Иногда везет – просыпаюсь взрослой,
Пью не кофе – воду со льдом и мятой,
Обхожусь без утренней папиросы,
Отражаюсь в зеркале непримятой,
Словно бакс, разглаженный под матрасом.

Каждый вдох становится объективным.
Сознаю, зачем я, куда и сколько.
Креатива хватит к вечерней дойке,
Спаржа – это правильно и спортивно,
Мир погубит drugs, Rock'n'Roll и мясо.

Начинаю думать с заглавной буквы.
В основном, по-бродски и по-раневски.
Избегаю прочей слащавой клюквы –
Имидж должен выглядеть королевским,
Я, конечно, женщина, но другая!

Называю файлы «Мои творенья»,
Сохраняю важное – для потомков.
А потом вдруг вижу – взахлеб, с истомой,
Юный дождь целует цветы сирени.
И меня немедленно отпускает.

Мария Хамзина

Город похож на промокшую книгу дня –
Слиплись страницы и строки текут, как реки
Март не умеет надежды соединять,
Соединяет только мосты и веки,
И ни к чему ни выстрелы, ни шаги,
Нам не сберечь ни памяти, ни тетради.
Лишь в подворотне наши воротники
Ветер озябший мокрой ладонью гладит,
Мы возвращаемся, будто бы воробьи,
Что пережили зиму, но так устали…
Город, мой город, мы маленькие твои,
Грустные книги с разрозненными листами.

Мария Хамзина

Ну привет, родной, я тебя ждала, представляешь, ужин почти сгорел, я устала, знаешь, и проспала, ну а суп все кипел, и кипел, кипел, выкипал, и плакал кастрюльный бок, я болтаю, можешь не слушать, да, так и знала - дождь, ты совсем промок, и с волос стекает на плащ вода...как работа, эта мадам, в чулках, не садится больше на край стола? Тут и мини, и шпильки, а на руках под ногтями ну ужас, земля, зола!Я сегодня закончила тот отчет, обещают премию к сентябрю, представляешь, в луже стою, вот черт, и такую, кажется, чушь порю, ну скажи - ты глупая, замолчи, ты любимая, - ты у меня - одна, ты стоишь, и крутишь в руках ключи, и лететь так долго, до дна, до дна, потому что ты - материк иной, я не знаю, что там, на маяках, и рецепты готовки "ты здесь, со мной" я читаю по линиям на руках. Ты, должно быть, думаешь - вот те на, триста слов в минуту, семейный ад,хорошо еще - ты у меня одна, а не то б я спятил, дегенерат, эта баба - черт разберет, зачем, иногда я думаю - всех на дно...Но когда она спит на моем плече, мне не страшно, даже когда темно.

Мария Хамзина

Густые капли ползут со лба,
Надеждой в пустую блажь,
И было сказано - не судьба,
Я крикну, а ты предашь,
Не трижды, что там, кому считать
Сухие ростки любви?
Но все, что мнилось тебе отдать,
Срослось на одном - живи!
Лениво небо качнет ногой,
Сдвигая закат за край,
Я руки выломаю дугой -
Послушай, не умирай...
Сражайся, список твоих побед
Начнется моим клубком,
А я безжалостным словом "нет"
Накрыта, как колпаком.
Пускай, не важно, скользит хитон,
Касаясь колен, как ты,
И я хватаю горячим ртом
Проклятие пустоты...
Все то, что помню - осталось мне,
Следов не хранит волна,
Я оставляю тебя войне,
Не в силах сказать - жена...
Расплещет прошлое на гранит
Зарезанный голубок,
Когда ты тенью сойдешь в Аид -
Кто бросит тебе клубок?

Мария Хамзина

Гремят вечерние когорты
Людской вечерней суеты.
Троллейбус тыкается мордой
В песок, как лошадь без узды.
Глаза устало прикрывая,
Спускают жалюзи ресницц
Адепты офисного рая,
Шурша надкрыльями страниц.
Щипают листья втихомолку
Жирафьи шеи фонарей...
И дождь пытается без толку
С асфальта классики стереть.
Бреду, как с грустным бегемотом,
С зонтом, промокшим до краев,
Касаясь глянцевых капотов...
И запоздалый птицелов
свистит, но птицы засыпают,
Режим - едва соблюдены
Урбанистического края
Края надкушенной луны.

