Данте и Беатриче. История любви.
Если уже так мало известна жизнь самого Данте, то еще, конечно, в большом тумане теряется история его предков. Верно лишь то, что поэт происходил если не из знатного и богатого флорентийского рода, то все же из достаточной семьи, на прошлое которой он смотрел с некоторой гордостью. Одному из своих предков, Каччагвиде, поэт поставил памятник в «Божественной комедии».
Если уже так мало известна жизнь самого Данте, то еще, конечно, в большом тумане теряется история его предков. Верно лишь то, что поэт происходил если не из знатного и богатого флорентийского рода, то все же из достаточной семьи, на прошлое которой он смотрел с некоторой гордостью. Одному из своих предков, Каччагвиде, поэт поставил памятник в «Божественной комедии».
Нужно полагать, что Данте любил рисование и музыку. Пластическое его чутье явствует, по замечанию Боккаччо, из наглядности его изображений.
Друзей молодости Данте находил в среде художественной, музыкальной и литературной. Так, например, Казелла, тогдашний известный певец, был, по-видимому, очень дружен с Данте, так как даже в «Чистилище» Казелла, встретившись с поэтом, уверяет его в своей любви, а Данте вспоминает о пении его, которое «утоляло в нем всякие горести». Данте был также дружен с художником Чимабуэ, с известным в то время миниатюристом Одерйзи и с Джотто, этим реформатором итальянского искусства в смысле живописи. Существует прекрасный портрет молодого Данте, срисованный с него Джотто, вероятно, в период времени 1290—1295 гг., и только недавно, в 1840 году,! открытый на стене часовни del Podesta во Флоренции. Близкими друзьями Данте были поэты Лапо Джани, Чино да Пистоя и в особенности Гвидо Кавальканти. С Чино да Пистоя, который был моложе Данте на пять лет,— известным юристом и одним из лучших лириков того времени, впоследствии учителем Петрарки,—- Данте, по-видимому, сошелся позже, во время своего изгнания.
Наиболее выдающимся, первенствующим событием молодости Данте была его любовь к Беатриче. Впервые увидел он ее, когда оба они еще были детьми: ему было 9, ей — 8 лет. «Юный ангел», как выражается поэт, предстал перед его глазами в наряде, нриля-чеегвукщгм ее детскому возрасту: Беатриче была одета в «благородный» красный цвет, на ней был нояс, и она, по словам Данте, сразу стала «владычицей его духа». «Она показалась мне,— говорит лоэт,— скорее дочерью Бога, нежели простого смертного», «С той самой минуты, как я ее увидел, любовь овладела моим сердцем до такой степени, что я не имел силы противиться ей и, дрожа от волнения, услышал тайный голос: Вот божество, которое сильнее тебя и будет владеть тобою».
Десять лет спустя Беатриче является ему снова, на этот раз вся в белом. Она идет по улице в сопровождении двух других женщин, поднимает на него взор свой и, благодаря «неизреченной своей милости», кланяется ему так скромно-прелестно, что ему кажется, что он узрел «высшую степень блаженства». Опьяненный восторгом, поэт бежит шума людского, уединяется в своей комнате, чтобы мечтать о возлюбленной, засыпает и видит сон. Проснувшись, он излагает его в стихах. Это — аллегория в форме видения: любовь с сердцем Данте в руках несет в тоже время в объятиях «уснувшую и укутанную вуалем даму». Амур будит ее, дает ей сердце Данте и потом убегает, плача. Этот сонет 18-летнего Данте, в котором он адресуется к поэтам, -спрашивая у них объяснения своего сна, обратил на него внимание многих, между прочим, Гвидо Кавальканти, который от души поздравил нового поэта. Таким образем было положено качало их дружбе, никогда не ослабевавшей с тех пор. В первых своих поэтических произведениях, в сонетах и канцонах, окружающих яркям сиянием и поэтическим ореолом образ Беатриче, Данте превосходит уже всех своих современников силой поэтического дарования, умением владеть языком, а также искренностью, серьезностью и глубиной чувства. Хотя он тоже еще придерживается той же условности формы, но зато содержание новое: оно пережито, оно вдет из сердца. Данте скоро отказался от переданной ему формы и манеры и пошел по новому пути. Традиционному чувству поклонения Мадонне трубадуров он противопоставил реальную, но духовную, святую, чистую любовь. Сам он считает «могучим рычагом» своей поэзии правду и искренносгь своего чувства.
