Усталость и желание плакать преследуют меня. Хочется опустить руки и ничего не делать.
Если для каждого раздаются роли, то почему Бог не сделал меня рикшей, например, или человеком, меняющим пепельницы....

Сентябрь – месяц разбитых надежд и ожиданий. Время, когда хочется закутаться в теплое одеяло, взять чай с корицей. Но понимаешь, что еще рано. Месяц разочарований и соответствующих выводов. Опыт.

Октябрь – месяц желтых листьев, теплых свитеров и шоколадных свечей. Время, когда провожаешь последние дни «желтой» осени.

Ноябрь – пустой месяц. Время каких-то сплошных непоняток. Время, когда выпадает первый снег. В такое время хочется заползти на подоконник и смотреть, как белые хлопья покрывают октябрьскую грязь.

Декабрь. Время радости, мандаринов и бенгальских свечей. Месяц шерстяных носков и горячего кофе с каплей терпкого коньяка. В декабре появляется вера в лучшее. Месяц бесконечных подарков и самого чистого снега.

Январь – месяц морозных дней. Именно этот месяц хочется весь провести дома под теплым одеялом с чашкой горячего кофе. Месяц сна и апатии.

Февраль – время красно-розовых сердечек. Ожидания весны. Время пить мартини и встречаться с друзьями за чашечкой только что заваренного чая. Время кинопремьер.

Март – запах мимозы. Время пробуждения от «зимней спячки», оживления, покупки новых туфель и платьев. Месяц бесконечных знакомств. Время перемен.

Апрель – время свободы и поисков себя. Снег уже практически растаял. Время бесконечного счастья и веры в светлое будущее. Месяц кардинальных решений.

Май – сплошное головокружение. От счастья и запаха сирени. Месяц любимых туфель и платьев. Время бесконечных прогулок и бесконечного «ничегонеделания». Тюльпаны. Белые, розовые, сиреневые, красные, желтые.

Июнь – предчувствие теплого лета и легких сарафанов. Месяц упорной работы. Ночных прогулок до 6 утра и шампанского. Время воспоминаний. Определенные даты и люди.

Июль – пляж, солнце, мороженое, заброшенный куда-то телефон. Отсутствие интереса к тому, что будет дальше. Рождение новой мечты.

Август – последние луговые цветы, последние дни счастья. Все последнее. И восторг от появившихся в июле планов, и вера в их осуществление.

Обнимает, оставляя на плечах свой запах.
Рисует невидимой кистью у меня на груди.

В своих властных, слегка дрожащих, лапах
Аккуратно держит свое "Милая, погоди".

Опускается ниже, целуя,
Все ниже...
И я взрываюсь, оставляя следы во вселенной.

А после:
- Детка, налей мне чаю и сядь поближе.

Он со мной - что хочет.
Делая мою силу воли тленной.
Говорить "Нет" бесполезно, его становлюсь мгновенно.

Он закуривает, облизывает пальцы, подмигивает невзначай.
Я сажусь очень близко, на него, и ставлю на стол вкусный чай.

Моя любимая девчонка!
Кареглазая Моя!
Опора. Вечная подруга.
Была Ты одинока, как и я...
Тебе стихи я посвящаю,
Мне вдохновенье Ты даешь.
Ты плачешь - слезы я теряю.
Я улыбаюсь - Ты поешь.
Хочу, что бы Ты походкой ясной
Шла вдоль цветочных садов,
И из под ног Твоих достойных
Возносились в верх листочки роз.
Что бы было все Тебе доступно.
Твой образ в воздухе парил.
И разглядев Тебя в дали,
Твой образ я боготворил...
Сегодня ветрено, дождливо,
Мы снова встретились с Тобой...
В глаза смотрели молчаливо,
Шептали: Ты навеки Мой!!! (Моя)


автор Гуреев Сергей

Начитавшись романов, играем роли. Становимся принцами и принцессами.

И это так необходимо, почти до боли - мы теперь не живем, а играем в пьесу.
День за днем неустанно одеваем маски, ведь хочется остаться неузнанными
Чувства, мысли и просто эмоции обостряются, становясь необузданными.
Мы абстрагируемся от реальности, запирая себя в иллюзии,
Но как же хочется порою вырваться, не потеряться в душевной диффузии.
И мы со страхом подходим к зеркалу, боясь увидеть себя настоящего
Но то услужливо наводит мороку на нашу душу, безмолвно кричащую...

