Я ни за красных, ни за белых.
Я так…в веселенький горошек.
От отношений оголтелых
Бегу домой, пугая кошек.

Я ни за лысых, ни за рыжих.
Люблю надежных, умных, добрых.
Противно быть в руках бесстыжих
Ужом прикинувшейся коброй.

Я ни за гомо, - ни за прочих,
Любовь не делится по цвету.
На стыках фраз ломая почерк,
Ищу проклятые ответы.

Меня тошнит от феминизма,
Я полный ноль в командных играх,
Во мне гримасой атавизма –
Любовь к орлам, лемурам, тиграм.

Еще мне нравятся верблюды –
Снобистским прикусом эстетства…
Куда Вы, Доктор?
Я откуда?
Как все – Я!
Наталья Лукьянова

Сто тысяч нелюбовей. Одеяло
из всех кусков, которыми...Мосты
я не сжигала. Я перешивала.
Меняя жизнь на черные кресты -
"б-2" - попал. Двухпалубный на мине.
И снова штопать рваные края,
И, как назло, не с краю, в середине,
Где все увидят...Глупая швея!
Опять грызешь исколотые пальцы,
Из всех надежд - последняя больней...
Но чья-то жизнь натянута на пяльцы,
Ты снова упражняешься на ней
В искусстве лжи, и вышивки - на грани,
Чтоб не пустить, не выгореть дотла...
Из сотен слов несказанное ранит,
Как спрятанная в яблоке игла.
Сто нелюбовей. Каждая - навылет,
Сто граммов бреда. Двести - коньяка.
И не спасут меня от сквозняка
Сто запыленных, призрачных клочка...
Пусть даже все они меня любили.

Необязательно кричать,
И так понятно: по глазам,
По суетливым, нервным жестам
И неожиданным обидам, -
Что ты созрел для перелета
К чужим далеким берегам,
Роскошным южным опереньям
И равнодушным пирамидам.

А мне на север, мне на север.
Там мягче краски, ближе небо,
Там ощущение начала
Сильней банальности конца.
Там ценят редкие подарки
Скупого северного лета,
Там помнят след моих набегов
Ступеньки старого крыльца

Обременительный багаж -
Взаимный счет обид и грусти
Мы оставляем на развилке,
В дорогу лучше налегке.
Мы обойдемся без оброка
Необязательных напутствий,
Но я тебе желаю счастья
В твоем далеком далеке.

Чтобы услышать птиц,
Надо включить тишину,
Немного замедлить бег,
А лучше - остановиться
В парке среди листвы,
На берегу весны
Наперекор дождям,
От ветра не пряча лица.

Чтобы унять боль,
Надо взглянуть в глаза
Тем, кто тебе рад,
Ты ведь кому-то нужен,
Просто сказать «да»
И разглядеть след
Когда-то погасших звезд
В обыкновенных лужах.

Чтобы опять в путь -
Надо поймать бриз,
Вновь ощутить ритм,
И может быть, улыбнуться,
С крыльев смахнув пыль,
Вспомнив свою мечту,
Которой однажды ты
Пообещал вернуться.
Наталья Лукьянова

Когтями по стенам: не верю! не верю!
Бывает - не так и не здесь, не со мной!
...А где-то есть спальня с зелёным торшером,
и след со щеки от помады чужой

не я ототру тебе, милый-запретный,
не я провожу тебя в шлёпках к лифту,
и тут же -

по лестнице,

следом,

успеть бы! -
дворняжкой к ладоням твоим припаду,

чтоб снова упрямо, с сухими глазами,
шептать: "Я тебя никому не отдам!"
... в обнимку с мобилкой... по стенам когтями...
И - только словами - к любимым губам.

Человек тумана и дождя,
в ясный день меняющий маршруты...
Нашей сказки лучшие минуты -
из осенних снов календаря.

Наугад, по лужам, под зонтом
мы бродили, вряд ли различая
вкус имбиря, вермута и чая,
отложив нюансы на потом.

Водрузив на шест победный стяг
посреди всемирного потопа,
мы на борт беседок как швертботов
подбирали тонущих дворняг.

Наш приятель, тоже водолей,
каждый день массировавший крыши,
не мешал – он был почти не слышен,
заглушенный музыкой страстей.

Тусклый свет усталых фонарей
освещал осенние дороги.
Подводили первые итоги,
проводив последних журавлей.

Ранний снег - пушистая вуаль
на следах, признаниях и чувствах.
На стене – задумчивый и грустный,
до весны замерзший календарь.

Я взбаламутила себя
До обострения синдромов
Какой-то странной лихорадки –
Не из тропических широт.
Иду с общипанным хвостом
На аварийную посадку,
Прервав в районе до-диеза
Свой жизнерадостный полет.

