Проект «Н-23»
1923 год. Подмосковье.
Взвод продирался сквозь промозглую сырость утреннего леса. Ветки хлестали усталые лица бойцов, вылетая из призрачной дымки. Шли, не издавая ни звука, ни одна веточка не хрустнула под сапогами солдат. Фигуры, облачные в бесформенные маскированные халаты, казалось, растворялись в утреннем тумане. Через пару часов, когда солнце взойдет высоко, и день войдет в свои права, усталые бойцы устроятся на дневку, закопавшись поглубже в землянки. В караул выйдет трое бойцов – обычных людей, для которых солнечный свет не страшен. Остальные спрячутся от него в темноте вырытых укрытый. Ведь даже небольшой лучик дневного светила способен их уничтожить. А с наступлением сумрака, отряд проснется, чтобы продолжить свой марш, конечной точкой которого станет расправа над бандой кулаков, скрывшихся в местных лесах.
Так начинался один из самых секретных и таинственных проектов Советской Армии – «Проект Н-23», целью которого было привлечение в ряды Вооруженных сил нелюдей…

Наши дни. Москва. Кафе «Неаполь»
Кафе «Неаполь» было излюбленным местом отдыха молодежи среднего класса. Студенты, охранники и менеджеры пили некрепкое разливное пиво за уютными столиками под звуки малоизвестного, но подающего надежды шансонье. Под потолком притулились огромные плазмы с немыми передачами. Обстановка отпугнет и случайно зашедшего сюда пролетария, и подпившего олигарха: одного - помпезностью, другого же – удручающим нищим кичем. Среднее заведение для среднего человека.
В глубине зала, окутанного дымом дешевых сигар и дорогих сигарет, за небольшим столиком сидели двое мужчин. Один из них – судя по внешности – был интеллигент из коренных москвичей с аккуратной бородкой и заношенным костюмом. Второй – помоложе – напоминал рыночного рэкетира или недавно уволившегося с армии сержанта – наглый цепкий взгляд, короткая стрижка, плотное спортивное тело, скрытое под джинсами и толстовкой. Перед собеседниками стояли бокалы с недопитым пивом и пепельница с дымящимся окурком.
- Знаете, почему десантников часто называют гоблинами? – в ответ заинтересованное мычание. – Они и есть гоблины. Не все, конечно, но большая часть. Просто никто лучше них не подходит для ведения войны в тылу противника. Они обладают природной маскировкой, необычайной силой и ловкостью. А если учесть, что они легко переносят голод, жару и мороз, неделями могут обходится без воды и сна, то становится понятен выбор армейского руководства.
- А из кого выбирали?
- Ой, много из кого. У меня есть данные, что сначала пытались привлечь вампиров и оборотней. Но для первых убийственен дневной свет. А вот с оборотнями сложнее. Тут у каждой породы свои особенности, но общий итог, что слишком не сдержаны в голоде. Знаете, когда оборотень голодает двое суток подряд, то на него накатывают приступы не контролируемой ярости. Пробовали даже гномов для диверсионных операций привлечь, но те оказались слишком шумные. Для артиллерии, ПВО они лучшие кадры, а вот диверсанты из них никакие.
- То есть вы хотите сказать, что нелюди уже везде?
- И причем давно. Официально работы по привлечению нелюдских рас для службы в Вооруженных силах начались почти сразу после окончания Гражданской войны. Первоначально было сформировано несколько отрядов для диверсионной и разведывательной работ. Во всех них были и офицеры-люди. Перед началом Финской войны от идеи отрядов отказались и нелюдей стали вливать в уже созданные соединения. Но и эта идея, видимо, не совсем удалась. В 1940ом году было принято решение о том, что некоторые расы должны служить отдельно от людей. Было создано две бригады особого назначения, в которых служили в основном вампир и оборотни – те, кто издревле охотился на человека. С началом первых боев информация о бригадах исчезает полностью. Есть лишь отрывочные сведения об отрядах партизан, отличавшихся особой жестокостью. Но, поди разберись, где просто одуревшие от войны мужики, а где хладнокровные нелюди.
