Все персонажи, судьбы, места и явления, имена, фамилии, мнения и наименования в цикле романов «Истории Воспоминаний» и подциклах «Странствия Светлячка» и «Светлячок и Война» были выдуманы группой Странников-соавторов, любые совпадения с той или иной реальностью случайны и объяснимы структурой Мультиверсума, то есть множественного мира, где любое событие порождает бесконечное число альтернативных вселенных, дополняющих друг дружку до объективной истины, сутью которой является постоянная борьба взаимоисключающих начал и всевозможных вариантов судеб разных героев. То есть, если персонаж совершает какой-либо поступок – вселенная делится на бесконечное число альтернативных, в которых он его совершил или нет, где этот или иной поступок привел к тем или иным последствиям как для мира, так и для самого персонажа. Время многомерно, прошлое растет из будущего и на него влияет альтернативное настоящее, строгой последовательности причин и следствий в Мультиверсуме нет вне воображения его обитателей.

 

 

Истории Воспоминаний, пролог.

-Эллис, а твои воображаемые друзья нам никак не могут помочь? – Спросила Нади, отчаявшись за этот месяц настолько, что готова была ухватиться даже за такую призрачную астральную соломинку как эта.

-У них есть правила, такой «Кодекс Странников». – Серьёзно и по-деловому объяснила Эллис. – Основных правила три: Они не вмешиваются в дела миров, через которые держат путь и их обитателей; нигде не останавливаются более чем на три дня, - тут она загнула второй свой пальчик и устремила взор бирюзовых в этот вечер глаз куда-то за линию горизонта, словно видя там что-то лишь ей одной доступное, - было ещё какое-то правило – но я его забыла.

Нади обескуражено посмотрела на довольную собой, словно после ответа у школьной доски Эллис. Теперь, прося помощи у воображаемых друзей маленькой и по годам и по мироощущению девочки, она чувствовала себя полной дурой одетой в пончо и за рулём этой колымаги. «Скоро ещё?», так думала она, чувствуя уставшим бояться за Эллис животом каждый камень на этой вечерней дороге.

Потом попыталась развернуть карту и та попала девочке в лицо. Та осталась невозмутимой. Нади вздохнула и на мгновение даже закрыла глаза – но лишь на миг – они порядком у неё устали. Приходилось пользоваться обычными старыми картами, вряд ли разумно было использовать спутниковую навигацию.

Эллис открыла книгу.

-Глаза испортишь. – Буркнула Нади, чувствуя себя мамой. ЧЕРТИ! ОНА ХОТЕЛА БЫ БЫТЬ МАМОЙ ДЛЯ НЕЁ!! ХОТЕЛА БЫ БЫТЬ ВСЕМ, ЧТОБЫ У НИХ БЫЛО ВРЕМЯ!!

Машина вильнула, Нади спрятала от Эллис слёзы. На миг ей показалось, что стало жарче обычного мексиканского вечера, когда привычная пустыне ночная прохлада ещё не опустилась с чистых и невинных как глаза этой девочки небес на изгаженную двуногими без перьев землю.

-Жарко... – Подумала вслух Нади и взглянула на Эллис. Та покраснела и закрыла книгу. – Вот доберемся, и будешь читать хоть всю ночь. А потом опять дрыхнуть весь день в машине. И воображаемые друзья твои от тебя никуда не денутся, они на редкость бестолковые...

-Они не бестолковые. – Без капли обиды ответила девочка, которая провела большую часть жизни в канадском городке, которого не было ни на одной из карт мира. Строили, конечно же, американцы под чутким надзором их же спецслужб. – Просто они не вмешиваются.

«А зря...», грустно подумала Нади. За сутки до этого они нарвались на проверку документов, и всё поначалу шло хорошо – Нади умела «скрывать» лицо девочки, так же как и своё. Мексиканские полицейские видели другие документы и совершенно других владельцев этой колымаги, а совсем не Нади (опасную террористку, по заверениям американских СМИ устроившую теракты в Канаде и в их прекрасной священной стране) и Эллис (дочку опасной террористки с русско-арабскими корнями которую та в наглую выкрала у никогда на самом деле не существовавшего мужа и удрала в эту сраную Мексику делать свои «терракты» и там).

Ну, во-первых, Мексика совсем не сраная чего не скажешь о США. Во-вторых – Эллис не её дочка, «хотя за это вам спасибо, вы угадали мою маленькую несбыточную уже на этом свете мечту», так думала Нади. В третьих были «русско-арабские корни» загорелой голубоглазой шатенки Нади. Она – «Нади», это не совсем имя, а своего паспорта или водительского удостоверения у неё отродясь не было (обычно Нади показывала всем простую бумажку и те видели водительское удостоверение, а при попытке проверить – решали что сломался сканер и извинялись ещё, потому что видели в ней мечту своего школьного детства) наверное, тот, кто писал ей там порочную биографию в этом имени услышал русскую Надю, только с арабским звучанием. Самовлюблённые ЦРУшники совсем не знали испанский, это факт.

-Прорвёмся. – Сказала самой себе в который раз она и странное дело – раньше она попадала в разные передряги, но чтобы чувствовать оптимизм не приходилось ничего себе говорить и никак подбадривать, а сейчас... Во что она за эти дни-недели превратилась? Так и поседеть можно. Это из-за ребенка? Любая мама когда её ребенок в опасности и против него ополчился весь сраный мир будет в таком угнетённом состоянии или это расплата, Надина расплата за то что никогда не переживала и всегда жила спустя рукава и забив на свою жизнь и здоровье, как прежде на учёбу и всё-всё-всё?

«Боженька, прости, я исправлюсь, можно мне спасти эту девочку, а? Только её, и всё – я больше никаких мудаков никогда не буду вытаскивать за деньги, клянусь! Завязываю с этим, перестаю шляться, веду оседлый образ жизни и никаких денег-за-спасение, будет у меня свой огород и сад, где-нибудь тут в Мексике, может забегаловка какая, пожалуйста, последний раз я кого-то спасаю, я даже себя спасать уже не хочу, не будет забегаловки и фиг с ней, будет безымянная могилка девочки, у которой не было имени – только её, Эллис спасти, боженька, а?»

Так думала она и вела свою машину с пулевым отверстием как раз посередине лобового стекла, из-за которой её придется, скорее всего, бросить раньше, чем планировалось.

Нади попыталась думать позитивно, чтобы не дай бог не расплакаться – она же взрослая уже, года три как восемнадцать исполнилось. Но губы предательски задрожали, была какая-то обида, которую раньше она обязательно бы вылила в злость и кого-нибудь шлёпнула в отместку, и совсем не потому что у неё было трудное детство или она выросла злой – просто очень много плохих людей за последние несколько лет повстречала и устала терпеть ту правду жизни, которую постоянно в них видела. Не перед камерами только, а так можно всё свалить на очередного американского президента – именно его портрет нарисует робот по словам «очевидца». Но потом в жизни Нади появилась Эллис, и вся её кровожадность куда-то улетела, и мир, вывернувшись наизнанку, превратился вдруг в один большой капкан. И не помогало ничто, с собаками всегда у Нади были проблемы (хотя она очень любила и даже уважала этих преданных животных), камеры всё чаще и чаще и раньше попадались у неё на пути – и Нади напрягала мысль о том, что в будущем их станет ещё больше. К тому же она не очень уверенно себя чувствовала в толпе, два-три человека если посмотрят – то увидят ту картинку, которую она им покажет, а вот десять – и Нади уже ничего не сможет сделать.

За сутки до этого они не «нарвались», а очень мило Повстречали дорожный мексиканский патруль у которых были фотографии террористки и её дочки в числе прочих особо опасных и всё ничего – но потом началось чёрти что. «Кто эти люди?», спросила её после Эллис, когда они оставили позади выезд из захолустного городка, расстрелянный мексиканский патруль и ещё с пяток таких же стареньких автомобильчиков как их, со стариками, женщинами, детьми... А Эллис спросила снова: «Они искали нас?» А в ушах у Нади прозвучало: «И эти люди из-за нас все умерли?»

-Нет. – Ответила в тот раз и повторила сейчас, мотнув головой и прогоняя наваждение Нади. Потом глубоко вдохнула и – взяла себя в который раз в руки.

-Почему мы остановились? – Спросила Эллис.

Нади повернулась к ней и улыбнулась, смотря с теплотой.

-Дальше пойдём пешком. – Ответила она. Этим утром на подобное Эллис отвечала «Есть сэр» с апатией невероятной и скромностью восхитительной. Сейчас же её хватило лишь на «угу».

Она устала. Целый месяц они ездили по южным штатам и Мексике – и хорошо что Нади не решила затеряться «где-нибудь в Детройте или Нью-Йорке», там бы им был организованный капец.

-Ты молодец, подсказала мне куда ехать. – Сказала бредущей рядом с собой сонной девочке Нади, решив через силу взять себя в руки и не унывать, не ныть, она ведь всегда презирала это в людях. А Эллис – может статься тоже способна временами чувствовать что там внутри людей творится. – Без тебя – попыталась бы прорваться из города в обход, по соседним улицам, молодчина. Откуда ты узнала?

-Удача. – Отвечала ей Эллис. – Она отродясь у меня была двоечка, а с вами стала пятнадцать, это сверхчеловеческий уровень.

Нади посмотрела на довольную Элис, та всегда старалась спинку держать прямо, просто непередаваемая смесь гордости, скромности и наивности, всему удивляется, словно в первый раз видит – но старается не подать вида. У старых друзей («покойтесь с миром и не проклинайте Нади за то что привела в ваш дом это дитя, куда нам ещё было идти, ведь никто не знал что мы с вами знакомы», так думала Нади боясь вспоминать их весёлые лица) Эллис играла в какую-то последнюю игрушку на компьютере – стареньком и милом, уютном и непритязательном, как и всё в этой стране. Кажется – она называлась Фоллаут, не зная, куда деться от попыток построить хотя бы один правдоподобный план на их с Эллис будущее Нади смотрела у неё из-за плечика. Эллис ушла в тот мир, погрузилась с головой, кажется она вообще из иного измерения, в котором жила и носика не высовывала и потому так комфортно себя чувствовала – что бы ни происходило. Эллис прошла всю игру за два дня. И теперь думала о себе в критериях ролевой системы SPECIAL, сила у неё конечно четыре, да и выносливость по десятибалльной шкале от силы пять – вот еле ноги переставляет после дня и ночи беготни. А ведь этим утром удивила многое за свои немногочисленные года повидавшую Нади перепорхнув с ходу через четырёхметровый забор – ещё и руку охотнице-за-головами-наоборот подала – Нади подумала в тот миг «насколько же сильна эта девочка?»

«И что она вообще такое...», подсказала Нади её Совесть – но это неправильные мысли о дочери, к тому же подобный вопрос Нади могла задать и о себе – могла, просто наскучил он ей за все те годы, что она провела в скитаниях уйдя в не полные одиннадцать лет из дома. Временами милая голубоглазая и светловолосая, тонкая и хрупкая на вид девочка и не такое чудила. Ещё – она не позволяла себе проявлять удивление внешне и у неё на всё был ответ.

«Удача», объясняла подобное Эллис, «мне просто с вами стало всё удаваться...»

Ну да, Эллис такая Эллис, не поймёшь – шутит она так мило или вполне серьёзна. Когда они повстречались (у Нади уже был контракт от Кротких Сестёр Святой Агнессы Римской на доставку Эллис куда-то в Мексику – место было отмечено на карте) Эллис и не такое откалывала. Нади ей показала её фотокарточку, Эллис безмятежно взглянув на нее, сказала «Какая красивая девочка...» и собралась идти дальше по своим делам. Нади бы такие нервы. Уже тогда Эллис была в розыске, но пока просто как потерявшийся ребёнок, а не дочь террористки уронившей пассажирский авиалайнер на самую тщательно охраняемую закрытую от посторонних глаз частную школу в Канаде. «Это – ты», сообщила ей Нади, решив что либо этой девочке нужно начинать профессионально играть в покер, либо она как тот кот – не опознаёт себя в зеркале. «Я?», безмятежно взглянула на неё Эллис, «это не я», мягко словно фея ответила она. Нади решила кончать спектакль и действовала силой – Эллис внезапно понравился её напор и грубость, и она согласилась отправиться с ней на юг, ВДРУГ вспомнив, что знает, кто такие Кроткие Сёстры и уже связывалась с ними по телефону, который нашла на детской площадке. Нади изучила тот телефон, и дело даже не в том что в нём не оказалось батареи – это был игрушечный телефон, который мог лишь бибикать двумя разными способами и мигать лампочкой. «Ладно», решила она тогда, «зато уж этот телефон ТОЧНО ЦРУ не прослушивает, наверное, по такому звонить и следует таким как мы с Эллис...»

В том, что Эллис – Иная она уже к тому моменту не сомневалась. С таким мироощущением не будь Иной она выросшая в закрытой «школе» на свободе не сделала бы и шагу. А так Эллис была обычной девочкой, ей нравились «Чип и Дэйл», да...