Сижу - глотаю полумрак,
Его разбавив ля-бемолем.
В кустах ехидные бекары
Кого-то рвутся опустить.
Сдала басовому ключу
Все шифры, явки и пароли,
И нет причины веселиться,
Как, впрочем, - повода грустить!

Нет ничего коварней пустоты,
Подкравшейся, когда ее не ждали,
Разрушившей непрочные мосты.
Их восстановим мы теперь едва ли.

Нет ничего ужасней пустоты,
Когда бы рад, чтобы скреблись хоть кошки,
Когда с тоской становишься на ты,
И этот ад уже не понарошку.

Нет ничего страшнее пустоты,
Которая заполнила все щели.
И понимаешь, что почти кранты,
Что нет глубин, остались только мели.

…Ничья беда, ничья вина –
был ты один, и я одна,
и слов несказанных стена
дышать мешала…

Мне снился этот странный сон:
сквозь чью-то жизнь – пустой вагон,
и дразнит полночью перрон
чужих вокзалов…


Не поздний гость, не верный паж –
почти фантом, почти мираж…
Но этот сон сегодня – наш,
мы так хотели…

В пустом вагоне – мы с тобой,
в рассвет настырный дверь закрой…
Пусть свет – лишь призрачной звездой –
в конце тоннеля…

И полтора десятка лет –
обычный полуночный бред,
такие мелочи, мой свет, –
не повод к грусти…

Пространства, страны, города…
Меж колким "нет" и нежным "да"
нам в руки падает звезда –
лови и чувствуй!..

Анна Булатова.

Обиделась?
Обиделась.
Обиделась!!!
И отомщу. По-женски. Дайте срок.
Мне в Ваших взглядах дерзкое привиделось,
А в Ваших письмах - фига между строк.

Вы не такой, как нужно. Как положено.
Бездарный, злой, непризнанный поэт!
Вам не успеть – не буду Вами брошена.
Уйду сама. Отдайте мой портрет.

Отдайте мне мои воспоминания,
Верните мне (не тронутою) честь.
Вы – эгоист с отравленным сознанием
И всех моих обид – не перечесть.

Гоните борщ и овощи с сосисками
(какая гадость – запах, вкус и цвет).
Вы для меня отныне – в черном списке,
Вы вообще – сомнительный субъект!

Верните зонтик, зажигалку, тапочки.
Ах, нет! Оставьте, право, ерунда.
Вы мне теперь совсем… того… до лампочки.
Карету! В глушь. В Саратов. Навсегда!!!

Опыт множит заблужденья,
Но ума не прибавляет.
Впрочем, может у кого-то
Все как раз наоборот.
Мой слегка сумбурный опыт –
Склад ошибок и сомнений:
Вместо пола – твердь земная,
Вместо крыши – небосвод,

Позади – издержки роста,
Впереди - всего немало,
То ли счастья, то ли горя –
В суете не разберешь.
Можно плакать, можно спорить -
Все фатально, все непросто,
Но что звезды прописали –
Обязательно хлебнешь

Cтареют не только от прожитых лет
От горьких ошибок, безжалостных бед
Как сердце сжимается, сердце болит
От мелких уколов, глубоких обид .
Что сердце - порою бетон устаёт
И рушится мост за пролётом пролёт.

Пусть часто себе я давала зарок
Быть выше волнений, сильнее тревог
Сто раз я давала бесстрастья обет
Сто раз отвечало мне сердце " О нет! "

Я так не умею, я так не хочу,
Я честной монетой за всё заплачу...
Когда слишком рано уходят во тьму,
Мы в скорби и в гневе твердим " Почему?"
А всё очень просто: бетон устаёт
И рушится мост за пролётом пролёт.
Юлия Друнина

Я привезла с собой в кармане
Запретный плод чужого лета.
Он в брызгах южного романа
И в хлопьях солнечного света.

Он как ракушка на ладони
С витиеватой нежной вязью –
В нем полнозвучие симфоний
И легкий росчерк парафраза.

Он как ажур прибрежной пены
И отблеск раннего заката,
В нем вся несбыточность Вселенной
И грусть заброшенного сада.

Как парус, выбеленный солью,
И запах загорелой кожи,
Роскошный дар чужого моря –
Моя мечта о невозможном.
Наталья Лукьянова

Невыносимо чувство одиночества,
Когда туман осенний за окном,
И голые деревья, как пророчества,
О том, что все проходит день за днем.

Невыносимо чувство ожидания,
Когда живем надеждой на «авось»,
И так легко находим оправдание
Всему, что в жизни нашей не сбылось.

Невыносимо горькое отчаянье,
Когда привычно тлеем, не горим,
И вновь глядимся мы в глаза случайные
И не о том все время говорим.