1942 год. Где-то на Белоруссии
Колона шла медленно. Грузовики, созданные гением и руками арийской нации, буксовали в непролазной белорусской грязи. Солдатам приходилось часто вылезать из кузова и толкать тяжелый борт машин, вытаскивать из липкой жижи колеса пушек. Батальон неумолимо не укладывался в сроки, поставленные командованием. Согласно приказу они вдолжны были уже вечером поступить в распоряжение одного из ударных полков и вступить в бой за какой-то населенный пункт с трудновыговариваемым названием. Русские варвары никак не хотели сдавать свои земли настоящим арийцам и продолжали цепляться за нее, все больше утягивая Рейх в безумную восточную мясорубку. Такие мысли тяготили голову молодого майора Пауля Хассера, наблюдавшего за тем, как очередной «Мерседес» увяз в дорожной распутице. Из кузова уже выскочили бойцы, уперлись в грязный борт машины и стали толкать тяжелый грузовик, раскачивая его. Майор устало прикрыл глаза. К своим тридцати годам он уже имел солидный боевой опыт – на фронтах был с первого дня войны, но такого как в России не видел нигде. Перед глазами офицера проплыли картины победных походов в Европе, где война шла по правилам, где местные жители встречали немцев угрюмым молчанием, а не пулей в спину, где, в конце концов, не было такой грязи и таких разбитых дорог. Пауль всего несколько недель в России, но уже устал от нее. Они никогда не верил, что солдаты вермахта могут творить те зверства, что он увидел здесь. Десятки сожженных сел, сотни повешенных и расстрелянных. Казалось, что земля стонет от человеческой боли.
Из полусонного философствования его вырвал грохот взрыва. Майор моментально открыл глаза, и увидел огромного черного волка, скалившего клыки на капоте его машины. Дрожащие руки ищут пистолет, расстегивают кобуру, медленно вытаскивают вороненый Вальтер, снимают предохранитель… резкое движение, и ствол смотрит в лобовое стекло… но зверь уже исчез. А вокруг уже кипел бой. Огромные волки, медведи, лисы преследовали людей в черной форме и рвали их на части. А из чащи леса, обступившего дорогу, уже выбегали партизаны с автоматами и винтовками. «Засада! – понял майор. Но кто тогда звери? Неужели русские настолько близки к природе, что понимают язык животных? Бред!» Но думать было некогда. Офицер выпрыгнул из кабины своего грузовика, на ходу стреляя в какого-то мужика. Еще в академии он был лучшим на курсе по пистолетной стрельбе! Еще несколько удачных выстрелов, и еще двое партизан повалились в осеннюю грязь. Ха! Майор подбежал к убитому солдату. Аккуратно снял с него автомат, вытащил несколько плоских магазинов, положил их в карманы шинели. Теперь и повоевать можно! Офицер быстро осмотрел поле боя. Да, засада была сделана грамотно. Их поймали на повороте, когда машины растягиваются. Дорогу завалили сухими деревьями. Подбили первую и последнюю машину, закрыв возможность уйти. И, похоже, где в глубине леса сидят их снайпера, выслеживающие офицеров и лидеров. Слишком уж часто падают, сраженные пулей, пытающиеся организовать оборону колоны. А еще эти звери… они будто не чувствовали боли, с безумной с яростью, убивая арийцев. Майор отправил короткую очередь в медведя, переворачивающего грузовик. Зверь даже не обернулся, продолжив свою работу. Краем глаза майор увидел, как среди разномастно одетых мужиков появились обнаженные люди с окровавленными руками и лицами, будто они только что разрывали чье-то мясо. Кто-то из партизан, прыгнув на спину солдат, вгрызался в шею и, похоже, пил кровь. С крыши одной из машин за происходящим наблюдал тот самый черный волк. Кто же это?! Резкий перекат, кувырок, несколько коротких очередей, снова перекат. Затаился за колесом грузовика, переводя дыхание.