Нади и Эллис спрятались в расщелине, едва послышался шум винтов. Вертолёт пролетел к северу от них, сделал крюк и скрылся где-то на востоке. «Хоть бы прожектор включили. Эти американцы – летают в Мексике как у себя дома. Надеюсь, у них нет тепловизоров... есть, иначе и не летали бы в полной темноте...», подумала Нади, закусив от досады губу. «Интересно на что мы похожи на тепловизоре сквозь толщу скал, на ящерицу спрятавшуюся от солнца и задремавшую до ночи? Хорошо, ящерицы не теплокровные создания хоть и зла несут поменьше людей – но за самку койота с детёнышем Нади и Эллис сойдут? Знать бы когда пролетают их спутники-шпионы, можно передвигаться в это окно. С геостационарной орбиты нас вряд ли рассмотрят, она уж больно высокая. Или уже могут рассмотреть? Вот бы америка наконец обанкротилась, доллар перестал быть резервной валютой – тогда можно было бы дышать свободнее. А то у них, у этих спецслужб вообще что-то много всякой дорогущей всячины развелось в последнее время», так размышляла Нади чувствуя прижавшуюся к её груди сонную Эллис. «Приятно всё-таки быть мамой», подумала Нади и вздохнула. Она не любила этот заканчивающийся 1999-й год отнюдь не потому что там три шестёрки перевёрнутые были. Нади чувствовала животом, который у неё был плоский – скорее всего навсегда, ведь беременность ей вряд ли светит, а до старости она вряд ли доживёт – чувствовала перемены, подозревала – мир скоро сильно изменится.

И ей это не нравилось. Не то, чтобы она была консервативной, просто мир словно пытался выдавить из себя таких как она. Все эти камеры повсюду, Нади было неуютно соседство с ними, ведь они видели сквозь её инвиз, да ещё и программа искала её мордочку на каждом кадре со всех камер США. Нади прятала себя от сознания людей, но бессознательным камерам было чихать – во всей этой системе Всеобщего Счастья Нади чудилось что-то необычайно Зловещее. Хотя наверное простым людям было уютно, ведь камеры защищали их от таких как Нади. От тех, у кого нет водительского удостоверения, или любого иного документа, кому всё это не нужно, кто не часть Системы.

Нади подняла уставшую девочку и понесла на руках. Так продолжалось минут двадцать, потом вдруг Эллис, затихшая и убаюканная – встрепенулась и, выскользнув котёнком из рук, кинулась в ручей. «Простудится ведь», подумал Нади, хотя было ещё порядком душновато. Ручей был мутный, Нади не спускала глаз с Эллис, не понимая, что она там ищет, по пояс стоя в воде, не унесло бы. Потом Эллис вылезла на берег и показала маме глупую ящерицу. «И из-за этого ты туда лазила? Его что – унесло водой?»

Эллис прижала ящерицу к себе.

-Тоже хочешь кого-то понести? – Спросила Нади и Эллис кивнула. До дома они добрались за полчаса, совсем стемнело и в окнах его не горел свет, через весьма бурный после недавних дождей горный ручей – практически маленькую стремительную речку – был переброшен канатный мост, весьма ненадёжный. Эллис перебежала по нему первая, вся её усталость куда-то подевалась, едва она прижала к себе эту глупую ящерицу. 

Эллис разглядывала старые черно-белые, пожелтевшие от времени и заляпанные кофе и растрескавшиеся, но такие милые фотографии старинных поездов, наверное первых локомотивов, что вообще появились в этих местах во времена дикого запада.

-Он очень любил поезда. – Сказала Нади, разглядывая их тоже. А потом проверила сам дом на наличие иных гостей, нашла двух скорпионов и одну гадюку – отправила их в окно. Ещё нашла трещотку гремучей змеи, но самой хозяйки музыкального инструмента нигде не было видно. Нади положила трещотку между фотографиями поездов, потом грустно оглядела комнату стараясь не встречаться взглядом с тем, кто раньше тут жил.

Хозяин хижины всё так же смотрел своими пустыми глазницами – скелет в кресле качалке, но одетый очень стильно. Прежде чем Нади смогла её остановить – Эллис поправила хозяину его шляпу и улыбнулась. «Ему идёт», послала Эллис глазами теплоту и Нади вздохнула.

Они не стали больше беспокоить хозяина жилища и устроились в соседней комнате. Тут всё было так мило, несмотря на слой пыли – но от него Нади избавилась весьма быстро, хоть и дома у неё своего не было с десяти лет. Ещё тут были фотографии, не такие старые как те с поездами, цветные. Веселые лица смотрели с них, похоже у этого суховатого на вид старикана в кресле-качалке одетого как ковбой из вестерна были внуки. Где они сейчас? Неужели никого не осталось, чтобы его останки похоронить? А смысл тогда строить дом, вести оседлый образ жизни – если всё равно умираешь в одиночестве.

Нади стало так грустно, даже захотелось убрать фотографии, но она сдержалась, в конце-концов – они в чужом доме, какое право имеют убирать эти фото?

-Что ты читаешь? – Спросила Нади и подняла край книжки. – Марсианку Подкейн Роберта Хайнлайна?

Лежащая в постели, согревшаяся и накормленная Эллис кивнула.

-Он потом переписал концовку. – Подумала вслух Нади. – Нашу бы кто переписал.

Тут поймав себя на мысли о том, что подобные мысли недопустимы при дочке – Нади улыбнулась ей и, чмокнув в носик – легла рядом. Эллис всё ещё читала, когда Нади уставшую не столько телом сколько душой поклонило в сон.

***

-Нет, Эллис, это другая инопланетянка, которая завелась в другом шкафу. – Пояснила ей Кирика. – Ту звали Рэн, а эту – Ния. Ты помнишь своё предыдущее воплощение, хотя воспринимаешь его как преподнесённое тебе случаем анимационное творение. И вообще мы на разных все уровнях бытия, я на более высоком, чем Кино, а ты – на более высоком, чем я. Поэтому я могу общаться с Кино и другие видящие Кино и Гермеса и осознающие их не осознают меня, хотя я и могу влиять на их поступки – они осознают это влияние по своему. А ты можешь следить за нами, лежа в кровати и спрятав под подушку свою книжку, в то время как мы тут, а ты – там. Всё дело в уровнях существования, да Гермес – это самая длинная моя речь за последние двести лет, спасибо за напоминание. Эллис – ты поняла, о чём я?

Эллис кивнула четыре раза: два вертикально и два горизонтально, а потом спряталась с головой под одеяло. Вот они всегда такие, эти «воображаемые друзья»...

Стоит увидеть, прочитать, узнать, подслушать что-нибудь интересное – как они тут как тут. Ну, или там, где-нибудь.

Сейчас вот они побывали в мире, где в паре лье от школы совершил аварийную посадку корабль пришельцев-беженцев из иного мира. И теперь они работают вместе с людьми, причём на самых незавидных местах работы. Есть такая девочка Маю, она живёт в впроголодь, но очень гордая, всюду ходит чистая и опрятная, стесняется своего нищенского положения, но строит планы на будущее и всегда уверена в себе. И есть такая Ния, у которой когда она смеётся – щёчки румяные и взгляд озорной. У неё маленькие и остренькие как у полурослика ушки. Она милая проказница и постоянно занимается Важной Ерундой, которая приводит к неожиданным последствиям.

Пока Маю училась и вкалывала на работе, чтобы концы с концами свести (и не отправиться к отцу, оставившему ей на память старые наручные часы по которым жила эта трудолюбивая и тихая девочка) её странная инопланетная подружка облюбовавшая шкаф и лишь после пары драк согласившаяся делить его ещё и с трёхцветным котом собрала из сподручных материалов машину времени. Правда начинала собирать НЛО но, найдя два старых пылесоса и один допотопный радиоприёмник с приставкой Сега Мега Драйв [две Денди у неё уже были] – решила на этом не ограничиваться.

В первое своё путешествие во времени она прихватила отличницу Каэдэ, которая заслужила симпатии инопланетянки тем, что млела от всего инопланетного и вела в сети блог про пришельцев школы номер девять.

-Так машина времени и вправду работает! – Подумала вслух Каэдэ, едва они попали в прошлое. – Эрика ни за что не поверит, пока не сели батареи я Должна это опубликовать в сети! Ой, тут же нет интернета, что дела-ать!?!

А Ния уже показывала Ньютону учебник по физике девятого класса. Ньютон был в ужасе. Он ни с чем во всём этом бреде не желал соглашаться!

-Как вам могут преподавать эту чушь! – Орал он. – Теория относительности, да любой шут придумает в тысячу раз лучше, этот ваш Эйнштейн – вы там, в будущем все с ума посходили!? Ушли от твёрдой как гранит науки к какой-то... параноидальной магии! Идиоты!!!

-Я с вами полностью согласна. – Важно кивнула ему знавшая все языки на свете Каэдэ. Она не училась в Канаде лишь потому что её пугал окровавленный клён, ведь её имя «Каэдэ» тоже значило «Клён»...

И тут её прорвало.

«Кто-нибудь, остановите эту девочку!», было написано под её весёлой рожицей – и расклеено на каждом школьном углу. Награду предлагали в жвачках, и обращаться следовало к федеральному маршалу школы. Но Каэдэ уже было не остановить – Темпоральная Хулиганка познала вкус Темпорального Хулиганства. Она показывала сохранённые карты Googleв девятнадцатом и семнадцатом веках – в последнем визгу было больше чем с Ньютоном. Усадив вокруг Монолита предков человека разумного – как могла жестами объясняла им теорию струн. «Есть такие тонкие мембраны подобные струнам из свёрнутых лишних измерений, они колеблются, порождая материальный мир...», убеждала Каэдэ Бетховена. Тот утвердительно кивал, вряд ли он что-то слышал из того что эта странная девочка ему говорила – он как раз начинал писать свою девятую симфонию и вокруг него как мухи вились масоны предвкушая оду радости в качестве Гимна Порочного Евросоюза. Сделав перевод Ницше через Гугл Транслейт на древнегреческий – распечатала и подарила Аристотелю. 

-Ну вот. – Подумала грустная Аманэ Судзухара – Крыжовница-тян с глазами, словно ягоды зеленого грустного крыжовника. Она смотрела на эту хохочущую на улице, словно Ягами Лайт – первый Кира с тетрадкой. – Сейчас на бедняжку выйдет институт защиты хронологии высших приматов и начнётся третья темпоральная война, это которая была до второй и первой. Ладно, кажется мне пора – за мной вон зелёный автомобиль с тёмными стеклами Они послали...

Аманэ тоже была путешественницей во времени и с каких-то пор боялась тонированных автомобилей, за стеклами которых прятались носящие нуарные шляпы люди из команды корректировки реальности. Поэтому она очень быстро крутила педали и постоянно оглядывалась – неудивительно что врезалась в столб. А Каэдэ хохотала. Ния апгрейдила свою машину времени закусив язычок. Потом пришла с работы (которая была после старшей школы) Маю-тян и принесла продукты. Мяса было так мало, что Ния не знала, как его делить – на пополам уж слишком мало получалось.

-Наверное, мясо может есть тот, кто работает и приносит в дом продукты. – Смиренно заявила Маю-тян. Ния сунула ей в нос баллончик с газом для газовой горелки. – Ты это на свалке нашла?

-Это мой вклад в копилку нашего общего дома.

Они попробовали приготовить мясо с овощами на этом странном синем пламени и едва не устроили пожар – баллончик дефектным оказался, теперь в крыше дома была дыра в метр и Ния могла в ясные ночи смотреть на звезды. Где-то там далеко... был её дом.

-Что это было? – Так спросила свою спутницу Кирика.

-История о тяжких трудовых буднях с мальчиковатой и несносной ушастой клыкастой инопланетянкой, которая завелась у тебя в шкафу. – Так ответила ей Кино. – Гермес, ты хочешь пить?

-У меня бензин заканчивается, если вы об этом, но так я могу и потерпеть – обожаю, когда вы меня в гору катите. Особенно в жару. – Так ответил им Гермес, в его голосе доносившемся из старого довоенного мотоцикла не чувствовалось иронии, ему и вправду нравилось когда его катили в гору.

Они заправили Гермеса и снова попали. Куда-то.

-Странно... – Сказала Кирика, смотря на красные прожилки в тенях ярко освещённой улицы. Тут были 90-е XX-го века. – Я... чувствую ностальгию, знакомо, словно выбраться на крышу школы и устроиться в теньке от палящего солнца. Мир снова тонкий вокруг нас.

-Этот мир не настоящий. – Сказала однажды похожая на милого мальчика девочка с заколкой на одном из локонов. У неё была милая наивная ассиметричная прическа (она сама себя подстригала), не настоящие отец и мать и старшая сестра, под конец научившаяся свистеть на частоте допотопного модема. 

Эта девочка жила в городе полном гудящих на частоте 50 Герц проводов, эта девочка закрылась от мира, чтобы познать все тайны жизни и найти свой смысл. Эта девочка была человеком, зачатым и рождённым искусственно, она была ребенком бога, электромагнитной волной – частицей мышления океана людских судеб, автографом ноосферы, по мнению её делавших учёных – а на самом деле она была внеземной программой.

За день до этого к ней наведывался Чужой. Он открыл дверь и смотрел, а Лэйн в пижаме-медвежонке побоялась его впустить в дом. За что Иная Лэйн (на самом деле в этой девочке обитало аж три Лэйн: хираганой, катаканой и латиницей [ромадзи]) сделала ей потом нагоняй. Ведь возможно этот Гость знал Ответы на вопросы, которые не знала ещё она сама!!!

-Ну как? – Так спросила в тот раз новую знакомую Кино. – Став отшельницей, и бросив школу людей, ты открыла что-то новое об этом мире, Лэйн?

