В колонках играет - реквием - Моцарт

Сегодня ночью старшина первой статьи... Евгений Чаусов не приходя в сознание из комы, после очередной попытки врачей вернуть его к жизни, скончался в реанимации военно-медицинской академии...
Нужны ли эти пафосные слова...? Они лишние. Мы потрясены случившимся, не смотря на его критическое состояние, в нас жила надежда, может отчасти даже ребяческая, что Женя выкарабкается, что все будет хорошо... Страшное горе. Нет слов передать.
Мы никогда особо не общались с тобой, как-то по разным компаниям, даже не смотря на то, что у нас с тобой дружат родственники.
Но в то же время, ты всегда был отзывчив на просьбы помочь, как и я тебе. Эта негласная связь слегка объединяла нас с тобой, хотя мы и сами этого не замечали. Прошли бок о бок эти 5 проклятых лет обучения в шараге на нашем трижды клятом факультете. Мы называли тебя в шутку "Чаус, Хаос, Чус...", за любовь и способности к электропроводке и всему, что с ней связано, называли тебя "Мегавольтом". Ты своими руками сделал на 1 курсе всю проводку в нашей роте, каждая лампа и каждый проводок хранит отпечаток твоих ловких пальцев. Я это помню, мы это помним... Последним, что ты сделал будучи уже на 5 курсе - переносил сигнализацию в перовом корпусе с холла в рубку дежурного - приказ начфака ты принялся выполнять с поразительной покорностью, хоть и ворчанием... Кажется это было в марте? Тяжелый нелегкий и кропотливый труд... который был под силу наверно только тебе - и ты справился, черт возьми!
Помню, как ты потрясающе заразительно смеялся - совсем недавно, когда ты пришел в роту под шофе, смеясь над какой-то глупостью, не давал нам спать, шумел и хохотал как припадочный :) Вечерами, а иногда ночи напролет смотрел телевизор укутавшись в одеяло. А как мы с тобой весело играли по сети, постоянно подкалывая друг друга :)
Всегда ходил с таким серьезным лицом, с таким деловым видом, а в глазах твоих всегда был виден интеллект - чего не скажешь про многих наших с тобой товарищей. "Хороший мальчик, умный и приятный" - говорила моя крестная Люда Яковлева, у которой ты на 1 курсе несколько раз был в гостях. И я соглашался - потому что это действительно было так. Неделю назад она взволнованная звонила мне, справляясь о твоем здоровье, узнав страшные вести от общих знакомых. А я сам не решился ей первый позвонить...
Ты закончил школу юнг северного флота в Западной Лице и сознательно поступил в наш институт - не для корочки и диплома, а для будущего Флотского Офицера. Ты шел к нему не по головам товарищей, как некоторые, а по весьма достойному пути Справедливости. Вчера мы получали белые парадные тужурки на складе - твоя форма кремового цвета с золотыми погонами лейтенанта, сиротливо осталась висеть на вешалке последней. Быть может она и сейчас, когда я пишу эти строки, висит там, дожидаясь тебя? Ведь вчера твое сердце еще билось и была надежда на спасение твоей молодой жизни.
Ты был веселый и компанейский парень, не редко заводила, любил пошуметь и погулять - порой даже всю ночь подряд до самого утра! Каким-то удивительным образом, половину 5 курса, даже не смотря на нашего начфака, ты умудрялся где-то подрабатывать и приходить в роту к 9 - 10 утра, позже всех! Лихо, дерзко, по гражданке. Переодевался и падал спать. Хранил свои вещи в диване пока начфак не забрал его - чуть ли не с ними вместе! Я несколько завидовал тебе, да и не только я. Ведь с приходом "нового порядка" все работы вместе "со свободой" на факультете прекратились...
Что же за бесы попутали тебя за рулем тойоты, разогнаться до такой бешенной скорости в 150 км/ч посреди города? Теперь уже глупый и наверно неуместный вопрос...
Покойся с миром, Женя... Пусть Бог примет твою душу к себе и даст силы и воли пережить это горе твоим родным и близким людям. К счастью, у твоих родителей есть еще старший сын, которого спасла в этот страшный день судьба.
Я никогда не забуду тебя и эти годы, что прошли мы бок о бок в одном строю. ТЫ был хорошим Человеком. Вечная память тебе, навеки курсант Евгений Чаусов. Наш "Мегавольт". Женя...

