Марина Шаляпина-Фредди со своим знаменитым отцом.

Непростой, но яркий жизненный путь дочери великого русского баса, одной из самых обворожительных женщин двадцатого столетия — Марины Шаляпиной-Фредди, мог бы стать основой для увлекательного фильма. На ее судьбу в разное время и при разных обстоятельствах влияли всемирно известные политики и деятели искусства. Марина Федоровна родилась в России, большую часть жизни прожила в эмиграции, до конца дней пронесла в себе преданность мужу-итальянцу, сохраняя при этом истинно русскую душу и любовь к покинутой родине.

Ребенок, рожденный в любви

Марина Шаляпина-Фредди.

Читать далее

Граф Алекса́ндр Фёдорович Ланжеро́н (Alexandre-Louis Andrault de Langeron; 13 [24] января 1763, Париж — 4 [16] июля 1831, Санкт-Петербург) — французский эмигрант, военачальник эпохи Наполеоновских войн (с 1811 генерал от инфантерии), генерал-губернатор Новороссии и Бессарабии с 1815 по 1822 годы. Его именем названа часть города Одессы. Способствовал развитию г. Одессы

Портрет Александра Фёдоровича Ланжерона работы Джорджа Доу

Монолог свободного художника. Борис Мессерер. Таруса. Детство. Серия 2



Монолог свободного художника. Борис Мессерер. Владимир Высоцкий. Серия 3



Монолог свободного художника. Борис Мессерер. Веничка Ерофеев. Серия 4

Михаил Жванецкий. «Окуджаве снова…»  

 Говорить о любви к нему, как о любви к Пушкину, смысла не имеет.

Он был независим.

Откликался только на то, что его задевало. К остальному равнодушен. Равнодушны мы все, но он не притворялся.

Счастье его знать — больше, чем петь и читать. Недаром такой спрос на людей, знавших Пушкина.

Пока еще нас много, знавших его.

Вот мы в Болгарии. Мой первый выезд. До этого был еще выезд в Румынию, но его можно не считать. Абсолютно и полностью. Не хочу.

Вот он сказал:

— Хочешь, возьми у меня денег. Мне нужна только палатка...

А у меня с деньгами сложные отношения. Я в этом состоянии неприятен. Вначале жаден, потом от стыда расточителен.

Беседовала Елена ЕГОРОВА

Это произошло летом 1938-го. Потомственную княжну, ведущую актрису московского театра имени Ермоловой взяли у вагона «Красной стрелы» — Эда с труппой собиралась на гастроли в Ленинград.

 

 

Неужели виной всему — дворянские корни? По отцовской линии княжны Эды (Евдокии) Урусовой — Александр Невский, Дмитрий Донской, князья Лопухины. Сам князь Юрий Урусов близко дружил с сыном Льва Толстого Сергеем. Предки матери-графини — писатели Евгений Салиас-де-Турнемир, Александр Сухово-Кобылин, Евгения Тур. А ведь дворянским происхождением Эда Юрьевна никогда не кичилась. В советское время такое следовало скрывать. Было что скрывать молодой актрисе Эде Урусовой, которая многого достигла, но могла бы достичь большего, а могла и погибнуть в молодые годы.

Проплавав свыше пятидесяти лет на судах Черноморского пароходства, побывав во многих странах мира, я никогда не думал, что судьба занесет меня в сухопутную страну, ничего общего не имеющую с морем. Страной этой оказалось маленькое княжество Лихтенштейн. Попал я туда по туристической путевке, не подозревая, что поездка подарит мне встречу с удивительным человеком, а знакомство с ним вернет меня в мое детство…

Есть в Одессе на улице Гоголя известный всем одесситам дом с атлантами. До войны в этом доме жила подруга моей матери Елизавета Абрамовна Геллер. Она была художницей, и стены ее квартиры были увешаны картинами. На них были порт, Воронцовский маяк, скалистые берега Большого Фонтана, и, казалось, квартира пропитана не запахом красок, а запахом моря…

Он капитан и родина его — Марсель.
Он обожает споры, шумы, драки,
Он курит трубку, пьет крепчайший эль
И любит девушку из Нагасаки.

Для многих является открытием, что Владимир Высоцкий, который исполнял эту песню, не был её автором. Текст «Девушки из Нагасаки» написала известная поэтесса Вера Инбер, причем еще в начале 1920-х гг.