Мария Хамзина

Кто-то справа вина наливает, кто-то слева попкорном хрустит.
Но бездарно слова остывают, как вода в нелюбимой горсти -
Солонее, еще холоднее...и по капле стекает на дно
Не желание сделать больнее, а предчуствие, что все равно
Предстоит разрывать по живому, что потом по краям - бахрома...
Будет легче бежать по излому безнадежность в твои закрома.
Все быстрее срастаются раны, и по линиям правой руки
Корабли в безымянные страны поведут поутру моряки.
Возврящаясь, расскажут хозяйке, как чужая земля солона...
Там, над морем, драчливые чайки будут наши кричать имена.
Хорошо расставаться без боя. На руинах чужих парусов.
Даже небо еще голубое. Расстелился закат полосой
Между черным, и более черным. Все пройдет. Не прощаю. Прощай.
Умирают набухшие зерна, и прогнившие нити трещат.

Мария Хамзина

Ах, если бы мир ополчился. Ах, если бы Бог ополчился!
Была бы волчицей...но кровью сочится мое неуменье учиться
не боли, но бою. Была бы собою, но разве знаменье случится,
Когда ожидаем? И я опадаю...Но что называют любовью?
Пусты виноградные гроздья. Пусты нерадивые сети.
Листаю столетья, но кто мне ответит, насколько все это серьезно?
Все эти толчки и ужимки, одежды, цветы карнавала...
Мои нерожденные дети читают тебе "Калевалу",
мой бедный, изломанный гений...Мне жаль недосказанных истин,
И зреют бесплодные кисти, взлетают бескровные кисти
Сплетаются губы, колени, но этого, Господи мало.
Мне пусто в твоих откровеньях.Я мерзну в твоих покрывалах.

Мария Хамзина

Я думала - все будет просто так.
Без лишних слов, движений и ужимок.
И даже пусть тела попали в такт,
Сердца, мон шер, останутся чужими.

И все, что сквозь опалу проросло -
Нефрита стебель, жемчуг, опахала,
Я задыхалась, или отдыхала?
Влекло ли нас? А может, волокло?

Беспечный флирт. Постельная игра.
Пятнадцать слов - от плахи, до костра.
Мы пьем вино. Смеемся неглиже.
А приговор нам вынесли уже.

Мария Хамзина

Мне грустно, мама. Грустно и темно.
Давай свечу поставим на окно?
Свеча сгорит, а я уйду на дно...
Утонет мячик.
Все это, мама, просто ерунда.
Я только жизнь склоняю по годам.
Бежит к порогу темная вода,
А я не плачу.
А свечи нынче все наперечет,
Глядит на небо грустный звездочет,
Ему за это слава и почет,
И с полки пряник...
Давай уедем в город Зурбаган,
В Бразилию к далеким берегам,
И завтраки достанутся врагам,
Муму - "Титаник"...
А хочешь, мама, я тебя спасу?
Подснежников из леса принесу?
Капусту - волку, бабушке - козу,
Надежду - прочим...
Мне грустно, мама. Грустно и темно.
Меня свеча оплакала давно,
И в небе - звезды. В истине - вино.
И грифель сточен.

Мария Хамзина

О, Господи, я не кроткая, не "куколка-вся-в бантах", мешает мне быть сироткою уменье жить взатяг, я сложная, как метафора, простая, как три рубля, и нежность моя распахана словами с артиклем "бля", практически православная, не в яблочко, но пойдет, пишу я тебе заглавными, и даже плачу вперед, с кулечком блестящих грошиков сижу у твоих дверей - поверь мне, что я хорошая, дай скидочку, ты, еврей!
Ты знаешь, что я - особая, пахать бы на мне в пургу, но, Господи, с долбоёбами я справиться не могу!
Зачем ты их, Боже, выдумал, таскайся теперь, проси - мол, миленький, нету выбора, твой выход, иди, спаси!
Пищат, под ногами вертятся, и гадят - не поскользнись, я знаю, твой тезис - стерпится, не слюбится, так женись, но я не способна, Господи, где кротости наскрести?
Короче, за всё, что создано, по совести заплати!
Возьми их к себе, советую, хорош долбоёб в раю...
И этого, Боже, этого... - не то не сдержусь, убью!