Так как же нам в своем одиночестве сорвать с себя личины фальшивые?
И где же истину отыскать, когда кругом только чувства лживые?
И тогда, в иступленной беспомощности, с темным маревом в наших глазах
Мы идем - своей ярости подданные, бить отражения в кривых зеркалах.
(с)



ХОЧЕТСЯ...

Хочется счастья. Не знаю, какого.
Обычного.
Сильного, нежного, умного, разного.
Личного.
Теплой щеки твоей утренней колкой
небритости.
Светлой улыбки и взгляда родного
открытости.
Хочется счастья в любви. Сумасшедшей
взаимности.
Ежесекундной, как воздуха,
необходимости
голоса, жеста. Уверенности,
понимания.

В общем, довольно смешное такое
желание...(с)



Заведи себе блох - симпатичных бесшумных зверей...
Может, двух или трех, а понравится - несколько сотен,
Постели им ковер, пусть встречают тебя у дверей
И тихонько грустят, если ты целый день на работе...

Заведи себе кошку, уютную рыжую тварь,
Пусть знакомится с блохами, мирно свернувшись колечком...
Наслаждайся теплом ее глаз с января по февраль
И, прощаясь с ней в марте, не думай, что это навечно...

Заведи до упора на утро будильник мечты,
Заведи на хандру пять томов уголовного дела,
Приведи приговор в исполнение... до темноты...
И начни делать то, что хотела, могла, но не смела!
(с)






Нет, внутри ничего не ёкает, не ломается, не дрожит. И никто не знает, как сильно ткани поражены, как источен в ребрах седой гранит и как лоб горит.

Тебе не все равно, чем он дышит, о ком думает, кем живет. Как ни стелись, ни ломай – все равно уйдет, когда она его позовет. И останется лишь воспоминаний мед, самолет, оставивший дымный след и колючий плед.

А за ним таких как ты – вереницы, стаи, летящие клином птицы, жаждущие свинца. Что ему до того, что твои ресницы покрывает засоленная пыльца? Ты ему - цветок, надломленный в пояснице, за тобой ни выеденного яйца, лишь овал лица.
***
Подобрать бы к нему ключик, шифр из нечаянных слов и рифм, что толкутся во мне, скорбя. А пока – лишь слова молитв, лишь бы ты был здоров и жив! И, когда телефон звонит, в череде из трехкратных цифр, чтоб я видела не тебя…


(Алёна Пузырькова)





Борис Пастернак

Февраль. Достать чернил и плакать!
Писать о феврале навзрыд,
Пока грохочущая слякоть
Весною черною горит.

Достать пролетку. За шесть гривен,
Чрез благовест, чрез клик колес,
Перенестись туда, где ливень
Еще шумней чернил и слез.

Где, как обугленные груши,
С деревьев тысячи грачей
Сорвутся в лужи и обрушат
Сухую грусть на дно очей.

Под ней проталины чернеют,
И ветер криками изрыт,
И чем случайней, тем вернее
Слагаются стихи навзрыд.





Январю жарко. Плывет капелью низ живота.
Страшно представить, каким будет мир в феврале -
Когда март скинет платье и останется просто так...
(с)






Мой февраль запомнит меня ничьей и захлопнет все мои запасные двери.
Я обжигаю губы о чай и жду весны. Я не знаю, во что ещё теперь можно верить.
Скажи мне, что всё на своих местах, скажи, что ничего не случилось.
Я столько выбивала тебя из себя, била, била, да так ничего не добилась.
Я взвешиваю каждое слово, цепляюсь за каждую строчку.
Ты стираешь улыбку с губ, с глаз - радужную оболочку.
У слёз ни ладоней, ни пальцев, но они и без рук меня душат.
Лучше кричи на меня ровным почерком. Я ведь совсем не умею слушать.

Ветер заглядывал в лица людям, зима заглядывала в моё сердце.
Ты задевал во мне струны болезненных нот без соблюдений октав и терций.
С неба хлопьями валит снег, залепляет глаза, посыпает весь город пеплом.
Я не вижу ни грамма плохого в тебе. Я сама не пойму, когда я успела ослепнуть.
Все слова мои ровным счётом значили всё, выходили из-под контроля.
Я не знаю, что взять с тебя ни взамен, ни на память, ни просто так тем более.

Мой февраль заранее носит белый траур по нашей весне.
Тебе тоже когда-нибудь будет до жути больно. Но, конечно, дай Бог, чтоб не.

