Доктор Шварц покачался на занавеске, почувствовал страх высоты и рухнул вниз. На него оторопело смотрел Игнатий.
- Ну чего, чего? – злобно спросил доктор Шварц, вставая. – Вы считаете, это смешно? Я так не считаю.
Игнатий сглотнул.
- Я тоже так не считаю.
Он попытался подать доктору руку, но тот отстранился.
- Терпеть не могу микробов. У меня их и без вас миллионов триста, поэтому свои оставьте при себе.
- У меня нет микробов, - сказал Игнатий, оглядывая ладони. – Я руки мыл.
Доктор Шварц передернулся.
- Руки. В общественной уборной. Так?
- Так, - кивнул Игнатий.
- Касался крана, - начал перечислять доктор Шварц, отступая к стене, - ручки двери, возможно - других посетителей туалета, которые еще не мыли руки…
Он вытащил большую влажную салфетку из коробки на столе, вытер руки, лицо и шею, выбросил салфетку в открытое окно и показал Игнатию язык.
- Я не как некоторые, я за собой слежу.
Игнатий промолчал и сел в кресло.
- Кто вас приглашал садиться? - возмутился доктор и уселся сам. – Ну-ка, встаньте.
Игнатий встал.
- А теперь садитесь, - разрешил доктор. – Моду завели, без приглашения сидеть.
Игнатий сел.
- Рассказывайте. Только постарайтесь меня заинтересовать. Когда мне скучно, я моментально засыпаю.
- У меня проблемы, - сказал Игнатий.
- У меня тоже, - доктор поковырял в носу.
- У меня большие проблемы, - сказал Игнатий с нажимом, подумал и добавил: - Но ваши больше.
- Вот! – доктор Шварц поднял палец. – Это главное. Понять, что твои проблемы – сущая ерунда.
Он почесался, встал, прошелся по комнате, сел на стул задом наперед, покачался, встал опять и кукарекнул.
- Вы думаете, я ненормальный? – спросил он Игнатия.
- Да, - честно ответил Игнатий.
Доктор Шварц сел в кресло и залился слезами.
- Все дело в том, - проговорил Игнатий, осторожно поглядывая на плачущего доктора, - что у меня была очень плохая мама.
- Это еще что! – с жаром отозвался доктор, переставая плакать. - Вы себе даже не представляете, какая мама была у меня!
- Какая? – спросил Игнатий.
Доктор шумно высморкался в носовой платок и махнул рукой.
- Никакая. Ее вообще не было. Так какие у вас проблемы?
- Мне кажется, меня никто не любит, - Игнатий понизил голос, чтобы постыдная тайна прозвучала не слишком громко.
- А вас кто-нибудь любит?
- Ну… Я думаю, да. Жена, наверное, любит, хотя точной уверенности у меня нет. Возможно, она мне изменяет. Или думает о том, чтобы изменить. Мне так кажется. Скорее всего, любит сын. Но он в последнее время стал какой-то странный и так редко бывает дома… Короче, я не знаю. Еще меня любит моя собака, точнее, любила, пока не умерла. И Танька.
В этот момент доктор, стоявший к Игнатию спиной и опрыскивающий из пульверизатора розочки в высокой вазе, резко повернулся и часть воды брызнула Игнатию на очки.
- У вас есть любовница?
- Да.
- Она вам нравится?
- Конечно.
- А вы ей?
- Тоже.
- Тогда в чем же ваша проблема?
- Я хотел бы на ней жениться.
- А она?
- Она согласна.
Доктор Шварц брызгал из пульверизатора на окно и смотрел, как капли стекают по стеклу.
- Отстаньте от меня, - сказал он усталым тоном. – У вас счастливая, налаженная жизнь. Две женщины, сын, любовница и собака.
- Моя собака умерла!
- Тем более. Значит, теперь с ней не надо гулять. Идите домой, неудачник. А не то я накричу на вас из зависти.
«Бедный доктор Шварц, - подумал Игнатий, отступая к двери. – Такой талантливый и такой больной. По сравнению с ним у меня действительно нет никаких проблем».
Когда Игнатий выходил, его что-то ударило в спину. Он обернулся. Доктор Шварц улыбался.
- Вы в меня чем-то кинули, - сказал Игнатий.
- Шишкой, - подтвердил доктор Шварц. – И попал! А в прошлый раз я кидал в женщину с более близкого расстояния и промахнулся. Значит, расту!
Игнатию стало любопытно.
- Где вы берете шишки?
Доктор Шварц приблизился к нему, встал на цыпочки, чтобы достать до уха, и прошептал, едва шевеля губами:
- Не скажу.

* * *
Группа расположилась по кругу. Доктор Сильвия плакала, подняв на лоб очки и спрятав лицо в платок, доктор Резник неподвижно сидел на стуле, доктор Лешем пересчитывал ромбы на занавесках, на которых качался доктор Шварц.
- Иоганн, у вас же страх высоты! – напомнила ему доктор Сильвия, оторвавшись от платка.
