- И в завершение первого семестра курса "Древняя история 107", -
сказал профессор Пол Муни [все герои рассказа носят имена "звезд"
голливудского кино, известных в 1930-1960 годах; многие из них - такие,
как Грета Гарбо, Спенсер Трэйси, Одри Хэпберн и другие известны зрителям
по фильмам "Дама с камелиями", "Нюрнбергский процесс", "Старик и море",
"Война и мир", "Моя прекрасная леди"], - мы попробуем восстановить обычный
день нашего предка, обитателя Соединенных Штатов Америки, как называли в
те времена, то есть пятьсот лет назад, Лос-Анджелес Великий.

Мы назовем объекта наших изысканий Джуксом - одно из самых славных
имен той поры, снискавшее себе бессмертие в сагах о кровной вражде кланов
Каликах и Джукс.
В наше время все научные авторитеты сошлись на том, что таинственный
шифр ДЖУ [телефонный индекс одного из районов Нью-Йорка], часто
встречаемый в телефонных справочниках округа Голливуд Ист (в те времена
его именовали Нью-Йорком), к примеру: ДЖУ 6-0600 или ДЖУ 2-1914, каким-то
образом генеалогически связаны с могущественной династией Джуксов.
Итак, год 1950-й. Мистер Джукс, типичный холостяк, живет на ранчо
возле Нью-Йорка. Он встает с зарей, надевает спортивные брюки, натягивает
сапоги со шпорами, рубашку из сыромятной кожи, серый фланелевый жилет,
затем повязывает черный трикотажный галстук. Вооружившись револьвером или
кольтом, Джукс направляется в забегаловку, где готовит себе завтрак из
приправленного пряностями планктона и морских водорослей. При этом он -
возможно (но не обязательно) застает врасплох целую банду юных сорванцов
или краснокожих индейцев в тот самый момент, когда они готовятся линчевать
очередную жертву или угнать несколько джуксовых автомобилей, которых у
него на ранчо целое стадо примерно в полторы сотни голов.
Он расшвыривает их несколькими ударами, не прибегая к оружию. Как все
американцы двадцатого века, Джукс - чудовищной силы создание, привыкшее
наносить, а также получать сокрушительные удары; в него можно запустить
стулом, креслом, столом, даже комодом без малейшего для него вреда. Он
почти не пользуется пистолетом, приберегая его для ритуальных церемоний.
В свою контору в Нью-Йорк-сити мистер Джукс отправляется верхом, или
на спортивной машине (разновидность открытого автомобиля), или на
троллейбусе. По пути он читает утреннюю газету, в которой мелькают
набранные жирным шрифтом заголовки типа: "Открытие Северного полюса",
"Гибель "Титаника", "Успешная высадка космонавтов на Марсе" и "Странная
гибель президента Хардинга".
Джукс работает в рекламном агентстве на Мэдисон-авеню - грязной
ухабистой дороге, по которой разъезжают почтовые дилижансы, стоят пивные
салуны и на каждом шагу попадаются буйные гуляки, трупы и певички в
сведенных до минимума туалетах.
Джукс - деятель рекламы, он посвятил себя тому, чтобы руководить
вкусами публики, развивать ее культуру и оказывать содействие при выборах
должностных лиц, а также при выборе национальных героев.
Его контора, расположенная на двадцатом этаже увенчанного башней
небоскреба, обставлена в характерном для середины двадцатого века стиле. В
ней имеется конторка с крышкой на роликах, откидное кресло и медная
плевательница. Контора освещена лучом мазера, рассеянным оптическими
приборами. Летом комнату наполняют прохладой большие вентиляторы,
свисающие с потолка, а зимою Джуксу не дает замерзнуть инфракрасная печь
Франклина.
Стены украшены редкостными картинами, принадлежащими кисти таких
знаменитых мастеров, как Микеланджело, Ренуар и Санди. Возле конторки
стоит магнитофон. Джукс диктует все свои соображения, а позже его
секретарша переписывает их, макая ручку в черно-углеродистые чернила.
(Сейчас уже окончательно установлено, что пишущие машинки были изобретены
лишь на заре Века Компьютеров, в конце двадцатого столетия.)
