Косматое Чудовище жило в корявой норе под корнями старого граба.
Иногда по вечерам (а, бывало, и по утрам, да что греха таить, почти всегда) ему хотелось все бросить и найти себе новое место. «Вот хорошо бы все бросить и уйти. Найти себе новую норку… И чтобы речка… А по утрам солнышко чтобы в нос… И пирогами по воскресеньям пахло… Вот брошу все, и уйду!» - думало оно утром, вылезая на холодок. «А почему не уйду? Уйду! Почему мне не уйти? Вот возьму и уйду. Вот вернусь вечером, запасную лупу возьму, и уйду. Прямо в ночь. Всю ночь буду идти, ничего что темнота, в темноте даже интересно, не видно ничего, и не страшно совсем. А утром рассветет – а я уже – раз – и на новом месте. И никто меня не найдет. Ни Приятели, ни Ингибиторы. И Бабы тоже не найдут. Не страшны мне тогда будут никакие Бабы. »
Примерно так оно и думало, привычно перебираясь через корни деревьев, потом по овражку - сквозь заросли Засри-травы, а потом и через мосток.
Этот путь каждый день приводил его на Работу.
На Работе были Клиенты и Ингибиторы.
Клиенты жили на деревьях и почти никогда по доброй воле не спускались на землю. На деревьях они жили, работали, размножались. Косматое Чудовище видело их лишь тогда, когда они ломали хвосты и падали на землю. Тогда Клиенты добирались к нему на работу. Клиентов было много, появлялись они в любое время, вели себя кто развязно, а кто – заискивающе. И порой терпеть их становилось бы совсем невозможно, но за вылеченный хвост каждый из них готов был принести вкусных плюшек, а кто еще и красивый камушек. Даже хорошо, когда их было много, потому что когда их было мало, заканчивались и красивые камушки, а их Косматое Чудовище любило больше вкусных плюшек.
Ингибиторы были почти, что те же Клиенты, только хвостов они не ломали, на деревьях не жили, а жили просто у Косматого Чудовища на Работе. Вернее, трудно было понять, где они жили, потому что на Работе присутствовали постоянно. Кроме того, они всегда были и дома у Косматого Чудовища.
Вылезали они всегда из Трубы Длинное Ухо. Иногда получалось так, что сразу двое желали пролезть в Трубу, и тогда Труба дергалась и подпрыгивала до тех пор, пока самому сильному или настойчивому не удавалось добраться до Чудовища первым.
Ингибиторы всегда чего-то хотели от Косматого Чудовища – они ломали ногти и руки, застревали в Засри-траве, давились корешками, срывались с мостка и так далее. Их нужно было лечить, вытаскивать и вообще всячески спасать.
Зачем это нужно и почему оно должно это делать, Косматое Чудовище не знало, да и не задумывалось, потому что еще в младенчестве кто-то сказал ему, что нехорошо поступать плохо, а в детстве еще кто-то сказал ему, что поступать хорошо – это хорошо, а потом еще когда-то (наверное, в юности) еще кто-то сказал ему, что оно должно всегда поступать хорошо, потому что просто никак не может поступать плохо, а потом… Вообще-то потом Косматое Чудовище перестало задумываться, а всегда поступало хорошо, твердо зная, что оно не может поступать плохо.
Ингибиторы хорошо знали об этом, и поэтому всегда с радостью доверяли Косматому Чудовищу позаботиться о себе. Трудно сказать, сколько их было. Может быть, это были все время разные Ингибиторы, а может быть – одни и те же. Косматое Чудовище не старалось различать их, потому что, по правде сказать, не имело на это времени. И Клиенты, и Ингибиторы старались, чтобы Косматое Чудовище всегда находилось в заботах о них. Правда, в отличие от Клиентов, Ингибиторы, если и приносили иногда вкусные плюшки, то уж красивых камушков от них дождаться было нельзя.
Еще на Работе были Приятели. Вернее, Приятели чаще бывали между домом и работой, чем на Работе. Но на Работе они тоже бывали. Приятели почти никогда не приносили вкусных плюшек, но почти всегда старались принести какой-нибудь красивый камушек, ну, или коряжку. Косматое Чудовище всегда с радостью принимало и Приятелей, и камушки, и коряжки. Больше всего ему нравились цветные прозрачные бусинки, но об этом никто не знал, потому что оно никому не говорило об этом, чтобы ненароком не обидеть. Поэтому бусинок никто никогда не приносил.
Косматое Чудовище было очень вежливое, потому что вести себя невежливо – значит поступать нехорошо, а оно просто не могло так поступать. Поэтому оно тоже старалось подарить что-нибудь в ответ. И порой очень хотело, чтобы хоть кто-нибудь догадался, и подарил бы ему прозрачную бусинку.