(Иоанна Пропад)


***


Мне сегодня ветер выцарапал щеки.
Февральский холод не собирается «добреть»,
а если говорить без этой лишней подоплёки -
то холодно лишь от того, что некому согреть.
(c)






отчетливо в голосе вьюги
я слышу ночами печаль
все сбудется… встанет на крУги…
прощай, мой любимый февраль…

я буду в июне с подругой
бежать босиком вдоль реки…
и знать, что февральские вьюги
еще от меня далеки…

и пусть загорелые плечи
мне август вновь зацелует…
Февраль, впереди наши встречи
месяц, который волнует…

не вспомнится в августе снежность…
и солнце растопит печаль…
со мною любовь его… нежность…
прощай, мой любимый февраль…©Фаина Мухамадеева


Любимый месяц мой, февраль, —
Канун рожденья, время смерти,
Дарил надежду юный враль,
А мы, седеющие дети,

Внимая полудетской лжи,
Уже не в силах оглянуться
На истекающую жизнь,
Еще надеялись вернуться

В морозный месяц Рождества,
Где молча улыбалась мама —
И много значили слова,
А взгляды значили так мало.

Там, среди каменных людей
Мы не искали виноватых,
И был подарком каждый день,
На миг отсрочивший утрату...

Предчувствие конца зимы
Витало над землей метелью,
Когда склонились в горе мы
Над остывающей постелью.

Поземкою вилась печаль
И уносил дыханье ветер
В любимый месяц мой, февраль, —
Канун рожденья, время смерти.©Марина Хабадаева




февраль наступает всегда внезапно,
как проходит детство - приходит боль.
блицкриг не случается поэтапно -
разрезает вмиг поперек и вдоль.

вынимает слезы, слова и душу,
потрошит и кромсает тупым ножом.
чтобы в эту едва дружелюбную стужу
ты не рвался на плаху (и на рожон).

чтобы тихо сидел в оловянной клетке
(золотых на всех никогда не хватит),
и читал стихи на низенькой табуретке,
(ибо стульев также немного, кстати...)

засыпал бы в теплом уютном кресле
после двух таблеток и чашек мяты.
или бился б в стену (конечно, если
твои сны в ту ночь были бы изъяты).

а проснувшись утром (привычно в семь),
позабыл о совести, людях, мире.
ты не будешь с ними. вообще. совсем.
ни в Европе, ни в Африке, ни в Сибири.

у тебя не будет ни прав, ни льгот,
лишь туманный лик и церковные образа.
а потом внезапно, как истинный патриот
наступит март... монетами на глаза.

© Юлия FRAU Короткова

говорю не для справки - просто расставить акценты.
мне дороже любых бумажек слишком звонкий и ржавый цент.
возьми мою душу в кредит под большие проценты.
подливай незаметно в мой чай ядовито-зеленый абсент.

мне не хочется спать и совсем не хочется плакать.
акробаты-чаинки в стакане моем репетируют сальто
и вонзаются иглами капель в кисло-лимонную мякоть,
утопая на дне под овации полуостывшего гвалта.

в кипятке февраля быстро плавится снег рафинада.
мало снов под подушкой, но все-таки что-то осталось...
мне не хочется спать. только петь. так, наверное, надо,
чтобы вместо стихов расцветала зимой беспричинная радость.

© Юлия FRAU Короткова



НЕ люблю открытые форточки,
Не люблю, когда -30
Умираю от всплесков гордости,
Обожаю с друзьями видеться
НЕ люблю много плакать, ругаться,
Когда свечка вот-вот потухнет
Люблю людям всем улыбаться
И в дождь босиком по лужам
Обожаю летнее ночи
И плести на траве венки
Не люблю когда холодно очень,
Скрежет в венах и крики души
Не люблю по утрам горький кофе
Сладкий мед, звон в ушах, будильник
Влюблена в кофейные зерна
Не хочу пить из чашек разбитых
Я люблю разговоры на кухне
До утра, с сигаретами, чаем
А ещё красивые туфли
И плетеные кожей сандали
Не люблю когда кто-то плачет
И в квартире одной находиться
НЕ люблю, когда что-то прячут
И люблю по ночам мириться
Днем по крышам, люблю смеяться,
НА мостах смотреть в воду страшно,
Утром в пятницу просыпаться
Зеркалам кривляться вальяжно
Люблю краску руками по телу
Запах лака и запах бензина
Не люблю когда люди деруться
И прощаться мне невыносимо
Две сережки в форме гитары,
Стуки клавиш и звук рояльный
Метроном, нотный стан, барабаны
Ощущенья в момент написаний,
Теплый ветер, длинная юбка,
Люблю море и запах соли
Собирать на пляже ракушки
И вкушать мягкий шепот прибоя
Не люблю, когда мама плачет
Когда сердце ломает ребра
Хочу в жизни людей что-то значить
И не плакать когда очень больно(с)

я не любил её, мне просто было в кайф,
когда она сопела мирно рядом,
и провожала по утрам влюбленным взглядом...