Мария Хамзина

И даже если тень моя к тебе потянется, я буду безучастна.
…Асфальт. Дома. Когорты голубей. Живой земли растаявший участок.
У города – сиреневые дни, чуть больше света в серой акварели.
И так горят рекламные огни, что ветви лип, похоже, обгорели.
Вот человек в цветном пуховике. Он покупает яблоки и сливы.
Качается увесистый пакет, как маятник часов неторопливых –
Семейный ужин, яблочный пирог, горячий чай, и всякое такое…
Я эту жизнь читаю между строк, и молча замираю над строкою.
Учусь дышать, работать, наблюдать, искать следы в пунктирах многоточий...
И даже если тень меня предать готова, то…
Я преданнее прочих.

Мария Хамзина

Он приходит, и ставит бочонок на край стола,
И пузатую кружку ставит, а не стакан.
А потом он берет тебя нежно за два крыла,
И легко раздирает, как воблу - напополам.
Трепыхаться бессмысленно с вывернутым нутром.
Пахнет вечность соленой кожей, ты знала, да.
И Харон выводит тебя из пропасти на паром,
Так, как Еву водил по саду ее Адам.
Разрезает лезвием темную гладь коса,
А потом ты слышишь ворчливое "Рот закрой!"
А потом ты думаешь - надо бы записать...

Он почти доволен. Соленая - но с икрой.

Мария Хамзина

Равнодушный господь, я перо твоего крыла,
Непослушная прядка у самой твоей щеки,
Я забытая песня, апрельская полумгла,
Я - не Евина дочь, обжигающая горшки.
Я встаю на ребро, чтобы громче кричал Адам,
Я вошла ему в грудь, но ты сам меня приручил...
Я ночная кукушка, считающая года,
я замок золотой, а ты потерял ключи.
Ты не учишь меня, что такое - творить добро,
Я тебя не учу, что такое - за все платить,
Ты ошибся, Господь, нарекая меня ребром.
Я - дыханье твое, восставшее во плоти.
Я тебе улыбнусь, ты вернешь мне мое сполна,
И приплатишь еще, я смахну твои медяки...
Ты ведь знаешь, мой бог - не водою полна луна,
Ты заточишь перо, и я с красной начну строки.

Мария Хамзина

Вдруг просыпаешься, чувствуя - все, кранты.
Больше не пташка божия у ручья.
Зеркало спросит "О, господи, это ты?!"
Тянет ответить - о, господи, нет, не я!

Мария Хамзина

Жизнь не кончается этим летом. Жизнь не кончается никогда. Строем идут на парад планеты, и в арьегарде - моя звезда...Девочка, милая, золотая, кто рассказал Вам, что жизнь - дерьмо? Видите - солнце на крышах тает, как карамельное эскимо? Девочка смотрит не так угрюмо, мир не пугает ее, а злит, как хорошо ненавидеть юной - ведь ничего еще не болит!
Жизнь не кончается. Это странно. Слишком она замедляет ход. Я погляжу из глубин дивана, чем же закончится этот год. Между "все было, прощайте, Мэри" прямо к "Все будет, синьора, пли!" три континента чужих Америк я отдала за клочок земли - тут есть такой неказистый домик, дерево смутной породы, и кресло-качалка, цветастый томик да оголтелые воробьи. Там, за границей моих владений бьются народы, гремят ветра...Я с упоеньем считаю тени - те, что ушли от меня вчера. Завтра все будет. Но будет завтра. Жизнь не кончается просто так. Я не готовлю миры на завтрак, больше не глажу чужих собак. Я не болтаю ногами с крыши, я не хожу по ночам за край...Крестиком лет на подушке вышит по настоящему малый рай. Нет, мне не тесно. Но будет тесно. Хватит качаться в цветной петле...Сон досмотрю - а потом воскресну!
... Так она шепчет почти сто лет.