С приятелями нужно было разговаривать громкими голосами, смеяться, говорить разные цифры и определять, у кого больше, мощнее, быстрее и толще. Иногда нужно было собираться в группы по несколько и отправляться охотиться на водных животных или запекать мясо на открытом огне. Это называлось Весело Проводить Время.
Примерно так проходила жизнь. Все дни были похожи друг на друга, дорожки между домом и работой были местами уже славно утоптаны, и иногда Косматому Чудовищу казалось, что, если ему завязать глаза, то и тогда оно легко сможет добраться как до Работы, так и до дома. Кто-то говорил ему, что такое положение вещей называется День Сурка, и что, когда жизнь складывается так, то тогда говорят, что она удалась. Еще говорили, что каждый должен стремиться устроить свою жизнь именно так, потому что именно так хорошо и правильно, что все так живут, а если кому-то грезится что-то другое – то это все дебри и романтическая ересь.
Иногда по вечерам, а чаще по утрам, пробегая по мостку, Косматое Чудовище привычно думало, что День Сурка идет - как положено, а значит, жизнь удалась. «Хотя почему – Сурка? Кто такой Сурок?, - думало Чудовище, - И почему моя жизнь должна быть похожа на его день?» Но потом оно вспоминало про романтическую ересь, привычно переставало думать, а там и Работа принимала его в свои объятия. Или Домашний Уют принимал его в свои объятия – смотря какое было время суток.
Домашний Уют тоже вполне соответствовал определению сложившейся жизни. Там у Косматого Чудовища была крыша над головой, сосиски, а также Сожители.
Все это появилось так давно, что невозможно было и вспомнить, откуда оно появилось. Лиц и имен Сожителей Косматое Чудовище уже не помнило, потому что не было необходимости говорить с ними и смотреть на них. Да и Сожители, скорее всего, тоже не помнили, как зовут Косматое Чудовище. Они просто приходили к вечеру, съедали немного сосисок, и ложились под одно одеяло. Разумеется, говорить с ними не было никакой необходимости.
Когда-то давно Косматое Чудовище пыталось рассказывать им про красивые камушки, и даже надеялось, что именно они догадаются подарить те самые заветные бусинки. Оно даже пыталось как-то раз подарить Сожителям свой самый любимый камушек, но Сожители не интересовались камушками, и представления не имели о бусинках. У них была своя Работа, свои Клиенты и, наверняка, свои Приятели и свои коряжки. А в дом они просто приходили вечером и съедали немного сосисок. Так было заведено испокон веку, и никто не сомневался, что именно так – хорошо и правильно.
«Почему у каждого должны быть Сожители?- думало Косматое Чудовище, протирая лупу по вечерам,- Зачем? Понимаю – Клиенты. Я лечу им хвосты, чтобы они могли вернуться на свои деревья. Они поэтому приносят мне плюшки. Или Приятели. Мы весело проводим время. Даже Ингибиторы – о них нужно заботиться. А вот Сожители?» Тут неизменно наступал логический тупик. Косматое Чудовище сопело, шевелило бровями, и, в конце концов, устав, решало, что Сожители нужны для того, чтобы с ними жить.
Кто-то говорил, что без Сожителей никто не живет, потому что так не положено. Еще кто-то рассказывал, что те, кто живет без Сожителей, считаются недостойными уважения как неполноценные члены общества и вообще лузеры. Хотя… Один Приятель как-то рассказывал Чудовищу, что знакомый его знакомого слышал, что можно жить без Сожителей, и тогда все может быть по-другому. Что именно и как по-другому все может быть, он не знал, но тогда они все решили, что нарушение заведенных правил до добра не доводит, и что нечего гневить Сурка романтической ересью.
Иногда по вечерам, после сосисок и перед одеялом, Косматое Чудовище размышляло о том, как где-то изысканный бродит Жираф. Кто такой Жираф, и почему он изысканный, Чудовище не знало.
«Вот напасть. Какой Жираф? Вот привязался. С чего бы это? Может быть, сосиски были несвежие?» Это было странно и непривычно. И дело было не в сосисках.
Однажды, когда Сожители совсем даже не оставили Косматому Чудовищу сосисок на ужин, ему пришлось ограничиться пельменями. Но непонятные мысли опять закрутились в голове. «Далёко на озере Чад… Далёко. Да что ж такое? … А на озере Чад, наверное, нет дня Сурка… Там, может, и Сожителей нет… Ой. А что же есть?», - так размышляло Косматое Чудовище. В воздухе запахло логическим тупиком и романтической ересью.
