Прощение - главная форма противостояния злу

 
Первым обиженным человеком в истории был Каин. Повод для этого он имел серьезный — Бог почему-то не принял его жертву. Получается, Бог обидел Каина?

 

Каин и Авель

В чем корень обиды, как она развивается и как с ней справиться — научиться прощать? Размышляет старший преподаватель Высшей школы психологии (Москва) Андрей ФОМИН.

 

Прощение как лекарство

 

– Я работал в Южной Осетии через две недели после военных действий с Грузией, с людьми, пережившими бомбежку и плен. Все они были объединены чувством ненависти к грузинам. Даже в Церкви, если и не высказывалось явного гнева, отношение к Грузии как к врагу было явным. Но поскольку открытая конфронтация закончилась и вовне эту ненависть проявлять было уже невозможно, она начинала разъедать людей изнутри, постепенно сменяясь депрессией или рикошетом отражаясь на отношениях друг с другом. И когда я попытался сказать осетинам о прощении, я думал, что захлебнусь в волне ярости, которой была встречена эта идея. Казалось, прощение невозможно. Но по мере того, как вспоминались дни осады, люди, которые были в Цхинвали, говорили, что там произошло чудо: при четырех днях постоянных бомбежек погибло сравнительно мало людей в сравнении с тем, сколько могло быть жертв при таком обстреле. Люди молились. Героически повело себя священство. Ни глава Южноосетинской Церкви митрополит Георгий, ни другие священники не уехали из обстреливаемого Цхинвали. Они организовали духовное стояние, и люди чувствовали, что находятся под покровом свыше. И когда осетины стали говорить о благодарности Богу, когда они осознали, что Бог их защитил, стало возможно говорить о том — а что они могут сделать в ответ? И мы стали говорить о прощении. Вдруг вспомнились случаи, когда и с грузинской стороны находились люди, которые по-человечески себя повели.

 

На этом примере видно, что прощение — главная форма противостояния злу, которое живет в человеке и разрушает его. В христианстве тема зла связана с первородным грехом — когда человек возжелал присвоить себе право, которое было только у Бога, решать, что есть добро и что зло. Из этого вытекают все остальные следствия, которые и лежат в основе того, что есть обида, зло и прощение. Почему так страшно решать, что такое хорошо и что такое плохо? Адаму для этого надо было отказаться от безусловного принятия справедливости и изначальной благости того мира — Рая, в котором он находился. То есть взять на себя право судьи, ввести свою систему оценок, где в центре стоит свое собственное мнение. Я сам — хозяин своей судьбы. Я сам — бог. Но как только человек начинает рассматривать себя как творца, он начинает мыслить с очень простых позиций: добро — то, что мне доставляет удовольствие, что мне полезно. А то, что для меня неприятно, дискомфортно — это зло. Нарушение собственной системы ценностей воспринимается им как нанесение ущерба и вызывает эмоциональную реакцию — обиду.

 

Вы представляете, как фарисеи были обижены на Христа, когда Он говорил им притчу о виноградарях. Ведь людям, которые считали себя самыми верными, хранителями отцовских преданий, было заявлено, что они — просто зарвавшиеся работники, которые присвоили себе то, что им не принадлежит. Фарисеям вообще часто приходилось обижаться на Христа: и шаббат нарушил, и в неположенное время исцелил сухорукого, и с мытарями и блудницами вкушал пищу, предания старцев не соблюдал и много чего еще, и всегда ими владело чувство попранной справедливости. И ради того, чтобы эти правила сохранить, они отдали Сына Божиего на распятие, потому что с их точки зрения это было справедливо.

 

За что Каин обиделся на Авеля

 

 

Один из корней слова «простить» — «просто». Когда мы прощаем, нам становится жить просто. После грехопадения человек утратил простоту, цельность, расщепился на «добро» и «зло», которых возжелал. А состояние расщепления — это постоянный конфликт, немирность, вражда — самого с собой, с другими, с Богом. В психологии именно конфликты (неврозы, психозы) считают источником личностных проблем. Первым в истории был конфликт Каина с Авелем. Каин был старшим сыном, он наследовал дело отца, Адама, которому заповедано было возделывать землю. Свое первородство Каин ощущал как особую значимость, гордился, что может приносить жертву Богу. По слову дьявола, искусившего человека соблазном «будете как боги», в своей системе ценностей Каин им и стал сам для себя, и теперь воспринимал жертву Богу как возможность с Ним поделиться, уделить Богу от «своего». Он был совершенно уверен, что Бог должен принять его жертву.

