Конечно, мой цветочек, ты права - наступит день, и брат пойдет на брата. Гляди на гущу в чашке - бесенята все пишут, пишут странные слова на порванном пергаменте судьбы, глаголят что-то…лучше бы молчали! Чернеют буквы – ровно от печали…
С ума сойти от этой ворожбы - да кто позволит, нешто можно так? Взялась за гуж - тяни, такое дело… не ты ли раньше, милая, хотела побольше знать, легко срывать колпак лукавой лжи, и, ведая предел грядущему, молчать себе степенно, глядеть, как время чуть колышет пену людских пороков, чаяний и дел…
Ну-ну, голубка, брось, отринь печаль… и что за мода - враз реветь белугой…ты не хозяйка дару, но прислуга, запомни это!
… А подай-ка шаль, замерзла что-то…видится опять - как бродит детвора по кучам пепла, порой мечтаю – лучше бы ослепла…да мысли, точно груз - ни лечь, ни встать: кто, как не ты, расскажет о таком?.. да что там, не гадай, никто не скажет!
А на губах все горше привкус сажи, саднит язык, и в горле склизкий ком…
Эх, девонька, пытайся привыкать…пророчества – они не на минуту…меня, когда давала слабину-то, секли, а я к тебе - ну чисто мать… тогда и жисть была совсем иной, и нравы, понимаешь ли, иные…
Что, клонит в сон? Простынки вот льняные возьми, стелись, чего сидеть смурной. Задерни занавеску, там огни… помстилось, вроде угли пепелища…
Назавтра - будет день и будет пища.
Храни тебя... хоть кто-нибудь - храни.

(с)Алина Марк
Как-то зацепило.....

Ваш психотип: Этико-Сенсорный Экстраверт "Гюго" (Энтузиаст)1. Пламенный. Эмоции сильные, колоритные, нередко властные. Умеет загораться идеей и быть ей верен всю жизнь - Шлиман еще в детстве решил раскопать Трою, для чего нужно было, несмотря на бедность, получить образование, а потом еще и разбогатеть. Поклонник искусств как источника осознанной радости. Настроение создает себе сам и умеет передать его другим. Эмоционально тонкий, добрый, сострадательный.2. Неутомим. Постоянно активен. Все время среди людей, все время в бегах. Легко переключается. Работает очень усердно. Хватается за любую работу и настойчиво доводит ее до конца. В работе не выделяет интересное и неинтересное - это не предмет рассуждений и анализа, ее надо сделать и все. Со стороны кажется очень самоуверенным и самодостаточным, все, за что он взялся, ему удается. Кажется, что действует быстро и добивается хороших результатов. Сам он чаще придерживается противоположной точки зрения, поэтому очень любит откровенную похвалу своей работы.3. Мой дом - твой дом. Приятный собеседник, исключительно внимательный слушатель. Умеет найти подход к любому. Давая радость другим, радуется сам. Любит застолье, веселье. Гость - это любимчик. Умеет понять, восхититься, одобрить, посочувствовать. Верит людям. Не завистлив, радуется успехам других. Тонко подмечает недостатки людей, подшучивает над ними, но не оскорбляет.4. Консерватор. Не ищет и не любит новые решения, предпочитает старые, испытанные пути. Сложные вопросы может решать только оставшись в одиночестве. Людям он уделяет слишком много внимания, они его отвлекают. При работе на людях делает много лишних движений, как бы для того, чтобы скрыть, чем он на самом деле занимается. Таким образом, он включает в работу своего дуала, который не терпит никакого командования. Любит, чтобы ему верили, не любит доказывать. Не агрессивен, но защищается очень активно. Не дает себя в обиду даже начальству.5. Любитель порядка. Любит одеваться, следит за своей внешностью. Не переносит беспорядка и неопределенности во всем, начиная с внешности и кончая гаражом и кладовкой. К вкусу других приспосабливаться не хочет. Комплименты его внешности пропадают даром - он считает, что сам знает, как он выглядит. Замечает не только духовные, но и физические качества партнера.6. Жизненные связи. С его мнением окружающие считаются, но стараются избежать тесного контакта. Близких друзей мало. Не всегда легко выдержать его эмоциональный прессинг. Для себя всего добивается своим трудом, не надеется на помощь другого. Семья для него - главное в жизни. Если бы пришлось выбирать между любовью и диссертацией - выбрал бы первое, это его жизненное предназначение, а наука - эгоистическое удовольствие.Пройти тест

13 января 1779 года, в семье маркграфа баден-дурлахского Карла-Людвига и принцессы Гессен-Дармштадской Амелии, родилась дочь. Позднее, она лично Екатериной II, была сосватана для ее внука Александра. Брак этот не удался с самого начала.