…«А я тебе говорю, что я первый! Я первый позвонил!», - приближающиеся голоса напомнили о существовании Трубы Длинное Ухо. Косматое Чудовище с тайным облегчением оставило непонятные мысли и стало ждать появления Ингибиторов. Они немного потолкались в Трубе, и выпали из нее один за другим. Из сбивчивых объяснений стало понятно, что у одного кошка застряла в зарослях блудняка, а у второго мучнистая роса поела всю компрессию. Поэтому Косматому Чудовищу немедленно следует поднять свою задницу и отправиться на помощь.
Чудовище привычно поправило лупу и, вздохнув про себя, потопало за Ингибиторами на место происшествия.
Лупу нужно было постоянно носить с собой. Без нее никак нельзя было оказаться. Без нее никто даже не узнал бы Косматое Чудовище, настолько она была важна. Дело в том, что Чудовище было очень маленькое и застенчивое. А поскольку застенчивость и деликатность не ценятся ни Приятелями, ни Клиентами, ни даже Сожителями (хотя им-то, по большому счету, все равно), то, для придания своему облику внушительности, Косматому Чудовищу давным-давно пришло в голову использовать лупу. Это началось давно, еще с тех пор, как Чудовище было еще с о в с е м маленьким. Тогда, стремясь всегда поступать хорошо, оно делилось игрушками, слушалось взрослых и никогда не давало сдачи обидчикам. И однажды оказалось, что твои игрушки потом просто присваивают, послушание принимают за полную покорность, а незлобивость и великодушие – за слабость. И что для того, чтобы тебя не запинали в угол, нужно жадничать, упрямиться и драться.
Косматое Чудовище так и не полюбило отстаивать свои интересы подобными способами, но твердо усвоило, что больших и страшных боятся и не задевают, поэтому оно постоянно носило с собой лупу, чтобы казаться больше и страшнее. За годы оно настолько привыкло к этому, что порой даже забывало, что на самом деле оно маленькое и застенчивое. И окружающие тоже привыкли, и никто из них не знал, какая ранимая душа у Косматого Чудовища. Да, по правде сказать, они и не задумывались об этом. Ведь те, кто сам не замечает своей души, не подозревает о существовании ее у других.
Еще там были загадочные Бабы. Бабы жили в лесочке за косогором. Никто не знал, кто они на самом деле. Но Баб было принято заводить, потому что считалось, что Бабы могут делать нечто особенное, такое… Поэтому многие Клиенты, Ингибиторы и даже Приятели заводили себе Бабу, а то и двух. Особым шиком считалось завести несколько Баб, причём чем больше, тем лучше. Это считалось особой доблестью, потому что было сопряжено с какими-то опасностями и требовало от обладателя каких-то особенных качеств. Косматое Чудовище пыталось понять, что же такое могут делать Бабы, и особенно – почему их должно быть много. Оно даже спрашивало об этом некоторых Приятелей и даже Клиентов – но те, кого спрашивали, не могли сказать ничего определенного, а только надували щеки, закатывали глаза и совершали неопределенные движения туловищем. Но, тем не менее, продолжали утверждать, что Баб мало не бывает и более того, что каждый из них имеет бесчисленное количество Баб. «Ну надо же. Ну у всех же Бабы есть, - думало Косматое Чудовище по вечерам, - Чем же я-то хуже? А без Баб – что же это получается? У меня не день Сурка, что ли?» И, решив, что у него тоже все будет как у Всех, решительное Косматое Чудовище отправилось однажды за косогор.
В самую гущу забираться оно не решилось, а затаилось на опушке. «Так. Деревья. Необычные какие-то. У нас такие не растут. Травка вроде обычная. Или нет? Что это там виднеется?»
То там, то сям в травке валялись странные яркие предметы – баночки, обертки, коробочки, тряпочки. Косматое Чудовище вытянуло шею и попыталось прочитать буквы на ближайшей коробочке ядовито-розового цвета. «С крылышками.»… «Летают??!!! - ужаснулось Чудовище, - Может, еще и кусаются?» Ох, точно говорили Приятели, с этими Бабами нужно ухо востро держать. Косматое Чудовище решило, что на сегодня с него хватит опасностей, и пора убираться подобру-поздорову.
Повторить опыт оно собралось только через некоторое время. В этот раз удалось обнаружить обитателей. Оказывается, они жили тоже в норах, но на деревьях. «Ну надо же. Все не как у Всех» - подумало Косматое Чудовище. Смутные силуэты возились в кронах и то ли стрекотали, то ли щебетали – разобрать было трудно, но шум был непрерывный и волнующий. «Интересно, спускаются ли они? – размышляло Косматое Чудовище, лежа в засаде, - Наверное, иначе как бы их заводили? Или ловят? Но как? Как водных животных?» В тот день тоже ничего определенного выяснить не удалось, но стало понятно, что на этом дело не закончится, так как при воспоминании о странном шуме все существо Косматого Чудовища начинало маяться неясными томлениями.
