Журнал «Зодчий» так описывал новый дом на Николаевской: «Постройка представляет из себя доходный дом, состоящий из 22 квартир (из коих одна квартира домохозяина, занимающая площадь трех обыкновенных квартир по 8 комнат), 4 магазинов, помещений для дворников и швейцаров, прачечной в 6‑м этаже, отдельных для каждой квартиры чердаков и дровяных подвалов. Из 21 сдаваемой внаем квартиры 15 состоят из шести комнат, передней, кухни, людской, ванной, помещения для гардероба и 2 ватерклозетов английской системы. В каждой ванной имеется умывальник. Пять квартир имеют три комнаты, переднюю, кухню, ванную с ватерклозетом и людской ватерклозет; наконец, одна квартира в 6‑м этаже имеет лишь 2 комнаты, переднюю и кухню».

Лифтов в доме изначально не было — они были аккуратно встроены в лестничные пролеты конторой Э.Петерсона спустя семь лет после постройки, в 1906 году. Это были подъемные машины берлинского завода «Carl Flohr», рассчитанные на три персоны. В настоящее время от старых лифтов частично сохранились лишь кованые ограждения шахты.

«Шиповник»

В 1909 году в квартиру № 1 въехало знаменитое издательство «Шиповник», основанное редактором Соломоном Юльевичем Копельманом и художником-карикатуристом Зиновием Исаевичем Гржебиным. Издательство располагалось на Николаевской до 1917 года, после чего перебралось в Москву. Писатели любили «Шиповник». «Знание» <…> не простит мне этой измены, но мне нужны деньги, а «Шиповник» гораздо щедрее на гонорары», — пересказывала слова Леонида Андреева Вера Николаевна Бунина. С «Шиповником» сотрудничали самые известные не только писатели и поэты, но и художники того времени: Блок, Брюсов, Сологуб, Белый, Ремизов, Черный, Андреев, Чуковский, А.Бенуа, Бакст, Сомов, Рерих и многие-многие другие. Все они, несомненно, бывали здесь, на Николаевской.

Список посещавших дом знаменитостей еще больше расширился благодаря «понедельникам», проходившим в издательстве: «…с этой осени начались, — и, кажется, прививаются, — «понедельники», уже на нейтральной почве, в помещении книгоиздательства «Шиповник». Тут можно встретить очень разнообразное общество художников и литераторов из лагерей, зачастую диаметрально противоположных», — писал Константин Сюннерберг в заметке для журнала «Золотое руно».

Русское театральное общество

Другая важная для культурной жизни Петербурга организация, квартировавшая у Барышниковых до революции, — Императорское Русское театральное общество, основанное знаменитой актрисой Марией Гавриловной Савиной. Общество нанимало квартиру № 8 и занималось ангажементами и любым посредничеством между артистами и предпринимателями, а также продажей пьес, хранением и передачей корреспонденции. На Николаевской также была библиотека общества: она давала пьесы из своего собрания напрокат, а в штате работали машинисты (тогда мужчины), перепечатывавшие авторам пьесы. Общество много занималось благотворительностью, в частности под эгидой общества Мария Гавриловна Савина открыла на Петровском острове «Дом ветеранов сцены».

В 1915 году после кончины Савиной в доме на Николаевской прошла панихида, на которой присутствовали: весь состав Совета общества и Ревизионной комиссии, антрепренеры В.И.Никулин и А.И.Гришин, много актеров, управляющий и служащие Канцелярии Совета, а также муж покойной Анатолий Евграфович Молчанов — театральный деятель, меценат и глава Русского общества пароходства и торговли. Вслед за панихидой состоялось экстренное заседание Совета общества, который среди прочего постановил: «кресло Марии Гавриловны Савиной, в зале заседаний Совета, оставить на своем обычном месте — незанятым и вделать в него серебряную дощечку с соответствующей надписью». В 1924 году Русское театральное общество все еще занимало пять комнат квартиры № 8 (еще в одной комнате жила семья Манцевича — работника народного образования).

Танцевальная школа Чекрыгиных

С середины 1910‑х в доме работала балетная школа братьев Чекрыгиных: Ивана Ивановича и Александра Ивановича. Братья жили здесь же. Они окончили театральное училище и работали в кордебалете Мариинского театра. Иван Иванович также окончил вольнослушателем консерваторию в 1911 году и сочинял балетную музыку и романсы. Александр Иванович помимо работы в театре также был помощником преподавателя балетных танцев у девочек.

В 1914 году братья открыли частную балетную студию и начали принимать учеников на конкурсной основе. В школе были классы классического, характерного, бального и стильного танца. Помимо этого преподавались мимика, пластика, история стилей и танцев. Школа выпускала артистов, учителей, балетмейстеров для частных сцен и учебных заведений.

Школа Чекрыгиных продолжила существование и после революции: в 1924 году она все еще занимала три комнаты в квартире № 2, а в двух других жили безработные артисты В.К.Крог и О.И.Нестерова.

Квартира с росписями

После постройки дома сюда вселилась вся огромная семья Барышниковых. Они занимали 24 комнаты — почти весь этаж. В советские годы бывшие хозяйские апартаменты «нарезали» на несколько квартир, одну из которых в 2014 году купила дизайнер интерьеров и искусствовед Елена Булгакова-Лескова. Во время ремонта она обнаружила под слоями краски много лет скрывавшиеся росписи: «Одна из причин, почему я купила эту квартиру, — в доме когда‑то располагалось известное издательство «Шиповник». В дом приходили почти все известные в то время писатели и художники, как, например, Леонид Андреев, Александр Блок, Андрей Белый, Валерий Брюсов и т. д.; в оформлении книг «Шиповника» участвовали художники И.Я.Билибин, М.В.Добужинский, Ф.Н.Бенуа, Л.С.Бакст, Н.К.Рерих. Осознание этого приводило меня в трепет, — рассказывает Елена.

