Сегодня в эпоху Интернета и мобильной связи эпистолярный жанр вымирает, но вдруг сегодня у вас появится желание написать хотя бы записку (на бумаге!), короткое послание тому, к кому вы неравнодушны. Возможно, вы сами удивитесь, на что вы способны. А пока можно поучиться этому у знаменитых людей.

Дени Дидро – Софи Волан
 

Я не могу уехать, не сказав Вам нескольких слов. Итак, моя любимица, Вы ждёте от меня много хорошего. Ваше счастье, даже Ваша жизнь зависит, как Вы говорите, от моей любви к Вам!

Ничего не бойтесь, дорогая моя Софи; моя любовь будет длиться вечно, Вы будете жить и будете счастливы. Я никогда ещё не совершал ничего дурного и не собираюсь ступать на эту дорогу. Я весь Ваш – Вы для меня всё. Мы будем поддерживать друг друга во всех бедах, которые может послать нам судьба. Вы будете облегчать мои страдания; я буду помогать Вам в Ваших. Я смогу всегда видеть Вас такой, какой Вы были в последнее время! Что до меня, то Вы должны признать, что я остался таким же, каким Вы увидели меня в первый день нашего знакомства.

Это не только моя заслуга, но ради справедливости я должен сказать Вам об этом. С каждым днём я чувствую себя все более живым. Я уверен в верности Вам и ценю Ваши достоинства все сильнее день ото дня. Я уверен в Вашем постоянстве и ценю его. Ничья страсть не имела под собой больших оснований, нежели моя.

Дорогая Софи, Вы очень красивы, не правда ли? Понаблюдайте за собой – посмотрите, как идет Вам быть влюблённой; и знайте, что я очень люблю Вас. Это неизменное выражение моих чувств.

Спокойной ночи, моя дорогая Софи. Я счастлив так, как только может быть счастлив человек, знающий, что его любит прекраснейшая из женщин.

Вольфганг Амадей Моцарт — Констанце



Дорогая маленькая жёнушка, у меня к тебе есть несколько поручений. Я умоляю тебя:

1) не впадай в меланхолию,

2) заботься о своем здоровье и опасайся весенних ветров,

3) не ходи гулять одна — а ещё лучше вообще не ходи гулять,

4) будь полностью уверена в моей любви. Все письма тебе я пишу, поставив перед собой твой портрет.

6) и под конец я прошу тебя писать мне более подробные письма. Я очень хочу знать, приходил ли навестить нас шурин Хофер на следующий день после моего отъезда? Часто ли он приходит, как обещал мне? Заходят ли Лангесы иногда? Как движется работа над портретом? Как ты живёшь? Всё это, естественно, меня чрезвычайно интересует.

5) Я умоляю тебя вести себя так, чтобы не пострадало ни твоё, ни моё доброе имя, также следи за своей внешностью. Не сердись на меня за такую просьбу. Ты должна любить меня ещё сильнее за то, что я забочусь о нашей с тобой чести.

В.А. Моцарт

Виктор Гюго – Адель Фуше



Несколько слов от тебя, моя любимая Adele, вновь изменили моё настроение. Да, ты можешь делать со мной всё что угодно. И завтра я непременно умру, если волшебный звук твоего голоса и нежное прикосновение твоих обожаемых губ не вдохнут в меня жизнь. С какими противоречивыми чувствами я ложился спать! Вчера, Adele, я утратил веру в твою любовь и призывал час смерти.

Я говорил себе: «Если правда, что она не любит меня, если ничто во мне не смогло заслужить благословения её любви, без которой моя жизнь лишится привлекательности, это ли не причина умереть? Должен ли я жить только ради своего личного счастья? Нет; всё моё существование посвящено ей одной, даже вопреки её желанию. И по какому праву посмел я домогаться её любви? Разве я ангел или божество? Я люблю её, это правда. Я готов с радостью принести ей в жертву всё, что она пожелает, — всё, даже надежду быть любимым ею. Нет в мире преданности большей, чем моя по отношению к ней, к её улыбке, к одному её взгляду.

Но могу ли я быть другим? Разве не она — цель всей моей жизни? Если она выкажет равнодушие ко мне, даже ненависть, это будет моим несчастьем, концом. Но не повредит ли это её счастью? Да, если она не в силах любить меня, я должен винить в этом только себя одного. Мой долг — следовать за ней по пятам, быть рядом с ней, служить преградой для всех опасностей, служить спасительным мостиком, вставать без устали между ней и всеми печалями, не требуя никакой награды, не ожидая никакой благодарности.

Только бесконечное счастье даст она, если иногда соизволит бросить жалостливый взгляд на своего раба и вспомнит о нём в миг опасности! Вот так! Если она только позволит мне положить свою жизнь на то, чтобы предугадывать каждое её желание, исполнять все её капризы. Если она только разрешит мне целовать почтительно ее восхитительные следы; если она хотя бы согласится опираться на меня в тяжёлые минуты жизни. Тогда я буду обладать единственным счастьем, к которому стремлюсь.

Но если я готов пожертвовать всем ради неё, должна ли она быть благодарна мне? Её ли это вина, что я люблю её? Должна ли она считать, что обязана любить меня? Нет! Она может смеяться над моею преданностью, принимать мои услуги с ненавистью, отталкивать моё поклонение с презрением, при этом у меня ни на мгновение не будет права пожаловаться на этого ангела; не будет морального права приостановить мою щедрость по отношению к ней, щедрость, которой она пренебрегает. Каждый мой день должен быть отмечен жертвой, принесённой ей, и даже в день моей смерти не исчезнет мой неоплатный долг перед ней».

Таковы мысли, моя возлюбленная Adele, посетившие меня вчера вечером. Только теперь они смешиваются с надеждой на счастье — такое великое счастье, что я не могу думать о нем без трепета.

Это правда, что ты любишь меня, Adele? Скажи, и я поверю в эту изумительную идею. Ты ведь не думаешь, что я сойду с ума от радости, бросив свою жизнь к твоим ногам, будучи уверенным, что сделаю тебя столь же счастливой, сколь счастлив я сам, будучи уверенным, что ты будешь восхищаться мной так же, как я восхищаюсь тобой? О! Твоё письмо восстановило мир в моей душе, твои слова, произнесённые этим вечером, наполнили меня счастьем. Тысяча благодарностей, Аdele, мой возлюбленный ангел. Если бы я мог пасть ниц пред тобой, как перед божеством! Какое счастье ты принесла мне! Аdieu, аdieu, я проведу восхитительную ночь, мечтая о тебе.

Спи спокойно, позволь твоему мужу взять двенадцать поцелуев, которые ты обещала ему, помимо тех, что еще не обещаны.

Бетховен своей Возлюбленной



Даже в постели мысли мои летят к тебе, Бессмертная Любовь моя! Меня охватывает то радость, то грусть в ожидании того, что готовит нам судьба. Я могу жить либо с тобой, либо не жить вовсе. Да, я решил до тех пор блуждать вдали от тебя, пока не буду в состоянии прилететь и броситься в твои объятия, чувствовать тебя вполне своей и наслаждаться этим блаженством. Так должно быть. Ты согласишься на это, ведь ты не сомневаешься в моей верности тебе; никогда другая не овладеет моим сердцем, никогда, никогда. О, Боже, зачем расставаться с тем, что так любишь!

Жизнь, которую я веду теперь в В., тяжела. Твоя любовь делает меня одновременно счастливейшим и несчастнейшим человеком. В мои годы требуется уже некоторое однообразие, устойчивость жизни, а разве они возможны при наших отношениях? Ангел мой, сейчас узнал только, что почта уходит ежедневно, я должен закончить, чтобы ты скорей получила письмо. Будь спокойна; будь спокойна, люби меня всегда.

Какое страстное желание видеть тебя! Ты – моя Жизнь – мое Всё – прощай. Люби меня по-прежнему – не сомневайся никогда в верности любимого тобою

А.

Навеки твой,
Навеки моя,
Навеки мы — наши.

Джек Лондон – Анне Странски



Дорогая Анна:

Я говорил, что всех людей можно разделить на виды? Если говорил, то позволь уточнить – не всех. Ты ускользаешь, я не могу отнести тебя ни к какому виду, я не могу раскусить тебя. Я могу похвастаться, что из 10 человек я могу предсказать поведение девяти. Судя по словам и поступкам, я могу угадать сердечный ритм девяти человек из десяти. Но десятый для меня загадка, я в отчаянии, поскольку это выше меня. Ты и есть этот десятый.

Бывало ли такое, чтобы две молчаливые души, такие непохожие, так подошли друг другу? Конечно, мы часто чувствуем одинаково, но даже когда мы ощущаем что-то по-разному, мы все таки понимаем друг друга, хоть у нас нет общего языка. Нам не нужны слова, произнесенные вслух. Мы для этого слишком непонятны и загадочны. Должно быть Господь смеётся, видя наше безмолвное действо.

Единственный проблеск здравого смысла во всём этом – это то, что мы оба обладаем бешенным темпераментом, достаточно огромным, что нас можно было понять. Правда, мы часто понимаем друг друга, но неуловимыми проблесками, смутными ощущениями, как будто призраки, пока мы сомневаемся, преследуют нас своим восприятием правды. И всё же я не смею поверить в то, что ты и есть тот десятый человек, поведение которого я не могу предсказать.

Меня трудно понять сейчас? Я не знаю, наверное, это так. Я не могу найти общий язык.

Огромный темперамент – вот то, что позволяет нам быть вместе. На секунду в наших сердцах вспыхнула сама вечность и нас притянуло к друг другу, несмотря на то, что мы такие разные.

Я улыбаюсь, когда ты проникаешься восторгом? Эта улыбка, которую можно простить – нет, это завистливая улыбка. 25 лет я прожил в подавленном состоянии.

Я научился не восхищаться. Это такой урок, который невозможно забыть. Я начинаю забывать, но этого мало. В лучшем случае, я надеюсь, что до того как я умру, я забуду всё, или почти всё. Я уже могу радоваться, я учусь этому понемножку, я радуюсь мелочам, но я не могу радоваться тому, что во мне, моим самым сокровенным мыслям, я не могу, не могу. Я выражаюсь неясно? Ты слышишь мой голос? Боюсь нет. На свете есть много лицемерных позёров. Я самый успешный из них

Наполеон Бонапарт – Жозефине



Не было дня, чтобы я не любил тебя; не было ночи, чтобы я не сжимал тебя в своих объятиях. Я не выпиваю и чашки чая, чтобы не проклинать свою гордость и амбиции, которые вынуждают меня оставаться вдалеке от тебя, душа моя. В самом разгаре службы, стоя во главе армии или проверяя лагеря, я чувствую, что мое сердце занято только возлюбленной Жозефиной. Она лишает меня разума, заполняет собой мои мысли.

Если я удаляюсь от тебя со скоростью течения Роны, это означает только то, что я, возможно, вскоре увижу тебя. Если я встаю среди ночи, чтобы сесть за работу, это потому, что так можно приблизить момент возвращения к тебе, любовь моя. В своем письме от 23 и 26 вантоза ты обращаешься ко мне на «Вы». «Вы» ? А, черт! Как ты могла написать такое? Как это холодно!..

…Жозефина! Жозефина! Помнишь ли ты, что я тебе сказал когда-то: природа наградила меня сильной, непоколебимой душой. А тебя она вылепила из кружев и воздуха. Ты перестала любить меня? Прости меня, любовь всей моей жизни, моя душа разрывается.

Сердце моё, принадлежащее тебе, полно страха и тоски… Мне больно оттого, что ты не называешь меня по имени. Я буду ждать, когда ты напишешь его. Прощай! Ах, если ты разлюбила меня, значит, ты меня никогда не любила! И мне будет о чем сожалеть!

Наполеон Бонапарт – Жозефине в Милан
(13 ноября 1796 года, отправлено из Вероны)

Я больше тебя не люблю… Наоборот, я ненавижу тебя. Ты — мерзкая, глупая, нелепая женщина. Ты мне совсем не пишешь, ты не любишь своего мужа. Ты знаешь, сколько радости доставляют ему твои письма, и не можешь написать даже шести беглых строк.

Однако чем Вы занимаетесь целый день, сударыня? Какие неотложные дела отнимают у Вас время, мешают Вам написать своему очень хорошему любовнику?

Что мешает Вашей нежной и преданной любви, которую Вы ему обещали? Кто этот новый соблазнитель, новый возлюбленный, который претендует на все Ваше время, не давая Вам заниматься супругом? Жозефина, берегись: в одну прекрасную ночь я взломаю твои двери и предстану пред тобой.

На самом деле, мой дорогой друг, меня тревожит то, что я не получаю от тебя вестей, напиши мне быстро четыре страницы, и только о тех приятных вещах, которые наполнят мое сердце радостью и умилением.

Надеюсь скоро заключить тебя в свои объятия и покрыть миллионом поцелуев, жгучих, как лучи солнца на экваторе.

Бонапарт

Марк Твен – Ливи



Ливи, дорогая, сегодня мы с радостным гиканьем шесть часов подряд лазали вверх и вниз по крутым холмам, в грязных и мокрых башмаках, под дождём, который не прекращался ни на минуту. Всю дорогу я был бодр и свеж, как жаворонок, и прибыл на место без малейшего чувства усталости. Мы помылись, вылили воду из ботинок, поели, разделись и улеглись спать на два с половиной часа, пока наши одёжки и снаряжение сохли, а ботинки ещё и подвергались чистке. Потом мы надели ещё тёплую одежду и отправились к столу.

Я завёл несколько милых друзей-англичан и завтра увижусь с ними в Зерматте. Собрал маленький букет цветов, но они завяли. Я отправил тебе полную коробку цветов вчера вечером из Люкербада.

Я только что послал телеграмму, чтобы ты завтра передала семейные новости по телеграфу мне в Рифель. Надеюсь, у вас всё в порядке и вы так же весело проводите время, как и мы. Люблю тебя, моё сердечко, тебя и деток. Передай мою любовь Кларе Сполдинг, а также ребятишкам.

Вагнер – Матильде Везендонк



А моя милая муза всё ещё вдали? Молча ждал я её посещения; просьбами тревожить её не хотел. Муза, как и любовь, осчастливливает свободно. Горе глупцу, горе нищему любви, если он хочет силою взять то, что ему не даётся добровольно. Их нельзя приневоливать. Не правда ли? Не правда ли? Как могла бы любовь быть музою, если бы она позволяла себя принуждать?

А моя милая муза всё ещё вдали от меня?

Чарльз Дарвин – Эмме Веджвуд



Не могу передать тебе, какое удовольствие я получил от визита к Маерам. Я предвкушал будущую безмятежную жизнь: очень надеюсь, что ты сможешь быть так же счастлива, как я. Но когда я думаю об этом, меня пугает, что ты не привыкла к такому образу жизни. Сегодня утром я думал о том, как случилось, что на меня, человека общительного и сугубо рационального, так благотворно действует счастье, и тишина, и уединение. Объяснение, полагаю, достаточно просто, я говорю о нём потому, что оно даст тебе надежду, что со временем я стану менее неотесанным и грубым.

Всему виной пять лет моего путешествия (и, конечно, последние два года), которые, можно сказать, стали началом моей настоящей жизни. Несмотря на активный образ жизни, который я там вёл – восхищался невиданными животными, путешествовал по диким пустыням или непроходимым лесам, расхаживал по палубе старины «Бигля» в ночи – истинное наслаждение доставляло мне только то, что происходило в моей голове. Прости мой эгоизм, я рассказываю об этом в надежде, что ты облагородишь меня, научишь находить счастье не только в построении теорий и осмысливании фактов в тишине и одиночестве.

Дражайшая моя Эмма, я горячо молюсь, чтобы ты никогда не пожалела ни о чём, и я добавлю ещё кое-что – ты получишь во вторник: моя дорогая будущая жена, да благословит тебя Бог…

Сегодня после церкви заходили Лайелы; Лайел так занят геологией, что ему необходима разгрузка; в качестве почётного гостя я обедаю у них во вторник. Сегодня мне было немного стыдно за себя, мы говорили около получаса и всё о геологии, а бедная миссис Лайел сидела рядом, подобно монументу, воплощающему терпение. Наверное, мне стоит попрактиковаться в общении с женским полом, хотя не заметил, чтобы Лайел испытывал хоть какие-то угрызения совести. Надеюсь со временем укрепить свою совесть: немногие мужья, кажется, считают это трудным делом.

После возвращения я несколько раз заглядывал в нашу гостиную, чему ты охотно поверишь. Полагаю, мой вкус в выборе цвета уже испорчен, поскольку я заявляю, что комната смотрится уже менее безобразной. Я получил так много удовольствия, находясь в доме, что, наверное, стал похож на ребёнка-переростка, увлечённого новой игрушкой. Но все же я не совсем ребёнок, поскольку страстно желаю иметь жену и друга.

Джон Китс – Фанни Браун



Милая моя девочка!

Ничто в мире не могло одарить меня большим наслаждением, чем твоё письмо, разве что ты сама. Я почти уже устал поражаться тому, что мои чувства блаженно повинуются воле того существа, которое находится сейчас так далеко от меня.

Даже не думая о тебе, я ощущаю твоё присутствие, и волна нежности охватывает меня. Все мои мысли, все мои безрадостные дни и бессонные ночи не излечили меня от любви к Красоте. Наоборот, эта любовь стала такой сильной, что я в отчаянии оттого, что тебя нет рядом, и вынужден в унылом терпении превозмогать существование, которое нельзя назвать Жизнью. Никогда прежде я не знал, что есть такая любовь, какую ты подарила мне. Я не верил в неё; я боялся сгореть в её пламени. Но если ты будешь любить меня, огонь любви не сможет опалить нас – он будет не больше, чем мы, окроплённые росой Наслаждения, сможем вынести.

Ты упоминаешь «ужасных людей» и спрашиваешь, не помешают ли они нам увидеться вновь. Любовь моя, пойми только одно: ты так переполняешь моё сердце, что я готов превратиться в Ментора, едва заметив опасность, угрожающую тебе. В твоих глазах я хочу видеть только радость, на твоих губах – только любовь, в твоей походке – только счастье.

Я хотел бы видеть в твоих глазах только удовольствие. Пусть же наша любовь будет источником наслаждения, а не укрытием от горя и забот. Но если случится худшее, вряд ли я смогу оставаться философом и следовать собственным предписаниям; если моя твёрдость причинит тебе боль – не смогу! Почему же мне не говорить о твоей Красоте, без которой я никогда не смог бы полюбить тебя? Пробудить такую любовь, как моя любовь к тебе, способна только Красота – иного я не в силах представить. Может существовать и другая любовь, к которой без тени насмешки я готов питать глубочайшее уважение и восхищаться ею. Но она лишена той силы, того цветения, того совершенства и очарования, которыми наполнено моё сердце. Так позволь же мне говорить о твоей Красоте, даже если это опасно для меня самого: вдруг ты окажешься достаточно жестокой, чтобы проверить ее Власть над другими?

Ты пишешь, что боишься – не подумаю ли я, что ты меня не любишь; эти твои слова вселяют в меня мучительное желание быть рядом с тобой. Здесь я усердно предаюсь своему любимому занятию – не пропускаю дня без того, чтобы не растянуть подлиннее кусочек белого стиха или не нанизать парочку другую рифм.

Должен признаться (раз уж заговорил об этом), что я люблю тебя ещё больше потому, что знаю: ты полюбила меня именно таким, какой я есть, а не по какой-либо иной причине. Я встречал женщин, которые были бы счастливы обручиться с Сонетом или выйти замуж за Роман. Я видел твою Комету; хорошо, если бы она послужила добрым предзнаменованием для бедного Раиса: из-за его болезни делить с ним компанию не очень-то весело, тем более что он пытается побороть и утаить от меня свой недуг, отпуская сомнительные каламбуры.

Я расцеловал твое письмо вдоль и поперёк в надежде, что ты, приложив к нему губы, оставила на строчках вкус мёда. Что ты видела во сне? Расскажи мне свой сон, и я представлю тебе толкование.

Всегда твой, моя любимая! Джон Китс

Альфред де Мюссе – Жорж Санд



(1833 год)

Моя дорогая Жорж, мне нужно сказать Вам кое-что глупое и смешное. Я по-дурацки пишу Вам, сам не знаю почему, вместо того чтобы сказать Вам все это, вернувшись с прогулки. Вечером же впаду из-за этого в отчаяние. Вы будете смеяться мне в лицо, сочтете меня фразёром. Вы укажете мне на дверь и станете думать, что я лгу.

Я влюблён в Вас. Я влюбился в Вас с первого дня, когда был у Вас. Я думал, что исцелюсь от этого очень просто, видясь с Вами на правах друга. В Вашем характере много черт, способных исцелить меня; я изо всех сил старался убедить себя в этом. Но минуты, которые я провожу с Вами, слишком дорого мне обходятся. Лучше уж об этом сказать — я буду меньше страдать, если Вы укажете мне на дверь сейчас. Сегодня ночью, когда я… [Жорж Санд, редактируя письма Мюссе перед публикацией, перечеркнула два слова и ножницами вырезала следующую строку] я решил сказать Вам, что я был в деревне. Но я не хочу ни загадывать загадок, ни создавать видимость беспричинной ссоры. Теперь, Жорж, Вы, как обычно, скажете: «Ещё один докучный воздыхатель!» Если я для Вас не совсем первый встречный, то скажите мне, как Вы сказали бы это мне вчера в разговоре о ком-то ещё, — что мне делать.