Деятельность мистера Джукса состоит в создании вдохновенных лозунгов,
которые превращают половину населения страны в активных покупателей.
Весьма немногие из этих лозунгов дошли до наших дней, да и то в более или
менее фрагментарном виде, и студенты, прослушавшие курс профессора Рекса
Гаррисона "лингвистика 916", знают, с какими трудностями мы столкнулись,
пытаясь расшифровать такие изречения, как: "Не сушить возле источников
тепла" (может быть, "пепла"?), "Решится ли она" (на что?) и "Вот бы
появиться в парке в этом сногсшибательном лифчике" (невразумительно).
В полдень мистер Джукс идет перекусить, что он делает обычно на
каком-нибудь гигантском стадионе в обществе нескольких тысяч подобных ему.
Затем он снова возвращается в контору и приступает к работе, причем прошу
не забывать, что условия труда в то время были настолько далеки от
идеальных, что Джукс вынужден был трудиться по четыре, а то и по шесть
часов в день.
В те удручающие времена неслыханного размаха достигли ограбления
дилижансов, налеты, войны между бандитскими шайками и тому подобные
зверства. В воздухе то и дело мелькали тела маклеров, в порыве отчаяния
выбрасывавшихся из окон своих контор.
И нет ничего удивительного в том, что к концу дня мистер Джукс ищет
духовного успокоения. Он обретает его на ритуальных сборищах, именуемых
"коктейль". Там, в густой толпе своих единоверцев, он стоит в маленькой
комнате, вслух вознося молитвы и наполняя воздух благовонными курениями
марихуаны. Женщины, участвующие в церемонии, нередко носят одеяния,
именуемые "платье для коктейля", известные также под названием
"шик-модерн".
Свое пребывание в городе мистер Джукс может завершить посещением
ночного клуба, где посетителей развлекают каким-нибудь зрелищем. Эти
клубы, как правило, располагались под землей. При этом Джукса почти каждый
раз сопровождает некий "солидный счет" - термин маловразумительный. Доктор
Дэвид Нивен весьма убедительно доказывает, что "солидный счет" - это не
что иное, как сленговый эквивалент выражения "доступная женщина", однако
профессор Нельсон Эдди справедливо замечает, что такое толкование лишь
усложняет дело, ибо в наше время никто понятия не имеет, что означают
слова "доступная женщина".
И наконец, мистер Джукс возвращается на свое ранчо, причем едет на
поезде, ведомом паровозом, и по дороге играет в азартные игры с
профессиональными шулерами, наводнявшими все виды транспорта той поры.
Приехав домой, он разводит во дворе костер, подбивает на счетах дневные
расходы, наигрывает грустные мелодии на гитаре, ухаживает за одной из
представительниц многотысячной орды незнакомок, имеющих обычай забредать
на огонек в самое неожиданное время, затем завертывается в одеяло и
засыпает.
Таков был он, этот варварский век, до такой степени нервозный и
истеричный, что лишь очень немногие доживали до ста лет. И все же
современные романтики вздыхают о той чудовищной эпохе, полной ужасов и
бурь. Американа двадцатого века - это последний крик моды. Не так давно
один экземпляр "Лайфа", нечто вроде высылаемого для заказов по почте
каталога товаров, был приобретен на аукционе известным коллекционером
Клифтоном Уэббом за 150 тысяч долларов. Замечу кстати, что, анализируя
этот антикварный образчик в своей статье, напечатанной в "Философикал
Транзэкшнз", я привожу довольно веские доказательства, позволяющие
усомниться в его подлинности. Целый ряд анахронизмов наводит на мысль о
подделке.

Альфред Бестер. "Ночная ваза с цветочным бордюром"

По-моему гениальный пример того, как переписывают историю. Поэтому прежде чем вам поверить в рассказы например про то, каким диктатором и мерзавцем был Сталин или про то, каким тоталитарным и нехорошим был СССР, проверьте, а не является ли это очередной ночной вазой с цветочным бордюром.