Потом Приятели рассказали, что Бабы, разумеется, спускаются со своих деревьев, что живут почти также как мы, хотя странностей у них хватает. Например, не всегда удается понять, что они говорят, хотя говорят на том же языке. Что говорят почти постоянно, и поначалу это мешает, но потом можно приноровиться и не слышать непрерывного щебетания. Что при обращении с ними необходимо соблюдать некоторые правила, иначе есть опасность «оказаться под каблуком», а страшнее этого ничего не может быть. И что их можно не только «заводить», но и жить вместе, прямо как с Сожителями, но так никто не делает. Хотя один Приятель говорил, что знакомый его знакомого слышал, как его дальний родственник решился на это, и у него «все по-другому». Хотя, возможно, речь шла вовсе не о Бабе, а о каком-то другом существе…
Косматое Чудовище слушало и мотало на ус. Решимость непременно завести Бабу крепла день ото дня. «Самую лучшую. Настоящую. Или двух. И тогда все будет по-другому. Интересно, как это? Наверное, это когда один догадывается и дарит другому то, что тот больше всего любит. Вот мне вот бусинок никто не дарил. Камушки и плюшки – это, конечно хорошо… Но без бусинок… Вот заведу себе Бабу – она уж догадается… И тогда…» Дальше маячил знакомый логический тупик. Но Чудовище не унывало, справедливо рассудив, что уж дальше-то все как-нибудь само образуется.
Однажды, в выходной, когда не надо было идти на Работу, Чудовище прогуливалось в ненавязчивой близости от косогора, бдительно поглядывая в сторону заветного леска. И удача не заставила себя ждать…
Непонятное существо медленно брело вдоль опушки. Временами оно останавливалось, доставало зеркальце и смотрелось в него. Поправив какую-нибудь деталь в облике, оно продолжало свой путь и постепенно приближалось к Косматому Чудовищу.
«Вот она. Сейчас или никогда», - подумало Чудовище, глубоко вдохнуло и выдохнуло.
- Привееет, - пропело непонятное существо.
- Превед, - ответило Косматое Чудовище, - чо делаешь?
- Вот, идууу, - непонятное существо посмотрелось в зеркальце.
- А как тебя зовут?
- Меня зовут Прелестное Создание. Я такая беззащитная…
- А ты случайно не знаешь, кто такой Жираф?
- Нет. Но никаких Жирафов не существует.
- Правда? Ну ладно. А зачем тебе зеркальце? – спросило Косматое Чудовище.
- Чтобы не забывать, какая я красивая. Правда, я красивая? – Прелестное Создание приняло изящную позу и слегка повернулось, чтобы можно было убедиться, какое оно красивое.
- Конешно, - сказало Косматое Чудовище, и, решив брать быка за рога, спросило, - А можно тебя завести?
- Меня? А кудааа?
На этот вопрос Чудовище ответа не знало. Знало только, что Баб нужно заводить.
- А что, заводить нужно куда-то? – растерянно спросило Косматое Чудовище.
- А как же! Нужно куда-нибудь завести, что-нибудь подарить, сказать красивые слова и исполнять все мои желания. И тогда….
- А что тогда?
- Нуу… Тогда…. Тогда все будет по-другому! - уверенно сказало Прелестное Создание, - Тогда наши сердца соединятся, и мы устремимся в светлое будущее, держась за руки. Там мы будем вместе, всегда-всегда, ты и я… Короче, давай, заводи меня скорее.
- Ааа… А тебе не интересно, как меня зовут? – застенчивое Косматое Чудовище изрядно растерялось.
- Да какая разница?! Разве ты не хочешь светлого будущего? Ну-ка давай, подари мне что-нибудь, скорее!
- Хорошо… А что?
- Ну догадайся же! Ну?
- Знаешь, я обязательно подарю тебе что-нибудь, и непременно исполню все твои желания. Но немного позже, хорошо? Сейчас мне нужно на работу, - и, не слушая рассерженного щебетания, Косматое Чудовище юркнуло в кусты.
Так неудачно закончился только первый опыт. Потом-то Приятели рассказали, что это так и должно быть, что если хочешь завести Бабу, нужно именно так и поступать – угадывать, дарить, говорить, исполнять, водить… Сказали, что больше всего Бабы любят, когда им дарят Брюлики. Когда Косматое Чудовище спрашивало, что будет, если все это выполнять, Приятели опять закатывали глаза и шевелили туловищем.