Но умоляю, — если Вы собираетесь сказать мне, что сомневаетесь в истинности того, что я Вам пишу, то лучше не отвечайте вовсе. Я знаю, что Вы обо мне думаете; говоря это, я ни на что не надеюсь. Я могу только потерять друга и те единственно приятные часы, которые провёл в течение последнего месяца. Но я знаю, что Вы добры, что Вы любили, и я вверяюсь вам, не как возлюбленной, а как искреннему и верному товарищу.

Жорж, я поступаю как безумец, лишая себя удовольствия видеть Вас в течение того короткого времени, которое Вам остается провести в Париже до отъезда в Италию. Там мы могли бы провести восхитительные ночи, если бы у меня было больше решительности. Но истина в том, что я страдаю, и мне не хватает решительности.

Альфред де Мюссе

Генрих VIII — Анне Болейн



Возлюбленная моя и друг мой, моё сердце и я передаём себя в Ваши руки, в смиренной мольбе о Вашем добром расположении и о том, чтобы Ваша привязанность к нам не стала бы меньше, пока нас нет рядом. Ибо не будет для меня большего несчастья, нежели усугубить Вашу печаль. Достаточно печали приносит разлука, даже больше, чем мне когда-либо представлялось. Сей факт напоминает мне об астрономии: чем дальше полюса от солнца, тем нестерпимей жар. То же с нашей любовью, ибо отсутствие Ваше разлучило нас, но любовь сохраняет свой пыл — по крайней мере с моей стороны. Надеюсь, с Вашей тоже.

Уверяю Вас, что в моём случае тоска от разлуки настолько велика, что была бы невыносима, не будь я твёрдо уверен в прочности Ваших чувств ко мне. Не видя возможности оказаться рядом с Вами, я посылаю Вам вещицу, которая более всего близка мне, сиречь браслет с моим портретом, с тем устройством, о котором Вам уже известно. Как бы я хотел оказаться на его месте, чтобы видеть Вас и то, как Вы будете радоваться ему. Писано рукой Вашего верного слуги и друга,

Г.Р.

Гюстав Флобер – Луизе Коле



(Круассе, суббота, час ночи)

Ты говоришь мне очень нежные слова, дорогая Муза. Еh bien, получай в ответ такие нежные слова, какие ты даже не можешь вообразить. Твоя любовь пропитывает меня, будто тёплый дождь, я чувствую себя омытым ею до самых глубин сердца.

Есть ли в тебе хоть что-то, не заслуживающее моей любви, — тело, ум, нежность? Ты открыта душой и сильна разумом, в тебе очень мало поэтического, но ты настоящий поэт. Всё в тебе — прелесть, ты похожа на свою грудь, такая же белоснежная и мягкая. Ни одна из женщин, которых я знал раньше, не может сравниться с тобой.

Вряд ли те, кого я желал, равны тебе. Иногда я пытаюсь представить твоё лицо в старости, и мне кажется, я и тогда буду любить тебя, может быть, даже ещё сильнее.

Иоганн Кристоф Фридрих фон Шиллер – Шарлотте фон Ленгефельд



(3 августа 1789 года)

Правда ли это, дорогая Лотта? Могу ли я надеяться, что Каролина прочла в Вашей душе и передала мне из глубин Вашего сердца то, в чём я не осмеливался себе признаться? О, какою тяжёлою казалась мне эта тайна, которую я должен был хранить всё время, с той минуты, как мы с Вами познакомились.

Часто, когда мы ещё жили вместе, я собирал всё свое мужество и приходил к Вам, намереваясь открыться, но мужество постоянно оставляло меня. В этом моём стремлении я видел эгоизм; я боялся, что забочусь только о своём счастье, и эта мысль страшила меня. Если я не мог быть для Вас тем же, чем Вы были для меня, то мои страдания расстроили бы Вас. Своим признанием я разрушил бы чудесную гармонию нашей дружбы, потерял бы то, что имел, – Ваше чистое, сестринское расположение.

И всё же бывали минуты, когда надежда моя оживала, когда счастье, которое мы могли подарить друг другу, казалось мне бесконечно выше решительно всех рассуждений, когда я даже считал благородным принести ему в жертву всё остальное. Вы могли бы быть счастливы без меня, но никогда не стали бы несчастной из-за меня. Это я в себе живо чувствовал – и на этом тогда построил мои надежды.

Вы могли отдать себя другому, но никто не мог любить Вас чище и нежнее, чем я. Ни для кого иного Наше счастье не могло быть священнее, чем оно всегда было и будет для меня. Всё мое существование, всё, что во мне живёт, всё самое дорогое во мне посвящаю я Вам. И если я стремлюсь облагородить себя, то только для того, чтобы стать более достойным Вас, чтобы сделать Вас более счастливою. Благородство души способствует прекрасным и нерасторжимым узам дружбы и любви. Наша дружба и любовь будут нерасторжимы и вечны, как чувства, на которых мы их воздвигли.

Забудьте всё, что могло стеснять Ваше сердце, позвольте говорить лишь Вашим чувствам. Подтвердите то, на что позволила мне надеяться Каролина. Скажите, что Вы хотите быть моею и что моё счастье не составляет для Вас жертвы. О, убедите меня в этом одним-единственным словом. Близки друг другу наши сердца были уже давно. Пусть же отпадет то единственное чуждое, что стояло до сих пор между нами, и пусть ничто не мешает свободному общению наших душ.

До свиданья, дорогая Лотта. Я жажду подходящей минуты, чтобы описать Вам все чувства моего сердца; они делали меня то счастливым, то снова несчастным так долго. И теперь одно только это желание обитает в моей душе.

…Не медлите с тем, чтобы навсегда унять моё беспокойство. Отдаю в Ваши руки всё счастье моей жизни… До свиданья, дорогая!

Лорд Байрон – леди Каролине Лэм



Дорогая моя Каролина, если слёзы, которые Вы видели и которые, знаю, я не должен был проливать, если бы не волнение, переполнявшее меня в момент расставания с Вами, – волнение, которое Вы должны были почувствовать во время последних событий; если бы всё это не началось ещё до Вашего отъезда; если всё, что я сказал и совершил, и ещё готов сказать и совершить, не доказало в достаточной мере, каковы есть и всегда будут мои чувства по отношению к Вам, моя любовь, тогда у меня нет других доказательств для Вас.

Бог знает, никогда до этой минуты я не думал, что Вы, моя любовь, мой дорогой друг, можете быть такой неистовой. Я не могу выразить всё, сейчас не время для слов. Но я буду испытывать чувство гордости и получать печальное удовольствие от страданий, которые Вы испытали. И от того, что Вы совсем не знаете меня.

Я готов уйти, но с тяжёлым сердцем. Ведь моё появление в этот вечер положит конец любой нелепой истории, которую события этого дня могли породить. Думаете ли Вы теперь, что я холоден, безжалостен и своеволен? Будут ли так думать другие? И Ваша мать? Мать, которой мы должны приносить в жертву гораздо больше, гораздо больше, чем она когда-либо узнает или вообразит.

« Обещаю не любить тебя »? Ах, Каролина, эти обещания в прошлом! Но я объясню все признания должным образом и никогда не перестану чувствовать всё то, чему Вы уже были свидетелем; даже больше того — о чем знает моё сердце и, возможно, Ваше. Пусть Бог простит, защитит и осчастливит Вас навеки. Самый преданный Вам

Байрон

Р.S. Вот к чему привели Ваши насмешки, моя дорогая Каролина. Есть ли что-либо на небесах или на земле, что могло бы сделать меня таким же счастливым, каким Вы меня когда-то сделали? И теперь не меньше, чем тогда, но больше, чем в настоящем времени.

Бог знает, я желаю Вам счастья. Если даже я оставлю Вас или Вы, из чувства долга по отношению к мужу и матери, покинете меня, Вы поймёте, что я говорю правду, когда обещаю и клянусь, что никакой человек, никакое занятие не займёт в моём сердце место которое принадлежит и будет принадлежать Вам вечно, до самой моей смерти. Вы знаете, я бы с радостью бросил всё здесь или даже в загробном мире ради Вас, так неужели мои побуждения могут быть поняты превратно?

Меня не заботит, кто знает об этом и как это может быть использовано — это для тебя, только для тебя. Я был твоим и сейчас я твой, целиком и полностью, чтобы повиноваться, почитать, любить тебя и летать с тобой, когда, где и как тебе будет угодно.

Оноре де Бальзак — графине Эвелине Ганской



Как бы хотелось мне провести день у Ваших ног; положив голову Вам на колени, грезить о прекрасном, в неге и упоении делиться с Вами своими мыслями, а иногда не говорить вовсе, но прижимать к губам край Вашего платья!..

О, моя любовь, Ева, отрада моих дней, мой свет в ночи, моя надежда, восхищение, возлюбленная моя, драгоценная, когда я увижу Вас? Или это иллюзия? Видел ли я Вас? О боги! Как я люблю Ваш акцент, едва уловимый, Ваши добрые губы, такие чувственные, — позвольте мне сказать это Вам, мой ангел любви.

Я работаю днём и ночью, чтобы приехать и побыть с Вами две недели в декабре. По дороге я увижу Юрские горы, покрытые снегом, и буду думать о снежной белизне плеч моей любимой. Ах! Вдыхать аромат волос, держать за руку, сжимать Вас в объятиях — вот откуда я черпаю вдохновение! Мои друзья изумляются несокрушимости моей силы воли. Ах! Они не знают моей возлюбленной, той, чей чистый образ сводит на нет все огорчение от их желчных выпадов. Один поцелуй, мой ангел, один медленный поцелуй, и спокойной ночи!

Франсуа Вольтер к Олимпии Дюнуайэ



Мне кажется, милая барышня, что вы меня любите, потому будьте готовы в данных обстоятельствах пустить в ход всю силу вашего ума. Лишь только я вернулся вчера в отель, г. Лефебр сказал мне, что сегодня я должен уехать, и я мог только отсрочить это до завтра; однако он запретил мне отлучаться куда-либо до отъезда; он опасается, чтобы сударыня ваша матушка не нанесла мне обиды, которая может отозваться на нём и на короле; он даже не дал мне ничего возразить; я должен непременно уехать, не повидавшись с вами. Можете представить себе моё отчаяние. Оно могло бы стоить мне жизни, если бы я не надеялся быть вам полезным, лишаясь вашего драгоценного общества. Желание увидеть вас в Париже будет утешать меня во время моего пути. Не буду больше уговаривать вас оставить вашу матушку и увидаться с отцом, из объятий которого вас вырвали, чтобы сделать здесь несчастной.

Я проведу весь день дома. Перешлите мне три письма: одно для вашего отца, другое для вашего дяди, и третье для вашей сестры; это безусловно необходимо, я передам их в условленном месте, особенно письмо вашей сестре. Пусть принесёт мне эти письма башмачнике: обещайте ему награду; пусть он придёт с колодкой в руках, будто для поправки моих башмаков. Присоедините к этим письмам записочку для меня, чтобы, уезжая, мне послужило хотя бы это утешением, но, главное, во имя любви, которую я питаю к вам, моя дорогая, пришлите мне ваш портрет; употребите все усилия, чтобы получить его от вашей матушки; он будет себя чувствовать гораздо лучше в моих руках, чем в её, ибо он уже царит в моём сердце.

Слуга, которого я посылаю к вам, безусловно предан мне; если вы хотите выдать его вашей матери за табакерщика, то он – нормандец и отлично сыграет свою роль: он передаст вам все мои письма, которые я буду направлять по его адресу, и вы можете пересылать свои также через него; можете также доверить ему ваш портрет.

Пишу вам ночью, ещё не зная, как я уеду; знаю только, что должен уехать: я сделаю всё возможное, чтобы увидать вас завтра до того, как я покину Голландию. Но так как я не могу этого обещать наверное, то говорю вам, душа моя, моё последнее прости, и, говоря вам это, клянусь всею тою нежностью, какую вы заслуживаете.

Да, дорогая моя Пимпеточка, я буду вас любить всегда; так говорят даже самые ветреные влюблённые, но их любовь не основана, подобно моей, на полнейшем уважении; я равно преклоняюсь пред вашей добродетелью, как и пред вашей наружностью, и я молю небо только о том, чтобы иметь возможность заимствовать от вас ваши благородные чувства. Моя нежность позволяет мне рассчитывать на вашу; я льщу себя надеждой, что я пробужу в вас желание увидать Париж; я еду в этот прекрасный город вымаливать ваше возвращение; буду писать вам с каждой почтой чрез посредство Лефебра, которому вы будете за каждое письмо что-нибудь давать, дабы побудить его исправно делать своё дело.

Ещё раз прощайте, дорогая моя повелительница; вспоминайте хоть изредка о вашем несчастном возлюбленном, но вспоминайте не ради того, чтобы грустить; берегите свое здоровье, если хотите уберечь моё; главное, будьте очень скрытны; сожгите это моё письмо и все последующие; пусть лучше вы будете менее милостивы ко мне, но будете больше заботиться о себе; будем утешаться надеждой на скорое свиданье и будем любить друг друга всю нашу жизнь. Быть может, я сам приеду за вами; тогда я буду считать себя счастливейшим из людей; лишь бы вы приехали – я буду вполне удовлетворен. Я хочу только вашего счастья, и охотно купил бы его ценою своего. Я буду считать себя весьма вознаграждённым, если буду знать, что я способствовал вашему возвращению к благополучию. Прощайте, дорогая душа моя! Обнимаю вас тысячу раз.

Несколько дней спустя. (1713 г.)

Меня держат в плену от имени короля; меня могут лишить жизни, но не любви к вам. Да, моя дорогая возлюбленная, я увижу вас сегодня вечером, хотя бы мне пришлось сложить голову на плахе. Ради Бога, не говорите со мною в таких мрачных выражениях, как пишете. Живите, но будьте скрытны; остерегайтесь сударыни вашей матушки, как самого злейшего вашего врага; что я говорю? Остерегайтесь всех в мире и не доверяйтесь никому. Будьте готовы к тому времени, когда появится луна; я выйду из отеля инкогнито, возьму карету и мы помчимся быстрее ветра в Ш.; Я захвачу чернила и бумагу; мы напишем наши письма; но если вы меня любите, утешьтесь, призовите на помощь всю вашу добродетель и весь ваш ум… Будьте готовы с четырёх часов; я буду вас ждать близ вашей улицы. Прощайте, нет ничего, чего бы я не вынес ради вас. Вы заслуживаете ещё гораздо большего. Прощайте, дорогая душа моя.

Екатерина Великая – князю Григорию Потёмкину



Ноября 15 ч. 1789 г.

Друг мой любезный, князь Григорий Александрович. Не даром я тебя люблю и жаловала, ты совершенно оправдываешь мой выбор и моё о тебе мнение; ты отнюдь не хвастун, и выполнил все предположения, и цесарцев выучил турков победить; тебе Бог помогает и благословляет, ты покрыть славою, я посылаю к тебе лавровый венец, который ты заслужил (но он ещё не готов); теперь, мой друг, прошу тебя, не спесивься, не возгордись, но покажи свету великость своей души, которая в счастье столь же ненадменна, как и не унывает в неудаче. Il n’y a pas de douceur mon ami que je ne voudrais vous dire: Vous etes charmant d’avoir pris Benders sans qu’il en aye coute un seul homme.

Усердие и труд твой умножили бы во мне благодарность, если б она и без того не была такова, что увеличиться уже не может. Бога прошу да укрепить силы твои; меня болезнь твоя очень беспокоила, однако, не имея от тебя более двух недель писем, я думала, что возишься около Бендер, либо завёл мирные переговоры. Теперь вижу, что догадка моя не была без основания. Нетерпеливо буду ожидать приезда Попова; будь уверен, что я для твоей вверенной армии генералитета всё сделаю, что только возможно будет, равномерно и для войска: их труды и рвение того заслужили. Как обещанную записку о цесарских награждениях получу, то и тебе скажу и мое мнение.

Любопытна я видеть письма Волосского господаря и капитана-паши бывшего о перемирии и твои ответы; всё cиe уже имеет запах мира, и тем самым непротивно. План о Польше, как его получу, то рассмотрю и не оставлю тебе, как скоро возможно, дать решительный ответь. В Финляндии начальника переменить крайне нужно, ни в чем на теперешнего положиться нельзя; в Нейшлот я сама принуждена была послать соль отсюда, ибо люди без соли в крепости; я велела мясо дать людям, а он мясо поставил в Выборг, где мясо сгнило без пользы; ни на что не решится; одним словом, неспособен к предводительству, и под ним генералы шалят и интригуют, а дела не делают, когда прилично; из сего можешь судить, сколько нужно сделать перемен там. Присланного от тебя молодца я пожаловала полковником и в флигель-адьютанты за добрые вести. L’enfant* trouve que Vous avez plus d’esprit et que Vous etes plus amusant et plus aimable, que tous ceux qui Vous entourent; mais sur cegi gardez nous le secret car il ignore que je sais cela; за весьма ласковой твой приём они крайне благодарны; брат их Димитрий женится у Вяземского на третьей дочери.

Александр Грибоедов – Нине Чавчавадзе



Душенька. Завтра мы отправляемся в Тейран, до которого отсюда четыре дни езды. Вчера я к тебе писал с нашим одним подданным, но потом расчёл, что он не доедет до тебя прежде двенадцати дней, так же к M-me Macdonald, вы вместе получите мои конверты. Бесценный друг мой, жаль мне тебя, грустно без тебя как нельзя больше. Теперь я истинно чувствую, что значит любить. Прежде расставался со многими, к которым тоже крепко был привязан, но день, два, неделя, и тоска исчезала, теперь чем далее от тебя, тем хуже. Потерпим ещё несколько, Ангел мой, и будем молиться Богу, чтобы нам после того никогда боле не разлучаться.

Пленные здесь меня с ума свели. Одних не выдают, другие сами не хотят возвратиться. Для них я здесь даром прожил, и совершенно даром.

Дом у нас великолепный, и холодный, каминов нет, и от мангалов у наших у всех головы пересохли.

Вчера меня угощал здешний Визирь, Мирза Неби, брать его женился на дочери здешнего Шахзады, и свадебный пир продолжается четырнадцать дней, на огромном двор несколько комнат, в которых угощение, лакомство, ужин, весь двор покрыт обширнейшим полотняным навесом, в роде палатки, и богато освещён, в середине Театр, разные представления, как те, которые мы с тобою видели в Табризе, кругом гостей человек до пятисот, сам молодой ко мне являлся в богатом убранстве.

Однако, душка, свадьба наша была веселее, хотя ты не Шахзадинская дочь, и я незнатный человек. Помнишь, друг мой неоценённый, как я за тебя сватался, без посредников, тут не было третьего. Помнишь, как я тебя в первый раз поцеловал, скоро и искренно мы с тобой сошлись, и на веки. Помнишь первый вечер, как маменька твоя и бабушка и Прасковья Николаевна сидели на крыльце, а мы с тобою в глубине окошка, как я тебя прижимал, а ты, душка, раскраснелась, я учил тебя, как надобно целоваться крепче и крепче. А как я потом воротился из лагеря, заболел, и ты у меня бывала. Душка!..

Когда я к тебе ворочусь! Знаешь, как мне за тебя страшно, всё мне кажется, что опять с тобою то же случится, как за две недели перед моим отъездом. Только и надежды, что на Дереджану, она чутко спит по ночам, и от тебя не будет отходить. Поцелуй ее, душка, и Филиппу и Захарию скажи, что я их по твоему письму благодарю. Если ты будешь ими довольна, то я буду уметь и их сделать довольными.

Давеча я осматривал здешний город, богатые мечети, базар, караван-сарай, но всё в развалинах, как вообще здешнее Государство. На будущий год, вероятно, мы эти места вместе будем проезжать, и тогда всё мне покажется в лучшем виде.

Прощай, Ниночка, Ангельчик мой. Теперь 9 часов вечера, ты, верно, спать ложишься, а у меня уже пятая ночь, как вовсе бессонница. Доктор говорит от кофею. А я думаю совсем от другой причины. Двор, в котором свадьбу справляют, недалек от моей спальной, поют, шумят, и мне не только непротивно, а даже кстати, по крайней мере, не чувствую себя совсем одиноким. Прощай, бесценный друг мой ещё раз, поклонись Агалобеку, Монтису и прочим. Целую тебя в губки, в грудку, ручки, ножки и всю тебя от головы до ног.

Грустно весь твой А. Гр. Завтра Рождество, поздравляю тебя, миленькая моя, душка. Я виноват (сам виноват и телом), что ты большой этот праздник проводишь так скучно, в Тифлисе ты бы веселилась. Прощай, мои все тебе кланяются.

Любовные письма Александра Пушкина Наталии Гончаровой, неизвестной даме и Анне Керн



Москва, в марте 1830 г. (Черновое, по-французски.)

Сегодня – годовщина того дня, когда я вас впервые увидел; этот день… в моей жизни…

Чем боле я думаю, тем сильнее убеждаюсь, что моё существование не может быть отделено от вашего: я создан для того, чтобы любить вас и следовать за вами; все другие мои заботы – одно заблуждение и безумие. Вдали от вас меня неотступно преследуют сожаления о счастье, которым я не успел насладиться. Рано или поздно, мне, однако, придётся всё бросить и пасть к вашим ногам. Мысль о том дне, когда мне удастся иметь клочок земли в… одна только улыбается мне и оживляет среди тяжелой тоски. Там мне можно будет бродить вокруг вашего дома, встречать вас, следовать за вами…

Москва, в конце августа.