Лэйн кивнула. Потом ткнула Гермесу в глаз пальчиком своим. Гермес ойкнул (он обычно жалуется, как Кино попадает на кочки, достаётся её попке и его спицам). Потом Гермеса раскукожило так что он стал похож на инопланетную жирную панду с мордой безмятежно довольной, казалось сам Будда живёт в этой панде занявшей большую часть просторной спальни Лэйн и уронившей пару самопальных мейнфреймов с жидкостным охлаждением, из которых сочилась вода. А потом Гермеса снова через скрытые, свёрнутые измерения собрало в старенький мотоцикл.

-Что это было? – Так спросили её хором Кино и Кирика-тян. – Это был глаз? Мы раньше не замечали, чтобы у Гермеса были глаза на сиденье, покажи, покажи!

Обычная невозмутимость странницы и путешественницы тут им изменила.

-Просто атомно-молекулярные связи эмулируются на квантовом уровне, на котором квантовая матрица (это такой движок на котором запущена наша вселенная) зависима от наблюдателя, так как для упрощения вычислений описывается через него (антропный принцип). Это... широкое поле для багоюза. – Сказала третья ипостась Ивакуры Лэйн, открывая перед Кино и её спутницей дверь из залитой водой (охлаждение системников требовало экстремального подхода, даже стакан с жидким азотом тут не справлялся) спальни, за которой был эльфийский лес, полный призрачных огней и колонн света. Лэйн закрыла дверь, едва увидела удивлённо смотрящего на них маленького эльфа, открыла снова – там были стеклянные коридоры построенного в форме свастики нового здания штаб-квартиры ЦРУ, туда-сюда снова деловые люди. Снова их кто-то заметил, и Лэйн пришлось дверь закрыть. «А можно мне?», спросила её Кино. И Лэйн показала ей, в чём баг. Несколько минут они самозабвенно баловались с забагованной дверью эмулируемой на атомно-молекулярном уровне посредством устаревшей квантовой матрицы мироздания. Так продолжалось, пока что-то там внутри не грокнулось и дверь не стала показывать клубящуюся затягивающую чёрно-фиолетовую пустоту с Голосами. Рейн вздохнула. «Сейчас исправлю», подумала Ивакура Рейн. Похимичила что-то с дверью, вводя её теги (истинные имена) на своём компьютере. Потом снова закрыла и открыла – за ней был коридор с мышиного цвета стенами, которые любили грустные суицидальные японцы в грустные как японская версия Звонка девяностые.  

Потом приходила Ариса, Алиса – только японского разлива. Школьная подруга Лэйн, вообще единственный её друг. Она очень переживала из-за того что Лэйн не выбирается никуда из дому (неправда – один раз Лэйн была в ночном клубе Сиберия, куда её пригласили знакомый хакер-кун и его тян и даже видела как там у кого-то поехала от цифровой наркоты крыша и он застрелился, на Лэйн даже кровь попала).

Лэйн скромно радуясь скромной возможности пообщаться, как истая тихоня рассказала Арисе про Кирику с Кино, их разговаривающий мотоцикл Гермес который жаловался на вредную для его спицованных колёс воду и опыты с забагованной дверью. Ариса щупала Лэйн температуру. Лэйн нравилась ладошка Арисы на своём лобике. Она предложила Арисе соединиться, сначала та испугалась слегка, потом поняла, что имеет в виду Лэйн и согласилась на объятья. «Токи-токи, токи-токи», стучали их сердца. Лэйн была счастлива.

-Привет Маю! Привет Лэйн! – Так поприветствовали они старую знакомую в новом мире, где не успевшие вырасти во взрослых Дети... жили. Просто – жили. Ну и работали ещё, общались, изучали это место – а потом просто тут жили. Это было Странное Место где хотелось просто Жить. И они тут жили. 

-Я Ракка. Можно Лекка, если вы из России, меня тут предупреждали, что по-русски это звучит слегка не так, но это значит Упавшая с Небес. – Так отвечала им девочка, и они поняли – она забыла свои предыдущие жизни. Тут было мило, обнесённый стеной непознанного, за которой расстилался дремучий лес неизведанного – город Вечных Детей целиком состоял из уютных увитых вьющимися растениями домиков, каменные мостовые и каналы, сады и наконец Старая Заброшенная Фабрика, в которой жили Пепельнокрылые – всё утопало в тёплом мягком свете.

Они появлялись из коконов, имена давали обычно по оставшимся воспоминаниям. Вот Ракка помнила, как летит откуда-то к земле, раскинув руки, сквозь облака, там – поля, леса, город и вьющаяся меж ветряных мельниц дорога.

Их община жила на самообеспечении, поэтому Странница с Путешественницей не стали отвлекать Ракку от работы. Просто три дня изучали это место, зная, что и отсюда продолжат свой путь. Они рассказали девочкам из Старого Дома о баге, который нашла Ивакура Лэйн. Потом смотрели как девочки с маленьким грязно-белыми, почти пепельно-серыми крылышками за спиной и кое-как прикреплёнными тусклыми нимбами (у одной он на проволоке держался) открыв багоюзом дверь куда-то в район Донецкого аэропорта зимы пятнадцатого года ходят рядом с шизеющими от холода, грохота артиллерии и ещё этих, с нимбами вокруг ополченцами, на которых всё прут и прут ряды бандерлогов и говорят:

-Всё в порядке, не отвлекайтесь, мы тестируем баг, скоро закончим, вот уже почти закончили, все – продолжайте, простите за беспокойство.

Дверь, которую они открывали в Вечное Лето, была единственной целой и, слегка покосившись – почти висела на косяке в единственной стене, оставшейся от разрушенного тремя пропаданиями «градов» доме. Девочка с крылышками и похожим на бублик нимбом, катавшаяся по улочкам светлого городка на скейте, открыла её сюда – в тот город, в котором родилась и в то время, когда покинула мир начавшейся третьей мировой.

-Исправим. – Сказала уставшая от жизни и хлопот темноволосая девочка-ангел с сигаретой и недосыпом. Она была самой старшей из всех, помогала в библиотеке и у плиты, тут вообще все всё делали сами – тоже тяжкая работящая жизнь.

А ещё баги исправлять в том, нижнем мире. Но ангел-работяга с сигаретой не протестовала, раз нашли баг – значит нужно исправлять. Ошибки реальности ибн баги бытия – они же сами не исправятся...

***

Бумаги были разные, в основном распечатки материалов с треснувшего оптического носителя – у Нади всегда были проблемы с электроникой, она слишком быстро выходила из строя, даже примитивные CD-диски недолюбливали её. «Проект “Левиафан”», «Демон Максвелла», «[D.M.]», «Кандидат в A. Номер 2» и многое другое значилось под каждой карточкой с фотографией светленькой голубоглазой Эллис (не на всех она была одета, это заронило в душу Нади много чего тёмного к тем, кто занимался её дочкой там, на севере северной америке). Там были ещё несколько фотографий девочек – под портретом одной из них, тёмненькой – значилось «Кандидат в A. Номер 1», а под остальными «NoData».

Когда они впервые познакомились, Эллис рассказала о своей жизни в закрытой Канадской школе. «И на кого ты там училась?», спросила её Нади, чтобы хоть как-то завязать разговор. «На Антихриста», отвечала с незамутнённым чистым взором вежливая Эллис. Поначалу Нади решила что Эллис так шутит. Она вообще, казалось, всегда говорит то что у неё на уме и совершенно не умеет врать. Хотя зачастую кажется что это юмор у неё такой... странный.

А потом Нади стала изучать документы девочки, которую взялась сопроводить из точки «А» в точку «Б» так чтобы их не перехватили где-нибудь в точке «С» – то что у Нади по жизни лучше всего получалось. Документы были странные – лежали в сумке, с которой в гордом одиночестве показывая фокусы и вообще живя непонятно как, путешествовала Эллис. При этом с ней регулярно выходили на связь какие-то загадочные «Кроткие Сёстры Святой Агнессы Римской» обитающие где-то в Южной Америке, которые и наняли через подставных лиц Нади таки доставить девочку, совершенно заплутавшую по дорогам центральной дикой неприлично запущенной – не то что зализанные побережья востока и запада – америке северной.

-И как тебя там обучали «на Антихриста»? – Спросила её Нади в смутной тревоге, оттого что, быть может, больную тему затронула, и эта девочка сейчас начнёт выкладывать обо всех ужасах своего пребывания в застенках продвинутой англосаксонской педоинквизиции рубежа тысячелетий.

-Читали сказки. – Невозмутимо ответила доброжелательная и какая-то «зачарованная» меланхолией Эллис.

-Какие?

-Разные. Например – про Монстра, у которого не было имени.

Нади отстранилась аж от Эллис. Она почувствовала укол совести, ведь её «имя» Nadieзначило с испанского «Никто», как Немо и она в первые дни знакомства дала девочке «Двадцать тысяч лье под водой», которую обычно использовала как подушку. Ну и что – капитан Немо был социопатом, презирал цивилизацию и промышлял терроризмом. В конце-концов сказки эти читали там, в Канаде, американские спецы на деньги американских налогоплательщиков – она тут не причём.

Этим утром Эллис смотрела «Освободите Вилли», а Нади готовила на кухне у плиты – аромат жаркого был, конечно, не как у костра, когда Нади жарила мясо ящерицы на палочке, но всё-таки с кетчупом острым и это сойдёт. «Нужно будет в первом же городе запастись съестным...», подумала она и посмотрела на лежащий рядом же на столе пистолет – BerettaM1934, которым было это мясо добыто. «Всё-таки я теперь не одна, не хватало, чтобы моя дочь желудок испортила из-за меня, а тут кроме аракава и лимона в кадке ничего не растёт...»

Нади постоянно преследовала одна мысль – с тех самых пор как она увидела фотографии с Эллис из канадской школы, на которых она обнажённая. Поначалу она отбросила её как лишнюю – к чему сейчас проверять подобное? Потом поняла что это очередная «материнская шиза» и пока она её не удовлетворит – расслабиться не сможет. Тогда Нади стала решать, как подступиться. Вначале решила было просто попросить Эллис раздеться и показать. Она ведь тогда скидывала халат и плед сама у камина и стояла перед Нади обнажённая? Но потом поняла, что сама переступить через себя не сможет – есть в ней с этим психологический залом, всё-таки у неё в подобном нет опыта – Нади в конце-концов решила всё проверить в ванной, пока будет порядком запылившуюся Эллис отмывать от дороги. Она отскоблила ванную во дворе от ржавчины и набрала из речки воды, согрев до приемлемой температуры.

Эллис как раз досматривала «Волшебника», (The Wizard – фильм 1989-го года). Нади застала Эллис за наблюдением той сцены, где сбежавшие из дома мальчик с девочкой вот-вот поцелуются. Они с Эллис в кинотеатрах выбирали места на самых дальних рядах (места для поцелуев), правда целоваться там конечно не думали, да и выбор места был объясним – при большом скоплении народа смотрящего на неё Нади теряла свои преимущества «невидимки», а на задних рядах есть такая зона, где никто на тебя не смотрит, потому что внимание всех приковано к экрану (поэтому этот ряд и «для поцелуев»). Девушка с девочкой (уже почти подростком, лет одиннадцати на вид – но всё же) конечно там дико смотрелись, но Нади как-то это не беспокоило. Главное чтобы видеть весь зал и знать, когда пора сваливать. Сидят, значит, загорелая девушка-южанка и бледная, совсем на неё не похожая девочка-кукла которых и родственницами не назовёшь, смотрят фильм – а справа и слева от них все в засос целуются. Так они смотрели и премьеру Матрицы – в Нью-Йорке, и серии Ковбоя Бибопа (те, где торговец галлюциногенными грибами таранит космический корабль охотников за головами, а потом все приземляются в Вестернволде, на терраформированном под дикий запад Марсе) – где-то в Луизиане. Они так петляли, что Нади под конец стала путаться – где они. Брали билет на автобус – ехали на попутках, садились на поезд, чтобы соскочить едва он тронется, всегда резко меняли свои планы в самый последний момент и каждый раз заметая следы по максимуму – Нади словно нутром чуяла уже тогда, что за ними могут следить не только люди.

-Ванная готова. – Вымолвила Нади.

-А ты целовалась с мальчиками? – Спросила ей Эллис, поставив на паузу и на миг оторвавшись от экрана. И вот что ей ответить? Правду и только правду, она же её дочка.

-С мальчиками – нет.

-Никогда-никогда? – Не поверила Эллис. Кажется – она удивилась искренне.

-Никогда-никогда. Так уж получилось.

-Не пробовала?

«Да пробовала я... искать», подумала Нади, «но вот такой вот у меня дар – смотрю в глаза и вижу то что внутри у человека, разочаровалась во всех быстрее, чем дошло до поцелуев... Да и не нужны мне уже мальчики, зачем мне они, мне двадцать один, мне нужна дочка, такая как ты, но ведь не скажешь тебе всего этого?»

-А с девочками? – невозмутимо вопрошала Эллис. Губы у неё были тонкие бледные, розовые, слегка влажные и вкусные, наверное – Нади взглянув на них, почувствовала, что краснеет. И вот что это? Совесть? К чему такая совесть людям, кажется – от неё один вред.

-Один раз поцеловалась. – Честно созналась Нади. – Просто расчувствовалась, и это случилось само собой.