Мария Хамзина

Знаешь, а было совсем не больно - словно комар укусил, и все...Только с тех пор я почти не помню, как ты читал для меня Басе, как ты смотрел на меня ночами, тени плясали на потолке, в стену соседи не нам стучали, мы не встречались в одной реке-дважды не вступишь, ключом вскипела, кровь не водица, верни ключи...Это, мой друг, молодое дело - страх без намерений и причин. Я не хотела ни букв, ни знаков, истин невечных горьки плоды...В каждой пустыне искал Иаков ту, что ему подала воды, если бы ты отвернулся, Боже, Лия бы стала ему мила...Впрочем, так вышло, что мы не можем. Впрочем, так вышло, что я смогла.
Я пережгла, перетерла, пере...Перетерпела. С тех пор - живу. Тихо, ты знаешь. В какой-то мере - айсберг, оставшийся на плаву, грустно "Титаник" проводит взглядом - как ты? В легенду? А я в метро...В общем, ты понял. Цветов не надо. Спит вдохновенье в земле сырой.
Собственно, что я тебе хотела...Все, мой хороший. Прощай, живи. Да, это я на плече сидела - тень недобитой тобой любви. Я не хранила тебя от боли, не щебетала тебе в ушко...Я не была для тебя любовью - тонким просоленным ремешком соединяла вчера и завтра, все это, милый, такая муть. Главное, я поняла внезаптно, что я устала тебя тянуть в нитку, клубком, за собой, как повод быть половиной своей судьбы....Не ремешок - оголенный провод, с красной страницы "Ах, если бы...". Так что давай, мы с тобою квиты, выставим точки над буквой "е"...Я именую тебя забытым. Вылетит птичка. Привет семье.

Мария Хамзина

У снега множество имен, шепни любое…
Зима устроила ремонт, сменив обои,
В квартире тишь и благодать, перина взбита,
Пускай оценит квартирант всю прелесть быта.

А квартирант захлопнет дверь, швырнет окурок,
Пройдет в ботинках по ковру, посмотрит хмуро,
С квартиры сьедет, но второй – уже в прихожей,
И тоже курит, и в грязи его калоши.

Ковер теряет белизну в таком вертепе,
Все ближе небо – серый дым – окурки-пепел,
Хозяйка злится и кричит, метет пороша,
А так хотелось в ноябре прослыть хорошей!

Но дни идут, все хуже быт, страшней проказы,
Веревка вьется, но конец уже предсказан.
И плюнув в лужу от зонта, зима уходит.
Надев потертое пальто не по погоде.

По грязи шлепая в тоске, тихонько плачет –
Ну как же так, хотелось жить совсем иначе!
Надежды нет, и сил, и средств, и утешенья…
У снега множество имен – и поражений.

Мария Хамзина

Когда мне хочется лечь на дно, закрыться на все замки,
Когда мне кажется, что темно, и выжжены маяки,
Прогорклым маслом пропахла жизнь, как кухня в дурном чаду...
Я больше, мам, не шепчу "Держись!". Я просто встаю. Иду.
Какие, мама, к чертям, ножи? Твой Андерсен, мама, стар.
Не так уж сложно себя сложить, гораздо труднее встать
С постели, темной, глубокой...Ты меня не буди пока.
Созрели знаки моей беды и капают с потолка.
Я, мама, сильнее, чем я могу, я выбью стекло, прости.
Краду, желаю, кривляюсь, лгу - чтоб было, к чему идти.
Ползти, вцепившись в обрывки фраз, поводья в глухой степи...
Ты спой мне мама, в последний раз -
... "Усни, моя радость, спи..."

Мария Хамзина

На кухне соседкиной жирный чад-
Пирог догорел дотла…
…Мы ходим в кино – а они кричат.
Мы пьем за любовь – а они кричат,
Капусту шинкуем – они кричат,
Такие у них дела.
Машина сигналит – неровный свет
Вплывает в пролет окна…
Есть время любить – а надежды нет.
Есть время встречаться – дороги нет,
Есть булка на завтрак, а завтра – нет…
Есть повод лежать без сна.

Лариса
...Тихо, протяжно болит живот, месячные, а толку? Толька напился на Новый год, что там - понюхал стопку, и отключился, а я ждала, думала - будет праздник, Мурка шипела из-под стола, сыночка Мурку дразнил, я накричала...зачем, зачем? Что мне теперь - больница...Кашу проклятую я не ем, хоть и кричит сестрица. Как ее есть-то? Тошнит всегда, горько во рту, и едко, все, что без морфия - ерунда, мне говорит соседка.
Ох, ну скажите, за что - вот так, я ж родилась в сорочке! Тетка-врачиха сказала "Рак, правой твоей, молочной". Дальше не помню, пришла домой, слезы текут пореже. Сразу же, в голос - "Толян, родной, сиську-то мне отрежут! Мы же решили про отпуска, дачу хотели, дочку..." Водки мне милый налил в стакан, выпила по глоточку. Сели неловко, глядим с трудом, как на дорожку, значит...Ох, не хочу вспоминать про дом, снова вот-вот заплачу.
Завтра осмотрят, помнут, сопя, словно приговорили, жалко, что поздно - девчонки спят, вместе б поматерили, ну коновалы, а не врачи, глазки у всех - как пули, нет, не умеют у нас лечить, держат в кармане дулю вместо зарплаты, и злые - ой, словно собаки прямо, ох, до чего же хочу домой, чтобы с порога - "Мама!"...Выйду отсюда уже весной, встретят меня цветами, сколько-нибудь поживу с одной, после другую вставим, буду красивой, Мерлин Монро, буду почти что леди...водки куплю мужику - ведро, всех позовем соседей...
Вечер сегодня течет, как гной, сердце тревога гложет...
Нет. Не со мной. Не со мной.
Со мной.
Только помилуй, Боже!