— Квартиру эту я покупала не столько для проживания (я живу за городом), сколько для представительских целей: я дизайнер и искусствовед, провожу здесь встречи с клиентами, а ночевать остаюсь очень редко. При покупке квартиры ничего об ее истории и тем более о росписях я не знала. Меня покорила входная группа в квартиру, пропорции комнат, печь и сохранившаяся лепнина. Но все было закрашено масляной краской очень темных и мрачных тонов. Росписи обнаружились случайно, когда общая концепция и дизайн-проект интерьера уже были готовы и даже закуплены отделочные материалы для стен и полов.

Но когда в результате ленточных расчисток из‑под толстого слоя масляной краски стали проступать росписи, я поняла, что закрасить их снова уже не смогу.

В некоторых комнатах я отреставрировала росписи лишь фрагментами, чтобы сохранилось общее представление об оформлении данной комнаты (было очень много утрат). Но прихожую и часть бывшей столовой я восстановила полностью. В прихожей поразил терракотовый потолок и настенный геометричный трафаретный орнамент цвета бычьей крови, а в бывшей и некогда огромной столовой — стены, полностью покрытые орнаментальным растительным узором с древовидными гвоздиками, лавровыми ветвями и листьями папоротника, и удивительный кессонированный потолок с росписью, имитирующей дерево, с цветами и листьями шиповника, которыми украшен и фасад здания. Все это великолепие также было закрашено масляной краской (кроме маленького кусочка над ванной, в темноте поначалу я его даже и не заметила).

Интересно, что росписи в каждой комнате выполнены в разных школах модерна и совершенно разных цветовых гаммах, они совершенно не сочетаются и не связаны друг с другом: в кабинете — синий цвет и характерная для модерна так называемая линия «удар бича», в гостиной пастельная, «гризайльная» гамма и очень тонкая по лепке розетка с тюльпанами, в холле — насыщенный темно-бордовый цвет и монументальные геометрические трафаретные панели с тонким изогнутым фризом и немного грубоватой «тосканской» розеткой на терракотовом потолке. Уже потом я узнала, что это декоративное решение — дело рук Александра Барышникова (сына домовладельца, который был вторым архитектором дома). Расчистка была долгой и очень затратной, но я ни о чем не жалею. Дизайн-проект пришлось изменить, пришлось отложить купленные ранее отделочные материалы, так как теперь «главным действующим лицом» в интерьере стали росписи, и цветовое решение, расстановка предметов и оборудования было подчинено им! Но, например, уже купленная плитка в прихожей чудом совпала по гамме с найденными росписями.

В начале 2018 года я публично рассказала о своей находке, и она неожиданно меня прославила. За несколько дней у меня побывали пять телеканалов! А дальше случилось самое удивительное: мне позвонила Валерия Абрамовна — правнучка первого владельца дома и хозяина этой квартиры. Она по случайности увидела один из репортажей по ТВ, узнала этот дом и попросила у редакции мой телефон. Я пригласила Валерию Абрамовну в гости, она оказалась чудесной женщиной, много рассказала о семье и показала фотографии тех, кто жил когда‑то в этой квартире.

У Александра Яковлевича Барышникова и его супруги Пелагеи Александровны было 10 детей, и все они большим семейством жили в этом доме. Пелагея Александровна была «характерной женщиной», по словам Валерии Абрамовны, когда она выходила из дома на Николаевскую улицу, все городовые кланялись ей в пояс. А Александр Яковлевич, напротив, был мягкого нрава. Помимо старшего сына Александра, который достраивал этот дом, у них был второй по старшинству сын — Николай, дедушка Валерии Абрамовны. Он продолжил купеческое дело своего отца и управлял лавками в Гостином Дворе. Валерия Абрамовна показала мне крошечный акварельный портрет дочери Александра и Пелагеи — Елены, написанный Альбертом Бенуа, и у меня пробежали мурашки по коже! Я представила, какие люди бывали в этой квартире! Ее мужем был Борис Владимирович Саитов, музыковед и библиограф (умер в блокаду). Революция разбросала Барышниковых по миру, но большая часть семьи осталась в России. Последний известный член семьи Барышниковых, живший в этом доме, — дочь Александра Яковлевича и Пелагеи Александровны Нина. Она погибла здесь в блокаду.

Дальше квартира преподнесла мне еще одну неожиданную встречу. С моей соседкой Мариной Остроумовой мы «делим» бывшую огромную столовую Барышниковых. Их семья тоже узнала свой дом в одной из публикаций о моей квартире, ведь у них сохранилась оригинальная потолочная розетка бывшей столовой. Мы напросились в гости, и каково же было мое удивление, когда Марина Остроумова оказалась внучатой племянницей одной из моих любимых художниц — Анны Петровны Остроумовой-Лебедевой! Они живут в доме с начала 1920‑х, а для Анны Петровны эта квартира была, по сути, вторым домом. С Мариной мы очень подружились и теперь вместе «проникаем» в историю квартиры Барышниковых».