Я отправляюсь в Нижний, без уверенности в своей судьбе. Если ваша мать решилась расторгнуть нашу свадьбу, и вы согласны повиноваться ей, я подпишусь подо всеми мотивами, какое ей будет угодно привести мне, даже и в том случае, если они будут настолько основательны, как сцена, сделанная ею мне вчера, и оскорбления, которыми ей угодно было меня осыпать. Может быть, она права, и я был неправ, думая одну минуту, что я был создан для счастья. Во всяком случай, вы совершенно свободны; что же до меня, то я даю вам честное слово принадлежать только вам, или никогда не жениться.

А. П.

Болдино, 11 октября.

Въезд в Москву запрещён, и вот я заперт в Болдине. Именем неба молю, дорогая Наталья Николаевна, пишите мне, несмотря на то, что вам не хочется писать. Скажите мне, где вы? Оставили ли вы Москву? Нет ли окольного пути, который мог бы меня привести к вашим ногам? Я совсем потерял мужество, и не знаю в самом деле, что делать. Ясное дело, что в этом году (будь он проклят!) нашей свадьбе не бывать. Но неправда ли, вы оставили Москву? Добровольно подвергать себя опасности среди холеры было бы непростительно. Я хорошо знаю, что всегда преувеличивают картину её опустошений и число жертв; молодая женщина из Константинополя говорила мне когда-то, что только la canaille умирает от холеры – всё это прекрасно и превосходно; но всё же нужно, чтобы порядочные люди принимали меры предосторожности, так как именно это спасает их, а вовсе не их элегантность и не их хорошей тон. Итак, вы в деревне хорошо укрыты от холеры, неправда ли?

Пришлите мне ваш адрес и бюллетень о вашем здоровье! Мы не окружены карантинами, но эпидемия ещё не проникла сюда. Болдино имеет вид острова, окружённого скалами. Ни соседа, ни книги. Погода ужасная. Я провожу моё время в том, что мараю бумагу и злюсь. Не знаю, что делается на белом свете, и как поживает мой друг Полиньяк. Напишите мне о том, так как я совсем не читаю журналов. Я становлюсь совершенным идиотом: как говорится – до святости. Что дедушка с его медной бабушкой? Оба живы и здоровы, неправда ли? Передо мной теперь географическая карта; я смотрю, как бы дать крюку и приехать к вам через Кяхту или через Архангельск? Дело в том, что для друга семь верст – не крюк; а ехать прямо в Москву, значить, семь верст киселя есть (да ещё какого! московского!). Вот, поистине, плохие шутки. Je ris jaune, как говорят пуассардки. Прощайте. Повергните меня к ногам вашей maman; мои сердечные приветы всему семейству. Прощайте, мой прелестный ангел. Целую кончики ваших крыльев, как говорил Вольтер людям, которые не стоили вас.

24 августа.

Ты не угадаешь мой ангел, откуда я тебе пишу: из Павловска, между Берновом и Малинниками, о которых, вероятно, я тебе много рассказывал. Вчера, своротя на проселочную дорогу к Яропольцу, узнаю с удовольствием, что проеду мимо, Вульфовых поместий, и решился их посетить. В 8 часов вечера приехал я к доброму моему Павлу Ивановичу (Эгельстрому), который обрадовался мне, как родному. Здесь я нашел большую перемену. Назад тому 5 лет Павловское, Малинники и Берново наполнены были уланами и барышнями, но уланы переведены, а барышни разъехались; из старых моих приятельниц нашел я одну белую кобылу, на которой и съездил в Малинники; но и та уж подо мною не пляшет, не бесится, а в Малинниках, вместо всех Анет, Евпраксий, Саш, Маш, etc, живёт управитель Парасковии Александровны Рейхман, который поподчивал меня шнапсом. Вельяшева, мною некогда воспетая, живёт здесь, в соседстве; но я к ней не поеду, зная, что тебе это было бы не по сердцу.

Здесь обдаюсь я вареньем и проиграл три рубля в двадцать четыре роббера в вист. Ты видишь, что во всех отношениях я здесь безопасен. Много спрашивают меня о тебе; так же ли ты хороша, как сказывают, и какая ты: брюнетка или блондинка, худенькая или плотненькая? Завтра чем свет отправляюсь в Ярополец, где пробуду несколько часов, и отправлюсь в Москву, где, кажется, должен буду остаться дня три. Забыл я тебе сказать, что в Яропольце (виноват: в Торжке) толстая m-lle Pojarsky та самая, которая варит славный квас и жарит славные котлеты, провожая меня до ворот своего трактира, отвечала мне на мои нежности: стыдно вам замечать чужие красоты, у вас у самого жена такая красавица, что я, встретя её (?) ахнула. А надобно тебе знать, что m-lle Pojarsky ни дать ни взять m-me Georges, только немного постарше. Ты видишь, моя жёнка, что слава твоя распространяется по всем уздам. Довольна ли ты? Будьте здоровы все, помнить ли меня Маша, и нет ли у ней новых затей? Прощай, моя плотненькая брюнетка (что ли?) Я веду себя хорошо, и тебе не за что на меня дуться. Письмо это застанет тебя после твоих именин. Гляделась ли ты в зеркало и уверилась ли ты, что с твоим лицом ничего сравнить нельзя на свете, а душу твою люблю я ещё более твоего лица. Прощай, мой ангел, целую тебя крепко.

Михайловское, 8 декабря.

Никак не ожидал я, очаровательница, чтобы вы обо мне вспомнили, и от глубины души благодарю вас. Байрон приобрел в глазах моих новую прелесть – все его герои в моём воображении облекутся в незабвенные черты. Вас буду видеть я в Гюльнар и в Леиле; самый идеал Байрона не мог быть так божественно-прекрасен. Итак, вас, и всегда вас, судьба посылает для услаждения моего уединения! Вы – ангел-утешитель, а я не что иное, как неблагодарный, потому что еще ропщу. Вы едете в Петербург; моё изгнание тяготит меня боле, чем когда-нибудь. Может быть, происшедшая перемена приблизить меня к вам; не смею надеяться. Не станем верить надежде; она не что иное, как хорошенькая женщина, которая обходится с нами, как со стариками-мужьями. А что поделывает ваш, мой кроткий гений? Знайте, что под его чертами я представляю себе врагов Байрона, с его женою включительно.

P. S. Опять берусь за перо, чтобы сказать вам, что я у ног ваших, что я всё вас люблю, что иногда ненавижу вас, что третьего дня говорил про вас ужасы, что я целую ваши прелестные ручки, что снова перецеловываю их в ожидании ещё лучшего, что больше сил моих нет, что вы божественны и проч.

Вы издеваетесь над моим нетерпением: вам доставляет особое удовольствие приводить меня в недоумение; мне удастся увидеть вас только завтра – пусть будет так! Я не могу, однако, заниматься только вами одними. Хотя видеть и слышать вас было бы для меня блаженством, я тем не менее предпочитаю писать вам, а не говорить. В вас есть ирония и сарказм, которые озлобляют и отнимают надежду. В вашем присутствии немеет язык и чувствуется какое-то томление. Наверно, вы – демон, т.е. дух сомненья и отрицанья, как сказано в Священном Писании. Недавно вы жестоко отозвались о прошлом: вы сказали мне, что я старался не верить в течение семи лет… Зачем это? Счастье чувствовалось мною так полно, что я не узнал его, когда оно было предо мной.

Не говорите мне более о нём. Бога ради. Сожаление, когда всё делается известным, это острое сожаление, соединенное с каким-то сладострастием, похоже на бешенство de……

Дорогая Элеонора, позвольте мне назвать вас этим именем, напоминающим мне жгучие чтения вместе с увлекавшим меня тогда сладким призраком и вашу собственную жизнь, столь порывистую, бурную и отличную от того, чем бы она должна была быть. Дорогая Элеонора, вам известно, что я испытал на себе всю силу вашего обаяния и обязан вам тем, что любовь имеет самого сладостного. От всего этого у меня осталась одна привязанность – правда, очень нежная, и немного страха, которого я не могу побороть в себе. Если вам когда-нибудь попадутся на глаза эти строки, я знаю, что вы тогда подумаете: «он оскорблён прошлым, вот и вёе; он заслуживает, чтоб я его вновь…» Неправда ли?

А между тем, если бы я, принимаясь за перо, вздумал вас спросить о чем-нибудь, то я, право, не знал бы, о чем. Да… разве о дружбе. Эта просьба была бы вульгарна, как просьба нищего о куске хлеба. На самом же деле мне нужна ваша интимность…

А между тем вы всё так же хороши, как в тот день, когда ваши губы коснулись моего лба. Я чувствую ещё до сих пор их влажность и невольно превращаюсь в правоверного; но вы будете… Эта красота надвигается, как лавина; le monde aura vorte ame – restez debout quelque temps encore, etc.

Виссарион Белинский – Марии Орловой



Санкт-Петербург 1843 г., сентябрь 7-го, вторник.

Вчера должны были вы получить первое письмо моё к вам. Я знаю, с каким нетерпением, с каким волнением ждали вы его; знаю, с какою радостью и каким страхом услышали вы, что есть письмо к А. В., и какого труда стоило вам с сестрою принять на себя вид равнодушия. Я не мог писать к вам тотчас же по приезде в Петербург, потому что жил на биваках и был вне себя. Первое письмо моё написано кое-как. В продолжение дней, в которые должно было идти оно в М., я только и думал о том, когда вы получите .его; я мучился тем же нетерпением, как и вы; мысль моя погоняла ленивое время и упреждала его; с радостью видел я наступление вечера и говорил себе: «днём меньше!» Но вчера я был, как на углях, рассчитывая, в котором часу должны вы получить моё письмо.

Я не могу видеть вас, говорить с вами, и мне остается только писать к вам; вот почему второе письмо моё получите вы, не успевши освободиться из-под впечатления от первого. Мысль о вас делает меня счастливым, и я несчастен моим счастьем, ибо могу только думать о вас. Самая роскошная мечта стоит меньше самой небогатой существенности; а меня ожидает богатая существенность: что же и к чему мне все мечты, и могут ли они дать мне счастье? Нет, до тех пор, пока вы не со мной, – я сам не свой, не могу ничего делать, ничего думать. После этого очень естественно, что все мои думы, желания, стремления сосредоточились на одной мысли, в одном вопросе: когда же это будет? И пока я ещё не знаю, когда именно, но что-то внутри меня говорить мне, что скоро. О, если бы это могло быть в будущем месяце!

Без меня мои растения ужасно разрослись, а что больше всего обрадовало меня, так это то, что без меня расцвела одна из моих олеандр. Я очень люблю это растение, и у меня их целых три горшка. Одна олеандра выше меня ростом. После тысячи мелких и ядовитых досад и хлопот, Боткин, наконец, уехал за границу. Это было в субботу (4 сентября). Я провожал его до Кронштадта. День был чудесный, – и мне так отрадно было думать и мечтать о вас на море. Расстались мы с Б. довольно грустно, чему была важная причина, о которой узнаете после.

Странное дело! Я едва мог дождаться, когда перейду на мою квартиру, а тут мне тяжела была мысль, что я вот сегодня же ночую в ней. И теперь ещё мне как-то дико в ней. Впрочем, это будет так до тех пор, пока я вновь не найду самого себя, т.е., пока вы не возвратите меня самому мне. До тех пор мне одно утешение и одно наслаждение: смотреть на стены и мысленно определять перемещение картин и мебели. Это меня ужасно занимает.

Скажите: скоро ли получу я от вас письмо? Жду – и не верю, что дождусь, уверен, что получу скоро – и боюсь даже надеяться. О, не мучьте меня, но, ведь, вы уже послали ваше письмо, и я получу его сегодня, завтра! – не правда ли?

Прощайте. Храни вас Господь! Пусть добрые духи окружают вас днём, нашёптывают вам слова любви и счастья, а ночью посылают вам хорошие сны. А я, – я хотел бы теперь хоть на минуту увидать вас, долго, долго посмотреть вам в глаза, обнять ваши колени и поцеловать край вашего платья. Но нет, лучше дольше, как можно дольше, не видаться совсем, нежели увидеться на одну только минуту, и вновь расстаться, как мы уже расстались раз. Простите меня за эту болтовню; грудь моя горит; на глазах накипает слеза: в таком глупом состоянии обыкновенно хочется сказать много и ничего не говорится, или говорится очень глупо.

Странное дело! В мечтах я лучше говорю с вами, чем на письме, как некогда заочно я лучше говорил с вами, чем при свиданиях. Что-то теперь Сокольники. Что заветная дорожка, зелёная скамеечка, великолепная аллея? Как грустно вспомнить обо всём этом, и сколько отрады и счастья в грусти этого воспоминания!

Лев Толстой – Софии Бернс



16 сентября 1862 г.

Софья Андреевна, мне становится невыносимо. Три недели я каждый день говорю: нынче все скажу, и ухожу с той же тоской, раскаянием, страхом и счастьем в душе. И каждую ночь, как и теперь, я перебираю прошлое, мучаюсь и говорю: зачем я не сказал, и как, и что бы я сказал. Я беру с собою это письмо, чтобы отдать его вам, ежели опять мне нельзя, или недостанет духу сказать вам всё. Ложный взгляд вашего семейства на меня состоит в том, как мне кажется, что я влюблён в вашу сестру Лизу. Это несправедливо. Повесть ваша засела у меня в голове, оттого, что, прочтя её, я убедился в том, что мне, Дублицкому, не пристало мечтать о счастье, что ваши отличные поэтические требования любви… что я не завидую и не буду завидовать тому, кого вы полюбите. Мне казалось, что я могу радоваться на вас, как на детей.

В Ивицах я писал: «Ваше присутствие слишком живо напоминаешь мне мою старость, и именно вы». Но и тогда, и теперь я лгал перед собой. Ещё тогда я мог бы оборвать всё и опять пойти в свой монастырь одинокого труда и увлечения делом. Теперь я ничего не могу, а чувствую, что напутал у вас в семействе; что простые, дорогие отношения с вами, как с другом, честным человеком потеряны. И я не могу ухать и не смею остаться. Вы честный человек, руку на сердце, не торопясь, ради Бога не торопясь, скажите, что мне делать? Чему посмеёшься, тому поработаешь. Я бы помер со смеху, если бы месяц тому назад мне сказали, что можно мучаться, как я мучаюсь, и счастливо мучаюсь это время.

Скажите, как честный человек, хотите ли вы быть моей женой? Только ежели от всей души, смело вы можете сказать: да, а то лучше скажите: нет, ежели в вас есть тень сомнения в себе. Ради Бога, спросите себя хорошо. Мне страшно будет услышать: нет, но я его предвижу и найду в себе силы снести. Но ежели никогда мужем я не буду любимым так, как я люблю, это будет ужасно!

 

Екатерина Фурцева, со дня рождения которой прошло ровно 100 лет, — единственная женщина, занимавшая высшие посты в нашем государстве. Что вознесло на вершину власти девушку из Вышнего Волочка? Незаурядные личные качества, случай, удача, симпатия вождей к красивой женщине? Екатерине Алексеевне приходилось пробивать себе путь в обществе, которое не поощряло стремительные женские карьеры. Фурцева — исключение. Она несколько лет была хозяйкой Москвы, затем заняла место на партийном олимпе — вошла в состав президиума и секретариата ЦК КПСС.

На переломном этапе истории нашей страны она принадлежала к числу тех немногих, кто определял судьбу нашего государства.

…24 октября 1974 года она внезапно ушла из жизни. Фурцева не жаловалась на здоровье, и смерть показалась неожиданной и необъяснимо ранней. Она месяц не дожила до шестидесяти четырех лет. В Москве заговорили о том, что министр культуры по своей воле ушла из жизни. В семье версию о самоубийстве наотрез отвергали. Впрочем, семье не очень верили. Потому что один раз Екатерина Алексеевна уже вскрывала себе вены. Эта жизнерадостная, мажорная женщина с ярким темпераментом и сильным характером не могла перенести одного — когда ее отвергают, и в личной жизни, и в политической…

…Но почему она пыталась покончить с собой? Какая печальная тайна делала ее несчастной? Драматической судьбе Фурцевой Леонид Млечин посвятил свою новую книгу в серии «ЖЗЛ».

Карьера ткачихи.

Екатерина Алексеевна Фурцева родилась в городе Вышний Волочок Тверской губернии. Ее отец, Алексей Гаврилович, рабочий-металлист, был призван в царскую армию, как только началась мировая война, и погиб в первых боях. Потеря отца — травма, наложившая отпечаток на всю дальнейшую жизнь Екатерины Алексеевны. Она боялась быть брошенной, отвергнутой, оставленной. Екатерина Фурцева сильно зависела от родных, друзей, подруг и любимых мужчин; ей всегда было страшно остаться одной.

Мать, Матрена Николаевна, больше не вышла замуж. Она в одиночку растила сына и дочь. Она была неграмотной, но в Вышнем Волочке пользовалась авторитетом. Екатерина Алексеевна унаследовала от матери характер, способность самостоятельно принимать решения, внутреннюю силу. И все же тщательно скрываемое чувство беспомощности осталось в ней навсегда.

В 1925 году она закончила семилетку и поступила в школу фабрично-заводского ученичества, выучилась на ткачиху. В пятнадцать лет стала к станку. Закрепилось за ней обидное для будущего министра культуры прозвище «ткачиха». Екатерине Алексеевне всегда будут поминать работу за станком — причем высокомерно-презрительно, хотя ничего, кроме уважения и сочувствия необходимость рано начать трудиться не вызывает. За станком Екатерина Фурцева стояла недолго. Комсомол изменил ее жизнь.

Хорошо развитая, спортивная, Екатерина Фурцева соответствовала ожиданиям эпохи. Правда, двадцатые и тридцатые годы — время пуританства. Сексуальность — не тема для обсуждения.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Екатерина Алексеевна Фурцева (1910—1974), министр культуры СССР

А она не в силах скрыть своей женственности, желания любить и быть любимой. Вот и будет она разрываться между желанием ни в чем не уступать сильному полу и неосознанным стремлением встретить настоящего мужчину, рядом с которым она почувствует себя спокойно и надежно.

Шестнадцать месяцев она проработала секретарем Кореневского райкома комсомола в нынешней Курской области, потом приняла новое назначение и больше никогда в поселок не возвращалась. Краеведы уверяют, что раскрыли самую большую тайну ее личной жизни: 25 августа 1931 года Кореневский сельсовет зарегистрировал ее брак с местным плотником. Но уже через три месяца брак распался. Имя первого мужа Фурцевой краеведы скрывают…

Плюс личное счастье. В 1931 году перспективного работника перевели секретарем горкома комсомола в Феодосию. В Коктебеле она увлеклась планерным спортом и добилась, чтобы обком партии рекомендовал ее на Высшие академические курсы Аэрофлота. После курсов Фурцеву отправили в Саратов помощником начальника политотдела авиационного техникума по комсомолу.

Зато здесь к ней пришла первая большая любовь. Она влюбилась в служившего в Саратове летчика Петра Ивановича Биткова. В тридцатые годы пилоты, окруженные романтическим ореолом, пользовались у женщин особым успехом. Инструктор летного звена Петр Битков, рассказывают, был видным, интересным мужчиной. Екатерина Алексеевна инстинктивно искала человека, который служил бы защитой и опорой, способного дать то, чего она была лишена в детстве и юности.

В 1936 году Петра Биткова перевели в политуправление гражданской авиации, и молодая семья перебралась в Москву. Фурцеву взяли в ЦК комсомола инструктором отдела студенческой молодежи, хотя сама она высшего образования не имела и студенческой жизни не знала. А в тридцать седьмом направили учиться в институт тонкой химической технологии имени Ломоносова. Училась Екатерина Алексеевна неважно, потому что сразу пошла по общественной линии. Ее избрали секретарем партийного комитета института. Диплом о высшем образовании инженер-химик Фурцева получила в сорок первом году, накануне войны. Работать по специальности ей так и не удалось.

Начало Великой Отечественной для Фурцевой оказалось вдвойне трагичным. Ее муж в первые же дни войны отправился на фронт. Но ушел он и из семьи. Больше они не жили вместе, хотя именно во время войны у них появился долгожданный ребенок.

Екатерина Алексеевна мечтала о детях, а забеременела только на тридцать втором году, после одиннадцати лет жизни в браке. Как и многое в жизни Фурцевой, обстоятельства, связанные с рождением дочки, обросли слухами и мифами. Поговаривали, будто и не муж вовсе был отцом ребенка, поэтому-то оскорбленный Петр Битков и ушел из семьи…

Рассказывают и другое. Петр Иванович, как это случилось со многими ушедшими в армию молодыми мужчинами, надолго оторванными от жен, встретил на фронте другую женщину, влюбился. Ему ответили взаимностью. И он завел новую семью. Это больше похоже на правду, потому что от дочки Петр Иванович не отказывался, напротив, сохранил к Светлане отцовские чувства до конца жизни.

Самые трудные годы. Крушение первого брака оставило тяжелый шрам. Фурцева никогда не сможет этого забыть. Молодая женщина, страшась одиночества и неопределенности, была готова избавиться от ребенка. Но ее поддержала мать: «Столько лет ждали. Что уж, одного ребенка не воспитаем?» Оставить ребенка в эти первые военные месяцы, самые трудные и опасные для москвичей, было нелегким и мужественным решением.

