Доктор Д.
рассказ
Я всегда исподтишка наблюдала за ним.
Знаете, как это бывает? Скучная, но обязательная лекция, на которой необходимо присутствовать, чтобы получить в конце сессионной недели долгожданный зачет.
У него было имя – обыкновенное имя и отчество, каким его звали остальные студенты. Но про себя я звала его так – доктор Д.
Меня вряд ли можно было называть хорошей студенткой. Я не числилась в активистках, мои ответы никогда не блистали эрудицией, да и копаться в бесконечной мертвой медицинской латыни мне было лень. Но на лекции доктора Д. я ходила. Я всегда садилась на одно и то же место – это была последняя парта первого ряда – открывала взятую наугад тетрадку и делала вид, что записываю лекцию.
Доктор Д. входил всякий раз одинаково – быстро здоровался и начинал говорить. Никогда я не видела портфеля и бумаг. Да одежда у него была всегда одна и та же – черные классические брюки и черный пуловер, рукава которого он слегка закатывал. Рассказывал он увлеченно, иногда подходил к окну, умолкал, ища удачную фразу, и тогда я прекращала слушать, а только смотрела. Смотрела на его азиатский профиль, на тонко и четко вырезанные губы, на всю его небольшую, сутуловатую, как бы подобранную фигуру и понимала, что еще мгновение, и он обернется, безошибочно наткнувшись на мой взгляд.
Так все произошло и на этот раз.
Я втайне ждала того мгновения, когда он подойдет к окну, боясь поднять свои глаза раньше времени. Вот он закладывает руки за спину и делает пару шагов в сторону большого окна. Я начинаю про себя считать, зная, что на цифре «пять» он повернет голову в мою сторону.
Один – и я поднимаю взгляд.
Два – он делает первый шаг.
Три – мое сердце начинает биться чуть чаще положенного.
Четыре – он делает второй шаг.
Пять – наши взгляды встречаются.
Его глаза будто выдергивают меня из безликой толпы студентов – медиков, задерживаясь на мне немного дольше положенного.
Шесть, семь…все идет по-прежнему, будто и не было этих мгновений.
Так продолжалось весь февраль. Два раза в неделю лекция, его цепкий взгляд, мои влажные ладони и снова ожидание.
Я долго не могла понять, почему мне нравится эта игра. Доктор Д. в обычной жизни был подчеркнуто вежлив с посторонними, в свое личное пространство никого не пускал и на кафедральные тусовки не ходил.
В нем не было того блеска, так неудержимо привлекающего меня. Если хотите сравнение – он чем-то был похож на животное - волка или пса, да, именно пса, перенесшего серьезную болезнь и сторонящегося чужаков, в одиночку зализывающего себе раны.
Наверно, так и было, по крайней мере, мне нравилось так думать. Хотя у него вполне могла быть жена – обыкновенная стареющая курица, дети и уютный мещанский дом.
Но я никогда еще не ошибалась, и всегда чуяла мужчину, как самка, как ведьма, а значит, ошибиться в докторе Д. я не могла. Значит, так все оно и было.
Несколько раз я приносила ему наш журнал посещений на подпись.
Это был поздний час – все уже разошлись, а мне нужно было подняться на кафедру – чтобы оставить журнал ему на подпись. Мои шаги гулко раздавались в пустующем коридоре.
Дверь на кафедру была открытой. За столом сидел доктор Д. и что-то быстро писал.
Я вошла и молча протянула ему журнал.
Пока он листал его, ища нужную страницу, я стояла позади его и жадно рассматривала склоненную над столом фигуру.
Я рассматривала его изящные небольшие кисти рук, воображая, какими могут быть его прикосновения – легкими, теплыми, и в то же время сильными.
Вдруг он поднял голову и упор посмотрел на меня.
Это был тот самый взгляд, которым он иногда смотрел на меня.
- Моя фамилия N, - сказала я. – N.
Так он меня и стал звать – по фамилии, словно не допуская к себе.
Наступила весна, меня захлестнули дела, но доктор Д. словно разжигал мое желание своей недоступностью, обособленностью.