- Спокойно, женщина. Угрозы нет…почти.
Вот направленье. Там вам все расскажут.
Приемный день – по средам, с десяти,
Халат возьмите. Тапочки. Пейзажи
Здесь ничего – из каждого окна
Вон, виден парк. Автобус тоже рядом.
Здесь по утрам такая тишина!
Конечно, всех. И вас мы тоже…Надо
Хранить надежду. ..

Вероника
-Тапочки-зайчики, мягонько, хорошо, милые мордочки, так бы и целовала! Ночь, на кровати я в тапочках, голышом, снова залезла с ногами на покрывало, что тут плохого? Я куколка, о-ля-ля, все говорили, что я королева бала...Руки и ноги не пухнут и не болят - не понимаю, зачем я сюда попала?! Люди, любимые, милые, почему, что там в груди моей страшного углядели? В двадцать четыре - на койку, почти в тюрьму, я же хотела в Европу на той неделе! Не выпускают, анализы, беготня, кровь забирают литрами, плюс проценты, им хорошо, все можно - а у меня кончился крем, от возраста, из плаценты! Нет, я не знаю, не верю, я не хочу, это ошибка ,и кто-то, должно быть, шутит, завтра накрашу губы, пойду к врачу, и разберусь в этой мерзкой больничной жути. Он ничего, и не старый еще почти, если захочет, я все для него...А может, сразу с порога - "Хороший мой, отпусти!", секс, и заплакать, хоть что-нибудь, да поможет!
Пятница - завтра, все наши поедут в клуб, это обычай - отметить конец недели, Стас приревнует, и будет метать икру, он у Аленки как сторож стоит, при теле, Катька нацепит безумные сапоги, мы их купили вместе, смеялись дико - шпилька такая - не хватит ее ноги, по голенищу - лохматенькие гвоздики, стразики, бантики...жалко, не мой размер, ну ничего, я такие найду - все ахнут, из анаконды покрашенной, например, а каблуки и отделочка - черепаха!
Там, за окном - разноцветные фонари, люди гуляют, красивые, и повсюду...
Тут- все такое...больничное, хоть умри!
Нет. Не хочу. Не хочу. Не хочу.
Не буду?


Эй, Валентина! Будешь колбасу?

Бросай шприцы, шабаш, обед и ужин,

Я, девки, мармеладу принесу,

Купила вот – пятьсот взяла у мужа,

И в магазин, а цены-то – кошмар,

Для нас, врачей – кефир, сухарь, и баста…

А у Володьки снова – перегар,

Пятнадцать лет, а пьет…да часто, часто,

Что я, не знаю?

Марина
...Темное время, кружочек света, как позабытый, лежит в углу. Басом хохочет соседка Света, ей бы с разбега - да на метлу! Как надоело, скорей бы, что ли...Я ненавижу, когда храпят! Свету ругает соседка Оля - что ты, мол, ржешь-то, ведь люди спят...Люди и нелюди, хрен на блюде, жизнь зачеркнула меня крестом, жидкая каша в дрянной посуде, и санитарки - народ простой, в серых халатах, платках на вате, красные руки, и щели-рты...Я постаралась - из всей палаты только меня не зовут на "ты". Простыни эти, в сквозных печатях помню я с детства - едва терплю. Строго по графику - выключатель, мне бы хоть книгу, пока не сплю, нет, не бывает для нас поблажки, в десять - по койкам, лежи ничком...нюхаю ворот своей рубашки - пахнет духами и порошком.
Ларка рыдает опять в подушку, плачет по дому, как все мы тут, клуб отдающих кому-то душу, раковый корпус - не институт...Молча глотаю свои таблетки, потом и кровью вокруг разит, что б ни шипели мои соседки - я не подохну в такой грязи! Нет, не дождетесь, я встану, встану, прямо, как прежде, себя держа...буду коту покупать сметану, шубу из зайца отдам бомжам, буду запоем читать Толстого, Чехова, Кафку, стихи Басе, в мире так много огня и слова, как не попробовать это все?!
Буду ложиться, когда придется, буду...
Как больно, твою же мать!
Руки в коросте - куда колоться?
Просто. Как просто - всех нас сломать...