Еще невыносимей чувство близости,
Когда вполсилы эта боль и страсть,
И мы боимся до Любви возвыситься,
Чтоб, не дай Боже, больно не упасть…

А за окном приметы увядания…
И неизбежно торжество зимы,
И ветер полон горького рыдания
За все, что не успеть сумеем мы!

И оттого кричать порою хочется,
Услышав сердцем холод вечных зим:
«Спаси меня! Спаси от одиночества,
Когда я сам себе невыносим…»

Штрихами, контурами смятыми –
Ко дню, что в охре был и в сурике, –
С закатом смешиваясь, пятнами,
Льнут фиолетовые сумерки.

И всё расплывчато, и смазано,
И сюрреально – до бесплотности;
Ничто теперь ни с чем не связано,
Ни в чём ни формы нет, ни чёткости…

Дома разбросаны, как кубики, –
Забавы детской след и таинство...
И лица, что всплывают в сумраке, –
Всё в том же сумраке теряются.

Всё мимолётно, вскользь, обрывками,
Лишь темнота густеет паточно...
И фонари – такие хлипкие –
Свет простирают беспорядочно.

Останусь, остыну,
Опустятся взвеси,
Отпустит обида для шаткого "вместе",
Для валкого "мы же",
Для страстного "ну же",
Для присно и иже - "он нужен мне, нужен"!

Разрывы в суставах -
Так больно, так остро!
Вагоны в составах,
Сиамские монстры -
Кромсай без наркоза
(не нужен и местный)
Ах, всё нажитое - совместно, совместно...

И спаяно прочно и сшито на совесть,
(о совести, в прочем, и есть эта повесть)
Отчаяный нож не найдёт половину -
Не делится сердце. Останусь. Остыну.
Осядут на дно недовольные взвеси.
Я слишком давно в состоянии "вместе".
Юлия Рахманинова

Стреляешь хорошо, не спорю
И даже бегаешь – вполне.
Но что мне это двоеборье,
Ведь мы сейчас наедине.

Поговорим о том, об этом,
Взгрустнем о прошлом, о былом,
Припомнив солнечное лето
И наш, когда-то общий, дом.

Там были праздники и будни,
Там было тесно, но тепло,
А черепахи, кошки, люди
Друг с другом были заодно.

Там жили сказки, жили тайны.
И соловьи смущали кровь.
Еще, как это ни банально,
Там, кажется, жила любовь.

Отлично выглядишь. Солиден.
Опять с щитом и на коне.
Успех по жизни очевиден.
Удачи! Будь! Привет жене!
Наталья Лукьянова

Я по дороге к небесам
К Вам заглянула на минутку…
Я подарю Вам незабудку
И стрелки к солнечным часам.

По этим стрелкам Вы меня
Легко найдете ровно в полдень,
Когда улыбчив лик Господень
И колокольчики звенят.

Когда над лугом облака
Светлы, ажурны, пасторальны,
Но что-то чувственно-сакральным
Сквозит в желаниях слегка...

Я по дороге к небесам
К Вам забежала мимоходом,
Чтоб в краткий миг до поворота
Взглянуть в знакомые глаза.

Ведь я представить не могу
(Ах, нет, могу, но еле-еле), –
Как провести мне две недели
Без Вас на южном берегу!

Я подарю тебе себя.
Подарок, право же, роскошный.
Я уберу в колчан и ножны
Все, что стреляет, режет, ранит.
Разрушу цепь воспоминаний
И стану только для тебя
Уютной, белой и пушистой.
Так в ловких пальцах гитариста
Поет строптивая струна.
Такою раньше не бывала
Я даже в самых нежных снах.
А снов я видела немало.

Я одолжу тебе огня -
Он мне самой почти не нужен.
Добуду мамонта на ужин,
Займусь обычными делами.
С войной, друзьями и врагами
Ты разберешься без меня.
Мы скоро встретимся с тобою:
На черном взмыленном коне
Небритый, мрачный, после боя,
Под гром победных барабанов,
Превозмогая боль и раны,
Вернешься к теще и жене.

Проснись, любимый, хватит спать.
Обед готов, пора вставать.

Уходите? Ну что же…не держу.
Я и сама, пожалуй, засиделась,
А ведь жива пока еще. Дышу.
И не болит. Должно быть, отболело.

Смахну с ресниц несвойственное мне,
Рассыплю горсть воздушных поцелуев
И по Весне! Вы тоже – по Весне?
Вот незадача. Значит, мне в другую….

Я обойдусь без глупых соловьев
И без дурацкой въедливой сирени,
Без учащенных пульсов, липких снов
И всякой прочей, всем известной, хрени.

Мой календарь со мною не спесив –
Пропустит в осень в старенькой карете.
Но боже Вас, приятель, упаси
Попасться мне на встречной в Бабьем Лете!
Наталья Лукьянова