Беременную Фурцеву эвакуировали в Куйбышев (Самару), где разместились основные наркоматы и иностранные посольства. Роды были благополучными. Екатерина Алексеевна дала девочке свою фамилию. В Куйбышеве они оставались недолго. В отличие от многих других москвичей, которым до конца войны не позволяли вернуться в город, партийного работника Фурцеву ждали в Москве.

Сорок второй год был для Екатерины Алексеевны памятным во всех отношениях. У нее родилась дочь Светлана, и ей предложили новую работу. Растущего молодого работника приметил первый секретарь Фрунзенского райкома партии Петр Владимирович Богуславский и взял к себе в аппарат. Так началась успешная партийная карьера Фурцевой, которая приведет ее на вершину власти.

Возможно, успешно начавшаяся партийная карьера помогла справиться с личной драмой. У Фурцевой сложились особые отношения с первым секретарем райкома Богуславским. Говорят, он ценил не только ее деловые, но и женские достоинства. Молодая Фурцева была очень хороша — яркая, стройная, с бурным темпераментом. Трудно обсуждать то, что произошло между Петром Владимировичем и Екатериной Алексеевной. Это не та история, которой делятся даже с близкими людьми.

Служебные романы похожи один на другой как две капли воды. Общая работа сближала и доставляла удовольствие. Но едва ли такой роман может устраивать женщину. Идут годы, а он не собирается уходить от жены. Мужчина счастлив иметь и жену, и любовницу. А женщины не хотят вечно оставаться в этой роли. Им нужна настоящая семья. Так что, как правило, служебные романы заканчиваются, как только мужчина и женщина перестают работать вместе…

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

1961 год. Гагарин и Фурцева на приеме в Министерстве культуры по случаю II Московского международного кинофестиваля с его гостями — итальянскими актрисами Джиной Лоллобриджидой (слева) и Маризой Мерлини (вторая справа). Фото: РИА-новости

Первый секретарь. Екатерина Алексеевна Фурцева быстро усвоила основные правила достижения успеха в партийном аппарате и выдвинулась на первые роли. Она сменила Богуславского на посту первого секретаря райкома. Чтобы доказать свое право быть хозяйкой района, ей пришлось усвоить многие привычки и манеры мужчин-руководителей. Она научилась не робеть в мужском коллективе, не смущалась шуточкам известного свойства, могла прилично выпить и при необходимости послать по матушке.

При этом она не забывала, что привлекательная женщина обладает и другими средствами воздействия на мужской коллектив. Организованная, требовательная, собранная и работоспособная, Фурцева неизменно выполняла обещанное. Ее ценили как мастерицу массовых мероприятий. Шла ли речь об очищении районного аппарата от выходцев из Северной столицы в разгар мрачного «ленинградского дела», или о пропагандистском обеспечении столь же позорного «дела врачей», Екатерина Алексеевна неизменно опережала коллег-секретарей.

Она, например, «требовала от институтов, расположенных в районе, выполнения социалистических обязательств к определенным датам: к 1 мая изобрести вакцину и полностью ликвидировать рак, к 7 ноября выпустить действенный препарат против туберкулеза. Изучаете детскую корь? Поработайте так, чтобы к следующему бюро райкома кори не было...»

В партийном руководстве тех лет все были догматиками. Но Екатерине Фурцевой катастрофически не хватало общей культуры и образования, поэтому ее выступления на идеологические темы производили особенно мрачное впечатление.

С 28 июля по 11 августа 1957 года в Москве под лозунгом «За мир и дружбу» проходил Всемирный фестиваль молодежи и студентов, ставший огромным событием. Никогда еще не было такого широкого и практически неконтролируемого общения с иностранцами. Разнообразное начальство, привыкшее жить за железным занавесом, само было напугано и пугало других.

Накануне фестиваля Екатерина Фурцева предупреждала московских чиновников: «Есть слухи, что завезут инфекционные заболевания. Поэтому начали проводить прививки. Но уже было четыре случая каких-то уколов совершено в магазинах, когда девушка стояла в очереди за продуктами, подходит человек, в руку делает укол... Пострадавшие находятся в больнице, состояние их хорошее. Это делается врагами, чтобы создать панику вместо торжества»…

Карьере Фурцевой помогли крупные перемены в московском руководстве, когда Сталин вернул в Москву Никиту Сергеевича Хрущева и поставил во главе столицы. Среди секретарей горкома ему нужна была одна женщина. Никита Сергеевич выбрал энергичную и деловую Фурцеву.

В партийном аппарате женщин продвигали со скрипом. Считалось, что с руководящей работой справятся только крепкие мужчины. На пленуме ЦК 18 марта сорок шестого года Сталин сказал: «Нарком должен быть зверем». Поставив Николая Константиновича Байбакова руководить нефтяной промышленностью, задал ему вопрос: «Какими свойствами должен обладать советский нарком»? Байбаков стал перечислять. Вождь остановил его: «Советскому наркому нужны прежде всего бычьи нервы плюс оптимизм»...

…Бычьих нервов Екатерине Алексеевне Фурцевой явно недоставало. Она была слишком эмоциональным человеком…

Хозяйка города. Через год с небольшим после смерти Сталина, 26 мая 1954 года, Екатерина Фурцева была утверждена первым секретарем городского комитета партии. Ни одна женщина до нее не возглавляла столь крупную партийную организацию. Екатерина Алексеевна стала полноправной хозяйкой огромного города.

В отношении Хрущева к Фурцевой не было ничего личного, что бы тогда ни говорили. Постель редко играла решающую роль в карьерном росте женщины, возможно, потому, что в партийный аппарат, словно нарочно, отбирали дам не слишком привлекательных. Екатерина Алексеевна была в этом смысле исключением. «Мы прежде всего видели в ней женщину, — рассказывал мне Валерий Харазов, в ту пору секретарь Сталинского райкома партии Москвы, — аккуратную, следящую за собой, изумительно одетую. Екатерина Алексеевна производила на нас сильное впечатление, мы ею восхищались».

Но в отличие от Леонида Ильича Брежнева Хрущев хранил верность жене и с особами другого пола устанавливал исключительно деловые отношения. Кстати, снисхождения никому не делал и с женщин спрашивал, как с мужчин.

Свадьба с приданым. Служебную удачу дополнило найденное, наконец, личное счастье. Когда Екатерина Алексеевна работала в московском партийном аппарате, то влюбилась в коллегу-секретаря — Николая Павловича Фирюбина. Он был всего на два года ее старше. Его считали капризным и избалованным женским вниманием.

Роман Фурцевой и Фирюбина был предметом пересудов в Москве. В те времена разводы не поощрялись. Женщина должна исполнять одну роль — самоотверженной жены и матери. Любовница — понятие отрицательное. Николай Павлович Фирюбин не спешил рвать с прежней жизнью, уходить из семьи. Екатерина Алексеевна переживала, хотя больше всего старалась не показать своей слабости. В доме ее сообщение о том, что она выходит замуж за Николая Фирюбина, встретили, мягко говоря, без восторга. Теща и падчерица его сразу невзлюбили. Конечно же, это была ревность. Ни Матрена Николаевна, ни Светлана ни с кем не желали делить Екатерину Алексеевну.

Едва Екатерина Алексеевна и Николай Павлович стали жить вместе, как вмешалась большая политика, мешая их счастью. В первых числах мая 1953 года вновь назначенный министром иностранных дел Вячеслав Михайлович Молотов попросил направить в распоряжение МИД партийных работников. Так стали дипломатами будущий председатель КГБ Юрий Андропов и муж Фурцевой Николай Фирюбин.

В январе 1954 года его сделали послом в Чехословакии. Посла всегда сопровождает жена. Она помимо всего прочего играет важную роль в работе представительства, помогает послу в организации приемов, налаживать отношения с дипломатами других стран. Но Екатерина Алексеевна не захотела пожертвовать карьерой и удовлетвориться ролью жены. Она не поехала с мужем в Прагу. Учитывая особую ситуацию, в ЦК разрешили Фирюбину жить одному, что не дозволялось другим дипломатам.

Для брака длительная разлука не благо. Фурцева переживала, не хотела отпускать мужа надолго. Но и отказываться от посольского назначения было нельзя. Конечно, Николай Павлович предпочел бы видеть жену рядом. Но быть женатым на самой Фурцевой — это тоже льстило его самолюбию. Екатерину Алексеевну точно можно было назвать первой дамой страны, поскольку жены руководителей государства оставались в тени.

При этом в отношениях с женой Фирюбин держался уверенно или, как говорят люди знающие, самоуверенно. Это характерно для властных и высоко себя ценящих мужчин стремление быть хозяином в семье. Он привык, что жена ему угождает. Она очень ценила мужа и хотела сохранить хорошие отношения. Ей казалось, что сделать его счастливым — это и есть ее цель. Свет был не мил, когда муж на нее дулся.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Мемориальная доска на доме №19 по Тверской улице в Москве, где жила Екатерина Фурцева

Матриархат, патриархат и секретариат. ХХ съезд партии сыграл особую роль в жизни нашей страны. Для Екатерины Фурцевой съезд оказался вдвойне важным — она была вознесена на вершину политической власти. Хрущев сделал ее секретарем ЦК и включил в состав кандидатов в члены президиума. В советские времена значение секретариата ЦК никому не надо было объяснять. Однажды Сталин пошутил в узком кругу: «История делится на три периода — матриархат, патриархат и секретариат»…

В практической жизни никакое сколько-нибудь важное назначение не производилось помимо секретариата ЦК. Ни одно министерство или ведомство в стране ничего не могло предпринять, не получив предварительного согласия секретариата ЦК. Появление женщины в составе высшего руководства страны было событием. Но избрание Екатерины Алексеевны понравилось отнюдь не всем. Это было отражением свойственного эпохе мужского шовинизма…

Никита Сергеевич считал Фурцеву своим человеком и продвигал. 29 июня 1957 года он сделал Фурцеву полноправным членом президиума ЦК. Это было громкое назначение. В следующий раз женщина войдет в состав политбюро уже при Горбачеве…

Хрущев сделал ей подарок — вернул Екатерине Алексеевне мужа: Николая Фирюбина назначили заместителем министра иностранных дел. Теперь ничто не мешало Николаю Павловичу и Екатерине Алексеевне жить вместе. На ХХ съезде Николая Павловича Фирюбина избрали кандидатом в члены ЦК КПСС. Так что они с Фурцевой были единственной супружеской парой, которая посещала пленумы Центрального комитета. Конечно, Фирюбину не очень нравилось, что жена занимает более высокое положение. Для советской семьи это было нетипично…

Перерезанные вены. Всего три года Фурцева пребывала на вершине власти. 4 мая 1960 года Никита Сергеевич неожиданно распорядился освободить от должности секретаря ЦК сразу несколько человек, в том числе Екатерину Алексеевну. Ее назначили министром культуры. Что же послужило причиной массовой чистки высшего эшелона партийного руководства? Почему Хрущев в один день разогнал своих ближайших помощников? Он же сам их подбирал и выдвигал…

Считается, что чекисты записали вольные разговоры нескольких секретарей ЦК, которые они вели в своих комнатах отдыха, попивая чай или более крепкие напитки. Ничего крамольного они не говорили, лишь позволяли себе критически оценивать поведение Никиты Сергеевича. Есть и другое объяснение. Хрущев был человеком увлекающимся. Понравившегося работника мог поднять на головокружительную высоту, но, разочаровавшись, с той же легкостью расставался с недавним любимцем и продвигал нового.

Еще год с лишним Фурцева оставалась членом президиума ЦК, высшего органа власти в стране. А вот на ХХII съезде в состав президиума ЦК ее не включили. Это стало для нее страшным ударом. Фурцева и Фирюбин не пришли на вечернее заседание съезда. Екатерина Алексеевна пыталась уйти из жизни. «Сильно подвыпив с горя, — пишет Сергей Хрущев, — а Екатерина Алексеевна злоупотребляла алкоголем, она попыталась вскрыть себе вены. Но рука дрогнула, и самоубийство не удалось. Возможно, она и не собиралась расставаться с жизнью, а просто по-женски пыталась таким образом привлечь к себе внимание, вызвать сочувствие, но ее поступок произвел противоположный эффект». Да, готовых и способных сочувствовать оказалось немного…

Екатерина Алексеевна болезненно воспринимала утрату атрибутов прежней жизни. Но больше всего переживала, думая о том, как люди вокруг радуются ее падению и злорадствуют… Насчет нравов в политической верхушке она не заблуждалась.

Что заставляет совершать самоубийства крупных политиков уровня Фурцевой? Как-то все это не вяжется с обликом этих людей, решительных, жестких, способных преодолевать любые препятствия. Как правило, такие люди способны устоять при любых стрессах. Но действуют и другие факторы. Вряд ли мы в состоянии понять, что же стало последней каплей для каждого из них…

Между молотом и наковальней. Фурцева была чуть ли не единственным человеком в руководстве страны, искренне заинтересованным в культурном обмене с другими государствами, в том, чтобы наши мастера выезжали на гастроли за границу, а в Советский Союз приезжали иностранные певцы, музыканты, артисты, привозили выставки из лучших мировых музеев.

Зарубежные гастроли были крайне выгодны государству, выдающиеся мастера после возвращения домой сдавали в казну большие суммы в валюте. Поэтому министерство культуры хотя бы из ведомственных соображений было сторонником гастролей. А партийный аппарат и система госбезопасности считали, что лучше никого никуда не выпускать. Достойными ехать в другие страны считали только самих себя.

Екатерина Алексеевна Фурцева с удовольствием открывала для себя мир. Даже для секретаря ЦК поездка была редкостью. Министр культуры же должна была путешествовать по миру в силу прямых обязанностей. За границей женщина-министр неизменно вызывала большой интерес.

В руках министра культуры была немалая власть. Но каждое решение таило в себе угрозу для карьеры. Идеологическая ситуация в стране, атмосфера запретов практически ставила крест на всем, что казалось опасным отступлением от генеральной линии. Система была такова, что в интересах Фурцевой было запретить, а не разрешить, потому что за удачный спектакль похвала достанется режиссеру или артисту. А за «ошибки» отвечать ей.

Желающих запретить было множество, а брать на себя ответственность и разрешать никто не хотел. Иногда она шла наперекор цензуре, брала ответственность на себя. Но чаще должна была — или хотела — помешать появлению на сцене того, что считалось недозволенным. А не дозволялось очень многое.

Но Екатерина Алексеевна не была держимордой. Помимо партийных установок часто руководствовалась личными симпатиями и антипатиями. Главный режиссер театра «Современник» Олег Николаевич Ефремов к пятидесятилетию октябрьской революции поставил пьесу Михаила Филипповича Шатрова «Большевики». Цензура ее запретила. Министр культуры разрешила спектакль. Полгода — невиданное дело! — спектакль шел без разрешения цензуры. В зрительном зале «Современника» — ни одного свободного места. Фурцева не испугалась и не отступила. Пьесу разрешили…

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Фурцева и Софи Лорен

Каково быть мужем бабушки? Как же все это случилось? Почему пошли разговоры о том, что Екатерину Алексеевну Фурцеву убирают с поста министра, что ждет ее безрадостная пенсионная жизнь — и, может быть, даже одинокая пенсионная жизнь, поскольку рушилась не только ее политическая карьера, но и отношения с мужем?

Ни по возрасту, ни по настроению она вовсе не собиралась уходить. Наверное, даже представить не могла себя на пенсионном покое. Но, похоже, ее министерские дни были сочтены. И рассчитывать на милосердие товарищей по партии ей не приходилось. В политическом мире нет настоящих человеческих отношений, здесь идет беспощадная борьба за власть или за иллюзию власти.

Говорят, что она сама могла быть жестокой и беспощадной. Привыкла к роли вершителя судеб и к власти над людьми. Странно, что ее не окрестили «железной леди». Хотя само это понятие родилось позже, уже после ухода Фурцевой из жизни. Да она и не была железной! Она была, пожалуй, чересчур чувствительной.

Уже не в юном возрасте Екатерина Алексеевна продолжала волновать мужское воображение. В желании служить министру присутствовал несомненный эротический мотив. Общество восхищалось ее силой, но жаждало увидеть следы тщательно скрываемой женской слабости.

Екатерина Фурцева дружила с Людмилой Зыкиной. Уверяли, что на даче у певицы министр крепко выпивала. За столом, когда спрашивали, что ей налить, Екатерина Алексеевна отвечала одинаково: «Я всегда с мужчинами, я пью водку».

В 1972 году умерла мать, Матрена Николаевна. Для Екатерины Алексеевны это был удар. Она зависела от матери, нуждалась в ее постоянном одобрении. Говорят, что девушки выходят замуж за своих отцов, то есть инстинктивно ищут мужчину с привычными чертами характера. Фурцева же, пожалуй, вышла замуж за свою мать! Мать заставляла ее жить в бешеном темпе: не позволяй себе отдыхать и расслабляться, двигайся от хорошего к лучшему. Так же строились отношения с мужем. Она нуждалась в его расположении. Понимала умом, что не в состоянии угодить ему во всем, но пыталась. Получалось, что единственный способ заставить его быть нежным — угадывать и исполнять все его желания...

Подруги знали, что на душе у нее неспокойно. Она говорила, что ее никто не понимает, что она одинока и никому не нужна. Надо понимать, она имела в виду мужа. Насколько справедливы эти упреки? Сам Николай Павлович о своих отношениях с Екатериной Алексеевной не рассказывал. Во всяком случае публично. Он умер еще до того, как журналисты получили возможность задавать личные вопросы…

Одиночество израненной души. Фурцева занялась постройкой собственной дачи и попросила о помощи «подведомственные учреждения». Желающих посодействовать министру строительными материалами и рабочей силой оказалось множество. При этом кто-то из посвященных написал донос: Фурцева, нарушив государственную дисциплину и партийную этику, приобрела по льготным ценам строительные материалы в Большом театре.

Дело разбирала высшая инквизиция — Комитет партийного контроля при ЦК КПСС, которым руководил бывший руководитель Советской Латвии член политбюро Арвид Янович Пельше. Личная собственность считалась делом антипартийным. Поэтому руководители страны обходили этот запрет и строили дачи на имя родных и близких. Фурцева поступила неосмотрительно, записав дачу на свое имя.

Екатерина Алексеевна признала, что допустила грубую ошибку, сдала дачу. Ей вернули двадцать пять тысяч рублей. Она положила их на книжку и написала завещание в пользу дочери. Но все равно ее решили отправить на пенсию. А она сказала подруге: «Что бы там ни было, что бы про меня ни говорили, я умру министром». Так и случилось…

…Теперь уж не узнать, что именно произошло поздним вечером 24 октября, когда Фурцева вернулась домой. Они с Фирюбиным жили на улице Алексея Толстого. Говорят, что именно в тот день стало известно, что ее ждет пенсия, а Николай Павлович встретил другую женщину. Екатерина Алексеевна не выдержала двойного удара. Тоскливая жизнь брошенной мужем пенсионерки была не по ней...

…Наверное, много раз она мысленно прикидывала, сможет ли жить без работы и без мужа? Эмоционально она полностью зависела от своего положения в обществе, от того, как на нее смотрят окружающие. И, конечно же, от мужа! Одиночество казалось самым страшным. Она даже не могла подумать о том, чтобы порвать с ним и начать все заново с другим человеком.

Не так-то просто обрести покой израненной душе. Как вернуться из глубины несчастья к нормальной жизни? Это мистическое путешествие. Чувства и страхи, испытанaные в детстве, остаются навсегда и возвращаются вновь и вновь, особенно когда мы не в силах справиться со своими проблемами. Она, наверное, понимала, что потеря отца — все это было давным-давно, но какая-то часть мозга по-прежнему воспринимает мир так, словно она еще маленькая девочка, оставшаяся без папы. Страх быть брошенной лишал ее возможности посмотреть на вещи реалистично.

После полуночи Светлане позвонил Николай Павлович Фирюбин: «Мамы больше нет»...

Когда приехали дочь с мужем, в квартире еще находилась реанимационная бригада. Доктор пытался успокоить Светлану: «Даже если бы это случилось в больнице, врачи не смогли бы помочь». Диагноз — острая сердечная недостаточность. Но по Москве пошли разговоры о том, что она вновь решила покончить с собой. И на сей раз попытка удалась…

…Ее первый муж, Петр Иванович Битков, говорил дочери на похоронах, что всю жизнь любил только Екатерину Алексеевну. Он ненадолго пережил Фурцеву. Николай Павлович Фирюбин ушел к Клеопатре Гоголевой, вдове Александра Васильевича Гоголева, покойного секретаря московского обкома партии. Они жили на соседних дачах. Клеопатра Гоголева, которую знакомые называли Клерой, была значительно моложе Фурцевой…

…С годами о Екатерине Алексеевне Фурцевой говорят все лучше и лучше. Дурное забылось. Остались воспоминания о живом и душевном человеке…

Леонид МЛЕЧИН, «Московский Комсомолец»

http://telegrafua.com/social/13189/

 Подборка интересных фактов из жизни Екатерины Фурцевой:

1. Современниками описывался характер Екатерины Алексеевны как жесткий, своенравный. Ей очень не хватало образования, не разбираясь ни в музыке, ни в живописи, она интуитивно запрещала то, что не понятно, даже если речь шла о шедеврах мировой культуры – у Фурцевой, кроме идеалов партии, кумиров не было.