- Я забыл! – заявил доктор Шварц, продолжая раскачиваться. – У меня склероз.
- Рассеянный? – спросил доктор Лешем.
- Понятия не имею, - доктор Шварц спрыгнул с занавесок и прошелся по кругу, подпрыгивая на ходу. – То ли рассеянный, то ли просто глупый. Все забывает, представляете?
Вошел ведущий, профессор Адриан Балл. Поздоровался, разместился в кресле.
- Добрый день, коллеги. Надеюсь, ваша неделя прошла удачно. Моя прошла прекрасно, я съездил на рыбалку, был с сыном в кино, отлично выспался в выходные и повидался с любовницей. Последнее мне особенно удалось.
Профессор Балл хохотнул и подмигнул сидевшей рядом Сильвии. Та снова залилась слезами.
- Ну, Сильвия, не надо, - профессор дотянулся до ее плеча и похлопал обширной ладонью. – Начните круг. Расскажите, как прошли ваши терапевтические встречи.
- Ужасно, - Сильвия продолжала рыдать. – Ко мне приходило семнадцать человек и все они чувствуют себя гораздо лучше, чем я. Больной депрессией два раза выходил из дома, больной паранойей сумел дойти до двери без провожатого, больная манией продолжает ей болеть, а моя надежда, мой лучший пациент, мой любимец невротик К. сообщил… сообщил мне, что он…
Тут доктор Сильвия зарыдала так, что у нее упали очки со лба и доктор Шварц, как раз пробегавший мимо, наступил на них каблуком.
- Чувствует себя настолько хорошо, что хотел бы закончить лечение, – догадался профессор. – Резник, принесите женщине воды.
Доктор Резник не отреагировал. За водой побежал доктор Шварц.
Сильвия вытерла глаза, отпила из стакана и посмотрела на разбитые очки, лежащие на полу.
- Иоганн, вы чудовище.
- Все дело в том, - откликнулся доктор Шварц, - что у меня была очень плохая мама.
Группа судорожно вздохнула. Воцарилась тишина.
- Ну хорошо, - заговорил профессор, - а теперь расскажите нам, почему вас так расстраивает, что невротик К. выздоравливает.
Сильвия напряглась, уставилась в стену и еле слышно произнесла:
- Он меня бросит.
- Бросит, - согласился профессор. – Как ваш первый муж, да? И как второй?
- И как третий, - закивала доктор Сильвия, - и как четвертый, и…
- Понятно. Типичный случай терапевтической проекции в рамках контрпереноса. Отлично, доктор Сильвия, вы делаете успехи, этап осознания подошел к концу. Осталось смириться с ситуацией и можно начать коррекцию. Доктор Лешем, а как прошла неделя у вас?
- Двадцать девять, тридцать, тридцать один, тридцать два, - доктор Лешем считал буквы «н» на обложках книг в шкафу, - тридцать три, тридцать четыре…
- И как пятый, - продолжала доктор Сильвия себе под нос, - и как шестой…
- Тридцать восемь, тридцать девять, сорок! – произнес доктор Лешем и отвлекся. – Все, Адриан, я готов. Моя неделя прошла активно. У Роберта обострение, у Кайзера психоз, у Джона СПИД, у Сильвии сам видишь, у Иды стресс, у Эдды снова приступ параноидальной ревности к сестре.
- А вы? – профессор Балл насупил брови. – О себе вы можете что-нибудь сказать? Не забываем, коллеги: наша работа – это в первую очередь работа над собой!
Доктор Лешем задумался.
- Благодаря Роберту, я поймал себя на начинающейся стадии обессивного психоза. Благодаря Кайзеру бросил пить. К Джону я предпочитаю не приближаться, сами понимаете.
- Понимаем! –вставил доктор Шварц, отжимаясь от подоконника.
- Ида меня беспокоит, - продолжил доктор Лешем. – Я работаю с ней уже год, и до сих пор не обнаружил у себя признаков улучшения невротической импотенции. Я понимаю, эти процессы занимают время, но, беря Иду на терапию, я надеялся, что ее нимфомания мне поможет. А пока никак. Шестнадцать, семнадцать, восемнадцать.
Доктор Шварц забеспокоился.
- Что восемнадцать? Что шестнадцать?
- Листьев у растения на подоконнике, - пояснил доктор Лешем. – Хотя нет, я не заметил маленького листка внизу. Девятнадцать.
- А зачем вы их считаете? – доктор Шварц вспотел. – Вы что, шпион?
- У моей пациентки Иды, - пояснил доктор Лешем, - возникла интересная фиксация. Ее возбуждают числа. Каждый раз, когда она слышит, видит или произносит какое-нибудь число, ее настигает приступ острого чувственного желания. Поэтому я подумал, что, начав считать, смогу стимулировать себя. У вас, доктор Шварц, пять пуговиц на рубашке. А у Сильвии два пятна на подоле юбки.
