Единственный способ быть счастливым — любить страдания!
Вуди Аллен
«Крутят они, стараясь, вертят земную ось, чтобы влюбленным раньше встретиться пришлось…» — хорошие слова из хорошей песенки. Слова из веселой песенки о любви. Только медведи, который крутят земную ось, часто работают с ленцой, а иногда, наоборот, перевыполняя план встреч и расставаний. Иногда перекручивают, иногда халтурят, не докручивают. В общем, медведи работают, как… медведи…. и нет им оправдания. А люди понятия не имеют, что кроме сил чисто физических на них действуют еще какие-то силы, о которых физики не догадываются, и которые в величинах не измерить, а умом не понять. Медведи знают, но они говорить не умеют.
А люди идут. Идут навстречу друг другу. Люди-роботы. У каждого определенная программа. У каждого вместо сердца магнит. Маленький магнитик. У кого-то «плюс», у кого-то «минус»… Идут мимо друг друга. Раз! И потянуло. Потащило к чьей-то улыбке, к чьим-то глазам, к чьей-то спине, а может, ножкам или изгибу спины… Тянет. Разнополярные притягиваются, однополярные почему-то отталкиваются. Иногда попадаются однополярные с очень неспокойной программой, которая дала сбой, и работает наоборот. Тогда, вопреки природе, соединяются, пытаются срастись эти два однополярных существа. И, кажется, вот-вот… осталось сделать шаг, и появится настоящая близость! Та самая, которая соединит сердца навек, подарит фату, детей и два параллельных места на кладбище. Нет. Вранье. Магнит знает свое дело. Его так зарядили в поднебесной лаборатории. Не то, не так. И начинается отторжение. Робот не хочет уходить. Но программа восстанавливается, его подбрасывает с постели, он куда-то идет, туда, куда действительно тянет. Туда, где мигает маленький, но такой близкий «минусик» или «плюсик»… Но у человеко-роботов есть многое, недоступное роботам обыкновенным. Может быть, что-то не то съел… а может, дождик пошел, или, в конце концов, заболел… Мало ли что может случиться? И этим объясняют многое. «Мне больше не нравится тот человек, что лежит со мной рядом в постели и забрасывает на меня ногу во сне…. Господи, да я сошла с ума! Я ведь его люблю! Наверное, просто осенняя депрессия!» — ну, да, уверяй себя, ври себе и ему, робот. Ври. Магнит не обманешь. Его так зарядили.
И снова выходят на улицу. Дома он или она ждут. Или делают вид, что ждут, а ты идешь и, сам не понимая, ищешь в толпе незнакомцев и незнакомок того, к кому почувствуешь близость. А еще есть сила привычки. Есть условности. Прожить вместе 30 лет по привычке — нормальная практика для человеко-роботов. И пусть рука гниет от гангрены и чуть не отваливается, сохраним руку, сбережем руку, моя рука! Жизнь положу, а руку оставлю… Любовная гангрена, любовная зараза. Ее называют страстью. Мгновенная вспышка, поток электронов, может быть, рождение новой звезды или взрыв старой, — и на магнитик в сердце одет непроницаемый свинцовый колпак. Страсть прибивает любовь гвоздями к полу и оставляет в пыли, а сама развлекается напропалую. Гвоздями. Надо шурупами. А она гвоздями. Гвозди со временем вылетают, на них нет насечки… Страсть диктует свои правила, пока любовь не даст о себе знать. Любовь сильнее, хотя страсть быстрее и изворотливее. И вот любовь уже привинчивается шурупами… Только, вот беда, когда любовь захочется оторвать… это не страсть… придется помучиться, шурупы выдергивают с мясом, на их месте остается большая дыра, в которую уже не поместится бывший шуруп. Никогда. Другой — может быть, побольше, но не прежний. Все кончено.