Поэтому в страну, например, не приезжали западные рок-группы. Конечно, все время запрещались спектакли, программы, попадали в немилость люди искусства (Мстислав Растропович с Галиной Вишневской были вынуждены уехать из-за опалы, которая была следствием проживания на их даче бездомного отечественного классика Александра Солженицына). И тем не менее, Фурцева чаще принимала сторону людей творческих, не взирая на партийные установки. Она всегда была готова выслушать и понять — в этом сходятся все, кто с нею сталкивался.

 

 

 

 

 

 

 

2. Екатерина Алексеевна была энтузиастом развития непрофессиональных театров. Она так увлеклась этой идеей, что какое-то время, даже считала, что профессиональные театры себя исчерпали. Как-то, она собрала группу ведущих режиссеров и актеров, чтобы убедить маститых художников в правоте своих мыслей. Актер Борис Ливанов не обращая внимания на Фурцеву что-то рисовал в свой блокнот. Екатерина Алексеевна заметила, и раздраженно спросила: «Товарищ Ливанов! Вы совсем меня не слушаете! Вам неинтересно?». На что Ливанов ответил: «Почему же. Я с большим интересом слушаю Вас, Екатерина Алексеевна и у меня возник к Вам вопрос. Скажите, вот Вы лично стали бы обращаться к непрофессиональному гинекологу?».

3. Фурцева спасла  Хрущева от мини-переворота, когда Маленков, Коганович, Молотов, объединившись с некоторыми членами президиума, решили простым голосованием отстранить Никиту Сергеевича от дел. Предвидя, что Хрущева сейчас «заголосуют», Фурцева отпросилась в туалет и побежала звонить силовым министрам. Буквально в минуты примчались Жуков, Игнатов и не дали сместить Хрущева.

4. В 1961 году Фурцеву Хрущев предал. По его указанию Екатерину Алексеевну убрали из Президиума ЦК КПСС. Произошло это прилюдно – на октябрьском пленуме. Фурцева пережила большое унижение. Ей отключили правительственную связь, попросили освободить дачу. Екатерина Алексеевна закрылась в ванной и вскрыла себе вены. Но в тот раз ее спасли – случайно зашла подруга и забила тревогу. Дверь успели вовремя взломать. Хрущева сняли, но и Брежнев обратно в Президиум не позвал. Так и осталась Екатерина Алексеевна в простых министрах. Однажды она с горечью сказала Любимову: «Вы думаете, только у вас неприятности? Мои портреты ведь тоже носили, а теперь, вот видите, сижу тут и с вами говорю.».

5. Искусствовед Анатолий Смелянский в своей книге об Олеге Ефремове написал: «Фурцева была не только министром. Она была женщиной. И Ефремов ей нравился. Она позволяла себе невиданные вещи: могла, например, будучи навеселе, кокетливо приподнять юбку выше колена и спросить: «Олег, ну скажи, у меня неплохие ноги?». И это правда. Екатерина Алексеевна тщательно следила за своей внешностью и была красива до самого последнего дня своей жизни. Утверждают, что она делала пластические операции, не говоря уже о ежедневной гимнастике, занятий теннисом, (фигура у советского министра была нисколько не хуже чем у самой холеной западной кинозвезды).

Узнав что Франция выпускает препарат для похудения Фурцева его раздобыла и регулярно пила. С удовольствием принимала вещи, привезенные в подарок из-за границы, одевалась с большим вкусом и выдумкой.

6. Екатерина Алексеевна была необыкновенного, душевного обаяния человек и располагала к себе собеседника в считанные минуты, неподдельной искренностью и вниманием. Рабочий кабинет Фурцевой украшал портрет королевы Елизаветы с надписью: «Екатерине от Елизаветы». Говорили, что через 20 минут общения Фурцевой с английской королевой, последняя, вдруг, сказала: «Екатерина, не зовите меня Ваше Высочество, зовите просто Елизавета» — скорее всего легенда, но ярко характеризующая способности Екатерины Алексеевны.

7. Юрий Никулин рассказывал, как Екатерина Алексеевна спасла «Кавказскую пленницу». Этуш играл в картине своего знаменитого «товарища Саахова», а у парторга «Мосфильма» фамилия была похожая: «Саков». Начальники уперлись и не хотели выпускать готовую ленту в прокат, заставляли поменять Саахову фамилию и переозвучить фильм. Никулин жаловаться к Фурцевой пошел. Та как услышала про глупость начальственную и за телефон, в трубку орет: «Эт-то что за идиотство?», ей с перепугу отвечают, что произошла ошибка, никто такого вопроса и не поднимал даже – картина готова и очень скоро появится на экранах!

8. Правда, что Екатерина Алексеевна пила. Особенно когда похоронила маму – Матрена Николаевна держала дочь в ежовых рукавицах до последнего дня своей жизни.

Министр в ее сторону дыхнуть не смела. И со смертью матери потеряла душевное равновесие, стену, стала панически бояться остаться одна. Ее подруга Людмила Зыкина говорила что Екатерину Алексеевну спаивали: «Фурцеву часто вынуждали выпивать… то и дело на приемах, на разных мероприятиях подходили артисты с бокалами, каждый считал за честь выпить вместе…». Но пить Екатерина Алексеевна не умела – пьянела очень быстро, при этом предпочитала водку. По вечерам в министерстве собиралось ее ближайшее окружение, наливали Фурцевой, поддакивали, подхваливали, подзадоривали, чтобы выпросить кому что нужно.

 

 

9. После похорон, на поминках, которые проходили в Доме актера, писатель Константин Симонов сказал, выражая общее мнение: «Екатерина Алексеевна всегда имела смелость сказать «да» — и делала все, чтобы поддержать, помочь новому, порой только пробивающемуся. Имела смелость сказать «нет», и ее поступки всегда соответствовали сказанному. Так говорить и поступать могла только большая, светлая личность…».

usinfo.info/shou_biz/22867-9-interesnyh-faktov-iz-zhizni-ministra-kultury-sssr-ekateriny-alekseevny-furcevoy.html

Фурцева была счастлива с Николаем Фирюбиным. Она не пережила известия о том, что он нашел другую...

Министр культуры СССР Е.А.Фурцева (2-я справа), киноактеры Н.Н.Рыбников, С.Ф.Бондарчук, В.В.Тихонов, Н.В.Мордюкова, А.Д.Ларионова, И.К.Скобцева на загородной даче во время встречи руководителей партии и правительства с деятелями культуры и искусства.

Министр культуры Е.А.Фурцева выступает на открытии 4-й Всесоюзной художественной фотовыставки «Семилетка в действии»

С дочерью Светланой

Перед выступлением

Встреча Марка Шагала

С Индирой Ганди

Жюри Первого Конкурса имени Чайковского

Ив Монтан, Симона Синьоре и Екатерина Фурцева

Министр культуры Екатерина Фурцева поздравляет Утесова с присвоением ему звания народного артиста СССР

М. Плисецкая с министром культуры СССР Екатериной Фурцевой (в центре) и художницей Надеждой Леже, 1968 год

В Голливуде её называли “Чёрной Мерилин Монро”, “Чёрной Богиней”. Она – единственная негритянка, которая в те годы смогла засиять на звёздном небосклоне Голливуда не просто как исполнительница второстепенных ролей и эпизодов, как остальные мулатки, – она стала одной из знаменитейших актрис того времени.

 

 

Дороти Дендридж родилась 9 ноября 1922 года. Её мать, Руби Дендридж, привела маленьких дочерей в шоу-бизнес в 1930 году, образовав танцевальный дуэт “Чудо-дети”. В середине тридцатых Дороти окончила среднюю школу и организовывает ансамбль “Сёстры Дендридж” вместе со своими двумя сёстрами Вивиен и Этта Джеймс. Они выступали с оркестром Джимми Лунсефорда, в знаменитом клубе “Коттон” в Гарлеме, где Дороти впервые столкнулась с расовыми ограничениями среди людей.

Ещё в юном возрасте Дороти стала появляться в небольших ролях в голливудских картинах, в том числе в фильме братьев Маркс “День на скачках” (1937) и “Барабаны Конго” Гарольда Николса, в котором она танцевала с братьями Николас ( с ними в 1941 году она выступила в кинофильме “Серенада Солнечной долины”). В 1945 году она вышла замуж за одного из братьев Николс – Гарольда. Во время шестилетнего брака она отошла от карьеры, посвятив себя семье. Её дочь Харолин родилась с тяжёлым повреждением мозга. Не имея возможности опекать её, Дороти отдала её в приёмную семью.

 

 

После развода в 1951 году Дороти вернулась в шоу-бизнес, на этот раз в качестве певицы. После аншлаговых выступлений в клубе Mocambo в Голливуде она стала звездой первой величины и стала выступать на самых известных концертных площадках Лондона, Рио-де-Жанейро, Сан-Франциско и Нью-Йорка. В 1953 году она получила свою первую главную роль в кинофильме, это был фильм “Bright Road”, с Гари Белафонте.

 

 

Её следующая роль в кинофильме “Кармен Джонс” (1954), свободная экранизация оперы “Кармен” Бизе, тоже с Гари Белафонте, вознёс её к вершине славы. Дороти стала первой афроамериканкой, ставшей номинанткой на премию “Academy Award” за лучшую женскую роль. Хотя многие считают, что она была достойна победы, но уступила награду Грейс Келли. Тем не менее, после феноменального успеха “Кармен Джонс” Дороти оказалась первой “небелой” актрисой, столь же популярной, как Мерилин Монро и Ава Гарднер. В 1955 году она появилась на обложке журнала “Life”, и в этом же году посетила Каннский кинофестиваль.

 

 

Однако после успеха “Кармен Джонс” Дороти стало всё труднее находить фильмы, соответствующие её таланту и желанию. Её единственным прорывом в те годы стал фильм “Порги и Бесс”, в котором она сыграла Бесс. Ходили слухи, что она будет играть Билли Холидей в фильме “Леди поёт блюз” Орсона Уэллса, но слухи не подтвердились. В те годы, когда ещё очень остро стояла расовая дискриминация, режиссёры не могли предложить Дороти достойную роль, и ей пришлось вернуться в амплуа негритянской красотки.

Она появилась в нескольких романтических драмах, к примеру, “Island in the sun”с Гари Белафонте и Джоан Фонтейн, “Таманго” (1959), и “Малага”.

 

 

Снимаясь в “Кармен Джонс”, Дороти завела роман с режиссёром фильма, Отто Преминжером, который также поставил “Порги и Бесс”. Этот роман тщательно скрывался от общественности. Однако о нём всё же узнали, и это известие было с неодобрением встречено афро-американским сообществом голливудского кино. Дороти вышла замуж второй раз в 1959 году, её мужем стал Джек Дэнисон. В этом браке она потеряла большую часть своих сбережений, которые она вложила в ресторан мужа, который в 1962 году тихо прогорел. После этого брак распался.

Поскольку ни личная жизнь, ни карьера не складывались, Дороти стала злоупотреблять алкоголем и антидепрессантами. Угроза банкротства и проблемы с налоговой службой заставили её вернуться к карьере певицы, она выступала в ночных клубах, но уже не имела прежнего успеха. Её финансовое положение становилось всё хуже. К 1963 году она уже не может платить за лечение дочери, и Харолин помещена в госучреждение. У Дороти случается нервный срыв. 8 сентября 1965 года она была найдена мёртвой в своём доме в Голливуде. Причиной было названо самоубийство с помощью антидепрессантов.

Её трагическая судьба стала причиной нового интереса в конце 90-х годов, когда в 1997 году была выпущена биография Дороти Дендридж ( автор – Дональд Бойл), а в Нью-Йорке на кинофестивале была представлена ретроспектива её фильмов. В 1999 году актриса Холли Берри получила “золотой глобус” за исполнение роли Дороти Дендридж в фильме “Познакомьтесь с Дороти Дендридж!”

 

 http://fanparty.ru/fanclubs/aktrisy-zolotogo-gollivuda-i-sovremennosti/tribune/31282

 

Фильм смотрим здесь:http: //kinobanda.net/film/13418/

 

 

 

 

Зоя Ященко, Ольга Арефьева, Елена Фролова… Кто они? Не бардессы, не романсовые певицы, не попса, не рок, не шансон, ничего из того, что нынче считается популярным среди молодежи от 15 до 30 лет. Но в эту минуту тысячи молодых людей слушают их песни под гитарный перебор и волнение скрипки. Так что же в России популярно на самом деле? Кого нам навязывают в качестве звезд, а кто настоящие звезды?  

 

Об этом “МК” поговорил с культовой в молодежной среде певицей Еленой Фроловой. Она называет себя близкой к жанру камерной поэтической песни: подавляющее большинство композиций — это стихи великих поэтов, положенные на ее музыку. Поэзия, даже Бродского и Цветаевой, всегда была делом элитарным, немассовым. Каково это — иметь смелость быть серьезным в государстве, где веселье пропагандируется из всех углов? 

 

— Елена, у вас сильный голос, прекрасное владение гитарой. Почему вы не поете, к примеру, рок? Концерты на стадионах… Звезда светской хроники…  

 

— Наверное, могла бы петь и рок — судя по тому избытку энергии, который всегда — с детства — во мне был, который и выплеснулся в песнях. Но от рока, как от определенной энергии, складывающейся между людьми, меня отшатнула некая агрессия. Мне нравится сила, но сила сдержанная, бережная, которая поддерживает, помогает, а не бьет наотмашь — так, чтобы человек перестал думать, чувствовать и сам себя, и все вокруг, кроме этой силы бьющей… Рок — это скорее протест, жест, отталкивающий реальность любыми способами — энергией, наркотиками… А мне хотелось бы не отталкивать, а понять, принять, полюбить. Энергия рока вырастает не из тишины природы, души, а из грохота человеческих амбиций, что ли…  

 

Нет, мне понятен избыток энергии, когда человеку хочется выйти и крикнуть миру, что он есть. Но мне хотелось бы слышать и то, о чем пытается сказать трава, вода, услышать их голоса. А это и есть тишина. Есть и песни, которые рождаются из этой тишины. В принципе, мне понятно и то и другое. Но я чувствую агрессию, в которой не хотела бы жить и которой не хотела бы служить.  

 

— Кто ходит на ваши концерты?  

 

— Есть отдельные люди, в чьих душах как бы срезонировали мои песни. Каким-то сердечным стуком, как эхом, отозвались. Эти люди и помогают мне быть, быть собой в песне, “собой-песней”. Именно в Москве сейчас сложился особый круг людей. Они, приходя на мои концерты, будто создают особую систему, как в электричестве… когда складывается некая цепь устройств и зарядов — в возникает свет! И я понимаю, что это наше — общее! И я тут только звено. 

 

Поэты не карусель 

 

— Зная нашу масскультуру, обилие ваших поклонников даже удивляет.  

 

— Культура существует не столько сама по себе, сколько в отдельных личностях. Не в массах. Мои соседи по дому слушают совсем не такое. И слава Богу. Ну не знают они Камбурову, не читают Цветаеву, Бродского — ну и что? Это ничего не значит, они не делают культуру. Как сказала Елена Камбурова: есть Россия видимая и невидимая. Раньше были народная песня и аристократические романсы. Существовали два параллельных мира. Аристократия умилялась: как это хорошо поют наши крестьяне; а крестьяне удивленно смотрели, как баре красиво эдак, но непонятно заливаются. Потом революция. Все перемешали. Но сохранилась та же параллель — почти непересекающаяся: что раскручивается и что пробивается вопреки всему. В этом всем есть какое-то невидимое равновесие, космический баланс. Хотя иногда кажется, что весы как-то сильно накренились… Как сказала замечательный поэт из Минска Елена Казанцева: “Поэтов не надо раскручивать, поэзия не карусель,/Поэтов надо заучивать: отсель и досель!”  

 

— Судя по тому, что почти все ваши песни на стихи классиков Серебряного века, вы были, наверное, такой читающей девочкой?  

 

— Нет… Я была странным неуклюжим подростком, но всегда чем-то увлекалась. Сильно читающей не была, мне много читали вслух. Я вообще воспринимаю лучше со слуха. Слухач. Могу даже не запомнить человека, но голос помню. Все мое детство было скорее ожиданием чего-то важного. И от этого, наверное, это постоянное ощущение маеты. Я и теперь часто вижу такое неспокойствие в маленьких детях, этот трепет, с которым они не знают, что делать. И иногда достаточно какого-то знака... Для меня таким знаком был голос Аллы Пугачевой. Я думаю, что появление Пугачевой не случайно в нашей стране. Ее голос, энергия ее личности разбудили целое поколение.  

 

— На какое стихотворение вы написали первую свою песню?  

 

— Цветаева, “Писала я на аспидной доске…”. Мне было лет 15, тогда в журнале “Работница” выходили поэтические подборки. Потом уже у меня благодаря бардовскому кругу общения появились тетрадки, самиздатовские книги, я хранила их дома, и мама все боялась, что придет милиция и нас заберет.  

 

За поэзию в нашей стране заплачено очень дорогой ценой. И когда ты читаешь, а тем более пропеваешь что-то, ты понимаешь, что берешь в руки некую энергию, которая с тобой обязательно что-то делает. Как в современных фильмах, где человек спасает мир благодаря какому-нибудь волшебному камню, слову… Это и есть тот самый волшебный камень — слово. Никто не отменял его силы. Поэзия действительно перестраивает и тебя и мир.

 

 

Гитара — это кто? 

 

— Как получается песня? Ваши слушатели в Интернете пишут: “По-моему, Цветаеву только так и можно петь”. Почти всегда песня на стихи скорее коробит, чем нравится. Но у вас происходит абсолютное попадание.

 

— Стихи сами впрыгивают в песню. Здесь нет правил. Жанр камерной поэтической песни существует потому, что человек настолько любит поэзию, что учит ее наизусть, читает вслух, а то и пропевает — и так она снова звучит. Но я однажды поняла, что в песне не слова важны, а то, что через них, с ними, — интонация, что ли. Это мне стало понятно, когда я стала выступать за границей. Я увидела, что люди слышат главное, не понимая, о чем речь. Понятно, что сама песня из голоса, музыки, слов собирается в единую энергию. И понятно, что знать, о чем стихи Цветаевой и Мандельштама, или не знать — большая разница… Но энергия, существующая в стихах, может передаваться и интонацией. С какими-то поэтами не складывается. Например, я знаю, что есть поющие, пишущие люди, которые справляются с поэзией Мандельштама лучше.  

 

— А как надо петь Мандельштама?  

 

— Как-то язычески. С барабанами. Может, даже танцевать… Он весь на ритме, вибрирующем звуке. Петь его просто под гитару — как траву асфальтом заливать.  

 

— Как вы поете Бродского “Проплывают облака”: “Только плакать и петь, только плакать и петь, только листья сложить! Что-то выше нас…” И пауза. И снова, ударно: “Что-то выше нас!”  

 

— Да… Я знаю, сам Бродский был против того, чтобы на его стихи пелись песни. И я его понимаю. Он сам — полноводная говорящая, поющая река, если можно так сказать. Его музыке другая музыка мешает. В записях 70-х годов он буквально пел свои стихи. А потом стал просто “наборматывать” — высокое такое бормотание, священный бред почти что.  

 

— А технически как? Берете книжку и придумываете мотив?

 

— Иногда вспоминаешь стихотворение — и приходят звуки… А иногда звучит музыка, и нужные стихи сами приходят. Иногда быстро, иногда месяцами приходится мучить одно стихотворение, и не знаешь, нужно ли это вообще… Но некоторые вещи, которые все же родились, меня утешают и радуют — как будто они уже существовали где-то сами по себе, а я, как герой из сказки, пришла и выпустила их из темницы на свободу.  

 

— “Со мной моя гитара и пачка сигарет”, как Окуджава писал. Для вас ваша гитара — это что?  

 

— Это — кто! Я принимаю то, как относятся к своему инструменту музыканты: даже не как с другом, которого можно потрепать по плечу, а трепетно, как с любимой женщиной, как с ребенком. Как соломинка, как веревка, за которую ты держишься, вися над пропастью, посох, на который ты опираешься. Поэтому это больше чем товарищ. Это то, что не дает тебе рухнуть. Есть, конечно, и люди — друзья, но… Но гитара-то со мной всегда, а друзья живут и своей жизнью тоже… А гитара — живет моей! Ангел-хранитель, вполне материально ощутимый. Гитар у меня несколько. У одной из них даже есть имя. С ней я езжу по городам, она моя боевая подруга. Она появилась в моей жизни в день Ксении Блаженной, я так и назвала ее. А недавно у меня появилась гитара, с которой надо еще научиться обращаться. Она не просто звучит — она учит прикасаться к себе и — через прикосновение руки — к звуку. Берешь ее в руки, несколько нот — и как будто кто-то в тебе выстраивает некую гармонию. Не ты гитару настраиваешь, а она тебя. Вернее, все это взаимно и одновременно. Играю на ней вроде так же, как и на других, — но другое ощущение от прикосновения… Нет, это не объяснить. Ростропович хорошо говорил о своей виолончели: “Я только подумаю, как надо сыграть, а она уже играет”.  

 

— Ваша музыка — это медленный гитарный перебор, глубокий, грустный голос, грустные слова… Вы можете позволить себе не развлекать. Имеете смелость не быть веселенькой. Но мир-то направлен в другую сторону: изволь веселиться и о лишнем не задумываться.  