 

В то время как Авель понимал, что он «не первый», никаких «прав» на наследство у него нет и все в его жизни зависит от Господа. Поэтому Авель ничего не присваивал себе и отдавал Богу лучшее. В церковнославянском переводе (почти точной копии с греческого) это звучит так. Когда Бог принял жертву Авеля, а жертву Каина не принял, «опечалися Каин зело, и ниспаде лице его. И рече Господь Бог Каину: вскуе прискорбен был еси» («почему ты опечалился»); «вскуе ниспаде лице твое?» («почему лицо твое поникло?»). «Егда аще право принесл еси, право же не разделил еси, не согрешил ли еси? Умолкни: к тебе обращение его, но ты тем обладаеши» (Быт.4:5-8). Что Господь видит в душе Каина? Исходную ошибку в отношении к тому, Кому не нужны жертвы, потому что Бог Сам — податель всего, но Ему нужно правильное отношение, то есть смирение Каина: «право же не разделил еси». И дальше Бог говорит: «Умолкни: к тебе обращение его, и ты тем обладаеши». Кому — «умолкни»? Бог говорит о зле, которое родилось в душе Каина и начало действовать. Каин огорчился и лицо его поникло, потому что он не ожидал, что его жертву не примут, его гордость ущемлена и, как следствие, возникла обида, злоба и желание мести. Бог предупреждает его: «К тебе обращение его (зла внутри тебя), но ты им обладаеши». Во власти человека либо дать этому злу выход, либо овладеть им. Что значит овладеть злом? Во-первых, взглянуть на себя и увидеть: что мной движет? Бог, обращаясь к Каину, предлагает ему разобраться, увидеть, что его главный грех — гордость, сделавшая жертву нечистой. Но Каин не слышит Бога, потому что он «сам бог», он судит свои поступки собственным судом, а суд Божий отвергает. Во-вторых, овладеть злом, не дать ему хода означает — простить своего брата, который вдруг стал первым, несмотря на первородство Каина. Но Каин видит в этом подвох со стороны Авеля.

 

История Каина и Авеля — история развития греха, который лежит в основе обиды. Она также говорит, почему прощение — это выполнение сразу двух главных заповедей: любви к Богу и ближнему: мы не можем без любви к Богу, без принятия Его правил простить ближнего. И мы не можем, сохранив обиду на ближнего, говорить о том, что мы любим Бога. И потому тема прощения — ядро аскетики, потому что, пока сердце человека замутнено обидой, злопамятством, агрессией, бессмысленно говорить о том, что человек может соединиться с Тем, кто его создал.

 

Бойтесь друзей Иова

 

Обижаясь, мы проявляем уязвимость, слабость, а признавать свою слабость сложно. Легче сделать вид, что прощаю. Но тем, кто хочет разобраться с обидой, надо честно признать это чувство. Берите пример с Иова. В чем разница между Иовом и его друзьями? В искренности. Иов, потеряв все, продолжал благодарить Бога, принимать Божий суд, хотя он и не был ему понятен. Но когда трое его друзей, решивших спасти его душу, стали убеждать Иова, что он великий грешник и должен покаяться, Иов не вытерпел и разгневался, обида выплеснулась, он стал высказывать Богу свой ропот, потому что не видел за собой великих прегрешений. Он не стал каяться «на всякий случай», ему важна была правда в отношениях с Богом, и Бог ответил на честность Иова, а друзей упрекнул: «…горит гнев Мой на тебя и на двух друзей твоих за то, что вы говорили о Мне не так верно, как раб Мой Иов» (Иов. 42: 7). Друзья Иова выступили в роли благочестивых апологетов мнимой праведности. Почему мнимой? Они не страдали так, как Иов, и говорили от ума, а не от сердца. Позиция друзей Иова — это позиция людей, которые не сочувствовали, а осуждали. Осудить — значит поставить свой суд вместо суда Божиего.

 

Осуждение противоположно прощению. Когда человек просит прошения, он просит не суда, не того, чтобы полностью разобрать ситуацию, а признает, что принес боль и сожалеет об этом. И другой, прощая, понимает, что долги могут и остаться, но он тоже не судит. Слова «Бог простит» значат, что и я грешник, я тебе не судья. В этом суть христианского прощения.

 

Осуждению мы привержены в огромной степени. Был такой страшный эксперимент в одном из университетов Америки: студентов-психологов произвольно разделили на две группы: «надзирателей» и «заключенных» — и закрыли на неделю. «Надзиратели» должны были поддерживать порядок. Осуждению мы привержены в огромной степени. Был такой страшный эксперимент в одном из университетов Америки: студентов-психологов произвольно разделили на две группы: «надзирателей» и «заключенных» и закрыли на неделю. «Надзиратели» должны были поддерживать порядок. Через три дня эксперимент был остановлен, потому что начались пытки и издевательства. Участники эксперимента — истеблишмент общества. Легко осуждать вертухаев ГУЛАГа, фашистов и т.д., которые творили зло, но кто нам дал хоть какие-то гарантии, что мы сами не стали бы теми «надзирателями», окажись на их месте.

 

Как вынуть зеркало тролля?

