В Школе Злословия ведущая спросила: «А если вам надо было бы выбрать, в какую вещь превращаться, в какую бы превратились?»

В вещь превращаться не хотелось. Но выбора не было.

– В подоконник. А вы в какую?

– А я в комод. Такой высокий, по грудь. Чтоб сверху два мелких ящичка, а внизу еще три больших. И конечно, чтоб там было свое потайное отделение. И много всякой ерунды в ящиках: и пуговицы, и тряпочки, и флаконы неполные, и старые письма. И чтоб еще лежала там, под кучей нужных и ненужных вещей, такая подушечка, расшитая бисером (в руки ее даже взять страшно: возьмешь, и бисер летит, настолько ветхое все, а пришить обратно нельзя – ведь и иголок таких уже нет). Тонкая вещь. Невозможная.

И она рассказала, какой это должен быть комод, и даже показала руками, какие должны быть у комода ножки и ручки (латунные, за которые можно поднять крышку) и как там внутри темно и пахнет специально сваренным янтарным мылом.

... А я думал: нет, если уж в вещь, то пусть в подоконник.
Покрашенный белой масляной краской, широкий, с небольшой трещиной посередине. Возможно, с жучком. Но обязательно белый, широкий и под дубом. И если повезет – то на тебе по утрам косое осеннее солнце.

И коричневый лист спланирует иногда.

Ш-ш-ш-и-и-и-х-х.
___________
Дима Воденников.

P. S. После всей этой истории, я крепко призадумалась. Мда-а-а... А действительно, превращение в какую вещь стало бы для меня наименее болезненной участью, если уж нет никакой возможности оставаться самой собой? Каждый раз, пытаясь решить, впадаю в глухой ступор... Ну вот как, как, например, Воденников, решился стать подоконником?! Ведь ему даже света вольного из-за рамы не увидать! А Толстая и того причудливее - комодом...