Само Косматое Чудовище довольно быстро приобрело необходимый опыт в обращении с Бабами, и ему удавалось успешно выполнять все требования, избегая при этом смертельной опасности оказаться «под каблуком». Все оказалось довольно просто. Все они носили какие-нибудь чарующие имена: Прелестное Создание, Дикая орхидея, Розовая Пантера, Мерседес, и даже, почему-то, Лада Калина; все обещали какое-то неземное блаженство, за которое и нужно было делать все предписанное.
Все происходило по заведенной схеме. Нужно было узнать, как зовут очередную Бабу, восхититься ее красотой, спросить, что означает ее имя, и почему оно такое (чтобы догадаться, чем следует восхищаться впредь). Затем исполнить какое-нибудь ее желание, что-нибудь подарить и тогда уже можно было начинать ждать неземного блаженства. Далее следовало бдительно следить за тем, чтобы не оказаться «под каблуком», и в нужный момент исчезнуть.
Существовали и другие формы общения с Бабами. Например, можно было ухаживать – говорить специальные романтические слова: «Любовь», «Искра пробежала», «Свеча», «Душа», «Спасибо, что ты есть», «Навсегда», и преподносить подобающие аксессуары, не оставляющие сомнений в романтичности дарителя. Все эти бесценные сокровища опыта предыдущих поколений романтиков можно было почерпнуть из литературы соответствующего жанра, из специальных разделов глянцевых журналов, а также просто приобрести на шатких прилавках сувенирных распродаж. Наличие романтических чувств в жизни считалось очень даже достойным дополнением к прочим составляющим Дня Сурка. Особенно удачно складывалась душевная жизнь у тех романтичных обитателей, чей предмет нежных устремлений был недосягаем для реального взаимодействия. Лучше всего, если возлюбленная уезжала далеко и навсегда, либо уходила к другому, навеки оставшись в памяти безнадежного влюбленного, который получал возможность мечтать о том, «как наши души воссоединятся на небесах». Но такое везение случалось редко. Так что в деле романтических ухаживаний постоянно приходилось балансировать на грани перехода романтических отношений в реальные. Здесь самым трудным было вовремя учуять опасность и не дать процессу зайти туда, куда не положено. Но при некотором навыке это не составляло особого труда. Да и сами романтические чувства не подводили. В случае неконтролируемого перехода отношений в другое качество они непостижимым образом улетучивались и со всем пылом обрушивались на очередной объект, который до поры до времени реальной опасности не представлял….
Какую опасность таит в себе «каблук» тоже не объяснялось – но, по интонациям, с которыми он упоминался, можно было понять, что это худшее, что может произойти с Настоящим Мужиком. Что за «неземное блаженство», Косматое Чудовище тоже не знало, да и не задумывалось. Оно даже начало подозревать, что ожидание неземного блаженства – это и есть само неземное блаженство, или что само Чудовище почему-то не может его почувствовать. «По крайней мере, все так живут. Это только мне все мерещится какой-то Жираф. Нет никакого Жирафа, и не было. Это все романтические бредни», - решало Косматое Чудовище, устав от своей привычки задумываться не вовремя и не о том.
Короче, общение с Бабами тоже вошло в свою привычную колею. Новые лица и имена сливались в одну серую полосу, и Косматое Чудовище иногда даже путало и то, и другое…
Дни проходили за днями. Клиентам нужно было лечить хвосты, Ингибиторам – помогать барахтаться в блудняке, Бабам – ухаживать… Бусинок так никто и не дарил. Порой Косматое Чудовище было довольно сложившимся Днем Сурка. Но иногда по вечерам (а, бывало, и по утрам, да что греха таить, почти всегда), оно чувствовало себя колодцем, из которого все только черпают и черпают, но никому не приходит в голову налить в него воды, или хотя бы дать колодцу передышку, чтобы он мог сам восполнить свои запасы. И когда однажды этот образ со всей ясностью снова встал перед Косматым Чудовищем, оно решило насовсем закрыть этот колодец крышкой, чтобы хоть как-нибудь сберечь свое внутреннее содержание. После этого в придачу к лупе постоянно приходилось носить с собой еще и эту здоровенную крышку…
А иногда оно чувствовало, что вообще ничего уже не чувствует.
И все чаще оно даже не чувствовало себя живым… Но его это не огорчало, потому что огорчение – это ведь тоже чувство.
Порой смутный образ неведомого Жирафа подступал совсем близко, так близко, что казалось – еще чуть-чуть - и кто-то мудрый и большой наконец объяснит, отчего так одиноко и устало проходит его жизнь. Но, показавшись, исчезал, не оставляя следов.