Иногда, замечтавшись на лекции, я видела его в островерхой шапке, отороченной мехом, в халате и мягких сапогах на небольшой крепкой лошади, привычной к долгим переходам, степному ветру и запаху крови. Тогда я кожей ощущала ту силу и тепло, с каким может ласкать этот степняк русскую полонянку – когда ненависть способна перейти в животную едва утоляемую страсть, когда Д. может быть другим – властным, неразговорчивым, исполнительным воином – со слегка притушенным блеском узких глазах и плетью за поясом.
И когда эти два таких разных и одновременно так похожих человека соединялись в одно, и я не могла сдерживать дрожь в руках, когда подавала Д. журнал на подпись.
Однажды я возвращалась из университета домой. Было уже поздно. Вдруг кто-то меня слегка тронул за плечо. Я резко обернулась. Это был Д.
- Здравствуйте, - я назвала его по имени-отчеству.
Беседуя об университетских делах, мы прошли несколько кварталов, пока, наконец, не подошли к многоэтажке.
Д. толкнул входную дверь и оглянулся на меня.
Я вошла в подъезд.
Как я и догадывалась – он жил один. В доме не было следа женщины. Это было жилище холостяка, который много курит, ненавидит шумные компании и не терпит ни малейшего вмешательства в собственную жизнь.
Я смутилась.
Если бы передо мной оказался обычный мужчина, из разряда тех, к чьим восторгам и неприкрытым желаниям я так привыкла, я бы чувствовала в своей тарелке. Я бы играла, я бы знала, что делать, потому что делала так всегда и никогда еще не проигрывала. Закончилось бы тем, что возбудив мужчину, я незаметно, под каким-нибудь предлогом, исчезла бы, оставив его с носом, впрочем, что и происходило в большинстве случаев. В этом я была профи с солидным стажем.
Но сейчас… Я была растеряна. Д. не суетился, не предлагал мне чаю, не доставал спиртное.
Не включая свет, он сел на диван. Я осталась стоять посреди комнаты.
Это была тоже игра, но правила задавал он – доктор Д. – этот странный и нелюдимый человек, так не похожий на тех, с кем мне довелось встречаться.
Я ждала, что он мне что-то скажет, предложит сесть, включит свет, скажет комплимент.
Но Д. молча сидел, не меняя позы, его силуэт расплывался в ночных сумерках, и мне стало страшно.
Страшно оттого, что я оказалась в чужой квартире, что этот человек может оказаться непредсказуемым, что так и будет длиться эта ночь, что я никогда уже не буду той, какой я была до этого часа. Я казалась самой себе опытным игроком, который, просчитав все ходы, вдруг оглушительно проигрывает малознакомому неприметному человеку, который не брался в расчет.
***
Не дождавшись приглашения, я села на старый диван, оказавшись напротив Д.
Раздался щелчок – он включил настольную лампу.
Закурив сигарету, Д. смотрел на меня. Я видела, как он затягивается, как стряхивает пепел в подвернувшийся под руку коньячный бокал.
- Чего ты хочешь? – тихо сказал он.
Его голос был совсем не похожим на тот будничный, каждодневный. Он стал ниже, мягче, сочнее. Он предназначался только мне. Я это знала.
- А что хотите вы? – я все еще не могла примериться к обстановке.
Я огляделась.
Похоже, обитателя этого жилища мало интересовало то, как выглядит его квартира. Такое впечатление, что я оказалась в начале 80-х. Пара небольших комнат с крошечной кухонькой, старые обои, давно не крашеные полы. Везде книги. Причем, эти книги не были брошены или забыты. Все они лежали на своих местах – открытые и закрытые, с закладками или без.
Я встала и подошла к полке. Много книг по хирургии (это был именно тот предмет, который он нам читал), философии, искусству. Было очевидно, что книги – это настоящая страсть доктора Д., что он ухаживает за ними так, как, например, можно ухаживать за цветами.
Я снова села на диван. Он был крайне неудобный, низкий, приходилось напрягать спину, чтобы не завалиться назад. Поэтому я никак не могла найти удобное положение. Д., казалось, доставляло удовольствие видеть, как я пытаюсь устроиться на диване-провокаторе. В итоге я подобрала ноги, обхватив колени руками, и замерла, греясь под его внимательным взглядом.
- Знаешь, когда я тебя впервые увидел, я не мог поверить совпадению, - он выпустил струйку дыма, помолчал. – Ты очень похожа на одну девушку, только той сейчас уже за сорок. Ты будто ее двойник. Так бывает, не правда ли?