«Как-то... было не очень, странное чувство возникло – словно я допускаю ошибку и влезаю во что-то лишнее», подумала Нади, «и я быстро ушла в тот раз, постеснялась продолжения – я всегда так уходила, скрывала себя – и никто меня не видел, пока я не успокоюсь, наверное, люди называют это паническими атаками, когда хочется как можно скорее убежать».

-Ум... – Закусила губку Эллис и вернулась к просмотру фильма, сняв его с паузы. «Там в конце они выиграют приз на чемпионате восьмибитных консолей с этим мальчиком-аутистом в роли младшего братика, а потом втроём вернутся домой», подумала Нади. Эллис рассеянно кивнула, и снова поставив на паузу – собралась было идти в ванную, но по ходу сунула в рот вскрытую упаковку купленных в последнем городе чипсов и щёчки покраснели. Она снова села на попку и медленно сунула туда вторую чипсину. Щечки ещё чуть-чуть покраснели и в глазах – в уголках глаз – появились капельки. Эллис нямкала что-то новое для себя, не хватало таблички «идёт дегустация – не мешать!»

Вот Эллис всегда такая. Нади покупала ей мороженное – и девочка ела его так словно никогда подобного не пробовала. Кола, соки, пирожные, фруктовые салаты и прочее – такое чувство, словно она действительно всё пробует в первый раз. Чем её там кормили в Канаде, пищей космонавтов? Из тюбика? Когда Нади её повстречала – Эллис на улице показывала карточные фокусы группе детей и подростков: мальчиков от десяти до пятнадцати, среди которых затесалось несколько девчонок и даже один странный бородатый взрослый дядя похожий на героя Вьетнамской войны – весь в орденах, в полицейских очках, байкерском жилете со значками и майке со Сталлоне, явно двинутый. Фокус был короткий, Нади не в курсе, где Эллис ему научилась. Потом девочка с серьезной миной поставила перед всеми чашку и сказала «деньги – сюда». Все, разумеется, стали ухмыляясь расходиться. Эллис следила за чашкой, ожидая, что в неё что-то упадёт – но в неё ничего не упало. Нади сжалилась и положила туда двадцать баксов. «Ещё», скромно сообщила ей Эллис и Нади положила туда ещё двадцать баксов. «Мало», так же скромно сообщила ей Эллис и в тот раз Нади в первый и последний раз захотелось Эллис слегка стукнуть по голове. «Тут на хлеб не хватит», добавила Эллис, словно почувствовав желание Нади дать ей по башке. Да, Нади хотела это сделать, но она в те дни вообще была другим человеком, этого хотела не та Нади, которая тут, здесь и сейчас. И вообще... Она же не знала ещё что девочка всегда по жизни такая – говорит, что думает в текущий момент, но одновременно с какой-то неправильной милой наблюдательностью – старается держаться, не роняя собственного достоинства. Ходит, всегда смотря прямо перед собой, никогда не сутулится, словно её там, в Канаде в наушниках ночью зомбировали на эту тему, уверенности в себе хоть отбавляй – но не зазнаётся. 

Во время пересечения границы с Мексикой до Эллис вдруг сквозь весь тот внутренний мир, которым она жила дошло – насколько они близки к концу этого путешествия и она впервые спросила: «Нади, а сколько мы ещё будем вместе?» Та ответила что не меньше недели, и кажется, у Эллис поднялось настроение. Целая неделя. У Эллис поднялось – а вот у Нади что-то внутри надломилось.

-Идём? – Спросила она и, взяв маленькую ладошку Эллис – повела её принимать ванную.

[https://lainalice.wordpress.com/ - теперь тут или тут https://tehmariko.wordpress.com/ В иных местах зачёркнутый шрифт затирает о_О]

Все персонажи этого и прочих романов серии «Истории Воспоминаний» (и подциклов «Странствия Светлячка» и «Светлячок и Война») выдуманы и не имеют ничего общего с реальностью в которой обитает читатель. Любые совпадения имён и прочего случайны и объяснимы природой Мультиверсума, читатель всегда находится в иной, альтернативной вселенной по отношению к той про которую он читает. Написать (или прочитать) что-то про ту вселенную в которой существуешь ты сам невозможно исходя из принципа неопределенности Гейзенберга приложенного к многомировой интерпретации, подразумевающей бесконечное число альтернативных вселенных. Все прочие казусы и недоразумения, странности и непонятности этого и прочих романов соавторов [Тех Марико] объяснимы информационной войной, которую развязали Силы Тьмы и Силы Света и человеческим рассудком, который (как и человеческая душа) является одним из многочисленных полей сражений этой неконвенциональной войны. Внимание, в тексте присутствуют аказуальные персонажи (вроде Юки Нагато), хиккикомори, их мышление, исторические персонажи вне характера (с характером отличным от того который им обычно приписывается), взаимоисключающие параграфы, а так же косплей!

 

AnotherAnother

-Хонока, ты когда-нибудь... мечтал изменить мир? – Спросил Кеншин, отпуская сложенный им самолётик в свободный полет по кипящему аэропорту. Он улетел на удивление далеко. Хоноку не покидало гнетущее чувство. Он посмотрел на одноклассниц. Амэ и Аяка ели свои мороженки с видом заправских кудере.

Казалось – им плевать на все, но Хонока знал что это не так. Они прям как сёстры. Хорошо им быть тихонями с «маленькой» тайной внутри.

-Мне жалко что я проживу всю жизнь так и не увидев другие планеты. Не пустынный на Наско похожий Марс, а те, далекие от нас, которых миллиарды только в нашей галактике и где по определению случайности просто должна, обязана быть жизнь.

Кен тоже взглянул на «сестер».

-Может и увидишь. – С непередаваемой интонацией убежденности в неотвратимо приближающемся чуде ответил Хоноке он. – Знаешь в русском слове «Чудовище» есть корень «Чудо» как и в японском слове Кайдзю – Диковинный Зверь.

Хонока грустно усмехнулся. И снова взглянул на сильную и бесстрастную Аяку, жутковатую Бакемоно с глазами застенчивой кошки.

Люси Сае-Марии во время перелёта приснился замечательный в своей зловещей вещности сон. Люси была уверена – этот сон был как-то связан с деятельностью [DM] Саманты Ридсмит, но вот присутствовавшие там вряд ли бы согласились на подобное оправдание собственной беспомощности. Люси слушала «OceanSoul» группы Nightwishв наушниках и её никто (кроме подобных Саманте невинноубиенных спецслужбами девочек) не видел. Она стояла за спинами людей из охраны американского президента и чувствовала их смутную тревогу. Лифт с президентом этой без сомнения прекрасной страны уже более тридцати секунд вёл себя странно, он то поднимался на пару этажей то снова начинал опускать в подземный гараж и с личной охраной президента связи никакой не было, что очень печально в общем-то для такой прекрасной страны как эта. Самой Люси в США претили лишь две вещи, первая это федералы, а вторая – остальные американцы, а так прекрасная страна глазами инопланетного существа, хоть завтра заселяйся, сделать только что-то с американцами и можно жить, как завещали парни из Рамштайн в своей песенки про Америку. Наконец лифт опустился на подземный этаже парковки и двери раскрылись. Прицелившиеся в то что должно было там быть (Люси представить себе не могла в том сне что творилось на уме у всех этих «людей в черном»), все эти люди вдруг осознали что целятся в мусорный бак который вопреки всем законам физики как-то умудрился втиснуться в лифт. А вот Люси знала как, только никому не скажет – нормальные же люди с такими сомнамбулизами как она не общаются!

Пригнувшаяся служба безопасности уже начала подкрадываться к этому баку ожидая что оттуда выпрыгнет ксеноморф ну или на худой конец окажется что это бомба, а Обаму взяли в заложники пророссийские сепаратисты штата Техас, когда изнутри послышался сдавленный стон.

-Вытащите меня уже отсюда... – Сообщил им в том сне Обама, видимо так и не понявший что это было.

А был это суверенный Люсин сон, в котором возможно абсолютно всё и никакие претензии Автору не принимаются. 

«Жив ушастый...», подумала Люси и проснулась, потому что Тикки вынула у неё из ушей наушники и сообщила что они уже как бы сели и это не школа где можно спать на парте в лужице слюни, когда все уже покинули давным-давно класс. Люси с этим молча согласилась. 

-Цель вашего визита в Японию? – Вежливо осведомилась девушка лет двадцати на вид.

-Фурикурирование школьниц. – Бросила Люси, рассматривая в жиденькой девятибалльной не очухавшейся еще толпе Тикки. Синих волос было на удивление мало – наверное, после Фокусимы как-то стало не до краски. Даже Саюри нарисовала собирающих подаяния няшек и выложила на главной странице своего сайта. Обычно творившие счастливую лесбийскую любовь на радость фапающим мальчикам, девочки стыдливо повязав «HelpJapan» на лбы – краснели и кланялись, краснели и...

Девушка почти не покраснела. Люси фривольно облокотилась и смотрела прямо в её глаза. Месяц от силы работает тут, можно хоть заключать пари. В ином случае уже сработали бы сигнатуры на «хама» и последовала реакция вербального антивируса на органических нейронных сетях по имени «Эго» (Великое и Ужасное).

Девушка вежливо-вежливо переспросила.

-Знаете, я слышала... – начала как бы издалека Люси, все еще надеясь, что скоро подбежит Тикки и избавит её от грядущего ненасытного троллинга этой бедной девушки в форме служащей аэропорта. – Тут у вас официально разрешено домогаться до девушек в общественном транспорте. Мол – запущены специальные ветки только для школьниц, ну а если те удумают ехать в общественном – то пусть не жалуются.

-Это уже профиксили. – Улыбнулась японка.

-А-а... – На Люси была футболка с Харуки Харухарой и кепка GTOзадом наперёд, она словно осталась в конце девяностых и так и не хотела вступать в этот шумный и неинтересный, слишком аляповый для киберпанка и жидкий для антиутопии абсолютно неправильный, предельно вывихнутый помешенный на суицидальной детской чистоте век.

-Цель вашего визита в Японию? – Повторила она заученную фразу. Терпение этой девушки было безграничным, а вот лицо заметно краснело. Месяц на работе, не больше – не знает что делать, звать начальство или продолжать задавать один и тот же вопрос. Впрочем, вся их беседа так и так записывается.

-Может, как-нибудь позавтракаем вместе?

-Вы, наверное, хотели сказать «поужинаем»? – переспросила девушка, имя которой Люси наконец-то едва смогла прочитать. Она вообще хорошо говорила, но абсолютно не могла читать на этом вашем японском.

-Кумико... – Приблизила лицо совсем близко к стеклу Люси, так что девушка невольно взглянула на её розовую челку и вновь уставилась своими карими в ярко-зеленые глаза. – Если честно я имела в виду страстный полуночный секс, а потом завтрак с кофе в постель...

-Обычно так говорят парни, которые не умеют знакомиться с девушками. – Сказала Кумико и Люси улыбнулась.

-Я почти то же самое.

«То же самое», она произнесла по английский, как «Same...» Тень её слегка дернулась при этих словах и начала отращивать зубы, но Светоч Люси умудрилась вовремя на неё наступить и её персональный пет сообразил вернуться на Ультрамарин и никого тут [пока] не кушать.

-Цель... – девушка внезапно ярко покраснела и оглянулась по сторонам, ища помощи у окружающего её стекла и шума. Цвай не помогла и Эхо – тоже не справилась. Зато под ногами Люси в тени её пляшущей на полу шевельнулась плотоядная улыбка Sameи Люси поняла, что пора оставить эту девушку в покое.

-Цель моего визита в вашу ненаглядную страну?

Девушка молча кивнула, она даже дыхание задержала.

-Психологическая помощь вашему подрастающему поколению во избежание скорого крена нации.

Битлы заканчивают свой Норвежский Лес. Люси чувствует как начинает куда-то падать. Звучит мелодия из кинофильма «Спущенные с Цепи», Освобожденная Мелодия, Люси помнит еще её восьмибитную инкарнацию. Для неё – она самая ранняя из всех, даже раньше первого исполнения. Это было так давно, в далекой-далекой галактике по имени Детство, в совершенно другом мире бесконечно далеком от этого, это было раньше чем...

Под льющееся из наушников неземное умиротворение далеких теплых Островов Мечты образы грядущей резни в этом аэропорту все явственней встают перед танцующей в темноте Люси. Раскинув лапки в стороны и вращаясь с закрытыми глазами Люси чувствует жизнь и смерть всем своим юным недавно позаимствованным телом и нежится под лучами вселенской любви Красной Королевы Справедливого Безумия. Кто-то умрет – кому-то станет наконец-то легче. Толчки в бок заставляют Люси вернуться в этот мир и улыбнуться Тикки.

-Чудный сон. Даже если Америка и впрям «перевернется» это еще не скоро случится... – бормочет самой себе под носик Люси. – Тикки... скажи, а может быть так чтобы ранние девяностые были раньше поздних шестидесятых?

-С книгами – все возможно. Еще – если живешь до ста лет. Машина времени! – подняла пальчик-озарение синеволосая Тикки-тан. Потом вид её стал невыносимо грозным, а руки уперлись в бока. – Почему ты просто сразу не предъявила ей удостоверение?! И вообще – зачем брала туристическую визу, когда она тебе не нужна??!

-Брала потому что давали. Мне девушка предложила в России взять – я и взяла. Не надо обижать девушек, - нравоучительно покачала пальчиком Люси пред подругой, - особенно когда они от всего сердца честно и искренне тебе ДАЮТ.