- Неправда, одно! – возразила Сильвия, одергивая юбку. – Второе не считается, я его посадила только что. Лучше бы вы с утра посчитали.
- С утра я тоже считал, - ответил Лешем.
- Не теряйте надежды, коллега, - ободрил его профессор Балл и обратился к группе. - У нас осталось время еще на один рассказ. Доктор Резник?
Доктор Резник не отреагировал.
- У него три пациента разом вылечились, - прошептала Сильвия. – И ушли.
- Понимаю, - кивнул профессор. – А у вас, доктор Шварц?
- А я двух пациентов за неделю выгнал! – доложил Шварц, снимающий ботинок, чтобы измерить ширину ковра.
Сильвия всхлипнула.
- Расскажите, - потребовал профессор. – За что вы их выгнали?
- Первый меня раздражал, - ширина ковра оказалась равна пяти с половиной ботинкам сорок второго размера. – А второй…
Доктор Шварц задумался, высунул язык, попытался достать кончиком языка до носа, но не достал.
- Второй меня тоже раздражал. Он принес длинный список людей, которые его не любят. Я почувствовал унижение! Меня не любят гораздо меньше людей. Мне стало завидно, и я его выгнал.
- Ушел? – поинтересовался доктор Лешем.
- Убежал! – заверил его доктор Шварц.
- И вам стало легче? – уточнил профессор.
- О, гораздо! Без пациентов вообще гораздо легче.
- Неправда, - прошептала Сильвия в платок.
- Не всем, - согласился профессор Балл. – Коллеги, спасибо за интересную встречу. Продолжайте работу, и вам непременно полегчает.
Доктор Шварц убежал, напевая. Ушли печальная Сильвия и доктор Лешем, пересчитывающий вслух паркетины в коридоре.

Профессор Балл вышел в хорошем настроении. «А я ведь, однако, гораздо здоровее их всех. Вместе взятых». Эта мысль придала ему сил, он застегнул пальто и неторопливо взлетел над домами, покачивая коричневым портфелем и держа курс домой.

Доктор Резник, оставшись в комнате один, встал и подошел к окну. Внизу лежал сонный город, помаргивая вечерними огоньками. Мимо окна неторопливо пролетел профессор Балл.
- Ну же, коллега! – он заметил Резника на окне и помахал ему рукой. – Решайтесь! Это просто!
Доктор Резник смотрел на него, не отрываясь. Профессор Балл летел и улыбался.
- Вот бедолага, - подумал доктор Резник. – Совсем ему тяжело.

* * *
Доктор Резник пришел домой. Дверь открыла жена, напряженная, как всегда.
- Привет.
- Привет, - кивнул ей доктор. – Чаю дашь?
Он прошел в кабинет и бросил портфель на кресло. Вошла жена с чашкой чая. Она села напротив и стала рассказывать, как днем ходила за постным маслом, а купила в результате кукурузное, потому что на кукурузное была скидка, в то время как подсолнечное, по таким ценам, пусть враги ее покупают, потому что подсолнечное в этом году…
Доктор Резник сощурился. Внутри у жены, как обычно, была душа. Душа съежилась и побледнела – видно, намаялась с утра.
- Ну, чего ты? – тихонько спросил доктор Резник. – Молчишь?
- Молчу, - душа не стала спорить. – Потому что а смысл?
- Ну сказала бы что-нибудь, - не согласился Резник. – Чего уж так.
- Я говорю, говорю, - пожаловалась душа. – А она не слышит.
- Она слышит, - заверил доктор. – Ей просто трудно.
Душа вздохнула. У нее был измученный вид.
- Чего там у тебя сегодня? – спросил доктор Резник, всматриваясь. – Обижали?
- Да нет…
Душа поморщилась и снова чуть слышно вздохнула. Вся она была небольшая, еще и съеживалась, и от этого казалось совсем детской. Ее хотелось взять на руки и погладить.
- Иди сюда.
Доктор Резник взял на руки душу своей жены. Жена говорила что-то о ценах на сливы. Душа заплакала, сидя у него на руках.
- Не могу больше, - шептала она, уткнувшись Резнику в плечо. – Не могу, нету сил. Каждый день какая-нибудь гадость. Продавец нахамил и смотрел брезгливо, тетка в очереди пожелала сдохнуть, дети на улице – и те смеются.
- Не над тобой же, - успокаивающе сказал доктор Резник.
- Как же это «не надо мной»? – возмутилась душа. – Всё надо мной.
- Всё над тобой, - доктор погладил ее еще раз. – Бедная ты моя.
Жена смотрела прямо перед собой и говорила о новом халате, который обязательно надо сшить.
- Сошьем, - Резник обнял душу покрепче. – Не грусти.
- Да не нужен мне халат, что ты, не понимаешь.
- Понимаю…
Он еще долго сидел, обнимая душу жены, и покачивался в кресле туда-сюда. Перед ним сидела жена и рассказывала о чем-то, отдыхая.
А сверху, со шкафа, на них смотрела душа доктора Резника, уставшая за день.