Вопрос был явно риторический, но я кивнула.
- Когда я вижу твой взгляд там, в аудитории, я ловлю себя на том, что перестаю быть преподавателем, я все еще тот интерн с блестящим будущим, с отличным дипломом и рекомендациями, каким был много лет назад. Мне ведь прочили место заведующего хирургического отделения областной больницы. И ничто не могло помешать.
Д. замолчал. Видно было, что воспоминания тяжелы для него, даже болезненны.
- Знаешь что, давай лучше выпьем? – сказал он другим голосом.
- Хорошо, - кивнула я.
- Только у меня нет ничего, кроме водки. Водку пьешь?
- Нет.
- Ты разве не знаешь, что медик обязан уметь пить? – Он засмеялся. – А я вот пью. Пробую бросить, но ничего не получается.
Он принес откуда-то запотевшую бутылку, ловко открыл ее:
- Сходи на кухню, принеси рюмки.
Крошечный столик, заваленный пакетами, посудой, нераспечатанными сигаретными пачками, Небольшой буфет со старыми чашками. Я открыла холодильник – яйца, палка колбасы, масленка с остатками масла и несколько бутылок спиртного.
- Тебя долго ждать? – догнал меня его голос.
Я быстро сполоснула две рюмки и вернулась в комнату.
Привычным жестом он открыл бутылку и налил водку.
- Пей сразу, не цеди.
Непривычно крепкий напиток обжег горло и ударил в голову. Я присела на диван.
Д. вновь закурил.
- Ты прости, но ухаживать я не умею. Разучился. Да и не по статусу мне соблазнять студентку, - сказал он. – А может, это тебе чего надо от меня, а? – он хохотнул. – Ты, если что, скажи, не стесняйся. Зачет поставить или там, экзамен.
Его нарочитая грубость резала слух, но это был именно тот самый Д., настоящий, которому претит притворяться, врать, изворачиваться перед начальством, чтобы получить лучшие лекционные часы. Он предлагал принимать себя таким, каким он был на самом деле.
Я смотрела на него во все глаза.
Отчаянно одинокий, потихоньку спивающийся, странный, наверняка больной и такой неудобный Д.
Но я видела перед собой молодого мальчика – интерна, почти своего ровесника, влюбленного в жизнь, светлого, задиристого, такого, каким Д. был двадцать лет назад.
Слезы жгли мне глаза.
Наверно, я была прозрачна для сидящего напротив меня Д. Он смотрел на меня чуть насмешливо, внимательно, читая, как открытую книгу.
Тогда я встала с дивана, сделала пару шагов к доктору Д. и опустилась перед ним на колени. Казалось, он знал, что все будет именно так.
Я коснулась его бедер, потом мои ладони поднялись вверх. Долго расстегивала ремень, из-за невыплаканных слез в глазах двоилось.
Прикоснувшись губами к мягкой плоти, я почувствовала, как Д. положил мне на затылок свою небольшую горячую ладонь.
Прошло несколько мгновений, и я была вознаграждена.
Д. сидел в той же позе, смотря мне в глаза, он ничем не выдавал себя: только его дыхание стало чаще. Он не запрокидывал голову, не прикрывал глаза, не приговаривал глупых слов, как это делали другие мужчины.
Он просто смотрел, отводя время от времени мои волосы от лица.
Когда все закончилось, он закурил.
Я стояла посреди комнаты – с растрепанными волосами, смятенными чувствами, разгоряченная, готовая на все, чтобы остаться в этой убогой квартире подольше, ожидающая от Д. хотя бы слова.
Но Д. молчал, словно не замечая меня.
Молчала и я.
Прошло еще несколько минут.
Ждать больше было нечего.
Я взяла свою сумку и тихо вышла из квартиры, даже не взглянув на ее номер.
Через неделю вместо доктора Д. к нам на лекцию пришел молодой преподаватель, в которого влюбились все студентки – веселый, остроумный, атлетически сложенный.
А доктор Д. исчез. Просто исчез. Я его больше никогда не видела.
Поговаривали, что он уехал в связи с семейными обстоятельствами.
Но я-то знала, что никакой семьи у него нет. Что он один. Просто Д.
Мой доктор Д.