«Железная логика», было написано на лице у Тикки. «Я думаю, ты просто хочешь издеваться над несчастными пострадавшими от стихии соотечественниками...»

«Очень хочу, страстно хочу!», изобразила злодейку – Харуко Харухару – на своем лице Люси. Лицо Тикки стало печальным.

Так, молча, они шли по дорожке к морю.

Чайки, солнце, море, легкая шляпка... Боже – Люси любила проклятье своей ностальгии! В каждой стране, куда бы она ни прилетела – это чувство возврата к давно утерянному не отпускало, отчасти из-за воспоминаний которые шептали позабытые сны едва стоило зарыть глаза – образы прошлых веков вставали перед ней, отчасти из-за того что каждый раз смотрела на мир через призму восприятия нового юного и чистого существа. Чаще девочки, реже мальчика. Именно эта, теперешняя Люси «Сая-Мария» наполовину японка, а значит учитывая слабость генов Этой страны она выглядит почти как европейка – вполне сознательно затролила Кумико-тян, ей было жалко её – честное пионерское! Но не говорить же об этом Тикки!

Гитлерюгенд и пионеры как-то...

А потом она снова открыла глаза в кресле рядом очнулась ото сна Тикки, за окном приближались утренние огни города.

-Откат? – Спросила она сонную Тикки. Та угрюмо кивнула.

-Они заебали с откатами. – На весь салон сообщила самой себе Люси. – Это по-русски. – Объяснила она стюардессе. – Я только настроилась на позитивный лад. А потом еще эти тупые самоисполняющееся пророчества.

Тикки зевнула.

-Дебильные квесты!!! – Заорала Люси в лицо стюардессе и та поспешила в сторону кабины пилотов. Еще бы, на борту очередная дебоширка студенствующей наружности. Возможно – серьезно психически больна.

Тикки потянулась кошечкой. «Няк», одними глазами сказала она.

Они успешно сели во второй раз, хотя Люси предпочла бы чтобы они някнулись прямо на зал ожидания.

-Зачем им откатывать сервер Земли-404 всего на каких-то полтора часа? Ладно бы на год! – Продолжала возмущаться Люси не обращая внимание на то что её слушают и русские уши в том числе.

Тикки игнорировала её вытаскивая сверху свою черти-чем набитую сумку. Ева Сумкина блин!

-Ну у меня и семейка. Это пункт назначения какой-то... а не жизнь.

-Тебя убили? – Приподняла ресницы Тикки.

-Да, к несчастью, но я снова выжила. – Созналась в который раз самой себе Люся смотря на свой нос и представляя что там сидит бабочка. Бабочка получилась ну очень большой и  какой-то совсем уж грибосно-матрично-зеленой.

Вот эти ваши ученые обрадуются – новый вид на, казалось бы вдоль и поперек исследованных японских островах. Жаль что в единственном экземпляре, хотя можно научить её размножаться делением, ведь сама Люси размножается именно так это очень нехорошие конечно мысли, потому что в таком случае очень скоро в этом мире не останется ничего кроме вот таких вот грибосно-матрично-зеленых бабочек.

Бабочка получилась дефектной как и сама Люси, а потом она еще долго не хотела улетать с носика Саи, в которой уютно так устроилась эта ваша Люся.

В итоге она тролила Кумико во второй раз за день. А Кумико смотрела на Люси и думала – что в ней, этой ебнутой на всю головку извращенке такое знакомое, словно бы они уже встречались когда-то раньше?

В конце, когда бедная Лиза Кумико поняла, что все её страдания с этой несносной пассажиркой были напрасны в виду наличия у пассажирки гражданства этой страны, она не стала даже упрекать Люси ни в чем. Просто едва не разрыдалась и принялась смотреть куда-то внутрь себя, как обычно делают аутичные дети, выросшие в обычных взрослых, перешагнувшие через свой аутизм и научившиеся тому, что труднее всего – общению. Люси обняла её, перегнулась через стойку, возблагодарила создавших её за отсутствие стекла и обняла это девушку смотря с безграничной добротой.

-Все в порядке. – Чуть ниже, чем обычно сказала она, почти как мальчик смотря. – Ты отлично справляешься со своей работой. Ты молодец. Ты все сделала правильно.

Погладить второй раз по голове Кумико, смотревшую с завороженным выражением на лицо Люси, не дала Тикки. Тикки нанесла два удара. Один по голове сумкой, другой – в живот коленом. И стала оттаскивать сложившуюся подругу, извиняясь и улыбаясь, улыбаясь и извиняясь.

-Простите. – Говорила Тикки. – Она больна, у неё даже справка есть для старшей школы на случай вынужденных прогулов из-за очередного приступа, мы вам все возместим, простите...

У Кумико в конце глаза были мокрые от слез, но заплакать на первой в жизни работе она так и не решилась.

-Цель вашего визита... – Бодрым голосом начала она, обращаясь к следующему «клиенту». Дальше Люси уже не расслышала, так как Тикки утаскивала её словно вещь.

Кумико странно смотрела на свое рабочее место.

-В чем дело? – Спросила ей новая подруга по работе.

-Мне кажется... Де жа вю. – Ответила Кумико, рассматривая стойку.

-Да скажи ты, я не кусаюсь, когда трезвая.

-Стекла, их теперь нет.

Изуми недоумевающее посмотрела на Кумико и вновь – туда куда смотрели глаза той.

-Ты только сейчас это заметила?

-Утром же они были?

Теперь они обе недоумевающее смотрели друг на друга.

-Уже перегрелась? То есть я хотела сказать «перегорела». Ну то есть ты поняла, что нужно отдохнуть? Сейчас же! – закричала гневно Изуми, потом спросила ласкового, - поняла?

Кумико отрицательно покачала головой. Изуми демонстративно вздохнула и сделав мину приложила пальцы ко лбу.

-Но я же помню... вроде... – Кумико постаралась вспомнить как проходили её две недели стажировки. – Утром точно были, но я не помню момент когда они исчезли. А вот были ли они вчера?..

-Не было, не в нашем аэропорте. На самом деле они и не нужны, мы же все-таки не деньги у них берем, как-то ближе к народу получается. Когда я еще начала работать, уже не было. Закрыт вопрос, дуреха, тебя уже клинит, тебе нужно хорошенько проветриться той ночью и не говори что я плохая и ты слишком скромна для меня, я тебя не отпущу в эту полупустую квартиру без мебели где ты снова станешь читать свои странные книжки, идем!

Подруга уже утащила почти Кумико и все же в последний момент та выглянула из-за угла проверяя на месте ли стекла.

Стекол не было.

-Боже, какая ты заторможенная кудере с этими милыми, широко распахнутыми глазами, идем!

-Люси. – Говорит ей Тикки странным голосом, не предвещающим ничего хорошего впрочем, и плохого тоже – максимум еще один синяк и заново отбитые яичники.

-Да. – Весело не оборачиваясь, отвечает Люси.

-Там было стекла.

-Ты была не внимательна. Я почти уверена, что его не было, еще удивилась даже – как удобно, можно обнять человека. Я точно помню, как подумала «как хорошо, что именно в моем случае их все-таки нет!», - пальцы Люси сложились в ОК, так обычно делала Харука.

-Ясно, значит нечаянно, говоришь? Само вышло?

-Ну как бы да. – Смущенно стала тереть себя по затылку Люси и получила подзатыльник.

-Ты переписала реальность только чтобы ей обнять? Это сила семьи Ноя, первых апостолов, даже мое имя – дань одному из них и все же я не думаю, что кому-то понравится, что ты вытворяешь, уличный маг, блин...

На мгновение Тикки стала прежней, а потом в её глазах вновь заискрилась голубизна. И она вздохнула.

Люси оборачивается и смотрит на мальчугана. Тот заворожено уставился на плавник Sameнесущийся в тени девушки прямо по асфальту. Люси шлет мальчику воздушный поцелуй, едва тот переводит взгляд черных глаза на её лицо. Пацан бежит за своей ушедшей вперед мамой и начинает быстро-быстро рассказывать по подземную акулу в этот жаркий день. Люси невообразимо хочется пить, словно она не была еще вчера с Sameна Ультрамарине.

Кроме этого случайного иного плавник вряд ли кто-нибудь еще увидит.

Не в силах сдержать наваждение эпатажа Люси оборачивается к застывшему в полусотне метров позади неё пареньку и, прикрыв ротик ладошкой выдает улыбку в сто двадцать конических зубов двадцатого калибра, от которой парня бросает в дрожь.

-Вальпургиева Ночь пришла в Японию. – Улыбнулась Люси. – Что за идиотское имя для Сильнейшей Ведьмы по Лору? Они бы её еще Рождеством Оливера Твиста назвали...

-Я не шучу. – Сказала ей Карри, сестра Тикки по телефону. – Тебе придется их проверить всех.

-Так давай по порядку. Из-за сраного землетрясения, которое совпало с ожидаемой серией странного аниме про девочек-волшебниц, которое сраные обкурившиеся травы режиссеры сделали в настолько психоделическом стиле, что кого-то переклинило со страшной и безбожной полуночной силой и...

-В анонсированной серии Девочки волшебницы Мадоки Магики Токио должен был быть разрушен и затоплен, посмотревшие этот анонс следующей серии дети и подростки легли спать, а ночью случилось землетрясение девять баллов из-за чего город таки затоплен был, хоть и не в результате пришествия в город Вальпургиевой Ночи.

-Ну, будем считать, что она все же прошла где-то мимо. – Улыбнулась трубке Люси желая разжевать пластик и поглотить. Ты хочешь, чтобы я проверила всех Токийских анимешников?

-Восемь человек состоят на учете в ночном дозоре...

-При чем тут ночной – они же темные маги? – Как можно старательнее удивилась в трубку Люси, сжимая ту руками до треска и ожидаемой поломки. Но металлическая скоба лишь начала гнуться и выдержала – сказывалось умение Люси выбирать надежные телефоны на случай случайной экспрессии в разговоре с такой правильной и трудоголичной сестрой Тикки.

-Темные – в дневном. Учи матчасть, то есть лор. Это игра, привыкай к маскараду, или хочешь, чтобы каждый телепат знал, где ты и о чем ты думаешь? Представляешь, как раньше было? Сейчас о нас говорят в телевизоре, а раньше вся наша жизнь была – одно сплошное кино, ни секунды уединения. Называй вещи по Лору. Лор нужен, чтобы твои мысли нельзя было найти среди фанатов Лора по которому мы живем, это маскировка среди миллиардов подобных фантазеров.

-Я не запомню нихрена ваш тупой лор!! Объясни мне дуре: почему дневной дозор – темные маги, а ночной – светлые? Разве не наоборот?

-Темные маги выходят в дозор днем, а светлые – ночью.

-А кого они стерегут? Баранов, чтобы не украли соседи, это пастухи у вас какие-то, а не маги.

-Не надо людей обзывать баранами, они очень ничего даже...

-Если правильно готовить ты имела в виду? Восемь человек, да?

-Подростки и дети, и один взрослый, но его мы сами проверим. Ты у нас специалист по подростковой психологи и еще ты...

-Анимешница да? Ненавижу аниме.

-Но ты его смотришь.

-Это мой контрактор такой. Расплата, я не виновата: кто-то ломает себе пальцы, кто-то бухает ночами напролет, кто-то читает женское фэнтези (или что еще хуже – пишет его), а я смотрю аниме каждый раз после...

-Объясни это кому-то еще.

-Даже поплакаться нельзя, никто же не верит D-GreymanLucyиз семьи Ноя... Ты помнишь, что было в прошлый раз в Москве, когда моя семья туда прилетела? Впервые за триста лет!

-Молодые светлые маги Москвы растянули плакат с надписью «Чемодан – Вокзал – Израиль!!» во всю парковку Домодедово? Их потом, кажется, в тогдашнюю милицию загребли за пропаганду антисемитизма и разжигание расовой ненависти-десу...

Надо сказать Карри и Тикки – сестры близнецы – диаметрально противоположного мнения о семье Люси, наверное, это и определило выбор «кто с кем».

Люси вздохнула.

-Но как-то от них защищаться ведь нужно, сама посуди. Они не светлые и не темные, они серые, защита от зла и от добра не помогает, если защиты по алигменту не пашут – остается защита по расовому признаку, то есть...

-Ладно, закрыли тему.

Юта Тагаси выносил свои «сокровища детства» на балкон в тот вечер, когда впервые встретил её. Собственно сперва он познакомился с нижней частью тела Рикки, а потом с тем, что было выше.

Девочка пару раз хорошенько приложилась своими пятачками по лицу Юте, пока он не поймал их в ладони и не опустил ножки незнакомки на перила балкона. Она смотрела на него, один глаз закрывала медицинская повязка, одетая как...

Косплеерша?

И вообще отлично смотрелась на фоне луны.

-Видел? – Спросила она его, таинственно и пристально смотря в глаза. Юта не понял, что она имела в виду, глаз? И тут она вспомнил о трусиках. На самом деле он их видел, хоть и было Юте как-то не до них, пока он ловил пятки девочки спускавшейся по канату на его балкон с балкона выше. И все же он решил соврать.

-Нет.

-А хочешь?

Юту бросило в краску. Прежде чем он очухался – девочка уже скрылась. Он сперва подумал, что она ушла разглядывать его комнату, и покраснел еще больше, однако взглянув вниз – увидел её пыхтящую, спускающуюся по веревке. Она пыхтела так смешно, хоть и была изящной и миниатюрной. Наверное, во всем был виноват корсет, который девочка надела под платье – попробуйте полазить в таком по болтающимся над пропастью третьего этажа веревками.