История любви поэта очень проста. Все события — самые незначительные. Беатриче проходит мимо него по улице и кланяется ему; он встречает ее неожиданно на свадебном торжестве и приходит в такое неописуемое волнение и смущение, что присутствующие, и даже сама Беатриче, трунят над ним, и друг его должен увести его оттуда. Одна из подруг Беатриче умирает, и Данте сочиняет по этому поводу два сонета; он слышит от других женщин, как сильно Беатриче горюет о смерти отца... Вот каковы события; но для такого высокого культа, для такой любви, на которую было способно чуткое сердце гениального поэта, это целая внутренняя повесть, трогательная по своей чистоте, иекренности и глубокой религиозности.,
Эта столь чистая любовь робка, поэт скрывает ее от посторонних глаз, и чувство его долгое время остается тайной. Чтобы не дать чужим взорам проникнуть в святилище души, он делает вид, будто влюблен в другую, пишет ей стихи. Начинаются пересуды, и, по-видимому, Беатриче ревнует и не отвечает на его поклон.
Некоторые биографы не так еще давно сомневались в действительном существовании Беатриче и пытались считать ее просто аллегорией, без реального содержания. Но теперь документально доказано, что Беатриче, которую Данте любил, прославил, оплакивал и возвеличил в идеал высшего нравственного и физического совершенства — несомненно, историческая личность, дочь Фолько Порти-нари, жившая в соседстве с семейством Алигьери и родившаяся в апреле 1267 года, В январе 1287 года она вышла замуж за Сисмон-ди Барди, а 9 июня 1290 года умерла 23 лет, вскоре после отца.
О своей любви Данте повествует сам в «Vita nuova» («Новая жизнь»), сборнике прозы, перемешанной со стихотворениями, который был посвящен поэтом Гвидо Кавальканти.
Под одеждой ученого у Данте бьется сердце чистое, юное, чуткое, открытое веем впечатлениям, легко склонное к обожанию и к отчаянию; он одарен пламенным воображением, уносящим его высоко над землей, в царство мечты. Любовь его к Беатриче отличается всеми признаками первой юношеской любви. Это — духовное, святое поклонение женщине, а не страстная к ней любовь. Беатриче для Данте белее ангел, чем женщина; она словно на крыльях пролетает через этот мир, едва касаясь его, пока не возвращается в лучший, откуда явилась, и потому любовь к ней — «дорога к добру, к Богу». Эта любовь Данте к Беатриче осуществляет в себе идеал платонической, духовной любви в высшем ее развитии, Те не понимали этого чувства, которые спрашивали, почему поэт не женился на Беатриче. Данте не стремился к обладанию возлюбленной; ее присутствие, поклон i— вот все, чего он желает, что наполняет его блаженством. Один только раз, в стихе-творении «Гвидо, я желал бы...», фантазия увлекает его, он мечтает о сказочном счастье, о том, чтобы уехать с милой далеко от холодных людей, остаться с ней среди моря в лодке, лишь с немногими, самыми дорогими друзьями. Но это прекрасное стихотворегше, где подымается мистический покров и милая становится близкой, желанной, Данте исключил из сборника «Vita nuova»: оно явилось бы диссонансом в общем его тоне.
Можно было бы думать, что Данте, поклоняясь Беатриче, вел недеятельную, мечтательную жизнь. Вовсе нет — чистая, высокая любовь лишь дает новую, изумительную силу. Благодаря Беатриче, говорит нам Данте, вышел он из рядов обыденных людей. Он начал рано писать, и стимулом его писательства была она. «У меня не было другого учителя в поэзии,— сообщает он в «Vita nuova»,— кроме себя и самой могучей наставницы — любви». Вся лирика «Vita nuova» проникнута тоном глубокой искренности и правды, но истинная муза ее — скорбь. И действительно, краткая история любви Данте имеет редкие проблески ясной, созерцательной радости; смерть отца Беатриче, ее печаль, предчувствие ее смерти и смерть ее — все это трагические мотивы. Предчувствие смерти Беатриче проходит через весь сборник. Уже в первом сонете, в первом видении, короткое веселье Амура превращается в горький плач, Беатриче несут к небу. Потом, когда подругу Беатриче похищает смерть, блаженные духи выражают при этом желание иметь ее скорее в своей среде.
Когда Беатриче умерла, поэту было 25 лет. Смерть милой была для него тяжелым ударом. Горе его граничит с отчаяньем,— он сам желает умереть, и только в смерти ждет себе утешения. Жизнь, родина — все вдруг обратилось для него в пустыню. Как о потерянном рае плачет Данте об умершей Беатриче. Но натура его была слишком здоровая и сильная для того, чтобы он погиб от горя. От великой своей скорби поэт ищет успокоения в занятиях наукой.