Ломай батон, вот так, напополам…
Дай сахар мне, и ложку дай, жадоба.
Ну что там? Ай, подумаешь, сто грамм
Прибавлю враз – и сахар здесь, и сдоба,
А нервы что? Без нервов жить никак!
И масло дай. Гулять, так чтоб гудело…
Ой, у меня сегодня – кавардак –
Так – прихожу – а там, в палате – тело,
А я с утра…

Светка

Господи, девки, да вы чего - нас утопить решили? Можно подумать, главней всего - сколько мы там прожили, сколько еще впереди...Мура! Девки, айда к окошку! Там вон сидит посреди двора рыжая чья-то кошка! Наглая - ужас, слежу за ней - очень она смешная. Ларка! Меньшой из твоих парней, свежий, как лютик в мае! Эка, маячит, небось принес яблок опять зеленых....Ларка, счастливая ты, ей-ей, чувствую до печенок. Что ты - "смеешься"? А что, рыдать, в хоре у вас, солисткой? Все вы настроились умирать - ах, до могилы близко, дуры и дуры! Мы все умрем, это с рожденья сбруя. Спите в обнимку с календарем, крестики в нем рисуя! Что вам - и кормят, и лечат - рай, все, никакой заботы...Мне не приспичило умирать, я ведь ушла с работы, я отдыхаю, плюю на все,сплетни,сканворд, журнальчик! Дома сынуля трубит лосем, фиг ему - взрослый мальчик, пусть похлебает теперь сполна супчик не от мамаши. Может, приеду - а там - жена, ручкой в окошке машет, ладненько будет, пускай, пускай, я оттрубила смену...Девки, представьте, что в отпусках - в лагере, по обмену! Солнышко светит, оттаял двор, кошка играет в салки... Зря ты, Наташка, главрач не вор, видно - ему нас жалко, как устает он, наверно, здесь - в обществе нас, красивых. Думаю, раков совсем не ест, даже как надо, с пивом! Помню, мой батя - притащит жбан, мне отольет глоточек, раком закусим - и он не пьян, и позабавил дочку. Умер на майские, лет уж семь, внука любил, как бога. Жалко чуть чуть - не похож совсем мой на него Серега. Много болтаю? Язык - метла! Ларка, делись ватрушкой!
Что ты расплакалась - у стола?
Плачь вон, как я - в подушку.

Подушку не примяв, лежала ночь.
Ой, жалко всех. А эту жалко вдвое.
Кто у нее остался? Вроде дочь?
А небо утром было голубое,
Такое все…как в детстве. Облака…
Ой, да, налей. Ну что. Забрали, тихо.
Соседкам ничего еще пока…
Там есть одна, такая – паучиха,
И смотрит так…


Ольга
Отче пресветлый, ты милостив, всеблагой, отче, послушай, за что ты меня - вот так? Вот же он - крестик, тяжеленький, дорогой, вот, поцелую, еще раз, за что мне - рак? Я ж ко всенощной ходила, блюла посты, красила яйца на Пасху,кулич пекла...Кто мне поможет, когда отвернешься ты? Где согрешила? За что ты меня - до тла? Господи, милый, но я же...но ты же...ты...Хлеб наш насущный...как камень, внутри печет...Я же крестилась, молилась, блюла посты, что, неужели ко мне подобрался черт?
Знаю - смиренно...смиренья во мне - гора, хлеба и рыбы из рук бы твоих вкусить, я бы бежала, кричала тебе ура, отче пресветлый, ты иже на небеси...
Только - зачем ты...я думала - горний свет, чистенько, гладко, и главное, да - во сне! Чтоб хоронили, детишки бежали вслед, чтобы соседки все дружно пришли ко мне, чтобы по чину, чтоб свечи, церковный хор, ладан, кадило...Ах, Господи, благодать!
Волосы лезут...
Я знаю, конечно, гор...Гордость, гордыня...И все-таки...
Надо встать. Встать, помолиться, чтоб видели все - чиста! Чтоб замолчали, безбожные, псицы, львы! Чтобы на плечи - не вес моего креста, - крылья...
О, боже! Прости ты меня!!!
Мертвы будем, воскреснем, и в час твоего суда будем мы вместе, вернемся к своим корням...
Счастливы будем, и это я знаю, да...
Господи, милый, за что же ты так - меня?