Вера Инбер родилась в Одессе в 1890 году. Ее отец, Моисей Шпенцер, владел солидным и известным научным издательством «Матезис». Мама, Фанни Шпенцер, преподавала русский язык и заведовала еврейским училищем для девочек. В доме этой образованной буржуазной семьи в Стурдзиловском переулке одно время жил и двоюродный брат отца Лёвочка. В жизни Веры Инбер дяде Льву предстояло сыграть роковую роль.
 

Но всё это впереди, а пока что Верочка закончила гимназию, начала писать стихи и поступила на историко-филологический факультет Высших женских курсов. Из-за слабого здоровья учёбу она не закончила и уехала лечиться в Швейцарию, а оттуда попала в Париж — мировую столицу нового искусства. Вера очутилась в самой гуще богемной жизни, познакомилась с художниками, поэтами и писателями, эмигрировавшими во Францию из России. Один из них, журналист Натан Инбер (он сократил свое имя до модного Нат) стал её мужем. В Париже Вера и сама выпустила несколько книг стихов.

Вскоре Вера Инбер и её муж вернулись в революционную Россию. Годы Гражданской войны застали Инбер в родной Одессе. В 1919 году Нат уехал в Турцию, в Константинополь. Вера последовала за ним, но быстро вернулась с 2-летней дочерью: любовь прошла, а жить в эмиграции не хотелось.

Одессу тех лет упоминает Бунин в "Окаянных днях" (январская запись 1918 года): "Был вчера на собрании "Среды". Много было молодых. Маяковский держался вполне пристойно... Читали Эренбург, Вера Инбер..." . В те годы критики писали наравне о стихах Ахматовой и Инбер, это символично, если считать Ахматову камертоном поэзии XX века.

В начале двадцатых годов Вера Инбер одну за другой выпускает книги стихов, пишет очерки и рассказы, занимается журналистикой, два года работает корреспондентом в Берлине и Париже. В Одессе она примкнула к группе поэтов и писателей, которые любили литературные эксперименты и гордо называли себя «конструктивистами». Вышла замуж за прославленного электрохимика, профессора Фрумкина.
 

 
Веселая и озорная поэтесса блестяще пишет о парижской моде, в которой она разбиралась не понаслышке после своих путешествий по Европе. Она учила дам одеваться и быть современными. Писала тонкие стихи в стиле акмеистов и забавные куплеты. Именно тогда и появилась «Девушка из Нагасаки».

Некоторые стихи Инбер тех лет посвящены дядюшке Льву. О нём Вера писала с восторгом. Его знала вся страна, ведь это был Лев Троцкий, один из главных революционеров, а для Веры Инбер он был просто дядя Лев. В свое время Троцкий был не менее знаменит, чем сам «вождь мирового пролетариата» Владимир Ленин. Инбер описывала в стихах «шестиколонный» кабинет дяди в Кремле и «четыре грозных телефона» на столе.

Но судьба Троцкого переменилась. После смерти Ленина в 1924 году в партии началась политическая борьба. Троцкий, человек умный и жестокий, проиграл в этой борьбе Сталину. Сперва Троцкого отправили в Среднюю Азию, а потом и вовсе выслали из страны. А в 1940 году к жившему в Мексике Троцкому подослали убийцу.

Жизнь Веры тоже была в опасности. Однако Сталин почему-то пощадил её и перед Второй мировой войной даже наградил орденом. Может быть, дело в том, что Инбер вела себя очень осторожно, восхваляла Сталина и ничего крамольного не говорила и не писала. И всё равно каждый день она ждала ареста. Так или иначе, отныне салонную поэтессу навсегда сменила бескромиссная литературная комиссарша, как ее позже назовет Евгений Евтушенко.

Инбер ещё раз вышла замуж — за профессора медицины Илью Страшуна. В начале войны его перевели в ленинградский медицинский институт. Вместе с Ильей Вера, отправив дочь с новорожденным внуком в эвакуацию, оказалась в осаждённом фашистами городе.

Она узнала голод и холод, выступала по радио, читала стихи раненым в госпиталях, ездила на фронт. Об этих страшных годах Инбер написала поэму «Пулковский меридиан» и блокадный дневник «Почти три года».