Луиза-Мария-Августа была необыкновенно хороша: глубокие голубые глаза, превосходные белокурые волосы, рубиновые губы и белоснежная кожа делали ее неотразимой. В момент бракосочетания Луизе было всего 14 лет. Супруг был ей под стать, Александр Павлович чем-то напоминал ангела, обладал замечательной внешностью и великолепной фигурой. Ему на день венчания только исполнилось 16 лет.

Долгое время жизнь этой пары была окутана тайной, пока на европейских торгах не было выставлено бюро XVIII века, при реставрации которого, нашлись дневники, переписка и частные документы императрицы Елизаветы Алексеевны, которые и открыли некоторые тайны царского семейства.

Юная Луиза-Мария-Августа была не только обворожительна, умна, но и очень романтична, ей хотелось быть любимой, и она изо всех сил старалась понравиться своему будущему мужу. Перед свадьбой ее окрестили и дали православное имя – Елизавета Алексеевна. Христианство она приняла всем сердцем, выучила русский язык, она хотела стать любящей женой и матерью, но…

В начале своего брака молодые люди были влюблены друг в друга, но вскоре это первое чувство ушло, и Александр стал сторониться Елизаветы, убегая к своим друзьям, пируя с ними ночи напролет. По слухам, многие обвиняли в такой резкой перемене Екатерину II, которая накануне свадьбы подослала внуку опытную женщину, чтобы та научила молодого человека всем тайнам любовных отношений. Эта дама все выполнила отлично, но вот неискушенная и стеснительная молодая жена, к тому, же еще совсем девочка, конечно же, проигрывала ей в опытности и умению любовных ласк. Александр все реже и реже стал посещать ее спальню, и Елизавета, навечно разлученная со своей семьей, все чаще оставалась в одиночестве.

В нее были влюблены многие. Фаворит стареющей Екатерины II Платон Зубов самозабвенно влюбился в Елизавету, и неизвестно чем бы все это кончилось, если бы не вмешательство самой императрицы: она устроила своему любовнику такой нагоняй, что вся его любовь к Лизаньке быстро исчезла.

А Елизавета Алексеевна, несмотря ни на что, продолжала любить своего мужа. Но Александру не нужны были откровенные конфликты с женой, которые порочили бы царскую семью. Чтобы очернить жену, Александр буквально толкнул ее в объятия своего друга, красавца, любимца двора, князя Чарторыйского (Чарторыжского). Хотя Елизавета Алексеевна и хранила верность своему супругу, при дворе быстро распространились слухи о ее романе с князем, а Павлу I донесли, что его внучка Александра, рожденная в 1799 году на самом деле дочь Чарторыйского. Император Павел хотел сослать князя в Сибирь, но граф Растопчин переубедил Павла, да и Александр постарался замять дело, и Чарторыйского отправили послом в Сардинию.

И вот после всех этих событий Александр Павлович предложил Елизавете Алексеевне «свободные отношения», но при этом потребовал соблюдения дворцовых приличий и сохранения ее расположения и дружбы с ним. Александр I совсем потерял интерес к своей жене, не щадя ее чувств, он завел другую семью - двадцать лет его возлюбленной была замужняя Мария Антоновна Нарышкина, в то время самая привлекательная дама Петербурга.

Елизавета Алексеевна знала обо всем и очень страдала, она замкнулась и не выходила из своих комнат, но судьба сжалилась над ней, и на ее долю выпало немного счастья. На ее жизненном пути встречается новая любовь – Алексей Охотников, родовой дворянин, блестящий офицер. Любовь их была взаимной и всепоглощающей, и Елизавета Алексеевна с каким-то безрассудством упивалась ею. Влюбленные были настолько неосторожны, что при дворе поползли слухи об их связи, и вскоре они подтвердились - великая княгиня забеременела и родила дочь. Скандальный развод, казалось, был неминуем, но Александр простил свою супругу и признал девочку своей дочерью. Таким образом, скандал был замят.

Но Константин, брат Александра, сам много лет влюбленный в Елизавету решает покончить с Охотниковым и организует его убийство. 4 октября 1806 года Алексея Яковлевича Охотникова, при выходе из театра, окружила толпа, и бродяга из этой толпы ранит его. Через два месяца, 20 января 1807 года Охотников умирает, а весной 1808 года умирает и его дочь Елизавета.