И раны. Раны всегда зарастают, если им не мешать. Зарастает рана, а мальчишка отколупывает корочку — ему забавно, хоть и больно. И ранка снова кровоточит, но заживает… а он, глупый, снова сколупывает корочку, чтоб выдавить капельку крови. Потом ранка зарастет, но останется шрам. На всю жизнь. Его можно удалить с помощью всяких новомодных медикаментозных препаратов, но кожа помнит шрамы, кожа все помнит. И мозг. И сердце. Ведь магниты еще никто не отменял… Мозг помнит боль и больше не хочет повторять то, что вернет эту боль. Кожа помнит шрамы и больше не хочет, чтобы они появлялись. Один магнит ничего не помнит — он тянется по-прежнему к тому, что сделает его спокойным и счастливым — к своей паре.
И снова — в поиск! В экспедицию! В дремучую тайгу незнакомцев и незнакомок, к незнакомым чувствам, к непонятным эмоциям, к новой лжи, к новому страху, к прежней боли. Доктора врут. Они всегда говорят, что не сделают нам больно, — и делают. А потом говорят — «вот видишь, совсем не больно!» Лжецы. Все они лжецы. Но им можно — они для пользы. А нам нельзя. Мы всегда сами друг другу обещаем — никогда не будем врать друг другу? Да! Правда? Правда! И врем даже в этом. Но мы не доктора — когда мы врем, мы не знаем, принесет ли это пользу, или убьет… натура наша такая, не можем не врать. Потому что слишком много всего наваливается на очень маленький мозг и очень маленький магнитик. Вот почему киты такие спокойные — у них есть время обдумать все свои эмоции и уместить их в своем огромном мозгу и гигантском магните. Вот почему мотыльки живут всего один день — они такие маленькие, что любовь выжигает их за мгновение изнутри… и им больше не для чего жить. А может — это хорошо? Одна ночь настоящей любви, а потом — темнота, но зато в памяти останется только хорошее…
Фильм Майка Николса об этом. Обо всем и обо всех. О магнитах и роботах, о мотыльках и китах, о рождении новых звезд и гибели старых, о мозге и сердце, о страсти и молодости, о гвоздях и шурупах, об опыте и глупости, о ревности, похоти, любви, влечении, и, наконец, о близости. Он не дает ответов на вопросы, не ставит их, и не пытается ставить. Он просто показывает — а как оно? А как оно так выходит, что есть такая близость, от которой никуда не сбежать, что притягивает людей — секс? успех? эмоции? страсть? дружба? Николс не Фрейд, он не копается, он, как Жак Ив Кусто, смотрит, рассказывает и восхищается. Представьте себе Кусто, раздражительно спорящего со скатом или белой акулой о пользе использования тока или поедания аквалангистов… Невозможно. И Николс не вступает со своими испытуемыми в полемику, зачем знать, как же надо любить, чтобы бросить? как надо страдать, чтобы секс вернул веру в себя? как надо врать, чтобы построить на этом жизнь? Зачем все это знать? Кто пережил — тот поймет, кто не переживал — задумается, кто не умеет думать, наврет, что посмотрел говно, и забудет. Но он будет не виноват в том, что кино ему не понравилось, он соврет честно, потому что ему не знакомо ощущение, когда прикасаешься губами к другим губам и чувствуешь лед, и не хочешь целовать, и боишься оторваться, потому что лед завораживает своим холодом… Он не будет знать, что иногда, наоборот, тебя выжигает изнутри, какое-то неестественное горнило сидит в тебе и рвет тебя на части, когда, та, что рядом, олицетворяет собой мир, жизнь, все… Он не умеет сдирать с ран корочку и глотать капли крови в смутной надежде, что собственная кровь принесет облегчение, а боль — даст забыть разочарование. Он не видел, как, притаившись в ветвях дерева, или на мелководье, удав хватает свою жертву, как душит ее, и как жертва, не сопротивляясь, медленно умирает в этих жутких объятиях, спрашивая себя, — а не этого ли она хотела, идя сюда на водопой. И как потом удав проглатывает свою жертву — целиком, делая ее частью себя… А может, черт возьми, это и есть любовь?
О чем еще этот фильм? О невозможность уйти
и страхе остаться. О любовных треугольниках и квадратах, где все счастливы одинаково, и каждый несчастлив по-своему. О той самой близости, которая хуже расставания, о недоверии, о поворотах судьбы — резких и безжалостных.
