Совсем другое дело - рыбалка. Занятие, знакомое с босоногого детства, когда, вооружившись самодельными удочками, по колено в воде, стояли на речном перекате и ловили прямо под ногами водившихся ещё в то время пескарей. Повзрослев, всем видам рыбалки предпочитал спиннинг, как на этом снимке с Селигера.
Самые же яркие впечатления остались от Рыбинского водохранилища, где проводили с женой почти каждый отпуск, как только появилась ВАЗовская "трёшка". Не надоедали и не уставали друг от друга, хоть и работали даже вместе, в одном КБ. Доезжали до Весьегонска, в 400 км от Москвы, там оставляли машину рядом с домом начальника охотхозяйства, а сами отправлялись на попутном транспорте, водой или сушей, на выделенную им "точку". Машину, не оборудованную сигнализацией, оставляли на целый месяц, даже не беспокоясь за её сохранность - такими незамутнёнными были ещё тогдашние времена и нравы. Даже на брезентовый тент покусился кто-то, наконец, лишь на 4ый или 5ый год, а не тогда, когда он был ещё новым.
"Точка" представляла собой охотничий дом с летней печкой и дровами во дворе и с лодкой впридачу, на острове или длинной косе. Деревни аборигенов располагались никак не ближе 5-7 км от "точки", поэтому нередки были дни, когда не приходилось видеть ни другого человека, ни проплывшего мимо судёнышка.
Конечно, оборзели и загорали как на нудистском пляже, что и привело однажды к недоразумению. Частенько я оставлял свою Пенелопу загорающей на песке, выплывая на лодке из просматриваемой акватории в поисках фартовых мест. И вот, завидев лодку проплывающего вдали редкого в этих местах неофита, в полной уверенности, что это возвращается Одиссей, она начала исполнять танец папуасов, при этом ещё и энергично размахивать руками. Это для меня она была Пенелопой, ему же показалась настоящей Евой, и поэтому он сначала бросил грести, а потом, решив, что вполне сойдёт за Адама, решительно направил свой чёлн в её сторону. Тут следует сказать, что, в отличие от меня, она регулярно обновляла свои очки "для близи" и "для дали" и, поскольку их на этот раз рядом не оказалось, подмену обнаружила слишком поздно, когда паническое бегство не оставляло даже времени, чтобы забежать в дом и поменять костюм прародительницы на более приличный. Так и дожидалась меня, боясь высунуться из своего укрытия в прибрежном кустарнике далеко за домом.
Рыбалка на запруженной Мологе - отменная. Иногда щуки ловились одна за другой. В такие дни самых крупных сажал на кукан из алюминиевой проволоки, и привязывал к мосткам, чтобы брать их из воды свежими по мере необходимости. Щука - донная рыба, редко меняющая своё место на дне, поэтому, если даже проволока обрывалась, всё равно оставалась на том же месте у мостков, дожидаясь, пока достану её сачком.
Недели через две щуки уже приедались, выручал проплывающий иногда мимо рыболовецкий баркас. В ответ на брошенную рыбакам бутылку водки на берег летели судачки и лещи, размером с печную заслонку.
Мелких щук и щурят можно было при желании наловить в любом количестве. Идею подсказала стая ворон, рассевшаяся вокруг лужи, бывшей в пору разлива реки озерцом: поняв, что сидят они там неспроста, подошёл ближе и увидел, что обмелевший водоём кишмя кишит щурятами, поевшими всех более мелких собратьев. Оставалось лишь замутить воду ногами и потом кидать высовывающуюся наружу рыбу на берег голыми руками. Однажды так увлёкся, что накидал целое ведро. Пришлось шагать в неблизкую деревню и пристраивать там улов, чтобы не пропал зря. Аборигены были немало удивлены актом рационального альтруизма, не встречаясь ранее ни с чем подобным, и простодушно вопрошали: "А не отравленная?"
Двадцать лет не брал спиннинг в руки, лишь прошлым летом, у детей в Хлебниково, на реке Клязьме, тряхнул стариной. Обмяк душою, стал сентиментален, мелких щурят отпускал обратно, лишь настоящую щуку, длиною 64 см и весом 2,5 кг, принес домой и даже сфотографировал. Но это уж другая история.