я не любил ее, мне было хорошо,
ни одиночества с ней не было, ни скуки.
мне было по фигу их сколько там ещё,
но мне не нравились на ней чужие руки.

я не любил её, но помнил всё о ней:
любимые цветы и тон помады,
всех тараканов в голове и всех друзей.
зачем-то мне всё это было надо.

я не любил её и никогда не врал,
я тормозил её - малыш, всё несерьёзно.
рассказывал, когда и с кем я спал,
но сам боялся на щеках увидеть слёзы.

я не любил её, меня манила страсть,
когда шептала: "хочешь, рядом буду?"
да, я боялся сдаться и пропасть,
когда скользили ниже её губы.

я не любил её, но слушал её пульс,
пытался отогреть её ладони.
когда она теряла верный курс,
я возвращал её настойчивым: "родная..."

я не любил её, мне нравился в ней шарм,
улыбка и ямочки на пояснице.
в попытках отыскать, где мой журавль,
я называл её "моя синица".

я не любил ее?
(с)

И я куплю тебя за шоколадку,
За лживый взгляд, за пару громких фраз.
Ты думаешь что все мои повадки,
Нацелены на "Здесь со мною и сейчас",
Лишь, пошлое хочу тебя, всю без остатка.
И в этом, ты ошиблась в первый раз.

Второй раз, ты ошиблась во мгновенье,
В том, где целовал я пальцы рук и ног.
Предательские мысли в голове как наваждение,
И ты готова затрубить всем в "Рог",
Что душу отдала бы на съедение,
Тому, кто этот миг продлит хотя бы в год.

Панические мысли, как иголки,
впиваются в давно уж воспаленный мозг,
И что же делать, где же выход? Все без толку.
И тут начнется колыхание грез,
О том, что сложишь когти и клыки на полку,
Цветы, рецепты, ужин, свечи все всерьез.

И в этом будет третья ошибка.
Готовься, знай и главное без слез.
(с) Макс.

прекрасные слова в мой адрес печальный мальчик произнес. я ему пообещала драться, не сдаваясь и без слез.

На страдание мне не осталось времени никакого.

Надо говорить толково, писать толково

Про Турецкого, Гороховского, Кабакова

И учиться, фотографируя и глазея.

Различать пестроту и цветность, песок и охру.

Где-то хохотну, где-то выдохну или охну,

Вероятно, когда я вдруг коротну и сдохну,

Меня втиснут в зеленый зал моего музея.


Пусть мне нечего сообщить этим стенам – им есть

Что поведать через меня; и, пожалуй, минус

Этой страстной любви к работе в том, что взаимность

Съест меня целиком, поскольку тоталитарна.

Да, сдавай ей и норму, и все избытки, и все излишки,

А мне надо давать концерты и делать книжки,

И на каждой улице по мальчишке,

Пропадающему бездарно.


Что до стихов – дело пахнет чем-то алкоголическим.

Я себя угроблю таким количеством,

То-то праздник будет отдельным личностям,

Возмущенным моим расшатываньем основ.

- Что ж вам слышно там, на такой-то кошмарной громкости?

Где ж в вас место для этой хрупкости, этой ломкости?

И куда вы сдаете пустые емкости

Из-под всех этих крепких слов?


То, что это зависимость – вряд ли большая новость.

Ни отсутствие интернета, ни труд, ни совесть

Не излечат от жажды – до всякой рифмы, то есть

Ты жадна, как бешеная волчица.

Тот, кто вмазался раз, приходит за новой дозой.

Первый ряд глядит на меня с угрозой.

Что до прозы – я не умею прозой,

Правда, скоро думаю научиться.


Предостереженья «ты плохо кончишь» - сплошь клоунада.

Я умею жить что в торнадо, что без торнадо.

Не насильственной смерти бояться надо,

А насильственной жизни – оно страшнее.