Страшно. Ужасно страшно. Так никогда не было страшно! Ни когда пятилетний Пауль украл у мамы конфеты, был пойман и ждал расправы розгами, ни когда молодой лейтенант Хассер попал под первую бомбежку, и, казалось, небо падает на него, ни когда его рота обороняла высоту во Франции, тогда в живых осталось всего трое. Тогда ему было просто страшно. Сейчас же его охватил леденящий ужас. Казалось, что он чувствует движение каждой молекулы на этой проклятой дороге. Зрачки бешено шарят по кустам в поиске малейшего движения. Руки дрожат, сжимая холодную сталь автомата. Вдруг стрельба стихла. Это значит лишь одно – проклятые варвары уничтожили его солдат. Но он, майор вермахата, кавалер Железного креста, Пауль Хассер, так просто не сдаться! Эти русские узнают, как умирают настоящие арийцы! Резко встав, офицер вскинул автомат на плечо и … упал в грязь, сраженный ударом приклада в затылок.

Наши дни год. Москва. Кафе «Неаполь»
- Знаете, сейчас много говорят о том, что война стала толчком к возрождению православной церкви. Но Сталин понимал, что одни попы ему не помогут. Если Рейх в своих оккультных поисках пытался возродить легендарных рыцарей- крестоносцев и найти Шамбалу, то советское правительство мобилизовало все духовные силы, в том числе и древние. Настолько древние, что они уже не попадали под категории темных или светлых. Уже в августе сорок первого был создан отдел по традиционным верованиям, в который вошли нелюди-офицеры. Они понимали, что православная церковь не примет их, партии они нужны лишь как солдаты, в поиске своей самоидентичности они вышли на древнюю религию славян, - профессор отпил пиво из бокала и пристально посмотрел в глаза собеседника, будто ища в них поддержку, тяжело вздохнул и продолжил. – Вскоре в лесах, где укрывались диверсионные отряды нелюдей, появились капища древних божеств, а во главе многих групп встали волхвы. Теперь нелюди стремились захватить побольше пленных для того, чтобы принести их в жертву. Командование смотрело на это сквозь пальцы, ведь перед тем, как разложить несчастного на жертвенном камне, из него выжимали всю информацию. Методы были дикие и бесчеловечные, но действенные. К сожалению, как я уже говорил, информации о деятельности этих отрядов весьма мало – ее практически нет. Приходится восстанавливать по крупицам. Данные зачастую обрывочные и противоречивые. Но, похоже, с лета сорок второго в отрядах, где были нелюдей утвердился культ Черного Перуна, ему покланялись не только носферату, но и обычные партизаны.

1942 год. Где-то на Белоруссии
Очнулся Пауль в какой-то темной мрачной землянке. Пахло сыростью и свежей кровью. С потолка свисали гроздья непонятного растения. В углу стоял огромный сундук. По стенам разместились деревянные лавки. В центре примостился стол, заваленный какими-то картами. Майор попытался встать. Все тело скрутило от нестерпимой боли. Голова гудела, будто ей только что сыграли в футбол. Ребра ныли. Желудок тихо стонал без еды. Все тело покрыто синякам и ссадинами. Шинели и кителя нет. Также исчезли и сапоги. Руки крепко связаны за спиной. Плен. Постепенно вспомнилась картина боя… он в лапах у этих проклятых партизан! Липкое чувство страха расползлось по душе.
Сколько он тут пролежал неизвестно, – в мрачном безмолвии землянки время тянулось с неторопливостью черепахи, которую Пауль видел в Берлинском зоопарке. Тишина, безвременье и невозможность пошевельнуться сводили с ума. Конечности затекли и не чувствовались. Вдруг в мрак землянки проник луч света, и вошли трое. Двое были одеты в полувоенные короткие полушубки и зимние армейские шапки. За спиной висели советские карабины. Обычные партизаны, с какими уже пришлось повоевать за короткий срок пребывания в России. А вот третий…Таких русских майор не видел никогда. Одет вошедший был в кожаные штаны, заправленные в черные офицерские сапоги. На плечи накинута черная волчья шкура, причем лапы свисали с плеч, а морда служила головным убором. Грудь и живот скрывала густая седая борода. В руках незнакомец держал длинный крючковатый посох. Вошедшие о чем-то переговаривались, иногда указывая жестами на немца. Пауль пытался разобрать знакомые ему русские слова, но не смог, - партизаны говорили на каком-то диалекте. От разговаривавших отлучился один из партизан и подошел к лежащему офицеру.