 

— Я недавно вычитала у Лорки: “Моя печальная радость”. Может быть, у меня радостная печаль. У меня с детства было трагическое мировосприятие — не в смысле пойти и повеситься, а ощущение, как будто ошибка произошла. Зачем я тут? Все как-то по-другому должно быть. Хотя как по-другому? Наверное, у всех детей, когда они сталкиваются с миром, такое недоумение.  

 

— Говорят, главное недоумение происходит в момент рождения.

 

— Да, видимо, необходимо нам столкнуться с этим шоком, чтобы произошла какая-то реакция, чтобы душа срезонировала, начала жить и расти. По большому счету я не знаю, зачем мы вообще здесь! Что такое моя душа? Я свой нос-то никогда не видела, только в зеркальном отражении, а про уши — молчу! Одна из забавных версий — что мы почва для выращивания душ. Но кто хозяин этого огорода и что дальше с этой душой будет — непонятно. Есть куча всяких религиозных версий, я с удовольствием вглядываюсь туда, но глубоко не ныряю, потому что православная религия дает возможность плыть над волнами. Доверие разума чему-то, что разуму недоступно. 

 

“Бог шутками с тобой не разговаривает” 

 

— Все-таки ваша эстетика — это грусть-тоска или что-то иное?  

 

— Дело не в грусти. Все в жизни можно перенести на уровень юмора, и тогда, конечно, легче. Но… Вот мне, например, трижды не дали визу в Америку. Видимо, слишком серьезный вид! Но дело не в этом… Ведь вот, например, когда два человека объясняются друг другу в любви, наверное, можно это делать с шутками-прибаутками, но пропадает момент истины, откровения… Серьезный разговор не означает грусть! Бог ведь с нами никогда шутками не разговаривает. 

Была эстетика смеха даже в древности и у этрусков, и у нас на Руси, у скоморохов, когда они смехом отгоняли смерть, болезни, эпидемии . Видимо, поэтому и в Советском Союзе, и сейчас культивируется эстетика оптимистической культуры, чтобы отогнать некий негатив. А как ты отгонишь, если все это над твоей головой?  

 

— Что — это?  

 

— То, что мы еще и осмыслить-то никак не в силах. ГУЛАГ… Войны... Миллионы жертв… Невозможно это понять! Когда на нас вдруг с открытием архивов все это навалилось, я, как и все, внутренне восстала: да отстаньте же от меня с этими цифрами, мне и в своем времени несладко, тут еще это прошлое!  

 

Я увидела стихи Шаламова, зная уже о его прозе. И меня сразило жуткое несоответствие! В стихах он писал о любви, рвался к свету — а в прозе описывает ужас ГУЛАГа. А потом я открыла для себя стихи Анны Барковой. Она отсидела в ГУЛАГе, как и Шаламов, почти 30 лет. И я невольно стала заниматься этой темой — и осознала одну вещь.  

 

Для любого народа всегда было важно, как проводить человека в мир иной. Чтобы его душа не возвращалась, не мучила, а наоборот, помогала. И на секунду представить, сколько замученных, загубленных людей, которых никто не провожал, не оплакивал, висит над нами! А мы даже не пытаемся поднять голову и осознать это. Мы пытаемся отогнать что-то, что мешает нам. Но мы не можем, не получается. Это не мистика! Любой, кто потерял близкого, знает, что душа приходит попрощаться. А здесь их миллионы, и они никак не могут попрощаться, потому что их просто не видят и этим — не отпускают! Они никуда не могут деться, потому что они тоже наша страна. Наши сироты. Мы все какие-то сироты. Страна сиротства. И это сиротство не только потустороннее, но и здешнее, ведь сколько детских домов — как ни в одном мире! Ведь все вроде есть. А все равно как-то не то… Если ты человек чувствующий, ты не можешь этого не ощущать.  

 

— Вы это и поете. Внешне кажется, о любви, разлуке — нет, все о сиротстве.

 

— Вот поэтому глупо человека, у которого, допустим, умерли родители, бить по плечу: “Эх, пойдем потанцуем!” Утешить надо, но как, чем? А музыка, песня, которая, как ангел крыльями, обнимает... Унывать, конечно, не нужно. Но серьезно взглянуть на вещи стоит. Знаете, после терактов в метро или после трагедии 11 сентября чужие друг другу люди начинают обниматься. Только почему, чтобы это проснулось в тебе, нужен теракт или взрыв? Вопрос: что поможет бескровно пережить этот катарсис, который помогает человеку вспомнить самого себя?! Чтоб человек очнулся на минутку от этого… оптимизма, от ритма белки в колесе, в котором мы все живем. Очнулся к самому себе, в самом себе. Трезвыми глазами посмотрел на мир. 

 

СПРАВКА "МК"  

 

Родилась в Риге в 1969 г. В репертуаре более 600 песен. Играет на шестиструнной гитаре и гуслях. Работает в Театре музыки и поэзии Е.Камбуровой, выступает и гастролирует сольно. Автор музыки к фильмам, лауреат премии им. Веры Матвеевой, автор книги стихов “Песня для Эвридики”.

 

Вера Копылова

 

 

 

Мой белый воробей живет на свете белом,

Чирикает как все, другие воробьи.

И где бы он ни жил, и что бы он ни делал,

Все песни об одном, о неземной любви.

Своею белизной, что злобною мишенью

Смущает небеса и балует врагов,

И что ему до всех, он любит свою Дженни,

Она глядит с небес и он на все готов.

 

Белый воробей, воробей белый,

Сердце пожалей, пожалей нервы,

Все тебе потом распахнут двери,

Серое пальто, белые перья,

Белая душа, нежное сердце,

Дженни хороша, не переусердствуй,

Не сорвись на Ля, не пройди мимо,

Все начнем с нуля, кто твоя прима?

 

Белый воробей, небо, бездонней,

От любви твоей тянет ладони,

В солнечную высь белый прохожий,

Сердце, улыбнись, господи, боже.

 

Белый воробей белее с каждым утром,

Упрямая зима упрямо настает

Но смотрит на меня приветливо и мудро

Мой белый воробей и песенку поет.

 

Он радуется дню и не боится ночи,

Чирикает всему, что бог земле дает.

И я черкну ему на небе пару строчек:

Люби свою любовь, а Дженни подождет.

 

Белый воробей, сердце забилось,

Прилетай скорей, о, моя милость,

Протянись во тьму ниточка счастья,

Все теперь пойму, стану прекрасней,

Ожидая день светлого чуда,

Белая мишень, радость откуда

Выстрелит в меня, белую птицу,

Нежного огня дай мне напиться...

 

Белый воробей, белая песня,

Стала у дверей новою вестью

Даль твоей любви выше небесной,

Только позови, Дженни воскреснет.

 

Белый воробей, воробей белый,

Сердце пожалей, пожалей нервы,

Все тебе потом распахнут двери,

Серое пальто, белые перья,

Белая душа, нежное сердце,

Дженни хороша, не переусердствуй,

Не сорвись на Ля, не пройди мимо,

Все начнем с нуля, кто твоя прима?

 

Когда я устану жить,

Когда я устану петь,

К себе меня привяжи,

Чтоб сердце моё согреть.

 

 

Когда я устану петь,

Когда не смогу летать,

Чтоб глупо не умереть,

Позволь мне тебя желать,

 

 

Позволь мне тебя жалеть,

Позволь мне тебя любить,

Когда я устану петь,

Когда я устану плыть

 

 

В неведомые края

К невидимым берегам,

Позволь мне, любовь моя,

Прибиться к твоим губам,

 

 

Уткнуться в твоё крыло,

Не плакать и не спешить,

Чтоб солнце моё взошло

В просторах твоей души.

 

 

 

Фернан Леже

Фернан Леже "Обнаженные в лесу"

мозаики Надежды Ходасевич-Леже на улицах Дубны

Говорят, в жизни есть всего два вида трагедий: когда не сбываются мечты и когда они сбываются. Обе мечты носатой еврейской девчонки из бедной семьи — стать знаменитой и спеть для Президента США — сбылись. Вот только принесло, ли ей это счастье? На этот вопрос Барбра Стрейзанд вряд ли ответит даже сейчас…

Апрельским утром 1942 года в нищем квартале Бруклина она появилась на свет, как и миллионы малышей, — с громким плачем. Словно почувствовав, что в ближайшее время жизнь ее не порадует, продолжала плакать, не переставая. Спустя 70 лет знаменитая Барбра Стрейзанд с удивлением обнаружила: в ее немалом творческом наследии (897 музыкальных монологов!) — полное отсутствие веселых композиций. И задумалась -почему так получилось?

 

 

Да, ее детство радостным не назовешь, так что плакала она не напрасно. «К счастью, плач Барбары был похож на еврейские народные песни, и только поэтому его можно было выдержать», — спустя много лет вспомнит мать «гордости Америки». Особой сентиментальностью Диана Ида Стрейзанд не отличалась: малышка сыта, пеленки сухие — что ж, слава Богу и на том. Не до баловства: время было военное, муж болел, денег не хватало. «Сколько себя помню — я никогда особенно не веселилась. Родители вечно работали, чтобы прокормить семью. Бабушка вечно ругала очередного президента за очередную войну. Тетки кричали на своих загулявших мужей, а соседи орали друг на друга просто так. Я с детства была предоставлена сама себе», — это уже собственные воспоминания Барбары. — И кукол у меня не было. Я наливала в бутылку теплую воду и прижимала ее к себе, представляя, что это мой ребенок".

 

Но даже этот хрупкий мирок рухнул: когда Барбаре исполнился год, отец умер, непростая и прежде жизнь превратилась в почти нищенское существование. Второй брак матери стал для них сущим спасением. Правда, нрав у отчима был суровым, а рука тяжелой — и вскоре падчерице пришлось в этом убедиться. Отчим невзлюбил ее сразу же: замкнутая, строптивая, жутко некрасивая и….невероятно самоуверенная. Подумать только — это косоглазое длинноносое пугало мечтает стать кинозвездой, распевает в ванной блюз, выбросила из имени «лишнюю» букву «а» и выпрашивает денег на перекись водорода — мечтает, видите ли, стать блондинкой. Лучше б думала о хлебной профессии, ведь сбыть ее замуж вряд ли посчастливится…

 

Этот день Барбра запомнит навсегда. Она таки выкрасилась в блондинку, подвела глаза и, взяв в руки щетку для волос, вышла в столовую: там за празднично накрытым столом ее мать праздновала день рождения. И Барбра запела: «Happy birthday to you...» Малолетняя сестра с перепугу заревела, мать покрылась красными пятнами: «Боже, Барбара, ну ты и уродина. Ты хоть в зеркало на себя смотрела?!» Отчим расхохотался: «Детка, не делай из себя посмешище, это же просто какая-то злая пародия на Мэрилин...» Слезы брызнули у нее из глаз. «Вы ничего не понимаете! Ни-че-го! Я… Я буду петь! Я… — рыдания мешали говорить, и Барбра в отчаянии топнула ногой.

 

— Я спою для самого Президента! Вот увидите — спою!» И вылетела из комнаты, хлопнув дверью.

 

Обескураженное семейство переглянулось: как бы там ни было, а у этой девчонки было два козыря — отличный голос и умение все доводить до конца. Так что кто его знает, может?..

 

Когда в зале передвижного любительского театра появилось это «видение», репетиция замерла на полуслове: огненно-рыжий парик, черное обтягивающее трико, боа из перьев марабу — да, на 15-летнюю мисс Стрейзанд стоило взглянуть. Выдержав эффектную паузу, Барбра стащила с лысой, как бильярдный шар, головы парик и, небрежно обмахиваясь им, заявила, что она — актриса и певица, чистокровная турчанка и желает работать в их театре. Когда затих общий хохот, режиссер удовлетворил ее желание, предложив… должность уборщицы. Но, так сказать, с перспективой роста. Что вскоре и последовало: ей поручили бессловесную роль средневекового японского крестьянина.

 

И пусть решающим фактором стало то, что все другие наотрез отказались жертвовать волосами, Барбра с готовностью предъявила режиссеру свой выбритый налысо череп — так началась ее актерская карьера.

 

Карьера певицы началась еще похлеще. Барбра в любимом прикиде (парик на сей раз она выбрала яркобордовый) заявилась в бар, забралась на сцену и взяла микрофон. Под гогот и улюлюканье пьяной публики запела. В наступившей тишине допела до конца. И презрительно скривившись в ответ на шквал аплодисментов, растворилась за кулисами. Красота — не главное, главное — оригинальность, она — актриса и певица. И она доказала всем. Сама Барбра была уверена в этом всегда.

 

Дальше все пошло по накатанной — мелкие роли, выступления в заштатных ресторанах и барах, случайные заработки, бесконечные пробы. В общем, все, как у 99 % тех, кто мечтает, что однажды их имя вспыхнет неоном над Бродвеем. Правда, было и отличие: «Я приехала в Голливуд, не вставив новых зубов, не поменяв форму носа и не сменив имени. Это делает мне честь». Она решила это еще в 15 лет и оставалась верна себе всю жизнь.

 

Звездный час пробил в 1962-м: Барбра сыграла яркую эпизодическую роль еврейской девушки-секретар-ши в пьесе «Я могу получить это оптом» и подписала контракт с Columbia Records. В 1963-м вышел ее первый альбом The Barbra Streisand Album и… две премии «Грэмми»! А год спустя Барбра встретилась со своей звездной ролью — Фанни Брайс в бродвей-ской постановке «Смешная девчонка».

 

Публика хохотала до упаду, и только самой Барбре, казалось, не до смеха. Это была не роль — это была она сама: носатая, неуклюжая смешная девчонка, которая хотела славы и любви.

 

Мюзикл «Смешная девчонка» сделал Барбру знаменитой: о ней кричали заголовки газет, за интервью с ней журналисты выстраивались в очередь, впереди была экранизация со знаменитым красавцем Омаром Шарифом. Фильм имел не менее ошеломляющий успех: истории о Золушках любят во всем мире. Наградой смешной девчонке Барбре Стрейзанд стал «Оскар». Но даже на церемонии награждения судьба в очередной раз попробовала ее на прочность: ведущий объявил, что «Оскар» за лучшую женскую роль получает… Барбра Дрейздер! Барбра даже не поняла, что это она. Когда недоразумение прояснилось, и она сжимала в руках «золотого человечка», к горлу подступили слезы: ничего, рано или поздно Америка научится выговаривать имя новой «звезды»!

 

Так и произошло: пластинки с ее записями расходились миллионными тиражами, она снималась в новых фильмах, ее имя научился выговаривать весь мир. Пресса рассыпалась в похвалах, ее портреты запестрели на обложках Life, Time, Cosmopolitan.

 

 

Возникла мода на прически «паж», удлиненные а-ля Нефертити глаза и развевающиеся платья-балахоны. И только родные по-прежнему были уверены: это долго не продлится — не бывает некрасивых «звезд». Но в 1964-м Барбра была признана лучшей актрисой года и трижды демонстрировала свои туалеты на страницах Vogue — вот тебе и уродина! А дома, оставшись наедине с собой и зеркалом, она вглядывалась в его мерцание и понимала: да, все-та-ки она уродина. Одинокая уродина…

 

Что ж, она была некрасива. Но умна. И как многие мудрые дурнушки до нее и после нее Барбра приняла единственно верное для собственной самооценки решение: поспешила выскочить замуж — в 21 год, за первого подвернувшегося.

 

Первым подвернувшимся был красавчик-коллега по актерскому цеху Эллиот Гулд. В ответ на приглашение на бракосочетание ее мать осталась верна себе: «Ппредставляю, как вы будете смотреться вместе на свадьбе… Да все же просто смеяться будут!» И обретенная, казалось бы, самооценка Барбры лопнула, как мыльный пузырь. Она пригласила на свадьбу единственного гостя — режиссера Эрлихмана, а затем стала доказывать миру, что это она снизошла до Эллиота, а не он до нее. Флирт, кокетство, романы… Рождение сына не спасло брак: с мужем они расстались, а маленький Джеймс отправился в спецшколу для детей от трех лет. Парадоксально, но она словно повторяла свою мать, забыв о сыне на долгие годы. О, как горько она об этом впоследствии пожалеет…

 

А пока Барбра оглянулась по сторонам и поняла: светская жизнь была прекрасна и удивительна, пришло время хорошенько распробовать ее на вкус. Она активно снимается и записывает альбомы. Основывает киностудию «Варвуд продакшенс», где снимает только те фильмы, которые ей хочется снимать. Открывает сеть собственных магазинов «Барбра Бутик». Всерьез подумывает над тем, чтобы выдвинуть свою кандидатуру на пост сенатора США. И даже ее враги скрепя сердце признают: у этой дамы хватит энергии, чтобы осветить не только Бродвей, но и Вашингтон. Ей рукоплещут в лицо и шипят вслед, провозглашают громко «несравненной дивой» и ехидно шепчут: «Уродина!» Барбра презрительно пожимала плечами: она многое что делала в своей жизни и на многое тратила деньги, не считая их; единственные, кто не удостоились ни ее внимания, ни денег, это пластические хирурги. Барбра стояла насмерть: такой создал ее Бог — такой ее должен принять мир. Что ж, мир смирился и принял. Очередь была за мужчинами.

 

В конце концов, смирились и они. «Феномен Стрейзанд» лучше всего описал Омар Шариф — красавец, ловелас, избалованный женским вниманием ее знаменитый партнер по «Смешной девчонке»:

 

 

«Сначала она показалась мне просто уродиной, но постепенно впечатление сглаживалось. И, в конце концов, я безумно влюбился в ее талант и в нее саму». Под этими словами могли бы подписаться Уоррен Битги, Ричард Гир, Стивен Спилберг, Лайам Нисон, Ричард Бартон, Элвис Пресли. Она свела с ума короля мороженого Ричарда Баске-та, из-за нее готов был оставить свой пост премьер-министр Канады Пьер Трюдо, от нее были без ума молодые Андре Агасси и Дон Джонсон. С миллионером Доди аль-Файедом, который был младше Стрейзанд на 15 лет, они часто удирали от преследовавших их папарацци. Кстати, когда однажды аль-Файед приказал водителю ехать быстрее, певица не позволила превышать скорость, заявив ему: «Давай постараемся остаться в живых»…

 

«Вы говорите, что я некрасива?! -саркастически бросала она журналистам в ответ на расспросы о ее личной жизни. — А вы посмотрите, какие мужчины были рядом со мной!» Ее жизнь била ключом — благотворительные вечера, концерты, приемы, балы — ее стол был усыпан приглашениями. И среди них — приглашение на свадьбу Джейсона Гулда и… Дэвида Найта: ее сын приглашал на свою свадьбу с красавцем-спортсменом. Такого удара от судьбы Барбра не ожидала. Она не пошла на свадьбу — похоже, впервые жизни она растерялась. Или струсила, неожиданно увидав в своих бесконечных романах тщетную погоню за любовью.

 

 

Принц Чарльз впервые встретился с певицей в 1974 году и счел ее чрезвычайно привлекательной. Он поместил ее фотографию в своей каюте во время службы во флоте Великобритании и отзывался о ней как о единственной женщине, «которая его зацепила», указывается в биографии принца, написанной Джонатаном Димблеби. Однако лет 20 спустя он оскорбил Барбру, сказав, что «ее звезда поблекла». Потом он был вынужден восстанавливать дружеские отношения, пригласив ее в свою резиденцию в Хай-гроув на уик-энд, где они и помирились. Эти визиты повторялись в полной секретности. «Как рассказывает бывший садовник Чарльза, принц принимал беспрецедентные меры, чтобы об этих визитах не узнали журналисты и, что было более важно, его тогдашняя любовница Камилла Паркер Боулз», — говорится в книге Кристофера Андерсона «Барбра как она есть».

 

Что же касается 42-го Президента США, то общеизвестно, что Стрейзанд была ярой сторонницей еще только баллотировавшегося на пост Президента США Билла Клинтона. Ее концерты в поддержку и (что греха таить!) существенные финансовые вливания сыграли не последнюю роль в победе. С тех пор «звезда» стала частым гостем в Белом доме. Когда в 1992-м Билл Клинтон на правах хозяина вошел в Белый дом, присутствовавшая на его инаугурации Стрейзанд, потирая руки, говорила друзьям: «Если бы не я, фамилия главы государства была бы другой». С Первой леди отношения были приятельскими до тех пор, пока всю Америку не взбудоражила весть: в то время как миссис Клинтон навещала больного отца, Барбра… ночевала в Белом доме! Скандал быстренько замяли, но с той поры между двумя дамами наступила эпоха «холодной войны». Сама же Барбра в ответ на намеки относительно ее романа «государственной важности» только фыркает: «Я не какая-то вам Мэрилин Монро!»

 

 

«Многое в моей работе было компенсацией за отсутствие любви», -однажды проговорилась она. И это, похоже, было правдой: все романы Барбры заканчивались довольно быстро. И — по ее инициативе. Психоаналитикам есть над чем задуматься: в чем причина поспешных разрывов? Бросала ли она своих возлюбленных, просто пресытившись отношениями, или для того, чтобы самой не оказаться брошенной? Кто знает… «Все мужчины слишком много болтают, слишком много обещают и слишком мало делают. Так, во всяком случае, было со мной. Это меня научило не брать на веру то, что они говорят, особенно если это происходит в постели. Я, наверное, могла бы составить целую книгу из этих обещаний. Сама не понимаю, как я могла вытерпеть столько глупостей», — это слова женщины, не слишком счастливой в любви…

 

Тогда, сидя в растерянности над приглашением на гей-свадьбу единственного сына, Барбра перебирала в уме свои личные победы и поражения — что из них было победой, а что стало поражением?