Девочка очень целеустремленно сопела. Юта чувствовал себя неловко за неё. На самом деле он чувствовал стеснение за свое прошлое, только решил с ним завязать, в другую школу перешел, а тут – на тебе...

Спустившись, девочка чуть было не растянулась на ровном месте аля героиня K-on, просто канонiческая моэ. И все же Юта надеялся, что она просто слегка заигравшаяся (на ночь глядя) косплеерша, или в таком виде спешит на свидание, а мать не пускает и поэтому пользуется веревкой или еще чего...

«Родители» (Отец и его новая жена у которых он должен был отмечаться раз в месяц как дважды опекаемый и матерью и отцом сын) весь вечер несли чушь про ГМО и морепродукты на кухне, заставив Юту все это стерпеть и в конце удалившись в свою спальню. Мальчик еще долго не мог заснуть, даже укрывшись подушкой, словно в предчувствии артобстрела.

«С этой стороны улицы во время артобстрела осколочнофугасными предками родители особенно опасны!», мелькало перед ним. Рядом перегоревшая надпись «Air!»

Этой ночью ему снились лаборатории, где держали диклониуса Люси в карцере. Он был простым техником с надписью «Я работаю в корпорации Зло!» на футболке спереди и «По долгу службы пытаю до смерти маленьких девочек с паранормальными способностями» - сзади. К ним на инспекцию пришел какой-то толстяк похожий на губернатора из Пиратов Карибского Моря. Он все оглядывался и в конце ляпнул:

-Я слышал, тут у вас выращивают те самые ГМО, на которые мы подсадили весь мир. – И внимательно на них с другом (другим техником) уставился.

-Да, - ответил улыбчивый друг Юты чертовски похожий на одного его нового одноклассника. – Вон справа от вас в бронированной кабинке как раз находится генетически модифицированный организм.

Губернатор повернулся и узрел Чужого из одноименного фильма (Alien). Чужой скалился и смотрел слепой мордой на губернатора сквозь пуленепробиваемое стекло.

-Я слышал, они опасны для здоровья? – Спросил их инспектирующий «губернатор» и одноклассника Юты буквально передернуло от едва скрытого веселья.

-Еще как! – Улыбнулся он, трясясь от беззвучного хохота. Юта так и не понял, кого он имел в виду – Чужих или Диклониусов, Юте было не до смеха, ведь минутой назад они накормили этого чужого «бесполезной» для опытов Наночкой, номером семь. Причем, перед тем как отвести преданную и доверчивую девочку в клетку с абсолютным инопланетным хищником Юта сам погладил её по голове и повязал на лоб свой галстук.

-Привет. – Сказала Наночка, залезая в клетку к Чужому. – Давай дружить?

Когда Чужой доел Нану, Юта понял, что больше такой уже нигде и никогда не родится. А потом пришло это чудо в судейском парике и начало их инспектировать. Юте было тошно, от самого себя.

Потом Юта проснулся.

-Что за бред? – Спросил он потолок, прислушиваясь к стукающим часам. Лоб его был холодный, нужно было идти в школу, а ему по-прежнему хотелось спать. И сны – один другого хуже...

«Наверное, пару лет назад я слишком часто представлял себя в образе харизматичного темного героя, Байроновского персонажа, а то и откровенного злодея и теперь расплачиваюсь за это бредовыми снами», подумал мальчик. Но Наночку-то за что?

С тяжелым сердцем он собрался и пошел в злополучную «старшую» школу.

-Привет! – жизнерадостно поприветствовала его словно старого знакомого никогда в (этой) жизни не виданная ранее улыбчивая девочка в капюшоне розового цвета, с рюкзачком и мышонком болтающимся в качестве брелка. – Это я, Имоен Незуми. Узнал?

Она с пару секунд смотрела на него. Юта хотел поздороваться, но что-то удерживало его, быть может... Юта точно не знал, но что-то с этой его новой одноклассницей было точно не в порядке. Да и правило у Юты было такое – не говорить по долгу с людьми которые ошиблись номером.

-Ах, ты ж ничего не помнишь, ну и ладно. Покедова.

-Охаё. – Грустно процедил он свое «Здрасти» после её «Прощай» и побрел дальше на каторгу несовершеннолетних преступников совести по имени Школа. Не то чтобы он не любил учиться и уж тем более у него это отлично получалось, просто...

Вот отменят школы лет через пятьдесят, признают вековое, тысячелетние насилие над детьми, признают свои ошибки, отдадут всех учителей мира и все родительские комитеты и всех чиновников образования под гаагский трибунал 2.0, извинятся перед последними выжившими, памятник Школьнику поставят, станут выплачивать старикам заставшим Школу как евреям-жертвам нацизма пособия.

Но его-то уже тогда на земле не будет!!!

Школа оказалась не так плоха, по крайней мере в этой его не встретила шумная толпа обступившая дерущихся – первое зрелище которое увидел когда-то давным-давно совсем другой Юта-кун впервые отправившись в первый класс.

-Они калечат души детей рождая новые шестеренки машины которая производит для них материальные блага, каждая загубленная в школе душа это не просто еще одно научное открытие или еще одно рабочее место – это еще одна тысяча долларов в кармане у еще одного Жирдяя-капиталиста... – Прочитала Миу Асакура вслух своей спавшей на перемене с закрытой тетрадкой головой соседке по парте. – Хочешь мигрировать в Северную Корею? Даже в Китае такое теперь не примут как сочинение. Тебе бы да в Кампучию времен Пол Пота. Эм, как будет по-русски Жирдяя? И зачем зачеркнутый текст, косишь по Драматику? Если хочешь написать о чем персонаж думал – бери в кавычки как все нормальные люди.

-В кавычках – то о чем персонаж думал, а зачеркнутое – то о чем он не думал.

-Что значит «не думал»? – Уставилась на него эта еще более странная чем ночная посетительница девочка в легком летнем платьице и шляпке середины прошлого века.

-Если ты знаешь что об этом вот думал а об этом – не думал. Что в этом ненормального. Разве это сложно?

-Если ты знаешь что об этом «не думал», то ты уже об этом думал. Чтобы не думать – нужно не знать. – Заявила она ему и принялась есть мороженное.

-Это как unseen, - попытался в последний раз все объяснить ей Юта. – Однажды увидел, а потом хочешь развидеть это. 

-А? – Вы когда-нибудь видели как девочка лет четырнадцати, милая и даже симпатичная слегка изображает мимику шестерки якудза. Юта сдался и забрал у неё тетрадь. Сама же просила прочитать его сочинение. Вот теперь вряд ли кто-то еще подобного от него добьется.

Миу заставила после школы провожать её до дома. Юта решил про себя что это первый и последний раз, в следующий – он найдет способ улизнуть незаметно либо придумает что-нибудь, а раз первый и последний то можно и поприветливее с ней быть.

По пути они конечно же забрали четырехлетнюю Усаги. Вот встреть он её просто так на улице и не знай кто она – и не подумал бы что родня, что у них один отец и просто разные мамы.

Может телегония не такой уж и миф?

Он уже спрашивал у матери почему у его сестры по отцу светлые волосы и европейские черты лица, мама сказала – гены европейцев сильнее чем у азиатов поэтому его «сестра вся в мать»...

-Зато вы теперь будете учиться в одной школе.

-Это превосходно. – Заметил Юта размешивая давно растворившийся в чае сахар, другую руку он использовал в качестве подставки для слишком умной головы. – Мам. Скажи, мне просто необходимо соблюдать эту формальность и посещать регулярно новую семью отца просто мне это осточертело право может быть я исполняю некое решение суда, тогда я конечно с радостью, эм... а если нет такого решения – то я там нахрен больше не появлюсь никогда.

Мама уставилась на него.

-Что не так с его новой семьей?

-Да нет, они такие хорошие люди. Особенно его новая жена, забыл как её зовут – постоянно сядет пока я ужинаю перед сном, положит свой подбородок на ладони и смотрит на меня своими серыми холодными глазами, не моргая и не говоря ни слова.

Юта едва не подавился увидев нежданный испуг в глазах мамы. Чертовщина какая-то, она её боится что ли?

-Мама если ты об этом – то успокойся, я к ней как папа уходить от тебя не буду. Мне совсем такие европейские ведьмы как она не нравятся... – Попытался пошутить Юта но страх не исчез.

Собственно эта идея возникла у Люси спонтанно, когда она встретила одноклассников мальчика, который числился в списках Ночного Дозора под литерой «G» и номером двенадцать. Люси как раз спускалась по лестнице, когда дорогу ей перегородила огромная, размером с мастиффа собака весьма устрашающей наружности.

-Это чье? – Спросила Люси ни к кому как бы конкретно и не обращаясь.

-Наше. – Ответил ей мальчик, похожий на Ивакуру Лэйн (ну или Ивакуру Рейн, если на манер Этой Страны). Рядом с ним стояла девочка одетая и выглядящая один в один как Юки Нагато.

Эта страна такая Эта.

Люси улыбнулась, закрыв глаза как можно кавайнее.

-Скольких уже это съело? И вообще, как Это называется?

-«Это» зовут Рон. Точнее я назвал его Ронин, но сестра зовет Рон, и я так зову теперь.

-Так чья это собака?

-Ронин ничей и он не собака, а волк.

И действительно, разве у собак бывают такие глаза? Мальчик словно прочитал её мысли.

-У собак глаза либо преданные, либо никакие. У волка в глазах грусть, одиночество и неимоверное спокойствие, которое даже гордостью нельзя назвать, ведь в любой людской гордости есть капля гордыни, а волках её нет, там созерцательная природа, которая убивает и вновь порождает жизнь.

-Круто. – Без обиняков ответила Люси. – Волченка подарите?

-Если ты нам сначала найдешь волчицу.

-А это ничего что вы с волком бродите по территории школы?

-Ниче. – Хором ответили они, словно кудере-близнецы и Сая не решилась переспрашивать. Вообще кудере няшки, если их не злить, или это яндере такие? Вот Тикки кудере, такая милая, когда молча читает в углу книжку и все же временами она пугает.

-Волченка. – Сказала Люси. – Ма-аленького такого. – И показала пальчиками какого.

-Волчицу. – Ответили ей, вытягивая вперед руки, брат и сестра – Люси была уверена, что они минимум брат и сестра, а максимум вообще одно и то же, только тела у них два. Вздохнув, Люси Сая-Мария стала вертеть головой во все стороны, но Хоро или хотя бы Идзурихи «Выдумщицы» Некой поблизости не оказалось. И тогда она спросила:

-Вы обе девочки?

Мальчик, конечно же ответил что он мальчик, девочка – просто молча согласилась, что она девочка и вот тогда-то Люси осенила мысль насчет Тикки и родителей которые задолбали с просьбами показать им наконец её таинственного парня. С точки зрения статистики треть русских мечтает как можно поскорее убраться из своей страны куда подальше и больше не вспоминать о том, что есть на свете такая страна, Россия; в Японии с этим полегче и цифры поскромнее и все же. С тех пор как Сая вернулась обратно, она на многое посмотрела другими глазами, точнее глазами русской девушки Марии и жившего некогда в ней демона Люси, окончательно став чужой в стране, которая никогда и не была родной. У них тут местный обычай такой – отсылать старшеклассницу в ебеня отлучая от семейного очага, чтобы она почувствовала самостоятельность, однако полностью отстать не могут и то и дело допытываются, как она живет одна.

В чем тогда смысл такого уединения?

-Главное называй меня Сая, про Мари и тем более Люси они конечно не в курсе – Сказала Тикки Люси перед приходом родителей. – Они просто посмотрят, как мы тут живем.

-Как могут жить студенты?

-По-студенчески.

-Твои предки завели трех детей и не знают, как могут жить студенты? Ты бы хоть порядок навела.

-По-студенчески навела! - Махнула рукой на уютный беспорядок в комнате Люси. – Главное тебя в порядок приведу. Предки, конечно, знают, как живут студенты... Но знаешь – иногда так хочется взрослым чуточку возврата в детство.

Люси оглядела свою подругу и нашла, что она почти уже готова к знакомству с родителями.

-Ты им рассказала, что у тебя появился парень?

-Да ничего страшного. – Улыбнулась Люси Сая-Мария, помогая Тикки стать чуточку мужественнее. В её понимание это означало не усы и не бороду, увы, а лишь мальчиковатую белую рубашку в дополнение к легкому косплею летчика. – Из тебя выйдет отличный парень.

-Это Тикки. – Сказала матери Люси Сая-Мария и пожала руку отцу. Сначала они улыбались и смотрели на них, а потом Люси проводила их на кухню.

Наота толкнул младшую сестру Саи – Мамими – под ребра и тихо спросил:

-А король то голый парень Саи – девушка?

-Ты разве не знал, что твоя сестра лесбиянка? – Ответила вопросом на вопрос сонная и скучающая Мими.

-Давно хотел спросить, что такое «лесбиянка»? – Переспросил Нао с видом весьма умным и сонная Мими вновь собралась вернуть вопрос пинг-понгом к брату, однако этого не понадобилось.

-Тсс... – Приложила палец к губам их мама, услышав разговор. – Давайте потом.

Политкорректная у неё мама...