- Добрый день, герр майор. Как вы себя чувствуете? – спросил он на ломанном немецком.
- Спасибо. Ничего, - выдавил из себя Пауль.
- Сейчас вам принесут воды и еды. Вы сможете умыться и немного поесть. После будет допрос. Прошу вас отвечать честно и не скрывать от нас ничего, наш колдун чувствует любую неправду.
После этого русский развязал пленного и помог ему встать. Какие-то мальчишки принесли ведро с холодной водой и помогли умыться. Потом дали тарелку с непонятной приятно пахнущей жидкостью. Пауль быстро поел, не чувствуя вкуса похлебки. Когда он поел, в землянку вернулись двое партизан и повели его на допрос.
Лагерь представлял из себя множество землянок. Люди занимались обычными делами: кто-то штопал одежду, кто-то чистил оружие, кто-то копал какие-то ямы. Все были при деле. Паулю, воспитанному в строгих правилах, это понравилось. Он даже подумал, что русские не такие безнадежные, и необязательно уничтожать всех, а кого-то можно оставить в живых в качестве рабов для арийской расы. Увлеченный своими мыслями, майор не заметил, как его привели на какую-то поляну. В ее центре стоял черный блестящий камень с ровной площадкой. Над камнем возвышался истукан какого-то древнего божества. Рядом с идолом, опершись на посох, на корточках сидел колдун в волчьей шкуре.
Начался допрос. Стандартные вопросы какая часть, какая задача, где дислоцируется, какими силами располагает и прочие вещи, интересные профессиональному противнику. По началу Пауль отмалчивался, но когда после замысловатого жеста колдуна его тело скрутила адская боль, решил сильно не геройствовать. Но еще несколько раз странный незнакомец повторил свои пазы, причиняя арийцу нестерпимые муки. Под конец допроса майор представлял из себя жуткое зрелище – все внутренности горели, сердце вырывалось из ребер, глаза словно бешенные, туманная голова, ноги не держат. Казалось, что кто-то невидимый выжал из него все соки и выкинул, словно ненужный мусор. Между тем колдун встал на ноги и жестами указал партизанам на камень. Майора взяли под руки и подвели к нему. Затем уложили его тело на гладкую поверхность камня. Усталый Пауль вяло попытался сопротивляться, но лишь получил сильный удар поддых. Когда его разложили на камне, офицер случайно взглянул на идолище. Глаза древнего божества сияли живым злобным светом. Это было последнее, что увидел в своей жизни кавалер Железного креста майор вермахта Пауль Хассер…

Наши дни год. Москва. Кафе «Неаполь»
- После войны информация о нелюдях появляется снова, но в основном касаемо деятельности отдела по традиционным верованиям. Этот отдел развивает бурную деятельность в Сибири и на Дальнем Востоке, собирая этнографическую информацию и ища артефакты древности. При этом все это проходит уже под опекой не Министерства Обороны, а МГБ, а в скором времени КГБ. Скорее всего, реальной задачей этих экспедиций был поиск и мобилизация новых нелюдей. Ведь параллельно появляется информация о диверсионных отрядах, которые нередко называли «дьявольскими». Эти отряды выполняли задачи, которые были не под силу даже самым натренированным людям. А когда Маргелов занялся модернизацией Воздушно-десантных войск, то первым делом привлек в них нелюдей, - профессор вновь отхлебнул пива, и внимательно посмотрел на собеседника, будто прикидывая, стоит дальше продолжать рассказ или нет.
- Продолжайте, профессор, очень интересно. Думаю, ваш рассказ станет «бомбой»!
- Можно сказать, что уже к шестидесятым нелюди проникли во все сферы силовых структур. Часть из них активно участвовала в диверсионных операциях за границей, часть вела научную работу и искала новые кадры, а часть занималась урегулированием недовольных внутри страны. Уже тогда появляется информация о первых членах ЦК КПСС, не являющих людьми. Подробноси их похода во власть нам, к сожалению неизвестны, и вряд ли мы их когда-нибудь узнаем. Но когда Горбачев говорил о «коммунизме с человеческим лицом», он имел именно возврат власти в руки людей. И перестройку скорее всего именно для этого задумал.