 

Все романы показались ей пустыми. И как все, что она делала в жизни вообще, и в личной жизни она решительно поставила точку.

 

С 57-летним актером и режиссером Джеймсом Бролином ее познакомили друзья летом 1996 года — они были уверены, что эти двое понравятся друг Другу. И не ошиблись: у Барбры и Джеймса завязался пылкий… телефонный роман. И вскоре ее дорога одинокого сердца закончилась: в 1998 году Барбра и Джеймс поженились. С тех пор они вместе. Живут тихой размеренной жизнью: она сама готовит мужу обеды, а вечера они коротают перед телевизором. Они много путешествуют, сидят на белковой диете и обожают играть в баскетбол у себя на ранчо во Флориде. «С появлением Джеймса у меня в душе воцарился штиль, — признается Барбра. — Мне хочется все время проводить у него на плече, молчать и дремать...»

 

И с сыном отношения наладились: сегодня Стрейзанд выступает в защиту интересов геев и лесбиянок и даже удостоилась премии «за права человека». Она стала степенной и консервативной: одежда и аксессуары только от Donna Karan, драгоценности и бижутерия — только от Tiffani, отдых — только на Гавайях. Даже меню много лет одно и то же: на завтрак — салат из огурцов и сельдерея и апельсиновый фреш, на обед — отварная грудка цыпленка, на ужин -яблочный сок и немного чернослива. Похоже, неугомонная Барбра не жалеет о такой «тоскливой» жизни.

 

… А Президенту США она таки спела. И плевать, что Хиллари едва не позеленела от злости — Барбру это никогда не останавливало. Ранним утром в день 49-летия Клинтона в его апартаментах раздался звонок. Секретарь с готовностью схватил трубку. Низкий женский голос попросил позвать к телефону Президента. «Сожалею, мэм, он сейчас на конной прогулке. Не могли бы вы передать...» «Послушайте, дорогуша, попросите его вернуться — скажите, что Барбра хочет поздравить его», — голосом, не терпящим возражений, ответила загадочная дама. Сотрудники секретной службы оповестили своих коллег, сопровождавших Президента, о звонке, те тут же передали информацию Клинтону, и… Президент помчался домой, чтобы услышать этот бархатный голос, напевавший ему в трубке «Happy birthday to you»…

 

 

24 апреля этого года великая и ужасная Барбра Стрейзанд отпраздновала свое 70-летие. Ее поздравили коллеги и завистники, сильные мира сего и безымянные поклонники, те, кто любил ее, и те, кого любила она. Ее верный Джеймс, отчаянно фальшивя, спел ей «Happy birthday to you»… Да, у него нет ни славы, ни власти, ни миллионов, нет даже голоса и слуха — но для Барбры это не имеет никого значения. Ровным счетом никакого.

 

Многие высказывания Барбры со временем стали афоризмами. Вот одна из самых цитируемых ее фраз:

·Не родись красивой, и ты добьешься успеха.

·Никого не люби, и ты будешь нравиться всем.

·Посылай к черту весь мир, и тобой будут восхищаться, тебя будут копировать.

 

Барбра Стрейзанд — цифры и факты:

 

·Стрейзанд стала самым влиятельным исполнителем поп-музыки, затмив собой даже Фрэнка Синатру" (The New York Times, 1982).

 

·Когда в сентябре 1993 года Стрейзанд после значительного перерыва заявила о проведении концерта, это выступление журналом Time было названо «музыкальным событием столетия».

 

·Летом 2007 года впервые за свою карьеру Стрейзанд триумфально выступила в Европе, где цена билетов на ее концерты доходила до 500 евро, а в Великобритании даже до 1500 фунтов. Во время выступления в Париже президент Франции Николя Саркози вручил Барбре Стрейзанд «Орден Почетного легиона».

 

·В феврале 2008 года журнал «Forbes» поместил Барбру на второе место в списке самых богатых певиц 2007 года.

 

·Барбра никогда в жизни не училась актерскому мастерству: «Играть — это так просто, что учиться этому даже стыдно».

 

·У Барбры Стрейзанд 2 «Оскара», 1«Золотой глобус» и 11 «Грэмми».

 

• В школе одним из любимых предметов будущего канцлера Германии был русский язык. В 1968 году 14-летняя Ангела побывала в Москве в качестве победительницы общенациональной олимпиады.

 

 

• В 36 лет Ангела Меркель стала самым молодым министром кабинета Гельмута Коля.

 

• В юности будущий лидер Христианско-Демократического Союза вступила в Союз свободной немецкой молодежи и занимала пост секретаря по агитации и пропаганде. Как-то Меркель, которая не любит говорить о своем «комсомольском» прошлом, призналась, что отказалась сотрудничать со Штази (Министерство государственной безопасности ГДР) в качестве научного сотрудника, объяснив это тем, что она неспособна хранить тайну.

 

• Меркель получила прозвище «девочка Коля», когда канцлер Гельмут Коль в 1990 году неожиданно для многих назначил ее министром по делам женщин и молодежи.

 

• 7 лет подряд Меркель возглавляет список ста самых влиятельных женщин мира, по версии журнала Forbes.

 

 

• Меркель редко носит юбки и платья, предпочитая им брючные костюмы и блейзеры, и всегда выглядит неброско и элегантно.

 

 

 

Впрочем, и у канцлера Германии случаются модные промахи – над нелепыми «пифагоровыми» штананами, в которых она была на приеме в честь Барака Обамы в Берлине, посмеялись от души модные блогеры всего мира, готовые критиковать модный провал даже самой влиятельной женщины планеты.

 

• В 2008 году Ангела отвлекла мир от обсуждения проблем политики Германии в Афганистане… глубоким декольте. Канцлер появилась на открытии новой оперы в Осло в платье с таким глубоким вырезом, что все на время забыли о том, стоит ли бундесверу (вооруженные силы Германии) присутствовать в Афганистане или нет. После этого впечатляющего выхода помериться с Меркель силами и красотой бюста решила ее соперница на политической арене, кандидат в Бундестаг от ХДС Вера Ленгсфельд. «Мы можем предложить гораздо больше», - гласил слоган на билбордах во время предвыборной кампании, на которых Ленгсфельд была изображена рядом с Меркель в платье с таким же глубоким вырезом.

 

 

• На завтрак Меркель вместо бодрящего кофе предпочитает выпить чашку ароматного успокаивающего мятного чая.

 

• Ангела Меркель - физик по профессии. В 1986 году канцлер, являющаяся первым главой правительства с естественно-научным образованием, блестяще защитила диссертацию на тему «Исследование механизма реакций распада с простым разрывом связей и расчет их скоростных констант на основании квантово-химического и статистического методов» на физическом факультете Лейпцигского университета имени Карла Маркса.

 

• Кроме науки и отличных оценок Ангелу интересовали и молодые, подающие надежды физики. С одним из таких она познакомилась во время студенческой поездки. Ангела Каснер (девичья фамилия Ангелы) и Ульрих Меркель поженились в 1977 году, невеста была в голубом, но любимый цвет Ангелы не принес ей удачу в семейной жизни. Брак, продлившийся пять лет, закончился разводом. 

 

«Мы поженились, потому что все женились. Сегодня это звучит глупо, но я подошла к браку без необходимой серьезности. Я обманулась», - прокомментировала позже канцлер свой первый брак.

 

Супруги поделили все совместное имущество, мебель досталась Ульриху, а Ангеле - стиральная машина. Подруга Ангелы посоветовала ей оставить Ульриху на память хотя бы что-нибудь, на что та ответила: «Хватит и того, что я оставила себе на память его фамилию».

 

• У Меркель нет детей, поэтому ее принято считать чайлдфри– человеком, сознательно отказавшимся от радостей и проблем родительских забот. Впрочем, сама Меркель в одном из интервью призналась, что была вовсе не против материнства, но… не сложилось: «Я не исключала такой возможности, но не получилось. А когда занялась политикой, мне было 35 лет, и я уже не задавала себе этот вопрос».

 

 

• Второй раз Меркель вышла замуж в 44 года — снова за ученого. С Иоахимом Зауэром, который считался светилом мирового масштаба в сфере квантовой химии, официально зарегистрировала отношения в 1998. До этого они 14 лет жили в гражданском браке, а начали встречаться, когда Зауэр еще был женат. Профессор Йоахим Зауэр не посетил инаугурацию жены, заявив, что не хотел привлекать к себе лишнее внимание.

 

• Канцлер Германии обожает смс. Меркель можно часто увидеть с интересом поглядывающей на экран мобильника. С ее подачи высшие государственные чины ФРГ общаются нынче посредством коротких текстовых сообщений.

За день канцлер отправляет десятки SMS коллегам и с нетерпением ждет появления их ответов на экране смартфона, который всегда находится в беззвучном режиме. Меркель также часто можно увидеть с iPad.

 

 

• Эта, кажется, бесстрашная женщина, ужасно боится собак. Все началось с того, что в 1995 году Меркель, возвращавшуюся с велосипедной прогулки, укусил соседский охотничий пес.

 

Теперь во время визитов канцлера ее сотрудники заранее предупреждают всех, что там, где ступает нога Меркель, собак быть не должно. Предупредили об этом и российского президента Владимира Путина, с которым у Меркель сложились непростые отношения.

 

В январе 2007 года Путин пригласил Меркель в летнюю резиденцию в Крыму. Во время фотосессии для представителей СМИ, в комнату, где сидели российский президент и немецкий канцлер, вошла черная собака Путина внушительных размеров - лабрадор Кони. Меркель изменилась в лице и с трудом взяла себя в руки. «Собака вас не пугает?» — поинтересовался Путин, годом ранее подаривший ей плюшевую собаку с поводком.

 

«Путин часто брал на российско-германские встречи свою собаку. Путин... знал, что Меркель боится собак», - написала журналистка американской газеты The New York Times Джуди Демпси.

 

• На письменном столе Ангелы Меркель стоит портрет российской императрицы, немки по происхождению, Екатерины Великой, которую канцлер считает примером сильной женщины.

 

• В детстве Меркель хотела стать учителем и обожала яблочный сок и биточки.

 

• Счастье для Меркель — заплыть в солнечный день на лодке далеко в море.

 

 

• Меркель с подросткового возраста восхищается США. В этом она призналась в 2009 году во время выступления в американском Конгрессе: «Меня всегда увлекала американская мечта, возможность для каждого добиться успеха, идти по своему пути, полагаясь на собственные силы».

 

Меркель мечтала побывать в США, но до падения Берлинской стены думала, что у нее это едва ли получится до 60 лет. Дело в том, что гражданам Восточной Германии можно было выехать на Запад только по достижению пенсионного возраста, так как власти боялись, что они могут не вернуться на Родину. 

 

 

Летом 1990 года, после падения железного занавеса, Меркель отправилась в долгожданное путешествие в Калифорнию вместе с тогда еще гражданским мужем Иоахимом Зауэром. «Мы не забудем, как в первый раз увидели Тихий океан. Это было просто грандиозно», — мечтательно вспоминала Ангела.

 

• В дипломатических кругах канцлера называют «тефлоновой Меркель» - такое прозвище обычно получает политик, умеющий в любой ситуации выходить сухим из воды.

 

• Из ученого-физика в политика Меркель превратилась случайно. В 1989 году из-за упадка Академии наук 35-летняя Ангела вынужденно стала работать скромным оператором ЭВМ в штабе движения «Демократический прорыв», где позже занялась разработкой агитационных листовок. После падения железного занавеса Меркель не стала возвращаться в науку, а обратилась к занимавшему тогда должность канцлера ФРГ Гельмуту Колю и убедила его взять ее на работу.

 

• Многие аналитики не понимают секрет успеха Ангелы Меркель, считая ее слишком нехаризматичной и безынициативной. Канцлер известна своим талантом избегать конфликтов, из-за чего некоторые политические оппоненты считают ее «ни рыбой, ни мясом».

 

Один из немецких журналистов назвал Меркель «серой жемчужиной», заявив, что «весь секрет успеха Меркель состоит только в том, что она почти идеально соответствует существующему глобально серому фону, в то же время удачно выделяясь на фоне бесконечного ряда невзрачных мужчин».

 

 

Некоторые считают Меркель волком в овечьей шкуре. «Она милая, приятная женщина, от которой только отвернись, тут же получишь пинка под зад», - как-то заявил бывший парламентский госсекретарь Гюнтер Краузе.

 

• В юности Ангела спекулировала с друзьями черникой, обманывая правительство. Во времена ГДР «Товарищество по торговле овощами и фруктами» платило частным лицам 4 марки за килограмм черники. В розницу же ягоды продавали по 2 марки, так как торговлю ягодами поддерживали госдотациями. «Один из нас сдавал килограмм черники, другой, спустя час, приходил в лавку и покупал этот килограмм за 2 марки», — призналась позже Меркель.

 

А уже во время учебы в Лейпциге Ангела устраивала дискотеку «Ангела», на которой, встав за импровизированную стойку, продавала вишневый виски, зарабатывая на карманные расходы.

 

• В 2006 году дизайнер Вольфганг Йооп посвятил Меркель коллекцию, на создание которой его вдохновили «открытая и холодная стальная сила глаз Ангелы Меркель, источающих рассудительность».

 

• Ангела Меркель известна умением сохранять хладнокровие в любой, даже самой критической ситуации и своей «спокойной силой». На ее столе, помимо портрета Екатерины Великой, можно найти серебряную подставку с надписью «In der Ruhe liegt die Kraft» — «Сила в спокойствии».

 

• Когда даже терпению Ангелы Меркель приходит конец, канцлеру, по словам видевших ее в гневе, легче выразить накипевшие эмоции, разбавляя конструктивный монолог словом «Scheiße» (в переводе с немецкого - дерьмо, или... тяжелое положение).

 

 

О том, что положение действительно тяжелое, в 2012 году пришлось не раз услышать министру Меркель Филиппу Реслеру. Последний поддержал кандидатуру Йоахима Гаука на пост президента без согласия Меркель, после чего, по его словам, «канцлер очень сильно шумела».

 

• В 1999 году «девочка Коля» Ангела Меркель приняла непосредственное участие в низвержении своего благодетеля. Как стало известно, в обход закона ФРГ «О политических партиях» Гельмут Коль, бывший федеральный канцлером с 1982 по 1998 годы, а на тот момент действующим почетным председателем ХДС, получал миллионы от неизвестных спонсоров на развитие своей партии. 

 

22 декабря в газете Frankfurter Allgemeine было опубликовано письмо секретаря партии Ангелы Меркель, в котором она призывала Коля назвать имена своих спонсоров и уйти в отставку. Многие не могли поверить, что Меркель так поступила с человеком, когда-то давшим ей путевку в большую политику. В начале 2000 года Меркель, заявив, что исполняет долг перед общественной нравственностью, была официально избрана президентом ХДС.

 

• Самый нелепый слух об Ангеле Меркель гласит, что она является дочерью Адольфа Гитлера.

 

Все началось с того, что за бескомпромиссную политику Меркель депутат от Польши в Европейском парламенте назвал ее Гитлером в юбке... И понеслось. В ряде СМИ появилась информация из якобы рассекреченных архивов КГБ, согласно которой Ангелу выносила сестра Евы Браун: ей, как гласили сенсационные новости, было сделано искусственное оплодотворение размороженной спермой самого Гитлера. Автором «эксперимента», как сообщалось, стал нацистский врач Карл Клауберг - его после Второй Мировой войны называли «доктор смерть» и обвиняли в незаконных опытах над людьми.

 

• В одном из интервью Меркель заявила, что феминисткой себя не считает, а мужчинам завидует только по 2 поводам – у них более низкий голос и они лучше колят дрова. Впрочем, Меркель, со свойственным ей желанием уйти от прямого конфликта, лукавит. Слова первой женщины-канцлера в истории Германии процитировал американский журнал Time: «В ГДР не было равенства полов. Раньше женщины не принимали участие в решении важных экономических и политических вопросов».

 

• Меркель мечтает прокатиться на транссибирском экспрессе от Москвы до Владивостока, но пока у канцлера нет на это времени.

 

• В юности Меркель любила The Beatles в то время, как все сходили с ума от The Rolling Stones, и носила джинсы вместо модных мини-юбок.

 

Текст: Марта Баумгертнер

 

Начало…

 

Война, тяготы которой сполна легли на детские плечи Антонины Шурановой, надолго запомнилась ребенку. После прорыва блокады вместе с матерью и двумя младшими сестренками маленькая девочка приехала в Ленинград, где и окончила семь классов школы. А дальше - в техникум, чтобы поскорее получить специальность и работать, помогать семье. После техникума Шуранова три года трудилась садовником в Выборгском районе.

 

Увлечений у нее было чрезвычайно много, но все они так или иначе приводили в театр, мечта о сцене не оставляла будущую звезду. Антонина Шуранова ходила на искусствоведческие занятия в Эрмитаж, занималась пением, на сцене Эрмитажного театра участвовала в спектаклях. Актеры сами шили костюмы из бабушкиных скатертей, шалей, в ход шли старые шляпы и веера.

 

В конце концов, Антонина Шуранова подготовила монолог Настасьи Филипповны из романа Достоевского «Идиот», басню Лафонтена «Молодая вдова» и пошла на экзамен. «Если не примут, уеду в любой периферийный театр, буду играть там самые крохотные роли», - твердо решила она. Но неожиданно, в основном для себя, с первой же попытки поступила в Ленинградский театральный институт им. А. Н. Островского.

 

Девушка долго не верила своему счастью, ей даже снились кошмары - то она оглохла на одно ухо, то ей трамвай отрезает ноги... Привыкла только к последнему курсу, даже закончила его ленинской стипендиаткой. В студенческие годы ее влекли характеры людей сильных, активных, вступающих в борьбу.

 

Редкостный дар…

 

По окончанию театрального института по классу профессора Сойникова, актриса начала работать в Ленинградском ТЮЗе имени Брянцева. Таланту Антонины Шурановой всегда была свойственна удивительная многогранность, ей подвластен и высокий накал шекспировской трагедии, и горький чеховский лиризм, и философия современной драматургии, и яркое чувство комедийного жанра.

 

Много лет проработавшая в детском театре, эта замечательная актриса обладала редкостным даром контактировать с любой зрительской аудиторией, заставляя публику дышать в унисон со своими героинями. Этому театру Антонина Шуранова отдала более двадцати лет, была ведущей артисткой, сыграла целый ряд сложнейших ролей мирового театрального репертуара в спектаклях «Коллеги», «Комедия ошибок», «Борис Годунов», «Гамлет».

 

После ТЮЗа Шуранова исполнила в театре-студии «Интерателье» заглавные роли в «Андромахе» и одну из самых блистательных своих ролей, в «Филумене Мартурано». Потом был Государственный Театр сатиры, где Антонина Шуранова работала до последних дней. Среди ее известных ролей в этом театре - Васса Железнова в первом варианте пьесы Горького.

 

Кино

 

Антонина Шуранова считала себя актрисой театральной. «Я не фотогенична. Убеждена, что кино - не моя стихия, во многом из-за специфики технического порядка...» - утверждала она. Режиссеры считали иначе: образы, созданные ею на экране (к сожалению их совсем немного), не остались незамеченными, и сразу выдвинули Антонину Шуранову в число лучших киноактрис.

 

Простота, лаконизм, сдержанность при остром, напряженном ритме внутренней жизни - черты ее дарования, особенно близкие кинематографу. Волевая, умная, энергичная, тонко чувствующая логику и противоречия характеров, Антонина Шуранова была актрисой очень сложной и вместе с тем цельной. В любой момент роли она оставалась верной правде характера и обстоятельств, в любой момент роли ее искусство полнокровно, при всей интеллектуальной сложности ее героинь. Им всегда дано богатство чувств, острая мысль и неожиданность женской психологии. В них нет расплывчатости, неопределенности, нет надлома.

 

Война и мир

 

Кинематографический дебют Антонины Шурановой был одним из самых громких в СССР. В 1967 году актриса (в то время еще студентка четвертого курса театрального института) сыграла княжну Марию Болконскую в знаменитой экранизации толстовского романа «Война и мир», режиссера Сергея Бондарчука. В характере своей Марии актриса стала искать «тихие» краски и интонации, характерные манеры, жесты, точное душевное состояние.

 

 

Она открывала и объясняла жизнь, мироощущение своей героини. Верность нравственному долгу вела ее Марию по жизни. Всегда внешне спокойная, ровная, она в любую минуту готова была спешить на помощь тому, кто нуждался в ней, - и обнимать, и утешать, и молча стоять рядом, и принять удар на себя.

 

Когда в имение Болконского пришло известие о гибели Андрея и старый князь, подавленный безмерным отчаянием, замкнулся в своем горе, а жена Андрея, ничего еще не знающая княгиня Лиза ждала и тревожилась, в тихой и мягкой Марии проявилась огромная сила воли, и недюжинный характер. Словно закованная в броню своего долга, она спокойно двигалась по дому, делала обычные свои дела, - как хранительница семейного очага продолжала жизнь.

 

Пришла к старому князю, обняла его материнским сострадающим жестом, заглянула в глаза, поплакала вместе, стремясь облегчить его страдания. А потом, украдкой смахивая слезы, молча сидела с княгиней Лизой, как должное принимая свой удел - все понимать и всех утешать, сама не ища у других ни понимания, ни утешения.