 

Когда мы говорим о своей обиде, мы хотим, чтобы нас выслушал кто-то неосуждающий и сочувствующий, непохожий на друзей Иова. Человеку важно быть принятым таким, каков он есть, и если им владеет обида, сначала надо разобраться, что ее вызвало, а не просто говорить: «Обижаться нехорошо». Такая безоценочность — единственное условие того, что человек будет ощущать себя безопасно и доверится тому, кто стремится ему помочь, а не навязать ему какую-то свою веру, идеологию и т. п. Потому что за обидой часто стоит принесенное зло, ущерб, насилие, и обида может возникать как защитная реакция. И чем более похожа по сути ситуация на первоначальную, сформировавшую реакцию обиды-защиты, тем острее человек будет переживать это чувство. Например, у человека жесткий начальник и часто порицает его. Но у него был жесткий властный отец, и реакция на начальника накладывается на реакцию на отца, усиливая первую, даже если человек умом понимает, что просто начальник строгий. Но он уже травмирован ситуацией с отцом и не может не страдать, не обижаться. Вся психология неврозов — это психология защитных механизмов. Если личность сформировалась в неблагоприятных условиях, очень трудно выйти за рамки выработанных в стрессовых условиях форм поведения, мышления, реагирования, где человек во всем видит подтверждение своих страхов и обид. Зло проникло в душу и «законсервировалось» в виде защиты. Человек сформировал призму, с помощью которой теперь видит мир искаженным, как Кай сквозь кривое зеркало тролля, — это гениальная метафора Андерсена. Но именно эта искаженность дает ему устойчивость. Почему обида так устойчива? В эмоции обиды очень много энергии самосохранения. Но, сохраняя то, что есть, обида не дает развиваться дальше, парализует отношения с миром, людьми. Помочь в этой ситуации — значит найти ресурсы, которые дадут возможность жить дальше.

 

Когда человек в безопасной обстановке начинает говорить о своих обидах, то зло, которое находится в нем, имеет шанс выйти наружу, он может себя от этого зла отделить, понять, что оно не тотально, что это только часть его жизни. И когда некое травматическое событие восстановлено, он может сформировать уже новое к нему отношение. Это может стать первым шагом к прощению: например, отпустить человека, который причинил боль. Что значит отпустить — воспринять другого не как некое внутреннее зло, а как личность, у которой есть как положительные, так и отрицательные черты. Почему большинство неврозов у людей основано на детско-родительских отношениях? Потому что родитель для ребенка в детстве — самый значимый персонаж, могущественный, идеальный. К нему предъявляются очень высокие требования. Но на самом деле любой родитель — это всего лишь человек, со своими добродетелями и недостатками, в его отношениях могли быть и любовь, и эгоизм. И когда взрослый человек, который понимает, что сам небезгрешный, сам стал родителем, видит, как сложно им быть, и вот так по-новому посмотрит на своих родителей, — может возникнуть понимание, восстановление отношений с реальным, а не с идеальным родителем.

Тьма изгоняется светом, зло изгоняется добротой, и, если не получается простить, позаботиться о человеке, который причинил тебе зло, можно позаботиться о ком-то другом

 

Тьма изгоняется светом, зло изгоняется добротой, и, если не получается простить, позаботиться о человеке, который причинил тебе зло, можно позаботиться о ком-то другом

 

Чем достоинство отличается от гордости?

 

Осознать свою вину, тем более попросить прощения часто мешает страх потерять себя, свое достоинство, свои ценности. Вопрос: что это за ценности? Есть ощущение собственного достоинства, где человек чувствует, что он не может тот образ Божий, который есть в нем, дать на попрание псам. Другое дело — ценности эгоистические, модель победителя, «удачника», который рожден выигрывать всегда и во всем. Эта ценность сегодня — движущая сила, и все то, что ей противоречит, рассматривается как угроза собственной самооценке, ощущению безопасности. Это тот самоцен, который Феофан Затворник по святоотеческой традиции называл источником всех страстей. Пока мы держимся за идеальный образ собственного «я», нам очень трудно и прощать, и просить прощения. Чтобы научиться прощать, надо разрушить миф о собственной праведности, абсолютности собственных представлений.

 

Самоуважение — все же больше ветхозаветная категория. Ветхий и Новый Завет — это как мертвая вода и живая; Ветхий Завет дает структуру, систему правил, а Новый Завет дает то, что позволяет человеку подняться над этой системой. Но одного без другого быть не может, потому что любовь — это не отвержение закона, а исполнение этого закона, не по форме, а по сути.

 

Прощение как прощание

 

Раньше, прощаясь, говорили не «до свидания», а «прости меня Христа ради» и отвечали: «Бог простит, меня прости Христа ради». Так было не только в монашеской среде, но и среди мирян. «Попрощаться» означало «попросить друг у друга прощения»; сейчас такой обычай сохранился у старообрядцев. В чем была его суть: если мы общались, то могли вольно или невольно друг друга обидеть. Психологически это очень верно, потому что прощать легче в самом начале, когда эмоция обиды не превратилась в мысль, не обросла деталями, фантазиями. Так же как и в ответ на какое-то действие против нас — сразу задуматься: а я что делал против других? Эмоция обиды в этой ситуации, подрубленная на корню, ослабевает.

 

Тьма изгоняется светом, зло изгоняется добротой, и, если не получается простить, позаботиться о человеке, который причинил тебе зло, можно позаботиться о ком-то другом.+