Обыкновенно идеи великих поэтических произведений не появляются внезапно и не осуществляются тотчас; мысль о них таится перед тем долго в душе поэта, развивается мало-помалу, пускает корни глубже и глубже, расширяется и преобразуется, пока, наконец, зрелый продукт долгой, незримой внутренней работы не выступит на свет Божий. Так было и с «Божественной комедией». Первая мысль о великой его поэме зародилась, по-видимому, в уме Данте очень рано. Уже «Новая жизнь» служит как бы прелюдией к «Божественной комедии».
Название «Комедии» дал своей поэме сам Данте, а эпитет «Божественная» был добавлен восхищенным потомством уже позже, в XVI столетии, не вследствие содержания поэмы, а как обозначение высочайшей степени совершенства великого произведения Данте. 1 «Божественная комедия» не принадлежит ни к какому определенному роду поэзии: это совершенно своеобразная, единственная в своем роде смесь всех элементов различных родов поэзии.
Продолжение истории любви Данте к Беатриче в «Божественной комедии» и там эта любовь обретает новый уровень - любовь-бесмертие.
Данте и Вергилий
Встреча с Беатриче после смерти
Данте и Беатриче в раю
В продолжении хочу предложить вашему вниманию несколько сонетов написанных в честь этой прекрасной любви.
В своих очах Любовь она хранит;
Блаженно все, на что она взирает;
Идет она - к ней всякий поспешает;
Приветит ли - в нем сердце задрожит.
Так, смутен весь, он долу лик склонит
И о своей греховности вздыхает.
Надмение и гнев пред нею тает.
О донны, кто ее не восхвалит?
Всю сладость и все смиренье дум
Познает тот, кто слышит ее слово.
Блажен, кому с ней встреча суждена.
Того ж, как улыбается она,
Не молвит речь и не упомнит ум:
Так это чудо благостно и ново.
Столь благородна, столь скромна бывает
Мадонна, отвечая на поклон,
Что близ нее язык молчит, смущен,
И око к ней подняться не дерзает.
Она идет, восторгам не внимает,
И стан ее смиреньем облачен,
И, кажется: от неба низведен
Сей призрак к нам, да чудо здесь являет.
Такой восторг очам она несет,
Что, встретясь с ней, ты обретаешь радость,
Которой непознавший не поймет,
И словно бы от уст ее идет
Любовный дух, лиющий в сердце сладость,
Твердя душе: «Вздохни...» - и воздохнет
Чей дух пленен, чье сердце полно светом,
Всем тем, пред кем сонет предстанет мой,
Кто мне раскроет смысл его глухой,
Во имя Госпожи Любви, - привет им!
Уж треть часов, когда дано планетам
Сиять сильнее, путь свершая свой,
Когда Любовь предстала предо мной
Такой, что страшно вспомнить мне об этом:
В веселье шла Любовь; и на ладони
Мое держала сердце; а в руках
Несла мадонну, спящую смиренно;
И, пробудив, дала вкусить мадонне
От сердца, - и вкушала та смятенно.
Потом Любовь исчезла, вся в слезах.
Вы меж подруг смеялись надо мною,
Но знали ль вы, мадонна, отчего
Нельзя узнать обличья моего,
Когда стою пред вашей красотою?
Ах, знали б вы - с привычной добротою
Вы не сдержали б чувства своего:
Ведь то Любовь, пленив меня всего,
Тиранствует с жестокостью такою,
Что, воцарясь средь робких чувств моих,
Иных казнив, других услав в изгнанье,
Она одна на вас свой взор стремит.
Вот отчего мой необычен вид!
Но и тогда изгнанников своих
Так явственно я слышу гореванье.
Я услыхал, как в сердце пробудился
Любовный дух, который там дремал;
Потом вдали Любовь я увидал
Столь радостной, что в ней я усомнился.
Она ж сказала: «Время, чтоб склонился
Ты предо мной...» - и в речи смех звучал.
Но только лишь владычице я внял,
Ее дорогой взор мой устремился.
И монну Ванну с монной Биче я
Узрел идущими в сии края -
За чудом дивным чудо без примера;
И, как хранится в памяти моей,
Любовь сказала: «Эта - Примавера,
А та - Любовь, так сходственны мы с ней».