Косматое Чудовище редко смотрело по сторонам на привычных путях своего следования – да, когда-то давно, когда оно было молодое и глупое, оно с восторгом и любопытством встречало все новое на своем пути, сразу примечая изменившиеся детали. От его ясного взора не ускользали ни прилет стрижей в июне, ни новые молодые веточки на кустах, появившиеся за лето, ни мимолетное дыхание ночных заморозков на перилах мостка… Но с возрастом (это называлось – по мере приобретения жизненного опыта) новостей становилось все меньше и меньше. Приятели говорили, что так и должно быть, и что каждый достойный гражданин должен стремиться к тому, чтобы новости вообще перестали появляться, и что, когда такое наконец произойдет, День Сурка приблизится к своему совершенному воплощению.
Косматому Чудовищу не очень нравилась такая постановка вопроса. В конце концов, именно моменты новизны и примиряли его с жизнью. Но оно честно пыталось бороться со своими несовершенствами как с проявлениями романтической ереси. В этом сильно помогал один прием, который оно однажды подсмотрело у кого-то, и с тех пор пыталось применять на практике. Секрет состоял в том, чтобы между пунктами назначения передвигаться - быстро и не смотря при этом по сторонам. Тогда почти удавалось избавиться от новых впечатлений, то есть, таким образом, свести новизну к минимуму.
Так оно и бегало каждый день, опустив голову – мелкими скачками через корни деревьев, потом крупными - по овражку - сквозь заросли Засри-травы, а потом и через мосток. А вечером – в обратном направлении…
Однажды, погожим осенним деньком, пробегая по мостку, Косматое Чудовище вдруг споткнулось обо что-то. «Ух, ё! - подумало оно, - Странно. Здесь ничего никогда не было.»
Оно разглядывало неожиданное препятствие, досадуя, что нарушился привычный ход событий, и понимало, что это хвост. Оно споткнулось о хвост. Не длинный, средней толщины, какой-то пятнисто-бурый. Шерсть, слегка вроде влажная, топорщилась короткими меховыми иголками. «Странно. Никогда не было здесь никаких хвостов, - подумало Косматое Чудовище, - Откуда здесь хвост?» Немного подумав, оно решило, что у хвоста должен быть хозяин. И он был.
Непонятное существо сидело у самого края мостка спиной к дороге, свесив одну ногу вниз и ухватив руками прутья перилец. И через плечо смотрело на Косматое Чудовище. Рядом лежало зеркальце, несколько камушков и потертый кожаный мешочек.
«Не пойми кто, - подумало Косматое Чудовище, - вроде Баба, а вроде нет… Ай, да какая разница. Разложат хвостов…»
- Превед. Чо делаешь? – спросило Косматое Чудовище, решив, что оставаться вежливым нужно всегда, даже независимо от того, споткнулся ты о хвост, или нет. – Как тебя зовут?
- Меня зовут Лохматое Сокровище, - ответило существо. – А тебя?
Это было странно. Бабы никогда не спрашивали, как зовут Косматое Чудовище. Даже Клиенты спрашивали редко. А Приятели не то что не спрашивали, а даже пытались называть Косматое Чудовище как-нибудь по-другому. Так они выражали приятельские чувства. Чудовищу не всегда нравились эти другие наименования, но так было принято, поэтому оно тоже придумывало для Приятелей другие наименования, и приятельские чувства продолжали процветать. А Сожители… Стоит ли говорить, что Сожители вообще никогда никак не называли Косматое Чудовище?
Этот задумчивый пассаж заставил Косматое Чудовище забыть, что поначалу оно собиралось ограничиться обсуждением хвостов, перегородивших дорогу занятым работникам, и оно просто сказало:
- Меня зовут Косматое Чудовище…
- Какое хорошее имя. И так тебе подходит… - Лохматое Сокровище задумчиво улыбнулось и посмотрело искоса.
- А почему тебя так зовут? Ты же не лохматое? – растерянно сказало Косматое Чудовище.
- Ну, это я, потому что причесываюсь. А когда просыпаюсь – я очень лохматая.
- А почему Сокровище? В смысле - драгоценность? – спросило Косматое Чудовище.
- А не знаю. Наверное, потому что скрываюсь – вот и Сокровище…
- А. Понятно. А чо делаешь? – Косматое Чудовище вспомнило о хвосте, так некстати протянувшемся на его пути, о работе и прочих привычных радостях, - чего тут сидишь?
- Сижу вот. На воду смотрю. На круги. Часто, очень, здесь сижу, - невпопад ответило Лохматое Сокровище. И посмотрелось в зеркальце.
- Как это часто? Не было тебя здесь никогда. Вот и хвоста твоего поперек дороги не было. Не видал я тебя, - Косматое Чудовище начало раздражаться.
- Да так вот, часто, почти всегда. А где ж тебе меня видать, если ты вокруг себя не смотришь? Я вот тебя всегда вижу, еще когда по берегу бежишь. И хвост заранее убираю. Сегодня вот только не успела – задумалась.