Среди записей в дневнике были и такие: «27 января 1942. Сегодня Мишеньке исполнился год». «19 февраля 1942. Получила письмо дочери, отправленное еще в декабре, из которого узнала о смерти внука, не дожившего до года. Переложила погремушку, напоминающую о внуке, в письменный стол». «июня 1942 года. Нельзя давать ослабеть хоть в какой-то мере душевному напряжению. Это трудно - всегда быть натянутой, но это нужно. От этого зависит все. И работа, и успех, и оправдание жизни в Ленинграде. А мне нужно это оправдание. Я ведь заплатила за Ленинград жизнью Жанниного ребенка. Это я твердо знаю».

В пролет меж двух больничных корпусов,
В листву, в деревья золотого тона,
В осенний лепет птичьих голосов
Упала утром бомба, весом в тонну.
Упала, не взорвавшись: был металл
Добрей того, кто смерть сюда метал.

Преступления нацистов вновь заставили Инбер вспомнить о том, то она еврейка. Ещё в двадцатые годы она писала рассказы на еврейские темы, обличала антисемитов и погромщиков. Теперь она приняла участие в составлении «Чёрной книги», рассказывавшей о зверствах фашистов, написала очерк о расправе над евреями Одессы, начала переводить с идиш.

После войны жизнь Инбер стала налаживаться. За поэму «Пулковский меридиан» она получила Сталинскую премию, занимала важный пост в Союзе писателей, муж стал академиком. У неё появилась большая квартира и дача в писательском посёлке Переделкино.

«Сам Верынбер — хороший мужик. Душевный. Но жена у него… не дай Боже!» — красочно рассказывал садовник, работавший на этой даче. Да, из миниатюрной и кокетливой женщины вылупилась чинная литературная дама, которая безжалостно третировала домашних.

А современники считали, что писала она всё хуже – из-за необходимости приспосабливаться «из её стихов исчезла душа», «она растеряла талант». Самые непримиримые слова о ней написаны Еленой Куракиной: «… злобно мстила за утрату дара талантливым поэтам - Дмитрию Кедрину, Иосифу Бродскому, даже Семену Кирсанову. Ее голос был не последним в своре, травившей поэтов. Наверное, и другим. Память этой мести хранят протоколы в архиве СП СССР. И книги - пустые, гладкие, никакие, написанные никаким автором, который, может, родился и жил в Одессе, но на нем это никак не отразилось…»
 

Известен такой случай. Когда Ахматовой была присуждена премия лучшего поэта века, кто-то из чиновников уговаривал ее не ехать, чтобы от ее имени представительство вела Инбер. Ахматова сказала: «Вера Михайловна Инбер может представительствовать от моего имени только в преисподней». Вера Инбер, выступая против Пастернака, Лидии Чуковской, поддерживающая гонения поэтов после войны в связи с Постановлением о журналах «Звезда» и «Ленинград», была по другую сторону баррикад.

Впрочем, и в конце жизни у нее получались прекрасные строчки.
 

Читатель мой, не надобно бояться,
Что я твой книжный шкаф обременю
Посмертными томами (штук пятнадцать),
Одетыми в тисненую броню.

Нет. Издана не пышно, не богато,
В простой обложке серо-голубой,
То будет книжка малого формата,
Чтоб можно было брать ее с собой.

Вера Инбер пережила мужа и дочь и умерла в Москве в 1972-м, в 82 года. Даже пользуясь всеми благами советского режима, она не смогла стать счастливой. Она видела изнутри все ужасы блокады, она пережила смерть внука и дочери. Постоянный страх ареста заставил ее надеть маску упертого функционера от литературы. Недаром, она так жалела ушедшую молодость. Вера Инбер прожила чужую жизнь и стала той, кем не собиралась быть. Незадолго до смерти она написала в своем дневнике: «Бог меня жестоко покарал. Пропорхала молодость, улетучилась зрелость, она прошла безмятежно, путешествовала, любила, меня любили, встречи были вишнево-сиреневые, горячие как крымское солнце. Старость надвинулась беспощадная, ужасающе-скрипучая...»
 