Родители улыбались и старались сделать вид, что все нормально. Они расспрашивали Тикки, и та меланхолично отвечала – Тикки просто отличная кудере. Бедные родители Саи, девочки японо-еврейских корней. Сая с Люси внутри смотрит на вас с любовью, сложив пальцы как Икари Гендо, положив на них подбородок и пряча за ними рвавшуюся наружу улыбку воскресшего внезапно и обрадованного этим вторым шансом Гитлера. Вот перед ней сидит мама и спрашивает долгожданного парня Саички об учебе в старшей школе. Еще бы, все остальные вопросы какие можно задать парню дочери выветрились у неё из головы от тщательно подавленного шока. Матушка лишь первые двадцать минут была смущена и не знала как себя вести, теперь же приспособилась. Отец временами странно смотрел на дочь, а та дарила ему улыбку. Младшие брат и сестра перестали пытаться обратить внимание отца и матери к тому очевидному факту, что Тикки шестнадцать, и она вполне себе школьница, а значит «парнем сестренки» быть ну никак не может и просто лопали притащенный Саечкой торт. Тикки, игравшая роль парня Саи – спокойна как никогда.

-Простите. – Спросил её Наота как можно скромнее и вместе с тем с чувством собственного достоинства. – А вы молодой летчик-испытатель Альто Саотоме из Макросс Фронтир?

Мальчик посмотрел на синие волосы Тикки, собранные в хвостик и её искусственные погоны легкой летней рубашки летчика.

-Да. – Тихо шепнула ему она.

-О чем ты думала? – Потом, уже наедине спросила Сайю Тикки.

-Я честно думала, что прокатит. – Наивно ответила Тикки Сая и посмотрела такими глазами, такими... – На парах же обычно прокатывает и на улице. А что?

-О чем... – Схватилась за волосы Тикки. – Ты... – Теперь она уже не была кудере. – Могла...

-Я думала, они скажут: «Сая, какой у тебя красивый парень...»

Тикки схватила подругу за горло и принялась душить. Потом они занимались любовью.

По крайней мере, в воображении полупридушенной Саи...

Юно Гасай собиралась перейти свой школьный Рубикон. У себя дома, ночью, периодически проверяя через шторку – не следят ли за ней соседи (те постоянно что-то вынюхивали и вообще злили Юнону Раскольникову по всяким мелочам, хоть топор бери в руки и иди выясняй с ними отношения по всем канонам русской классики из школьной программы, которую сирота Юно усвоила хорошо, хоть в России не была ни разу) Юно готовила свой следующий день. Самодельный разрывных серебряных пуль и специальных для них патронов она сделала всего пять – как раз одна обойма для снайперской винтовки, всё-таки в планах на завтрашний день была разведка, она же не собиралась устраивать пальбу в первый же день воссоединения со своим Юки? Юки зовут теперь Кеншин – но для Юно он всегда останется Юки. «Юки» это не просто имя, «Юки» значит «Милый», как снежок из беззаботного детства, а Юнона – это древнегреческая богиня свадьбы.

И никто и ничто не помешает Юночке быть рядом с Юки-куном, даже ядерная война.

Чтобы отвлечься и собраться с мыслями в перманентно бунтующей против её воли голове Юно соединила два прибора изготовленные для неё Канзаки Уруми в один и подключила их к сети. Дневник Будущего в сотовом и Измеритель Отклонений отличной уживались с ноутбуком, несмотря на то что измеритель отклонения текущей ветви истории от её основного древа был ламповый, а дневник будущего работал на каком-то странном гибком похожем на тонкий листок пластика смартфоне зашитом в рукав куртки на котором стояла версия Андроида от 2025-го года. Зато теперь Юно Гасай могла читать новости из ближайшего будущего той ветви истории в которой она жила, чудеса, правда?! Юно Гасай всегда проходила Арканум за технаря и вообще любила всё мастерить своими руками – особенно взрывчатку!!

Теперь Юно могла всегда узнать когда Трайдены с натовских «Огайо» полетят в сторону её на отшибе стоящего дома. Она зашла на Ютуб 2017-го года и принялась смотреть как новая русская министр иностранных дел – девушка от силы двадцати пяти лет с очень миловидным лицом томбоя и тонкими розовыми губами и безо всякой косметики и нежными русыми волосами и чистыми серыми глазами – защищала Россию в ООН.

«Вот смотрите: вы называете мою страну последней не распавшейся колониальной державой, даже в своей википедии так написали, а ведь Россия никогда не вела захватнический войн [такие искренние и невинные глаза – любой бы купился], Сибирь была “завоевана” десятком человек, путешественников первооткрывателей, и если вы в своей америке подвергали геноциду индейцев, уничтожили девяносто семь с половиной процентов население тех земель во время колонизации а остатки согнали в резервации и держите там в нищете – то мы, русские делаем всё чтобы коренные народы Сибири чувствовали себя хозяевами тех мест [делает совсем глупую и добрую мину ребенка], мы даже городов там не строим – исключительно чтобы не мешать им пасти своих оленей, а отнюдь не по причине нашей лени...», так говорила она миловидно улыбаясь и доводя всех до несварения желудка, особенно Саманту Пауэр – есть у них там такая, когда ЦРУшники убили настоящую маленькую Саманту (ту которая Ридсмит) они сделали эту, Силу Саманты и она занялась чем-то противоположным тому что делала истинная Саманта при жизни, Юно знала – настоящая Саманта Ридсмит пыталась помирить сатанинскую Америку и тогдашний Советский Союз, а потом умерла и они «помирились» с этого «антихристианского жертвоприношения» сами. С того дня ядерные арсеналы планеты неуклонно сокращались и к текущему году в котором существовала Юнона – осталось менее одного процента от тех что были в середине восьмидесятых прошлого века. И вот появилась эта Саманта Пауэр, которая представляла со своей ехидной бесящей Юнону улыбкой страну которая применила ядерное оружие против страны в которой родилась Юно и даже не извинилась, зато построила тут на Окинаве базы полные морпехов-педофилов падких на простых японских школьниц и принялась развращать всю элиту страны утягивая Японию и её Йену в долговую яму, делая из страны виртуальную банковскую колонию США, своеобразную собачку на коротком поводке которая лает туда куда ей прикажут а остальное время сидит с кляпом во рту и не дергается. И вот эта их Саманта Пауэр словно финальный босс из Трона Баала – слишком плохо играя свою роль делала все чтобы поссорить всех со всеми на словах лицемерно пытаясь всем помочь, разделяла и властвовала, Саманта Пауэр, Сила Саманты – только ЦРУ с их реминисценциями которые сходящая с ума от одиночества длинною в школу Юно Гасай видела повсюду от бастарда «Сноу» отправленного Ночным Дозором в Россию под видом «предателя» до этой самой Силы Саманты, которая словно в издевку над убитой ЦРУшниками святой девочкой и её памятью – занималась прямо противоположным нежели тем за что отдала свою жизнь настоящая Саманта.

Мир так лицемерен, он весь прогнил, как то Датское королевство.

«Россия – Великая Страна, а вы – дерьмо...», было написано на её юном лице, девушка-министр лучезарно и с какой-то прямо неземной добротой улыбаясь посылала всем лучи добра с поносом (очищением организма от шлаков, если быть политкорректнее) и чем-то походила на Анну Софию в роли Лесли Бурк из последнего фильма «Мост в Террабитию».

Юно Гасай посмотрела на свои руки. Они не дрожали. Волнение исчезло, ощущение неизбежной неудачи куда-то ушло. Все было так как и должно. Что это? Это чувствуют все нормальные люди когда занимаются делами??? Юно опустила руки и взяла вновь ствол отцовской винтовки. Оставалось прикрепить узконаправленный микрофон и приладить фотокамеру. Но стоило Юно подумать о том что так делать нельзя, что это плохо, это вторжение в частную жизнь, это нарушение закона и это может помешать им с Кенушкой жить в этом доме вдвоем как все вернулось опять. Дыхание сбилось, руки задрожали, вот попробуй она сказать что-то сейчас – либо глаза спрячет, либо заикаться начнет. И все вновь подумают что она что-то скрывает. Как в детстве, всегда все шишки сыпались на неё...

Юно никогда не была стеснительной, а если и была – старательно переборола в себе это и никто об этой её черте характера так и не узнал, даже родные, ведь она внешне всегда пыталась быть независимой, «такой как все» и поэтому когда она отводила глаза или начинала заикаться все думали что она врет. Все, даже мама.

И все же...

Нет. Этого нельзя допустить. Если она остановится сейчас, спустя все эти похожие на ад годы – все было напрасно.

Сейчас Юно могла жить и дышать только тогда когда думала о Кене, говорила в воображении с ним либо делала хоть что-то что ускорит их встречу.

Пусть даже что-то противозаконное. Все эти годы она избегала нарушения закона из-за которого умерла в тюрьме её мать только потому что ждала Кеншина, дня когда он вернется из России. И она не потеряет его из-за какого-то глупого страха, который преследует её всю жизнь, с которым она боролась но который поднимался в ней вновь. Теперь она знала – это был параноидальный страх потерять Кена, она просто боялась все эти годы всего что наверняка уничтожит шанс их новой встречи. И теперь... этому не бывать, не бывать никогда!!!

Надо же когда-то порвать со страхом навсегда. Это время пришло. Кенши вернулся. Юно больше не боится. Ничего. Ей нельзя бояться. Ведь испугавшись и не сделав того, что должна, она может потерять его – теперь уже навсегда.

Был очень громкий хлопок, в ушах зазвенело, Югина попыталась идти но ноги подкосились и она села на пол. Хотелось прилечь. Потом прозвучала сирена и снова что-то рядом со школой взорвалось. Первоклашек ведь эвакуируют? Почему вокруг неё никого нет? Югина с ужасом огляделась понимая что почему-то осталась в классе одна. Ведь она пришла на занятия и тут были все. Где они, куда все подевались? Неужели она снова уснула на парте в лужице слюни и всех эвакуировали а её специально забыли, бросили тут потому что она странная и у неё смешное имя? Жутью как-то повеяло с улицы, сквозь сирены и грохот пулеметных очередей что-то жуткое шло по городу, плыло над ним, как смог, только хуже. Они забилась в угол, потом отползла и спряталась под партой. Югина дрожала, она вынула из живота осколки стекла которые там застряли когда вылетели еще державшиеся стекла. Она прибежала в школу – а тут никого нет. Их эвакуировали всех? Почему она тут одна. Неужели всех эвакуировали куда-то в подземный гараж или погреб а она тут под партой, спряталась, ото всех. Слезы душили её. Потом руки и ноги стали неметь, их колол иголками. Крови ихз живота куда на дециметр вошел кусок расколовшегося от взрывной волны секла не останавливалась. Югина пыталась ползти но ноги уже не слышались её. А потом поняла – она не одна, её одноклассники вокруг неё, они бегают наступая на неё и играют. Учительница ведет урок, а она ползет, и никто не замечает её. Все слишком заняты, у всех своя жизнь.

И они не простят ни её ни того кто попробует в их суверенную жизнь влезть и показать её искалеченное тело. В таких случая в людях просыпается глухая злоба. Люди не любят когда ими манипулируют, они готовы были ей посочувствовать так, встретив израненную при жизни, но после... ведь это случилось... почему вокруг так много лиц и они все смотрят с отвращением на неё?

Югина закрылась руками, но на неё продолжали наступать. А потом заметили и стали дразнить.

-Югина-вагина! – кричали детки из клетки в том сне наяву. – Югина Вагина! – Кричали они ей в лицо, а девочка старалась сбежать из этого ада. Её подводили какие-то репортеры с рогами – черно-белые, с траурной черной ленточкой через плечо на котором висели ордена к разным людям и показывали девочку словно ультиматум. Нагло так. А Югина закрывалась и хотела сбежать отсюда на свет, тут было так темно. И она никому всё равно не было нужна. «Зачем мне вы её мертвую тычете в лицо!», кричала на репортеров с рогами и дымящими микрофонами какая-то старушенция. «У меня своих детей навалом мертвых да вы тут еще, сдохла – и хрен с ней!»

-Поделом ей! – Говорил кто-то следующий. Югина потеряла счет всем тем людям к которым её подводили в ту самую страшную первую ночь. Зачем им всем она мертвая? Она никому не нужна...

-Почему вы пытаетесь давить на жалость! – Злилась девушка помоложе. – Как вы раздражаете меня. И она – как же бесит это мерзавка. Югиночка и сразу всем её жалеть – мне на работу нужно. Я опаздываю а тут этот труп весь в осколках по ТВ и как мне теперь быть? Весь день из-за этой мелкой паскудно сдохшей мрази на смарку!

Потом под ногами Югины разверзлась бездна в которой тек океан людских страстей, она кричала пытаясь выбраться оттуда и не могла. Куда-то исчезли черти с микрофонами репортеров и траурными лентам через плечо. Куда-то ушло всё. И она в ужасе снова открыла глаза в своей школе с выбитыми ударной волной окнами. Там за окном. Что-то жуткое ползет по миру и смотрит на неё миллиардами глаз. И в них нет ничего к ней, она вещь, она раздражает, мешает, на неё сваливают все грехи, обвиняют во всем.

-Что со мной, где я?