- Да?... – растерянно сказало Косматое Чудовище, - Действительно, не смотрю… А зачем тебе зеркальце? А? Чтобы не забывать, какая ты красивая?
- Нет. Просто когда я в него смотрю – кажется, что со мной рядом есть кто-то еще… - Лохматое Сокровище покосилось на зеркальце, - А насчет красоты… Не знаю.
- Понятно, - ответило понятливое Косматое Чудовище, - А… ты случайно не знаешь, кто такой Жираф?
- Знаю.
- Правда? Ну ладно. Мне пора на Работу. Созвонимся, - Косматое Чудовище вдруг почувствовало себя странно – будто кто-то провел теплой лапой между лопаток, может, тот Жираф…
Лохматое Сокровище некоторое время провожало его взглядом, а потом повернулось обратно к воде.
Эта непонятная встреча ничем не нарушила привычного распорядка. Иногда Косматое Чудовище вспоминало, что на мостке у него теперь есть знакомые, и бодро кричало на бегу традиционный «превед», а иногда и не вспоминало.
А в некоторые дни, когда между Работой и Прочими делами выдавалась недолгая пауза, Косматое Чудовище останавливалось на мостке, и тогда они с Лохматым Сокровищем беседовали о странных вещах.
- Чо делаешь, - по привычке спрашивало Косматое Чудовище, но тут же поправлялось, - я имею в виду - чем ты здесь занимаешься, почему тут сидишь?
- Мне нравится это место. Я кидаю в воду камушки и смотрю на круги. А если ветер, я смотрю на волны, - отвечало Лохматое Сокровище, и бросало в воду очередной камушек.
Иногда Косматое Чудовище просило у нее немножко камушков, и они бросали камушки вместе. А иногда Косматое Чудовище приносило свои камушки, и тогда они бросали уже эти камушки.
Так они немного сидели рядышком, говорили о всякой всячине, а потом Косматое Чудовище отправлялось по своим бесконечным делам. Клиенты, Ингибиторы и Бабы так исправно сменяли друг друга в круговерти обычных событий жизни Косматого Чудовища, что было даже странно, как со всем этим уживались минуты бесцельного сидения на мостке над водой.
Однажды, когда моросил неизбежный осенний дождик, Косматое Чудовище, пробегая по мостку в направлении дома, привычно притормозило около Лохматого Сокровища.
- Превед, чо делаешь, - как обычно начало оно, - а ты чего тут сидишь, дождь ведь?
- Тсс, - ответило Лохматое Сокровище, - я слушаю.
- Чо? – удивилось Косматое Чудовище, - чо тут можно слушать? Я не слышу ничего.
- Это потому что ты шумишь. А если перестанешь – то тоже услышишь.
Косматое Чудовище попыталось затихнуть. Оно даже попыталось перестать сопеть, и в наступившей тишине они услышали глухое частое постукивание.
- И чо? – возмутилось Косматое Чудовище, - Чего мы слушали? Я чуть не задохнулся!
- Тихо, - сказало Лохматое Сокровище, - и незачем так орать. Если ты уберешь наконец свою дурацкую лупу, то услышишь ….. Кстати, зачем она тебе?
- Как это зачем?... – растерялось Косматое Чудовище, - Нужна она мне. Без нее никак нельзя…
- Так зачем нужна-то? – способность Лохматого Сокровища задавать вопросы могла вывести из себя кого угодно, - Тяжесть такую таскать… Лучше ж не таскать, легче ж.
- Так это…Я ж большой и страшный, не видишь разве?
- Вижу. Хочешь казаться. Так зачем? Кого ты собрался пугать?
- Так это… Как же не пугать… Тебе вот разве не страшно?
- Нет. Мне смешно и грустно. Я ж вижу, какой ты на самом деле, - Лохматое Сокровище посмотрело вбок и задумчиво почесало голову.
- И какой? – Косматое Чудовище незаметно оглядело себя.
- Добрый и мягкий. Вот какой. Убери ты эту лупу, не идет она тебе, - Лохматое Сокровище ухватило себя за хвост и стало расчесывать кончик. - И крышку эту тоже.
- Ладно. Только не надолго.
- А почему?
- Боязно, - призналось Косматое Чудовище, - я привык.
- Привыкать лучше к хорошему. К глупостям всяким не нужно привыкать. – сварливо сказало Лохматое Сокровище, - Хотя дело твое…
И они помолчали. А в наступившей тишине, не нарушаемой ничем, кроме звука летящих капель, стал слышен тихий тонкий звон, непрерывный и мелодичный.
Косматое Чудовище не слышало такого никогда.
