Остаться бы на точке невозврата,
Нажать ESCAPE, вернуться бы туда,
Где брат не поднимал меча на брата,
Где песню ветра пели провода,
И где над головами только птицы –
Не вертолёты – мчали в облаках!
Где мы детей качали на руках,
Где у людей приветливые лица,
Где сеть зелёную плетёт весна...
Но слишком поздно. Пройдена граница.
Идёт война.

Жанна Жарова

Мы жалуемся все на непогоду

За окнами не лето, а зима

Не гневайте... ни Бога, ни природу

Ведь у других за окнами - война...

Коли вночі у дім, квартиру, хату
Прийде Різдво, ялинка і вогні -
Згадай, хоч на хвилинку, про солдата,
Який в окопі мерзне на війні.
Який своє Різдво зустріне в полі
Під кулі свист і вітру коляду…
Хай спогад твій йому тамує болі,
Хай щира згадка піднімає дух,
Бо в цьогорічнім році щастя й туга
Змішались в датах, цифрах, іменах…
Яке ж Різдво без батька, сина, друга…
Які ж свята, коли іде війна.
І в час, коли годинник цокне в тиші
Й по вінця буде келих. Щастя… сміх…
Не говори тостів хвалебно-пишних,
А помолись за мертвих і живих.

Михайло Плосковітов

Да, можно спать, сирены слыша вой,
Лояльным быть к захваченному трону,
И можно жить в коленно-локтевой
Позиции «авось меня не тронут».
Вещать о намерениях благих,
Свой мирный быт закрыв здоровой ленью.
Ругать одних, оправдывать других,
Потом наоборот, по настроенью.

Но сложно прежним оставаться, бро,
Когда оно навалится – всё сразу,
Когда ты плачешь, не понять, от газа,
Или узрев воочию добро
С разбитыми в хламину кулаками.

Пусть, кто безгрешен, первый бросит камень.

И даже если впереди провал,
Огонь, цунами, воронкИ, ворОнки –
Я буду петь о тех, кто воевал.
А не о тех, кто молча ждал в сторонке.

Им не до неё… Собрали в спешке
Ценности и минимум вещей.
Дышит гарью город опустевший –
Город, превратившийся в мишень.

Смерть пришла сюда не понарошку -
Смерть заносит огненную плеть...
Взрывы, кровь… Кого волнует кошка?
Тут самим бы как-то уцелеть.

Поезд переполнен до отказа.
Слёзы. Стоны. Ненависть и злость.
(Танками по судьбам прёт зараза -
Мерзкая война. Но им – «свезло»)

Вдруг метнулась тощая фигурка
И застыла свечкой у окна:
«Мама, папа! Там осталась Мурка!
Мамочка, она совсем одна!»

Горе умножается стократно.
Мать отводит влажные глаза:
«Мы вернёмся, солнышко, обратно»…
(Правду не решается сказать)

***
Снится малышу седая кошка,
С ней ему тепло и так легко…
А в сыром подвале, под бомбёжкой,
Мурке снится дом. И молоко.



Ира Сон

Стих был написан 8.08.2008 года, во время атаки на Цхинвал.

О, Боже, ты, что за людей распят,
Скажи – лишь у тебя прошу ответа.
Мне интересно – как ночами спят,
Те, кто войну ведет из кабинета?
Кто знает, что единый их приказ –
И воздух полон дыма, смерти, пыли,
И кровь вокруг, и сотни детских глаз,
В которых взрывы навсегда застыли?
Я не пытаюсь спрашивать о том,
Зачем – за деньги? Стать мощнее, выше?
Мне просто интересно, как потом
Они своих детей целуют, дышат,
Едят и пьют, касаются жены,
И даже улыбаются, похоже,
И ночью (всё же) – спят, и видят сны,
И молятся Тебе, наверно, тоже?
Скажи мне! Я не против разобраться,
Ответом удостой меня своим!

О, Боже. Я прошу – пускай воздастся,
Пускай за их дела воздастся им.

Саша Кладбище

Однажды мы будем солдатами, когда время настанет скверное.
Я еще не уверен с датами. Это глупо звучит, наверное, – тут же вон, ребятня в песочнице, солнце в небе широколицее…Ты не думай, нет, мне не хочется, ни в окопы, ни на позиции; но ночами во сне мерещатся те убитыми, те – распятыми... Только мы одни, вроде, держимся – ведь однажды мы будем солдатами.
Молодыми, не очень… Разными. Кто-то трусом, а кто героем, намотаем портянки грязные, рассчитаемся, встанем строем, и от первого до десятого каждый выкрикнет свое имя.
Знай, однажды мы будем солдатами, я уверен, мы станем ими.
Мы расстанемся с играми детскими,
со дворами своими спокойными,
когда небо взорвется c треском и
вся земля запылает войнами…
И, смирившиеся с утратами, будут плакать по нам родители.
Однажды мы будем солдатами – с сигаретой в обшлаге кителя, с пневмонией, холерой, ранами, с похоронками и жетонами, с сапогами в грязи и рваными, и с молитвами, и со стонами, и с привычной бомбежкой утренней, с фотографией втрое сложенной, и с патроном в кармане внутреннем – тем одним, для себя отложенным, с челюстями до боли сжатыми, с отрешенным безумным взглядом... Однажды мы будем солдатами.

Потому, что война уже рядом.

Саша Кладбище (2009 г.)

Смотрит братишка на брата через прицел:

- Шёл бы ты, брат, отсюда, покуда цел.
Дура война.
Помнишь, прадед был под Сталинградом, и
Фрица давил. Как мне память его предать?
Вы нас с позиций всё утро мочили «градами»,
Просто мы все – не люди для вас, видать.
Как вы нас – быдло, и ватники колорадские?
И с самолётов по городу… Не простим.
Знаешь, я сжёг в себе, братец, все чувства братские,
Этот процесс – он как выстрел, необратим.

- Дура война.
Знаешь, брат, были б сами рады мы
Не воевать, а на реку пойти – июль!
Вы нас с позиций всё утро мочили «градами»,
И разрывало воздух от ваших пуль.
Вы нас клеймили уродами и фашистами,
Срок приговор-исполнение – полчаса…

Падают оба в траву – лапами пушистыми
Тянутся
одуванчики
в небеса.

В этой войне
каждый правым считается вроде, ну?
Если очистить от телека нечистот –
Этот и этот пошли воевать за Родину,
Значит, они не отступят – ни тот, ни тот.
Синее небо июля стрижами вышито,
Стелется трассер разорванной бахромой.

Только вернитесь живыми, вы оба, слышите?
Просто вернитесь живыми скорей домой.


Саша Кладбище

Выживая, выдерживая ли, урча, учась,
Человечество будто нарочно идёт по краю:
Вот мы тут сидим с тобой, такие, смеёмся, пьём чай
С печеньем, а где-то сейчас
Стреляют.

Совершенствуясь, совершая… Кровавый девятый вал:
Меч, копьё, иприт, АКМ, водородная бомба…
Так обыденно и привычно:
Афган,
Чечня,
Цхинвал…
Творческий кризис Бога.

Это даже не страшно – так много десятков лет
Из пустого в порожнее льются очерки журналистские.
Но… так хочется верить: настанет минута молчания по всей Земле –
Первая в мире без эха выстрелов.

И пускай не минута даже: короткий миг –
Тих, спокоен, чем нестандартен и непривычен.
И, быть может, тогда поверится, что наш
Маленький
Бедный
Мир –
Не горючая пылинка на боку коробка спичек.


Е. Ермолина