувством призвания. В 1990 году он хотел возглавить операцию Саудовской Аравии в ответ на вторжение Ирака в Кувейт. Кроме того, он считал, что должен руководить семейным бизнесом. После того, как бен Ладена не взяли ни на ту, ни на другую роль, его радикализм усилился.
Мы считаем лидеров террористов твердыми и грозными людьми. Бен Ладен был человеком мягким и кротким, с вялым рукопожатием. Однако его бойцы рассказывали исследователям — в частности, Питеру Бергену (Peter Bergen), автору книги "Самая долгая война" (The Longest War) — что встреча с ним была глубоким духовным переживанием. Они говорили о его способности избегать оскорблений и прощать обидчиков.
Мы считаем, что террористы выстраивают ячейки и организации, но бен Ладен создал антиорганизацию: набор общедоступных сетей с определенной долей вертикального контроля, но в общем и целом децентрализованных и готовых принимать всех, независимо от расы, исповедуемого учения или национальности.
Мы считаем, что боевики применяют насилие для захвата богатств и власти, но, похоже, для бен Ладена убийства были одним из методов управления брендом. Они позволяли активизировать сбор пожертвований, господствовать в новостях и манипулировать смыслами.
Одним словом, Усама бен Ладен, по всей видимости, жил во внеземном мире символов и знаков и в то же время — в жестком и кровавом мире ненависти и унижения. Даже самые блестящие разведывательные аналитики не могли предугадать появление такого странного досовременного и постглобализированного создания или представить себе, что такое досовременное создание обретет такую власть.
Мне бы лишь хотелось, чтобы существовал и демократический бен Ладен, чтобы в арабском мире, жаждущем достоинства и свободы, появилась еще одна необъяснимая личность, способная создавать нарративы и побуждать к действию — только во имя добра, а не зла.
Пока такого, похоже, нет, и это трагично, поскольку личность играет в истории огромную роль.