Югина бродила по заброшенной школе и искала выход – не тот что ведет на улицу. Она пыталась открывать двери но за ними был каждый раз другой кошмар. А в конце дня она мучительно умирала и снова открывала в той школе глаза. Однажды она открыла дверь в учительскую а там все завалено телами до потолка. И Югина бросилась бежать сломя голову а за ней катилась волна детских тел. И она не смогла убежать, тела завалили её, забили ей рот и глаза, и потекла в них кровь. И захлебнувшись в ней девочка снова умерла. А потом опять открыла глаза.

-Вагина-Югина! – кричали пляша то на одной то на другой стороне какие-то странные неправильные дети.

-Вы не дети. – с ужасом сказала им она. А потом они делали с ней что-то противоестественно страшное. И заползали в неё, и что-то еще, отчего она вся сокращалась как червячок во влажной земле.

Герда и Гретель стояли и смотрели на Югину, та не сразу заметила их.

-Это вы! Спасите меня отсюда, пожалуйста, я буду хорошо себя вести.

-Им всё равно как ты теперь будешь себя вести ведь у тебя нет тела. – Сказала грустная Гретель. – Как и у нас. Ты мертва.

-Почему я?

-За что ты здесь? За иллюзию правосудия, или из-за неё. После того как бог умер в людях – исчезла объективная правда их мира, теперь мир стоит лишь из мнений о нём. Так люди судят и так они карают. И ты в аду потому что твое мертвое тело показали по каналу Россия-24. Так уж случилось что это вызвало к тебе много жалости но ещё больше раздражения. Люди не желают вылезать из своих сытных норок жизни и когда они той ночью голосовали за предвыборную тебя – то обрекли на ад. И ты в аду. – Сказала Герда, сестрёнка-близнец Гретель. Выдуманные подруги из сказок что читала на ночь старшая сестра Югины. Как же её звали.

-Пожалуйста. – плакала вымазанная в слизи и ещё чем-то Югина. – Я никому не хочу зла. Имя, скажите мне имя моей старшей сестры. Тут где-то я видела телефон я позвоню и она заберёт меня отсюда.

«Я спрячусь у неё в животике», решила про себя Югина, «сестра всегда гуляла с мальчиками, наверное хотела детей, она заберёт меня отсюда и станет моей мамой...»

-Сестра заберёт. – Упрямо стирала с лица в который раз слёзы девочка. – Только имя, я сглупила и забыла его – скажите мне имя, а сестра в беде не оставит. Она сильная, сможет меня выносить и заберёт отсюда.

-Куда? – махнула рукой в сторону окна Гретель. – в этот мир опять? Ты это видишь?

Югина подошла к окну и увидела как за пиршественным столом неисчислимые сильные мира сего сидят и едят детей подобных ей.

-Я не хочу. – Отошла она от окна. – Что-то слишком плохое случится когда они меня съедят. Нет, мне нельзя туда снова, они меня ждут там... но и тут, тут очень плохо! Знаете, они что-то тут со мной совсем нехорошее делают, совсем-совсем. Вы видели, я хочу спрятаться, спрячьте меня тут, сделайте меня маленькой мышкой.

-Мы видели. Плохое тут случается ежесекундно. Ты всё-таки решила остаться? Тебе нравится это место? Ты хочешь бежать, но скажи... На что ты готова чтобы отсюда уйти? Тут тебя будут мучить пока ты не смиришься, не останется в тебе воли и ты не поймешь что то что с тобой делают – не плохо и не хорошо, что все обыденно. Твоя маленькая вечность теперь живёт в сознании других людей. Там много чудовищ, вроде этого.

Дверь которую открыла Гретель – её не стоило открывать. Там стоял Он, высокий и черный, тонкий человек без лица, только свастика кровоточила на груди и щупальца торчали из спины. Он набросился на Югину и щупальца наполнили её.

-Нет! – Кричала она. А потом устыдилась себя. Девочки из её мечты смотрели на неё.

-Я не слабая! – Сказала им она во время и повторила когда всё закончилось. – Не страшно, ничего не страшно. Я вытерплю. Все, я станут похожей на вас!

А потом она нечаянно взглянула в окно.

-Одна душа человеческая всегда одинока и слаба. А там... Там течет океан по имени Человечество. Какова она – Человечность на вкус?

Девочка зашлась в визге. Одна мысль о том что это может проникнуть в её школу сделало из неё комочек ужаса. Забиться, в норку забиться, она сможет жить в этой школе как мышь.

-Ты готова стать мышкой только чтобы спрятаться от кошмарной человечности?

-Простите меня. Я не достойна вас, зачем вы вообще за мной сюда пришли. Даже сестра бросила меня тут, я никому не нужна, простите меня...

-Не за что. Ты не виновата ни в чем. Но об этом не знает никто кроме нас и тебя. Твои соотечественники смотрели тот репортаж, диктор сказала – «ополченцы убили тебя сами, а потом сделали так чтобы считали – ты погибла во время обстрела, они еще и ИЗНАСИЛОВАЛИ ТЕБЯ МЁРТВУЮ». Твои соотечественники в большинстве своем не чувствуют к тебе мертвой ничего кроме раздражения и смутной необъяснимой рассудку злобы, поэтому постарались забыть о тебе и не вспомнить чтобы не чувствовать себя ущербными оттого что их злит какая-то маленькая убитая в своей школе осколками во время гражданской войны – или антитеррористической операции – девочка. Они посчитали себя выше необъяснимой к тебе злобы и тут же о тебе забыли. Ты им не нужна мертвая как не нужна была живой. Ты – балласт, таких как ты миллиард, человечество обойдется без тебя, человеческая мораль все это стерпит.

Кровь. Югина смотрела на текущую промеж ног кровь. Она будет течь вечно и никогда не сможет остановиться?

-Тебя возненавидели на подсознательном уровне практические все. Дочь предательницы страны, террористки-сепаратистки с юго-востока.

-Вы говорите не правду. – попыталась спастись Югина. Но девочки из сказок говорили все то что кричали другие сердца. «Боженька, боженька, боженька», молила в том кошмаре наяву Югина пока все вытворяли эти монстры из людских сердец с ней. Они подёргивались и впрыскивали в неё своё одиночество, отчаяние, злобу, зависть. Страх. «Боже-енька!», молила Югина.

-Он мертв. – Ответили две девочки, они стояли над её измученной головой взявшись за руки и смотрели с каким-то теплым чувством, которое было лучом поддержки в этом океане тьмы. – Люди убили в себе бога, творца который создал человечество и растворился в нём уже нет, есть бог сын, но он бессознательное склонное к эгоизму животное желающее жить в тепле и презирающее любую, даже такую маленькую девочку как ты – которая может показать ему его истинное лицо. Он ненавидит тебя потому что страшится зеркала которым стала твоя слишком юная душа. Он не видит тебя – он видит отражение себя в тебе, поэтому он будет пытать тебя вечно, просто чтобы стало легче. Это – бог людей, их совокупный стадный эгоизм который закрыл рай и оставил лишь ад, все как при Христе, только без Христа. Все дети этого мира отправляются в ад, и ты в их числе. Это – справедливость людей, покараны будут все, даже недоношенные младенцы ибо и они причинили страдание своим матерям и оцтам так и не сумев родиться – они привнесли ив благоустроенный мир желающих всё контролировать людей что-то мешающее им, что-то похожее на стыд пополам с раздражением и болью. За это такие дети будут вечно гореть в аду. Но любая вечность кончается. Вечность человеческого ада истекает спустя миг после смерти. А потом ты рождаешься, но уже не человеком. Животным, быть может – цветком. Ты хочешь пройти чрез ад чтобы в конце стать маленькой мышкой живущей в школьной норке и боящейся быстрых детских ног?

-Это несправедливо. – плакала от обиды Югинька. А те – смотрели на неё без сочувствия и в то же время с какой-то дружественной теплотой и Югина стала вытирать слезы чтобы не быть жалкой рядом с двумя воображаемыми подругами из детства. Она слишком мало времени провела с ними а вырасти не успела.

-Я всего лишь несколько раз фантазировала о вас, почему вы здесь? Это – ад про который читала мне бабушка? Что это, почему тут так серо и холодно. Я не смогу тут жить. Это – реальность?

-Это самая неприятная местность из твоей жизни в твой самый неприятный день – школа, какой ты увидела её впервые. Теперь она такой будет для тебя всегда. Объективная реальность умерла вместе с богом людей – теперь мир в котором живут и ведут войны люди это совокупность их мнений о нем, это – результат информационной войны. Ты жертва, и ты в аду, потому что никто тебя не считает на самом деле жертвой, все видят в тебе лишь инструмент для войны, ты оружие войны, твоя смерть для кого-то полезна а кому-то вредна. И всем плевать на тебя . Тобой попользуются и бросят, мнения о тебе твоих самых близких друзей слишком мало чтобы перевесить чашу весов людского эгоизма. Твое тело ведь показали по ТВ, ты слишком многих своей глупой смертью задела, слишком. А люди не любят когда их подобным образом пытаются задеть, это раздражает их эгоизм. И это – их кара тебе, они даже не замечают как каркают как не замечают что едят детей. Ты ела икру, кильку – это ведь детеныши, ты всю свою жизнь ела детенышей не задумываясь. И они будут есть тебя вечность, не задумываясь. Бессознательно. Все те мысли что возникали в воспалённом разуме человечества – теперь ты станешь их игрушкой, они будут вечность пытать и насиловать твою душу. Ведь у тебя нет тела, та ты которая принадлежала себе умерла, настоящей ты никогда не было ведь бог людей который мог бы подтвердить что настоящая ты существовала умерла в людях задолго до твоего рождения. Осталась лишь ты живущая в разумах знавших тебя людей. Теперь тобой будут пользоваться в своих ночных фантазиях миллиард с лишним увидевших твой труп человек. И это – твой ад, Югина. Мы же – призраки твоих воспоминаний, что ещё остались в тебе. Если ты откажешься от борьбы – у нас не останется силы чтобы помочь тебе. Ты сдашься, не сразу – но постепенно твоя «я» окончательно умрет ведь оно теперь живут зависимое от эгоизма других людей. А правды о тебе больше нет, правда теперь – лишь совокупность мнений разных людей о тебе, и это – ад.

-Я хочу с вами. – Сказала она.

-Тогда мы уходим из этого места, немедленно. С тобой.

Девочки вытянули ей руки. Югина взяла их ладошки в свои. Что-то скреблось в дверь кабинета химии в котором она никогда не была при жизни но в котором спряталась после смерти. Одноклассницам нельзя прятаться в кабинете химии? Что там за дверью.

-Я боюсь. – Честно призналась она. – Я не хочу снова этой грязной боли.

Герда и Гретель подвели её к выходу из школы, им пришлось пробежать немного по коридору – они такие храбрые, когда что-то склизкое полезло из-под двери раздевалки – они просто наступили на это и захлопнули дверь.

Ступеньки, там... но там этот тролль, крысиный король из сросшихся людских душ, как-то неправильно, через эгоизм они срослись. Что-то чудовищно неправильное был ов том что увидев – не смогла сдержать свой визг она. Югина боялась посмотреть повторно, казалось – её выдернет отсюда эта масса и сделает частью себя. Навсегда.

Югина дрожала, смотря на тот ужас что был за школьной дверью.

-Я не пойду туда. Никто и ничто не справится с этим.

-Нам понятен твой страх ведь то что там – это всё человечество а ты сейчас лишена даже иллюзии воли, ты хочешь чтобы тобой маленькую вечность пользовались в своих позабытых снах все те люди что знали тебя при жизни?

Шестилетняя Югина покачала головой. Её взяли за руки Герда и Гретель, с двух сторон и они вышли из инфернальной школы в ад которых простирался до горизонта от неё. И Ад людей набросился на них. И что-то случилось потом. Откуда-то возникло сияние непонятного чувства. «Что это?», подумала Цуюри, «что-то на вкус – вроде надежды, но там есть что-то еще...»

Что-то неумолимое было в это особенной Надежде, там не было неуверенности и просьбы, мольбы о чуде, там было чудо, чудо двух сестёр которые сами стали для кого-то чудом. Ощущение неумолимого наступления волшебства было таким сильным что вокруг сестер заискрился воздух а над их головами разгорелись яркие нимбы.

Ад врезался в стену огня и пламя сестер потекло по его сути, испаряя эгоизм, меняя его – ад ужаснулся перемен и отступил. Но следом за адом словно за сворой гончих шел Великий и Ужасный Он. Бог Людей. Он столько раз топтал детей, и в Ветхом Завете и в Новом. И не думал он что что-то может остановить его.

Но сестры его остановили.

-Цыц! – Сказали аду сёстры хором. – А ты, мы знаем Правду о тебе, мы знаем Правду о твоем Отце. Не хочешь с ним соединиться?

И бог людей остановился, не было боли, страх исчез, исчезла злоба и ненависти не стало, ушёл эгоизм, остановились все струны ада.

«Как так можно?», думала Цуюри незримо идя следом за ними. Все вокруг копошилось, открывало гротескные пасти, отступало, а девочки шли ведя Югину вслед за собой. Туда, к заброшенной церквушке сломанный на шпиле крест которой висел вниз головой. И хотел ад людей забрать у них ребенка но не смел приблизиться к ним. И в последний раз он бросился на них у самых дверей. Но Герда и Гретель смотрели на бога людей так, как нельзя на него смотреть. Как на глупого ребенка, как на зазнавшегося наглеца, без презрения и без веры в его значимость, с пониманием его до самого конца. «Синхронизация душ 400%», прочитал надпись над их головами спящая Кумин Цуюри и подумала – каково это понимать свою сестру лучше чем понимает