Майк Николс умеет снимать кино — он умеет рассмешить до слез, в конце концов, «Клетка для пташек» — одна из лучших комедий 90-х, и он же умеет растрогать до горького смеха, ведь «Близость» — одна из самых лучших мелодрам начала нового века. А может, и не мелодрама, а притча… Может, эротическая драма, как у Антониони, такая же нежная и таинственная, с тем только отличием, что нет здесь ни эротики как таковой, ни постельных сцен… Но фильм пронизан эротизмом, пропитан нежной ложью, театральными положениями, только ничего театрального нет в этих великолепных, тонких и осторожных диалогах на самой грани, в этих проникновенных взглядах актеров, которые играют в жизнь, может быть так, как живые люди играют в свой театр…
Это фильм, который напомнил мне сразу два фильма — «Матч пойнт» Вуди Аллена своими осторожными темами и такими диалогами, и «Вечное сияние чистого разума» своей всепоглощающей погоней и войной между страстью и любовью, мозгом и сердцем.
Дебюты в кинематографе бывают разные. Бывает, что актрису или актера открывают совсем юной, и она больше не теряет своего обаяния, остается талантливой, и растет с каждым годом (бывает и наоборот, как с Макколеем Калкиным). Так было с Натали Портман. ЕЕ потрясающий дебют в «Леоне» заставил произвел фурор, звезда родилась. Через 10 лет Натали играет в «Близости». Кого? Повзрослевшую Матильду. Да, я смотрел на нее с восхищением, только теперь она перестала быть ребенком и я мог с полным правом влюбляться в эту противоречивую натуру, в эту мятущуюся душу, в эту ангельскую красоту, в которой так много порока… Все номинации на Глобусы и Оскары были оправданы… Почему не было премий? Не знаю. И как мне было дико сознавать, что герой Джуда Лоу сделал попытку бросить эту такую разную и такую безумно интересную девушку ради героини Джулии Робертс. Мне этого не понять, просто как… просто как мужчине.
Чертов хлюпик… Нет, Лоу сыграл чудесно — эгоистичный и знающий себе цену красавчик, который, тем не менее, далеко не так уверен в себе, как кажется на первый взгляд, он бежит за какими-то прекрасными видениями и музами, отрываясь от того, что любит его на земле. Клайв Оуэн. Я вообще нигде не видел этого актера, увидел только теперь. Подлец? наверное. А может, и нет. Он поступал так, как велят ему его инстинкты, его воспитание, его опыт. Джулия Робертс. Никогда не любил ее. Но что-то в ней в этом фильме есть. какое-то обаяние в этом некрасивом лице с большим носом и ртом, в этой угловатой фигуре. Наверное, ее можно полюбить, может, даже можно проникнуться к ней глубокими чувствами, но, как мне кажется, она не из тех, кто способен вызвать пылкую страсть. Она старается играть настоящую драму — женщины в возрасте, которая разрывается между мужиком и чувственным мальчиком. Как Деми Мур между Катчером и Уиллисом. Но у Робертс это не получается. Не получается драмы. И, тем не менее, эта роль гораздо лучше паточных «Красоток», где Джулии совершенно не идет роль знойной бестии, валящей мужиков. В этом фильме все друг друга по-своему любят, и все ненавидят друг друга, а, главное, самих себя. И получается эдакий любовный параллелепипед, в котором каждая грань имеет параллельную себе, где все соединены в один комок, но все равно все далеко друг от друга.
Майк Николс умеет работать с фоном, с атмосферой, со стилем, со сценарием, с актерами — ему близки подобные исследования. «Ревность», «Познание плоти», «Волк»… они все о чем-то, чего не поймаешь на поверхности. Николс снял удивительное кино, проникновенное и проникающее. Не просто хороший, а очень, очень хороший фильм. Близкий. «Близость»…
10 из 10
|
ГаММа ЧуВсТв обратиться по имени
Вторник, 06 Января 2009 г. 14:49 (ссылка)
Боб