- А чем нелюди мешали первому президенту?
- Они не давали возможность вводить популярные меры. Множество веков они были вынуждены скрываться от людей, довольствоваться малым, получая свое лишь во время моров и войн. И тут к ним в лапы пришла власть. Молодые и жестокие ушли по силовой ветви, а мудрые и хитрые прорвались на верхушку партийной пирамиды. Обычные люди их интересовали лишь, как материал для проектов. По большому счету, дорвавшись до возможности управлять людскими массами, носферату принялись мстить, методично истребляя народ и отупляя его.
- Отупляя?
- Именно. Дело в том, что человек по своей натуре хищник. А природой заложено, что хищник обычно умнее жертвы. Поэтому он и охотник, а не дичь. А человек не просто хищник, а хищник разумный. Изворотливый и хитрый. Технически подкованный. Но одна из черт любого хищника – любопытство. Именно оно и сгубило человеческий род. Он сам себе вырыл ловушку. Осваивая технику, он дряхлел телом, позволяя нелюдям сражаться друг с другом, защищая его интересы. Он создал радио и телевидение, и даже не понял, что тем самым захлопнул крышку капкана. Нелюдям осталось лишь грамотно добить жертву. Бессмысленные ток-шоу и заумные беседы, фильмы о любви, заменяющие реальные чувства, боевики и триллеры, уничтожающие инстинкты самосохранения и сохранения близких, бездушные мультики, сделавшие ненужными бабушек с их сказками. Место главы семейства занял серый телеящик. А это так удобно. Институт семьи разрушен, информация от поколения к поколению не передается. Человек живет сам для себя, нагуливая жирок. А посмотрите на фильмы последних лет. Главным и положительными героями становятся нелюди- вампиры, оборотни, людеды. Фактически это уже подготовка к их выходу на сцену. Скоро они сорвут с себя маски и предстанут перед нами в своем истинным обличии. Только вместо того бежать от них, ища укрытие, мы будем с интересом на них пялиться, а девушки попытаются с ними флиртовать, ведь они такие сексуальные, - профессор попытался изобразить жеманость в голосе, но не смог и лишь мрачно ухмыльнулся. - А когда мы поймем, кто перед нами, будет уже слишком поздно. Счастливчики погибнут первыми, остальных будут долго убивать во славу Черного Бога Перуна.
- Вы говорите такие страшные вещи. А у Вас есть какие-то доказательства.
- Конечно, - профессор поставил свой портфель и стал в нем копошиться, перебирая какие-то бумаги, уложенные стопками в файлы. – Вот фотография, сделанная в Белоруссии в сорок втором году. – Вытащил пожелтевшую фотокарточку. – На ней изображены бойцы одного из партизанских отрядов. В центре стоит волхв. Он даже на фотографирование пришел в своем жреческом облачении. Позируют партизаны на фоне идола. Это фото делалось для своих, чтобы после войны можно было опознать друг друга при встрече. Вот фотокарточка с Западной Сибири, - на стол легла еще одна фотография. – На ней поисковики отдела сняты с гномами. Стоят на фоне входа в гномью шахту. Предполагалось, что по этой карточке гномы смогут отличить настоящих поисковиков от самозванцев. Вот карточка с Кубы. Кубинцы и советские специалисты позируют на фоне брошенной фазенды. Обратите внимание на фигуру в центре. У него не руки, а волчьи лапы. Обстоятельства съемки не известны. Также вот копии документов, - к фотографиям присоединилось несколько листков с текстом. – Надеюсь, вашим читателям это покажется интересным
- Да, да, да, профессор. Конечно, им это покажется интересным. Жаль, что Вы не узнаете об этом, - после этого зрачки собеседника сменились на миг стали кошачьими, а в улыбке проскользнул звериный оскал.
Во взгляде профессора мелькнул испуг. Но вскоре вместо него в глаза пришла пустота. И тело профессора бесшумно уткнулось в поверхность стола. Здоровяк собрал лежащие документы в портфель, расплатился за заказанное пиво и вышел на улицу. Задание было выполнено на «отлично». Через пару шагов он растворился в безликой толпе.