Тебя хоронили в жаркий летний день, в праздничный день Северного флота на котором ты так хотел служить. Ярко светило солнце на чистом безоблачном небе, пели птицы радуясь приятному деньку. Вдали кружило каркая воронье.
Батюшка читал молитву, махая кадилом над твоей головой, а мы стояли беззвучно скорбя и по щекам катились скупые слезы. Твоя мать раздавленная горем была неестественно спокойна - после очень большого количества успокоительного ее глаза одурманенно смотрели по нашим лицам, по друзьям, знакомым и родственникам, по твоему умиротворенному лицу. А ты лежал сам на себя не похожий, будто спал. Казалось -сейчас ты проснешься и со свойственной тебе улыбкой смеясь скажешь "а я вас розыграл!", но это был лишь обман психики, которая не хотела верить в реальность.
У твоего последнего приюта не было Военно-Морского флага, под которым ты прошел всю свою короткую жизнь - начфак не удосужился его поставить, и другим запретил инициативу. Не было оркестра, который ты юридически у Родины не заслужил. Не было даже троекратного салюта - знай я раньше, что его не будет, я бы нашел сам винтовки и патроны у своих друзей реконструкторов и мы своими силами сделали бы тебе салют. Раз государство не в состоянии. Хотя может кому-то покажется это лишним, неуместным... Но ты был как никто другой достоин этого. Во всем цивилозованном мире это называется "воинские почести". Над кладбищем не раздается гимн России, которой ты так хотел служить...
Начальник факультета решил, что это лишнее. Это человек удивительного характера с напрочь отсутствующими чертами чего-либо человеческого. Я стоял со свечой и смотрел на его фигуру, по-хозяйски подбоченившуюся с каменным надменным лицом над твоим гробом, а вихрь этих мыслей кружился в голове. А ты спишь и тебе наверно так спокойно сейчас!
Чего не скажешь про нас при виде этой картины.. и уж тем более про твоих родителей. По возвращению в институт нас ждали накрытые на поминки, столы на камбузе с салатами, картошкой, водкой... Как неожиданно! И у курсантских столов ни одного стула... ешьте-пейте стоя и скажите спасибо, что пригласили к столу. Ни командир роты, ни он сам не сказали своего Слова - ни над могилой кладбища, ни на поминках за столом. Это немало нас удивило и разозлило. Хотя с другой стороны едва ли от первого можно было ожидать что-то толковое, а от последнего что-то, кроме пафоса. Он даже ушел оттуда... мне выпало место с торца стола, в 6 метрах за общим курсантским столом я видел перед собой глаза безутешной матери Жени. Она смотрела на нас водя без остоновки красными глазами по стоящим у столов. Всхлипывала... вставала, садилась. Снова оглядывала - будто искала его среди нас. Несколько раз наши взгляды встречались и задерживались... ведь я едтинственный стоял ней лицом и от осознания ее боли меня выворачивало наизнанку и по щекам текли горячие капли...
С утра приспущенный курсантами без разрешения флаг училища с прикрепленной траурной лентой привел его в неописуемое бешенство. Так же, как и закупленные на всю роту по личной инициативе Володей Гринчаком траурные повязки. Все это конечно осталось для родных и близких Жени за кадром, слава Богу. Но привело нас в неистовое бешенство... Отобедав на поминках, мы наплевав на все толпой направились вместе с друзьями и одноклассниками Жени к ближайшей скамейке - находиться там РЯДОМ с ним стало невыносимо даже для них.
Весь петергоф все сутки пил с горя - куда ни глянь, везде сидели наши, в каждом дворе, на каждой скамейке. по двое, по трое молча пили не говоря ни о чем, плакали уткнувшись друг другу в плечо. Часов в 10 я перелезая через забор под общагой с гитарой, уже переодевшись в гражданку, пьяные и злые, мы наткнулись на алжирцев и казахов со спецотделения - они со свойственной им беззаботностью смотрели на нас шатающихся и мертвецки пьяных, "Добрый день, Ифан!"
"Привет Тайеб... я сегодня друга похоронил..." - показываю я на траурную повязку на рукаве футболки. Он резко мрачнеет в лице и опускает глаза...
"Исфини..."
"Ничего..."