Потому что счастья не заработаешь, как ни майся,

Потому что счастье – тамтам ямайца,

Счастье, не ломайся во мне,

Вздымайся,

Не унимайся,

Разве выживу в этой дьявольской тишине я;


Потому что счастье не интервал – кварта, квинта, секста,

Не зависит от места бегства, состава теста,

Счастье – это когда запнулся в начале текста,

А тебе подсказывают из зала.


Это про дочь подруги сказать «одна из моих племянниц»,

Это «пойду домой», а все вдруг нахмурились и замялись,

Приобнимешь мальчика – а у него румянец,

Скажешь «проводи до лифта» - а провожают аж до вокзала.

И не хочется спорить, поскольку все уже

Доказала.

заболеть этим августом, словно туберкулезом,
и отхаркивать болью и кровью саму себя.
никого не пускать к кровати, давиться своим неврозом,
распускать по ветру волосы-паруса.

заболеть этим августом, пить от него микстуры,
никого не видеть, и вряд ли куда ходить,
ненавидеть: дождь, книги, гром и температуру,
и сидеть часами, не в силах заговорить.

заболеть этим августом, ждать, наконец, исхода,
хоть летального - осень всегда мертва.
не стараться стать человеком другого рода.
и проснуться утром счастливей других. жива.

переболела.

****
Мужчина, который мне вовсе не нужен,
Готовит заботливо завтрак и ужин,
Неверно толкует мой взгляд молчаливый,
Считая себя неприлично счастливым,
И даже везучим - ни много ни мало,
И, трогательно подоткнув одеяло,
Собой согревает в бетонной коробке,
И каждую ночь прижимается робко
К груди, где мое непослушное бьется
О том, кто ко мне никогда не вернется

****
и кто придумал, что время лечит
в других постелях. но я – тебя лишь.
как в своде правил, ты – исключение
как в катастрофах – спасенье.
знаешь,
я буду думать, что так бывает
ты был на время, остался – вечным.
не лечит время, а убивает:
чем дольше тянется, тянет плечи
от груза памяти. ты – всё дальше.
не исчезаешь, во мне не стынешь.
нам не состариться вместе.
старше
я становлюсь.
только ты
не видишь.


****
слушай меня внимательно и молчи, белые птицы бьются в моих сетях. видишь, кого мне выдалось приручить? видишь, какой осилила я размах? больше нет сил у меня причинять им боль, в лапах добыча безбожно теряет смысл. слушай меня внимательно - я с тобой так неизбежно, как силы добра и тьмы. пусть ты не чувствуешь глубже, чем видишь суть, пусть говоришь простое /родное мне/, я буду жить тобой даже когда сорвусь, я буду ждать тебя где-то на глубине. я не искала лёгких себе путей, ты подсадила меня на такую боль, что иногда мне кажется - я нигде, а иногда, что лучшая эта роль. я не хочу тебя в чём-то всерьёз менять, я тебя выбрала просто такой, как есть, слушай, но не вникай, ведь меня понять будет невыносимо, пока мы здесь. злись на меня и ревнуй, я люблю твой взгляд честный, пронзительный, верный мне до конца. чувствуешь, милая, нам не свернуть назад. мы будем вместе навеки во имя Отца, Духа Святого и Сына, мы в ад и в рай съездить успеем, любимая, а пока слушай меня внимательно и читай телом своим в дрожащих моих руках. я тебя выбрала. странную, но мою. грешную, нервную, лучшую из людей. знаешь, я просто очень тебя люблю. белые птицы вылетят из сетей, вспомнят свои просторы и небеса, вычеркнут время со мной словно страшный сон, слушай меня и нежно смотри в глаза.
ныне и присно. я только с тобой. вдвоём.

****
когда ты уходишь, воды становятся пресными
и вся моя жизнь разбивается на «до твоего ухода», «во время» и «после»
стараюсь хранить спокойствие, но если до конца быть честным:
уносит, меня уносит.

когда ты уходишь, таблоиды врут по-прежнему
и только терпкая сладость твоих духов говорит мне правду.
ж/д проводник билет надорвет небрежно и
я пойму, как хочу быть с тобой рядом.

когда мы уходим, мы всегда по ошибке называем это прощанием,
но мы не будем прощаться, мы еще не закончили.
я целую твои запястья, ведь поцелуям не нужно давать названия.
от имен я всегда могу отказаться, но от тебя, от счастья, возможно ли?