«Что же это звенит? Дождик, что ли? Капли падают в воду и звенят. А до этого падали на лупу, поэтому - из-за стука - и звона не слышно было. А сами мы не шумим, и капли по нам не стучат, потому что в шерсть попадают. Ну надо же… Никогда бы не услышал с лупой-то. И с крышкой. Ну надо же…»
- Слышишь теперь? – спросило Лохматое Сокровище, - Понял теперь, как мешают эти лишние причиндалы?
- Прикольно. Ладно, мне пора. Созвонимся, - заторопилось Косматое Чудовище, - Извините за компанию.
На вечер были назначены очередные мероприятия по спасению Ингибиторов и заведению Баб, и Косматое Чудовище, поправив лупу и подхватив крышку, потопало навстречу привычным событиям.
Но нет-нет, - да и возвращалась к нему тихая радость звона дождевых капель.
Так проходила осень, а потом, незаметно, и зима.
Иногда они беседовали о Жирафе. Оказалось, что Лохматое Сокровище никогда не видело Жирафа и тоже не знает, как он выглядит, но твердо знает, что он существует, что бродит на озере Чад, и что на этом непонятном озере живут ее сородичи. Косматому Чудовищу даже казалось, что на пресловутом озере живут и его сородичи, потому что оно часто чувствовало себя в этих краях чужаком, несмотря на успешно сложившийся День Сурка. А иначе как же объяснить эту беспричинную тоску по Жирафу, и ощущение одинокости? Ведь все остальные обитатели Дня Сурка замечательно себя чувствовали в нем, и совершенно не терзались романтическими бреднями.
- Вот скажи мне, - спрашивало Косматое Чудовище, - почему все, ну все довольны, и только мне все чего-то не хватает? Может во мне что-то не так? Почему я так устаю? Почему мне не весело, когда все веселятся? Почему мне так хочется того, чего никогда не может быть? Наверное, я такой неправильный уродился, все у меня не как у Всех…
- А почему ты-то неправильный? – рассудительное Лохматое Сокровище всегда внимательно выслушивало его, и всегда находило, что сказать в ответ. И от этого казалось, что и усталость не так велика, и чувство потерянности отступало.
- А кто?
- А может, это они неправильные.
- Как это? Разве такое может быть? Все не могут быть неправильными, их большинство!
- Почему не могут? Могут. Если ты живешь не в том краю, то ты чужак. Но и они чужаки – для тебя. Диалектика.
- Слышь, ты это… С кем сейчас разговариваешь? – Косматое Чудовище не упустило случая подчеркнуть неуместность умных слов в присутствии такого неотесанного и малообразованного собеседника, каким иногда прикидывалось.
- Да с тобой разговариваю, с тобой. – сварливо отозвалось Лохматое Сокровище, - А если они все чужаки для тебя – значит ты просто живешь в чужом краю. И тогда задача из нерешаемых превращается в очень простую. Получается, что нужно просто оказаться в своем краю. Ты же сам говорил, что тебе грезится это озеро – Чад. И Жираф…
- Ну грезится. И что?
- А то, я думаю, что мы оба оттуда.
- Прикольно. Ладно, мне пора. Мне еще нужно….. – последние слова утонули в удаляющемся топоте.
Лохматое Сокровище задумчиво посмотрело ему вслед, покачало головой и вздохнуло. В тот день камушков кидать уже не хотелось, и оно с сожалением отправилось в свое дупло.
К этой теме они иногда возвращались. Косматое Чудовище убедительно доказывало, что никакого озера Чад нет, и что все это романтические бредни. Лохматое Сокровище в ответ помалкивало и лишь иногда хмыкало. Камушки они теперь кидали не только с мостка. Косматое Чудовище показало, как можно кидать камушки таким образом, что кругов получалось больше – нужно было только кидать особые плоские камушки, и не сверху, а снизу. Иногда поэтому они встречались на берегу, а не на мостке.
Как-то раз, когда денек особенно не задался, Косматое Чудовище вспомнило про Лохматое Сокровище, и решило вдруг слегка пренебречь интересами Ингибиторов и Баб. «Обойдутся. Потерпят. Никуда не денутся. Что же мне теперь – всю жизнь на побегушках? И где мне взять столько Брюликов? – думало Косматое Чудовище, вспоминая запрос нынешней Бабы, - И слова мне эти не запомнить никогда…. «Любиимая! Я подарю тебе эту звезду!» – с завыванием продекламировало оно, - А пойду я на мосток. Камушков покидать. И поговорить хоть.»
И оно свернуло к мостку. А там не было ни Лохматого Сокровища, ни камушков. Были только мосток и речка…
- Пре…. – традиционное преведствие застряло в горле…………..
Может быть, КОНЕЦ.
Игорь Френкель