Нет, девки, все. Пойду, перекрестясь.
Мне главврачу сдавать ее медкарту.
Ведь человек – не мелочь, не пустяк…
Оксанка, слышь – зайдем потом в «Агарту»,
Там фильм один, хочу купить, а что?
Хью Грант, ага, ну, я вам говорила…
Не наскребу на новое пальто,
Так хоть на фильм…Ну вот, и насорила,
Все в крошках, все…


Наталья Валентиновна
А я ей - нет, Лариса, так нельзя! Муж должен быть приличным человеком! Не пить, не пялить наглые глаза на всяких там...Коротким бабьим веком мы в карме нашей дыры не заткнем. Жить по фен-шую - правильно, Лариса! И что она? Вчера сказала днем - вы в жизнь мою не лезьте...директриса.
А я ей - подойдите, медсестра! За вашей тряпкой- грязные разводы! Вам пятдесят - пожалуй, что пора уметь мыть пол. Уж я бы в ваши годы умела все - учитесь, медсестра, в ученье - свет, луч света в темном царстве...И что в ответ мне эти доктора? Сиди мол, тут - болеешь, и не барствуй.
А я ей - Вика, где учились Вы? В четвертой, да? Ужасно! Атмосфера такая там...Народ без головы, вот аттестат ваш, Вика, для примера -должно быть, плох - без троек никуда? Все это, Вика, только показатель. Царит в образовании бардак...Зачем с ногами, Вика? На кровати сидят спокойно люди. Чистота - залог того, что... Девушка - и матом! Молчите, Ольга! Нет на мне креста! Отстаньте, сумасшедшая палата!
Я не могу, чтоб было все не так. Врачи - ворье, больные - что за люди? Здесь не больница - бедствие, кабак! Я всем скажу, а кто вы, кто вы, судьи? Я не боюсь, я каждому в глаза...Я подойду, и все вам, все, до капли. Как в пьесе у Островского - гроза в душе моей, смеетесь вы, не так ли? А я всегда...и в школе у меня...ой, что-то мне...я к милости взываю...Я вам скажу - попробуйте понять...Пока я здесь...
Пока еще живая.


Все это, может быть, пустяки.
Мелочь для божьих лет…
Если мы пальцы одной руки,
Если мы воды одной реки,
Если мы фразы одной строки,
Значит, ошибок нет.

Есть для Вселенной один закон
Знают его врачи.
Если ты дуешь на молоко,
Если обжегся, жуя бекон.
Если кусаешь кулак с платком.
Больно тебе – кричи..

Мария Хамзина

И хочется лечь, завернуться в небо, от всех сквозняков подоткнуть бока...А серая армия дона Рэбы с утра маскируется в облака. Куда ни посмотришь - повсюду рати, подмокшая вата саднит в груди...И я выхожу их встречать в халате, в носках, мизантропии, бигуди. Я режу огурчик, соленый, вялый, нектар для моих дорогих гостей...И осень засаленным одеялом уже застелила мою постель.
-О, Господи, дай мне...
- Возьми сама.
- Сходить за кефиром. Сойти с ума.
И я не мыслю себя без виски, янтарных колосьев вторая власть, была бы я киской - купила вискас, а так - по октябрьски надралась. Цепная дворняга, калачик света тащу по команде "Пошла! Апорт!", мне хочется даже прослыть поэтом - ведь это, по сути, престижный спорт. Четвертая рифма, вода седьмая, не вижу, не слышу, иду на Вы...Как милой бедняжке дожить до мая? Бедняжки к морозам уже мертвы.
О Господи, я же...
- Уже не я.
Расти до отметки. Срастить края.
И я засыпаю, зажав аорту в промокшей, осенней, чужой горсти, промозглое время - другого сорта, уже не способное прорасти, последнее, злое, не мякишь - сажа, скребу по сусекам, держусь в руках, а в общем, родные, совсем не скажешь, что я препарирую облака. Прости меня, милый, за эту силу, хохочет в кармане картонный черт. Я просто хотела, чтоб все красиво. Он садит меня на свое плечо.
О, Господи, слева!
- Смотрю, держись.
Играю на вылет. Играю в жизнь.