Как тяжко жить зимой на свете сиром,
Как тяжко видеть сны,
Что мухи белые владеют миром,
А мы побеждены.
Вера Инбер

Одесский переулок, где она родилась, сегодня назван её именем. Поздние стихи Инбер никто не помнит, зато её ранние вещи — детские стихотворения, рассказы, книги «Место под солнцем» и «Америка в Париже» — вспоминают всё чаще. А её песенку «Девушка из Нагасаки» поют уже почти девяносто лет.
 

Оригинальный текст «Девушки из Нагасаки»

Он юнга, его родина – Марсель,
Он обожает пьянку, шум и драки.
Он курит трубку, пьет английский эль,
И любит девушку из Нагасаки.

У ней прекрасные зеленые глаза
И шелковая юбка цвета хаки.
И огненную джигу в кабаках
Танцует девушка из Нагасаки.

Янтарь, кораллы, алые как кровь,
И шелковую юбку цвета хаки,
И пылкую горячую любовь
Везет он девушке из Нагасаки.

Приехав, он спешит к ней, чуть дыша,
И узнает, что господин во фраке,
Сегодня ночью, накурившись гашиша,
Зарезал девушку из Нагасаки.




Источники: 1, 2

В Одессе она была яркой величиной: воспитала гениального пианиста Эмиля Гилеля и других звёзд. Жизнь профессора Берты Рейнгбальд оборвалась внезапно – её самоубийство было слишком многим на руку.

«Все люди нашего круга – маклеры, лавочники, служащие в банках и в пароходных конторах – учили детей музыке. Одесса была охвачена этим безумием больше других городов», – писал Бабель о расцвете музыкальной педагогики в любимом городе. Та лихорадка дала хорошие плоды: Эмиль Гилельс, Святослав Рихтер, Давид Ойстрах, Михаил Фихтенгольц, Татьяна Гольдфарб, Натан Мильштейн – и это только глыбы.

Воспоминания Александра Васильева об известной французской балерине Нине Вырубовой.

Я впервые увидел ее в начале восьмидесятых в парижском «Cafe de la Paix» — месте встречи самой элегантной, рафинированной публики вот уже последние сто лет. Она сидела тиха, словно ангел, в розовой тунике с бандо над ушами и неоклассической ленточкой в волосах. Словно живая.

Музей восковых фигур, знаменитый «Гревен», одолжил восковую фигуру великой Нины Вырубовой для кафе (как раз наискосок от «Гранд-опера» — место первостепенное для привлечения публики). Надпись под мастерски сделанной фигурой многозначительно гласила «LA VYRUBOVA».

Эта удивительная женщина прожила невероятно насыщенную долгую жизнь. Хотя лёгкой или счастливой её жизнь никогда не была, ей пришлось многое пережить. Она прошла долгий путь от брошенной невесты Наполеона Бонапарта до королевы Швеции и Норвегии. Всю жизнь она любила только одного единственного мужчину, женой которого ей так и не суждено было стать. Имя этой поразительной женщины — Дезире Клар, и и она могла стать императрицей Франции.

Ей было 19, ему – 56.

"Когда он умер, для меня зашло солнце..."

33 года счастья художника и его музы

Фото из архива Жанны

Жанна Мурниекс: «Каждое утро он говорил мне: «Главное, что мы вместе...»

Родившись крепостным, он достиг богатства и успеха своим трудом – создал известнейшее в России ювелирное дело, восстановил старинные технологии русской эмали, добился внимания императорского двора и открыл собственную школу, где применялись новаторские способы подготовки.

Павел Овчинников – ювелир, промышленник, мыслитель и педагог, стал ключевой фигурой российской культуры середины XIX века…

Павел Акимович Овчинников родился в 1830 году в Подольском уезде и был крепостным князя Волконского, но от обычной участи крепостного его спасли рано и необычайно ярко проявившиеся способности к рисованию.

Его брат давно получил вольную и держал мастерскую золотых и серебряных дел в Москве.

Считается, что идеальных женщин не существует. Одной не хватает красоты, другой – светских манер. Однако искатели Леди Совершенства могут не отчаиваться. Одна такая женщина точно была. В первой половине XX века она свела с ума весь Нью-Йорк. Бэйб Пэйли стала одним из прототипов для главной героини книги и фильма «Завтрак у Тиффани». Она четырнадцать раз занимала верхнюю строчку рейтинга «самых хорошо одетых женщин Америки», а Мэрилин Монро признавалась, что по сравнению с ней «чувствует себя халдой».