 

Напряженная духовная жизнь Марии, чуткость ее души и сила ее души - как в зеркале отражались в огромных прекрасных глазах. Актриса находила в душе своей героини такое глубинное, тонкое и такое значительное, что образ, созданный ею, выходил за рамки рассказа о судьбе человека, превращался в рассказ о способе жить - жить с внутренним достоинством, с уверенностью в своих силах.

 

Роль «светской львицы»

 

От роли Надежды Филаретовны фон Мекк в картине «Чайковский» (1970), Антонина Шуранова поначалу отказалась, но потом все-таки изменила свое решение: это была первая «возрастная» роль, с которой актрисе пришлось столкнуться, она ее завлекла своей сложностью, противоречивостью.

 

По поводу места фон Мекк в судьбе Чайковского издавна спорили. История взаимоотношений этих двух людей весьма непроста. Одни усматривали в материальной зависимости композитора от богатой баронессы - драму, другие - спасение. Одни видели в поведении фон Мекк умный и тонкий расчет, другие - драму несостоявшейся любви, третьи - искреннюю бескорыстную дружбу. Авторы фильма по-своему подошли к этому образу.

 

«Фон Мекк, вопреки исторической правде, в сценарии немножко «вамп», «светская львица». Но это не так важно, - говорит Шуранова. - Важна сама суть характера, его противоречия, захватившие меня. Эта женщина, очень земная, практичная, сухая, с безобразным подчас апломбом, деньгами, властью, вдруг растворяется, уходя от себя и от житейских забот в прекрасный духовный мир. Ее преображает музыка. И холодная чопорность, практицизм разлетаются в прах - очертя голову фон Мекк кидается навстречу своему позднему чувству, понимая невозможность тщетных своих усилий. Величие и обреченность страсти - это было играть страшно интересно... И невероятно трудно».

 

Актриса принесла с собой в фильм нечто гораздо большее, чем тему отчаянной последней любви начинающей стареть, гордой и не очень счастливой женщины. Шуранова играет не трагедию женской любви, а трагедию незаурядности, трагедию человека, не исчерпавшего себя, - невостребованную нежность, ненужную духовность и бесполезную интеллектуальность. Истинным чудом для себя Антонина Шуранова считала партнерство в фильме со Смоктуновским. «Таких необъяснимых феноменов природы мне больше встречать не доводилось», - признавалась актриса.

 

 

Роли современниц обошли стороной…

 

Антонине Шурановой не довелось создать на экране крупные характеры своих современниц. Она снялась в нескольких небольших ролях - хозяйка усадьбы в картине «Шаг с крыши», мать Миши в фильме «Присвоить звание героя», военфельдшер Татьяна Михайловна в ленте «На пути в Берлин». Однако, несмотря на свое скромное место в сюжетах, эти образы выделялись своей особой проникновенной интонацией, попыткой пристально рассмотреть внутренний мир человека. Антонину Шуранову как актрису привлекал драматургический материал, интересовала возможность строить сложный характер. Такой для нее стала роль в телевизионном фильме «Опасный поворот».

 

В обычной жизни…

 

А в обычной жизни Антонина Шуранова вела жизнь нормального питерского интеллигента, не богатого, но не прибедняющегося; востребованного, правда, даже не в половину своих возможностей, но не жалующегося, напротив, умеющего во всех жизненных обстоятельствах найти нишу для интеллектуальных и художественных занятий.

 

Актриса была скромна, но никогда не поступалась своим достоинством. Она была эталоном высочайшего мастерства. Дружила с избранными, не любила театральные тусовки. Да, она не была общедоступна, но всегда была очень общительна и контактна. Мастерица была рассказывать всякие истории. Обожала фантастику, зачитывалась ею до умопомрачения.

 

Со смертью Александра Хочинского, близкого друга актрисы, которого обожали дети, старики, дворники, мясники, соседи, бродяжки, милиционеры, проводники поездов, женщины... закончилась самая счастливая пора жизни Антонины Шурановой. Хочинский, как оказалось, - это не просто дружба, это - любовь.

 

В конце жизни актриса была одинока, жила замкнуто, близких друзей у нее почти не осталось. На 67 году жизни, после продолжительной болезни, Антонина Шуранова умерла. Гражданская панихида прошла в Государственном театре сатиры на Васильевском острове. Так петербуржцы простились со знаменитой актрисой, одной из самых талантливых актрис своего поколения.

 

Татьяна Новитченская

Источник: http://www.rusactors.ru/sh/shuranova/index.shtml

 

 

Отношения одной из самых красивых женщин планеты Софи Лорен и кинопродюсера Карло Понти нельзя было назвать безоблачными. На долю влюбленных выпало немало испытаний, но они смогли их преодолеть. Роман Софи и Карло, продлившийся полвека, смело можно назвать одной из самых красивых историй любви в мире кино.
 

 

 Роман Софи и Карло начался банально, как многие другие в мире кино. Юная 16-летняя актриса и зрелый продюсер встретились в одном из римских кафе, где он заметил ее и предложил принять участие в конкурсе красоты, где был членом жюри. Эффектная Софи так поразила Карло на сцене, что тот, не задумываясь, пригласил ее приехать к нему на киностудию – Карло увидел в девушке невероятный актерский потенциал. До этого Софи уже успела сняться в нескольких проектах, но все это были рекламные ролики или низкобюджетные фильмы с эротическим подтекстом (позже Карло выкупил все «позорные» фильмы с участием Софи, чтобы уберечь ее от скандала). 

 

 
 

Однако Понти, как профессионал в области кино, не сразу принял Софи такой, какой она была – для начала он порекомендовал ей укоротить нос и уменьшить обхват бедер. Для женщины, которая в будущем станет секс-символом планеты, это предложение было унизительным, и она наотрез отказалась перекраивать себя и свое тело. Тем не менее, Софи доверяла Карло и не противилась его опеке. Она по полдня терпеливо просиживала в его офисе в ожидании хоть какой-нибудь роли и за это получила прозвище «Мисс Приемная». Карло знал, что Софи ждет успешная карьера актрисы, он видел, что камера любит ее, только вот он не сразу заметил, что и он сам начал влюбляться в гордую итальянку со строптивым характером. Чувства Понти были настоящими, только вот им не находилось места в его жизни – он уже был женат, у него подрастали двое детей. 

 
 
 

 

Терпение Софи вознаградилось – ей досталась главная роль в картине «Золото Неаполя». 20-летняя актриса блестяще проявила себя на съемках. В последний день съемок, который совпал с днем рождения Софи, Карло подарил ей дорогое кольцо с бриллиантом. В тот момент Софи осознала, что Карло относится к ней не только как наставник и отец (с которым у нее были очень сложные отношения), но и как возлюбленный. Поддавшись страсти, Софи не стала противиться своим чувствам и окунулась в них с головой, забыв о том, что ее любимый по закону принадлежит другой женщине.

 

 

 

1955 год стал золотым для карьеры Софи Лорен. Родная страна пала к ее ногам, она превзошла двух главных звезд Италии того времени – Джину Лоллобриджиду (которую также открыл Карло Понти) и Сильвану Мангано, и отправилась покорять Голливуд. Фабрика грез далась ей легко и Софи стала звездой мирового масштаба, но все это было ей не в радость. В Италии ее ждал горячо любимый Карло, который, несмотря на взаимные чувства, не мог дать ей ни семьи, ни детей, о которых она так мечтала. Дело в том, что процедура развода в Италии – процесс очень затяжной, а по тем временам – и вовсе невозможный. Тем не менее, Софи не сдавалась и решила сделать все, чтобы ее мужчина всецело принадлежал ей.

 
 
 

Софи воспользовалась старым, как мир, способом. В киноленте «Гордость и страсть» партнером актрисы был Кэрри Грант – ее кумир. Само собой, Грант не смог не пасть перед чарами итальянской красавицы, а Софи это был как раз на руку. Кэри оказывал ей недвусмысленные знаки внимания, осыпал цветами, водил в роскошные рестораны, и всего этого не мог не заметить Карло Понти да и сама Софи, как могла, афишировала свои отношения с привлекательным актером. Карло понял, что именно Софи хочет доказать ему, – он может ее потерять, если не сделает выбор между ней и своей женой. Выбор Понти был очевиден. Лучшие адвокаты Италии пытались решить вопрос с расторжением его брака, результат был неожиданны – Карло развелся с женой в Мексике и там же женился на Софи.

 

Мечта Софи сбылась – любимый мужчина стал ее законным мужем, но их счастье было недолгим. Ватикан признал их брак недействительным, отказавшись признать развод с бывшей женой, так как он был произведен за пределами Италии. Осуждаемые обществом за фактическое двоеженство Карло, Софи с мужем уехали из родной страны. В течение долгих 10-ти лет Софи и Карло жили в разных странах мира, но так и не вернувшись на родину, решили оформить французское гражданство. Даже бывшей жене Понти пришлось стать француженкой, чтобы их развод стал действительным. Только в 1966 году брак Лорен и Понти официально вступил в полную силу.

 

Казалось, на этом все беды позади и «молодожены» могут жить в любви и счастье и растить детишек, но проблемы возникли и с этим. Софи никак не могла родить ребенка, у нее было несколько выкидышей. Тем не менее, желание испытать счастье материнства пересилило все на свете. Все девять месяцев Софи провела в постели (врачи утверждали, что любой стресс или неловкое движение могли привести к выкидышу), она не смотрела телевизор, не говорила по телефону и все время ходила с затычками в ушах, чтобы не испугаться неожиданного громкого шума или звука. Бог вознаградил ее за трепетное отношение и терпение — Софи родила мальчика, которого назвали Карло Понти-младший. После родов она очень переживала за здоровье малыша и вернулась из клиники только через 2 месяца после его рождения. Еще через 4 года Софи родила второго сына – Эдуардо. 

 
 
 
 

 

Отношения Софи с мужем всегда были очень нежными. Он потакал капризам жены, которая была младше него на 22 года, и традиционно отмечал завершение съемок очередного фильма с ее участием роскошным подарком, как это было с бриллиантовым кольцом в 1954 году.

 

 
 

 

Софи и Карло счастливо прожили в браке почти 50 лет. За все это время между ними ни разу не вставал никто третий. Карло Понти умер в 2007 году в возрасте 94 лет, не дожив всего 8 месяцев до их с Софи золотой свадьбы. На похоронах мужа Софи сказала: «Наша любовь была подарком от Бога, которого удостаиваются единицы».

 

 

http://vev.ru/blogs/lyubov-vopreki-vsemu-sofi-loren-i-karlo-ponti.html

И еще: 

 

Софи Лорен о красоте:

 

«Свежие щечки, умело напудренный нос и хорошо подкрашенные глаза – не самое главное в искусстве быть привлекательной. Красота зависит от другого – доброты, ума и, конечно, воображения, без которого эффектной женщиной не станешь».

 

«Чтобы обрести яркую, выразительную внешность, необходимо, по-моему, усвоить две вещи: первое – все в ваших руках, и второе – красота стоит того, чтобы за нее бороться».

 

«Самодисциплина – ключ к успеху во многих областях жизни. Трудно стать неотразимой, если вы ленивы. Если молодая женщина обладает выразительной внешностью, но лишена самодисциплины, с течением лет от ее красоты ничего не останется. Наоборот, ничем не примечательная, но следящая за собой женщина с годами станет интересной».

 

«Никогда не объясняйте пренебрежение к себе нехваткой времени, чрезмерной занятостью. В действительности, это пустая отговорка».

 

 

 

Софи Лорен об уходе за волосами:

 

«Пользуйтесь шампунем осторожно. Намочите волосы, налейте немного шампуня на ладонь и добавьте чуть-чуть воды, чтобы его развести. Затем нанесите на волосы и тщательно помассируйте кожу головы. Не скребите ее, как грязный пол шваброй, обращайтесь с ней бережно, чтобы не повредить мокрые пряди».

 

«Время от времени вам потребуется бальзам проникающего действия. По рождению я – итальянка и, наверное, поэтому считаю, что оливковое масло – самый лучший бальзам. Воздействие масла особенно благотворно, если вам приходится проводить время на солнце. Оно защищает волосы и в то же время питает их. Втирайте масло в кожу головы и расчесывайте волосы. Через несколько часов вымойте волосы. Скорее всего, голову придется намыливать несколько раз, чтобы удалить масло и запах, однако благодаря ему волосы приобретут неповторимый блеск».

 

«Некоторые женщины ошибочно видят в прическе возможность полного преображения. Иногда это оправдывается: вы убеждаетесь, что новая прическа вам. Но слишком часто импульсивные решения кончаются драмой. Старайтесь не лететь сломя голову в парикмахерскую под влиянием минутного настроения. Не делайте «химию», если сломалась стиральная машина. Не перекрашивайтесь в блондинку, если вас уволили. Когда вы успокоитесь, то пожалеете о своей поспешности, а возвращение к прежнему облику займет много времени».

 

 

 

 

Софи Лорен об уходе за кожей:

 

«Если ваша кожа не так хороша, положение легко исправить. Это довольно благодарное занятие, ибо кожа очень быстро отвечает на заботу. Ухаживая за кожей сегодня, вы работаете на свое будущее, поскольку женщина с хорошей кожей прекрасно смотрится в любом возрасте».

 

«Важно помнить, что лицо меняется с течением времени, вы должны следить за этими переменами, и соответственно корректировать свой уход за кожей. Наиболее распространенная ошибка заключается в том, что женщина, имевшая в юности жирную кожу, продолжает пользоваться сильными лосьонами, в то время, когда лишний жир уже давно исчез, и тем самым наносит огромный вред коже лица».

 

«Я убеждена, что стремление к безупречной коже должно иметь под собой реальную основу. Помните, что лицо – зеркало души и отражает характер. У юноши или девушки на лице мало что прочтешь, юности дарована безмятежность. Но время не стоит на месте: мы сами отвечаем за свою внешность и не только в смысле ухода за кожей. Видно все – скука, раздражение, плохое настроение, жалобы. Годы идут, и их следы уже неизгладимы. Однако юмор, доброжелательность и терпимость также формируют ваше лицо и создают облик, неподвластный времени».

 

«Постоянное смазывание рук кремом – самое лучшее для того, чтобы они имели ухоженный вид, даже если вы больше ничего не делаете. Крем для ногтей я применяю регулярно. Советую вам завести несколько баночек и держать одну в сумке, другую в машине, третью у телефона, словом – всюду, чтобы вы могли втереть крем в ногти, едва у вас найдется свободная минутка. Крем сотворит чудо с вашими руками».

 

«Если вы пьете достаточно воды – стаканов восемь в день – то помогаете своей коже оставаться молодой и свежей. Не обязательно пить простую воду – подходит и минеральная, и фруктовые соки, и кофе, и чай. Но прошу вас, не пейте восемь стаканов кофе в день!»

 

«Гимнастика – самое лучшее лекарство для кожи. Если нагрузка на организм большая, сердце бьется чаще, кровообращение убыстряется и тем самым очищает кожу. Кровь как бы вымывает шлаки из кожи. Если кровообращение замедленное, такого эффекта нельзя достичь. Румянец оживит ваше лицо – кровь сама сделает вам внутренний массаж. Даже если вы прекратите заниматься гимнастикой, ее благотворное воздействие будет довольно длительным».

 

 

 

Софи Лорен о подборе гардероба:

 

«Любая женщина, если у нее есть возможность носить туалеты от Диора или от Балмена, получит представление, что такое стиль. Если нет – она просто дурочка!»

 

«Существует четыре соображения, которыми следует руководствоваться, собираясь совершить любую покупку. Это качество, цвет, образ жизни и самовыражение».

 

«Если хотите выглядеть элегантно, учитесь отличать качественные вещи. Хорошее качество присуще не только дорогой одежде. Его секрет в том, что ткань, покрой, пошив, цвет и силуэт должны быть лучшими из того, что вы можете себе позволить».

 

«Тратьте деньги, отложенные на модные вещи, соответственно вашему образу жизни: если большую часть недели вы проводите в конторе – одежда деловой женщины поглотит основную часть бюджета. Многие женщины попадаются в ловушку, просаживая огромные деньги на выходной вечерний туалет, который надевается на несколько часов в месяц или даже в год. Если вы редко носите вечерние платья, не тратьте на них состояние, а лучше подыщите красивый, нарядный туалет, который годится на все случаи жизни, и заплатите столько, сколько необходимо. Он послужит вам долгие годы».

 

«Большинство женщин, как правило, знают, какие цвета им идут, и покупают соответствующую одежду. Это дальновидно и правильно. Не давайте продавцам сбивать себя с толку: вас будут уговаривать купить что-нибудь розовое, только потому что в этом году все носят розовое».

 

«Одежда – самое простое средство раскрытия личности. Шорты, футболка и теннисные туфли кое-что скажут вам о характере женщины, даже если вы не успели поговорить с ней. Получайте удовольствие, воплощая свою индивидуальность в одежде. Перед вами открывается широкий простор для творчества и фантазии».

 

«Самое главное: не идите в магазин, не имея представления, что вы хотите купить. В неопределенности таится корень зла и основа коллекции ненадеванных вещей в шкафу».

 

«Покупая, представляйте свой облик в целом. Так, оплачивая новое платье, вы должны быть уверены, что у вас есть к нему обувь, шарф, пояс и прочее».

 

 

 

Софи Лорен об аксессуарах и обуви:

 

«Не делайте ошибок, надевая слишком много украшений, выполненных в одном стиле. Одинаковые браслет, бусы, серьги и кольца часто смотрятся скучновато. Меняйте сочетания, чтобы было интересно, но и не навешивайте на себя слишком много».

 

«Мой главный совет по поводу обуви — избегайте белого цвета. Если на женщине белые туфли, вы заметите только их и ничего больше».

 

«Пусть сапоги будут самого высшего качества, какое вы в состоянии себе позволить. При тщательном уходе и смазывании кремом они прослужат долгое время».

 

«При любой возможности носить туфли без каблуков или тапочки, особенно если вы носите высокие каблуки на работе. Меняя высоту каблуков, вы заставляете работать разные мышцы, что увеличивает гибкость и придает хорошую форму ногам».

 

 

 

Софи Лорен о правильном питании:

 

«То, как вы питаетесь, важно не только для фигуры, но и для лица, самочувствия и настроения».

 

«Старайтесь сбалансированно питаться три раза в день. Один кофе натощак – не самый лучший способ начинать день. Хотя по утрам у меня обычно нет особого аппетита, я съедаю что-то из фруктов и хлеб. Обед для меня – часто единственная трапеза в течение дня – когда я ем макароны, немного мяса или рыбы, салат и кофе. Вечерняя пища – легкий вариант дневного меню, к которому добавляется вино. Есть следует с удовольствием, не спеша».

 

«Не перекусывайте на ходу. Кусочничество – враг правильного питания. Перекусывание не только способствует лишнему весу, оно утомляет внутренние органы. Это происходит потому, что после еды желудок переваривает пищу и кровь приливает к пищеварительному тракту. А если вы постоянно жуете, то процесс идет непрерывно, поэтому ваш организм устает».

 

«Старайтесь избегать консервированной пищи».

 

«В течение дня обязательно пейте больше жидкости. Знайте, что очень часто, когда кажется, что вы голодны, на самом деле просто хочется пить».

 

«Ешьте меньше красного мяса и больше рыбы и цыплят. В белом мясе и в рыбе содержится меньше жира и столько же белков, сколько в обычном мясе».

 

«Ешьте больше макаронных изделий! Тут меня поддерживают и гурманы, и диетологи. Как я ухитряюсь сохранить фигуру, поглощая такое количество спагетти? Мне часто задают этот вопрос, украдкой оглядывая мои бедра и талию. Так вот, теперь известные авторитеты подтвердили то, что веками знали итальянские матери – изделия из теста приносят пользу организму».

 

 

 

Софи Лорен о пользе физических упражений:

 

«В противовес общепринятому мнению физические упражнения уменьшат ваш аппетит и помогут потратить больше калорий после занятий физкультурой. Аппетит уменьшается и организм сжигает калории быстрее, чем обычно, спустя несколько часов после зарядки».

 

«Физические упражнения снимают стрессы и тревоги, успокаивают нервы и помогают при депрессии».

 

«Физические нагрузки способствуют хорошему сну».

 

«Физические упражнения развивают грацию. Если вы занимаетесь гимнастикой, то ходите так, словно вам принадлежит весь мир – гордо и плавно».

 

 

 

Софи Лорен о пользе сна:

 

«Сон, как подлинный источник спокойствия, часто недооценивают».

 

«От полноценного ночного отдыха зависит самочувствие в течение дня. Перед тем как заснуть, старайтесь настроить себя на спокойный лад, чтобы сон был хорошим и крепким. Если вам трудно заснуть, старайтесь выработать ритуал отхода ко сну. Ложитесь в постель в одно и то же время, чтобы организм привык отключаться. Для расслабления можно принимать непродолжительные теплые, но ни в коем случае не горячие ванны. Хорошо выпить стакан молока: кальций, который в нем содержится, действует как успокоительное».

 

 

 

Софи Лорен о самом главном:

 

«Ни одна красота в мире не может сравниться с красотой самопознания и удовлетворения, которое приходит, когда вы принимаете себя такой, какая вы на самом деле».

 

Источник: http://www.tele.ru/lifestyle/beauty/sekrety-krasoty-ot-sofi-loren/