***
Сколько лживого во всех этих "кофе/сигаретах/ночах без сна". Хотя, в принципе, что мне об этом знать - я вот сижу одна, мирно хлебаю супчик, листаю Космо, в аське лениво смайлы. Мне бы сейчас - "тишина/серые мегаполисы/литр водки". Что-то там коротит в моей подкожной проводке - я замыкаюсь, искра-другая-пламя. Кто-то пытается вытащить, я огрызаюсь - к черту. Сами, мы сможем сами. Помнишь, как ты ребенком сразу бежала к маме, прятала взгляд в коленках?.. Что-то похожее.

А я устала. Крепость сердечных стенок мне уже не позволяет "кофе/рассветы/рифмы". И я до ночи - в телек. Все разложить, отмерить, все разобрать на части. Забраться на антресоли, вывернуть все наизнанку. Упасть с табуретки, мазать зеленкой ранку, дуть на нее, приговаривая что-то из детства.

Мы ведь с тобой совершенно из разного теста - тестостерон у тебя зашкаливает в крови, но ты подвозишь меня домой - "пора уже все. Иди". И я секунду молчу в окно, глажу машины дверь, ищу гребаную ручку. Шаг в пустоту. Рев двигателя за спиной. В принципе - все. Это мы. А лучше бы кто-то другой.

И когда легкие больше не могут вместить твой запах, я застываю на миг, превращаюсь в камень. Медленно выдыхаю, и как на плаху, шагом до магазина - курить. Жаль, что не продают там "сдохнуть" или "впасть в кому". И обязательно встречу твоих знакомых - суки, они улыбаются да и вообще сияют. Но по глазам я вижу - они все знают. Девочка-ветер-в-рифмах, щелчок-огонь (у никотиновых производителей совсести нет совсем). И я потерялась - в ноль. Ты бы приехал просто... и без "зачем?".

И я домой - "чай/Друзья/Кент". Снайперские винтовки твоих смс зафиксировали на мне твой прицел. И я отвечаю "Детка, замерз? Ты ел?". Хотя хочется "с*ка, умри пожалуйста!!!!". В принципе все. Я ведь знаю, не в этом суть.

Господи, помоги мне сегодня спокойно уснуть.

Хочешь - бей всё вокруг, хочешь - режь, разрушай и круши.
Ты теперь - ВНЕ МЕНЯ. И на сердце заштопан шов.
Я, конечно, предвидела: она влипнет до самой потери души
в тебя, кареглазого. До краёв. Чтоб ты больше ко мне не пришёл.

А я больше не жду. Ни писем твоих меланхольных, ни поздних звонков.
Иногда, по привычке, когда вижу значок "онлайн" - загружаю страницу.
Чтоб меня затошнило от её этих глупостно-милых сопливо-печальных пустяков,
а потом жёстко вырвало псевдо-стихами и склеило солью ресницы...

[Нет, я клянусь тебе вырваться из этих оков.
Только ты обещай НИКОГДА больше мне не сниться.]

У тебя в наушниках - Маракеш,
Шаг так легок, а в легких - тяжелый дым,
Кто-то, может, в ногу с тобой идет,
Или ты, как обычно, один?

У тебя в глазах - целый собственный мир,
Чуть приподняты вверх уголки твоих губ,
Кто-то, может, ночью целует их,
Или ты, как обычно, груб?

У тебя все пальцы - в кружевах колец,
Тех, чье имя - прошлогоднего снега хруст.
Кто-то, может, сердце твое пленил,
Или ты, как обычно, пуст?

Меня клинит так, что боюсь дышать,
Очень мало тепла. Летом.
Как ты нелеп...
Расскажи, тебе зной рисует мои глаза?
Или ты, как и прежде, слеп?

Эй! Помнишь, я однажды повстречал тебя во сне?
Я был размазан жизнью, так сердит, испуган...
А у тебя во взгляде - хулиганское "забей",
А у тебя в карманах - love-историй трупы.

Эй! Помнишь, как к тебе я прикипел?
Я стал твоим безумцем. Твоим горем.
Но это было счастьем, разве нет?
Любить кого-то в губы с каплей крови.

Эй! Знаешь, я опять один во тьме...
Стал еще хуже - холодней, бездушней...
И все, что мне осталось о тебе
Храню в цветных картинках, под подушкой.

Эй! Ты меня не вспомнишь, страсть прошла,
Целуешь чуждые безумию ключицы...
Но и теперь, спустя безликие года,
Я безнадежен лишь к твоим ресницам.

И знаю, к горю, - сколько проживу,
Едва ли, - хоть желаю, - позабуду!
Не смог остаться счастьем я, - увы!
Теперь лишь прошлым побледневшим буду.

Эй...