Безутешная Елизавета ставит своему возлюбленному памятник в виде скалы с дубом, сраженным молнией, а под ним женщина, которая опирается на погребальную урну. Елизавета Алексеевна до конца своих дней любила Алексея Охотникова и жила воспоминаниями о нем, тайно посещая его могилу. Тем не менее, великая княгиня из последних сил соблюдала правила приличия и старалась выглядеть примерной супругой императора.

С наступлением 1812 года императрица совершенно отказалась от внешних почестей и посвятила себя делам благотворительности. Она отказалась брать положенное ей содержание, и, довольствуясь маленькими суммами, употребляла все оставшиеся деньги для нуждающихся. В это время под ее покровительством и с ее участием возникло женское патриотическое общество.

При отъезде Александра в армию в 1813 году, она хотела последовать за ним, но тяжесть похода заставила Елизавету следовать за императором на некотором расстоянии. В 1815 году она посетила Вену, где проходил конгресс.

Слабое здоровье Елизаветы Алексеевны пошатнулось в 1825 году, и ей была рекомендована для жительства Италия с ее мягким климатом, но императрица хотела умереть в России. И тогда для поправки здоровья Елизаветы был выбран Таганрог. Александр I отправился туда заранее, чтобы все приготовить к приезду супруги. 23 сентября 1825 года императрица благополучно добралась до Таганрога, здоровье ее здесь значительно поправилось, да и отношения с мужем стали более душевными. Но призрачное счастье длилось недолго, вскоре император заболел.

Александр I скончался 19 ноября 1825 года в Таганроге. Елизавета Алексеевна сама закрыла ему глаза, и хотя сама была смертельно больна, поехала за гробом супруга в Петербург, но не доехала. Она скончалась близ имения своего возлюбленного, Алексея Охотникова, 3 мая 1826 года.
(с)

...Как ни силилась, ни пыталась она выплыть из горячечного, лихорадочного бреда, мысли продолжали путаться,а вместо лиц она видела только какие - то туманные, бледные пятна. Кто склонялся над нею: доктора или шелестящие тяжелыми шелками платьев фрейлины, муж или духовник, отец Андрей Самборский, от волнения путающий церковнославянские слова молитвы с обычными, русскими, - понять она не могла.
В покоях было душно, пахло нагретым воском оплывающих свечей, лекарствами, еще какими то церковными благовониями: Но вдруг, посреди всего этого смешения ароматов, превратившегося в спертость, давящую на слабеющую грудь, она услышала тонкий - тонкий запах, памятный с детства:. Бабушкины пачули*, апельсиновый цвет!
Ей вдруг почудилось, что щеки ее коснулись пряди туго завитого бабушкиного парика и пудра, осыпающаяся с него, тоже ароматная, карамельная - все время в детстве ее хотелось незаметно попробовать на вкус! - тонким и нежным снеговым покровом легла на ее лицо и шею.. Она услышала бабушкин голос, бархатно - ласковый, с заметным немецким акцентом:Сколько раз в детстве слышала она его и внутренне сжималась от легкого волнения ее чистая душа, а маленькое сердце начинало биться, как птичка в клетке. Не приведи Господь ей, Сашеньке, чем - то огорчить Бабушку! Тогда сразу в бархатно - глубоком голосе прорежутся резкие, властные нотки, присущие уже не бабушке, а Императрице Екатерине!
Такой державности не было даже в голосе Папа, которого все придворные подобоострастно называли Великим Князем - цесаревичем, наследником трона, ни, тем более, Мама - румяной, голубоглазой пышной красавицы в кружевных воротниках - жабо, шляпках с лентами, которые Сашенька, шаля, любила развязывать, и с пальцами часто испачканными масляными или акварельными красками - Мама хорошо рисовала и ее работами восхищались все вокруг!
Впрочем, голоса Папа и Мама Сашенька в детстве слышала редко, они были нечастыми гостями в ее розовой детской.
Воспитанием ее, и четырех ее младших сестер занималась только графиня Шарлотта Карловна Ливен под строжайшим надзором Бабушки - Государыни, - высокая, строгая, сухая и прямая, как палка, бесстрастно отчитывающая маленьких барышень цесаревен за малейшую провинность: раскрытое ли окно, уроненный ли платок, неважно сыгранная гамма, забытая ли улыбка, недостаточно ли глубокий реверанс.
Ах, как давно это было! Надо спросить у Бабушки, - когда? Но бабушка не разобрала еле слышного вопроса ее, она читает письмо, то самое, которое написала во время своей поездки в Тавриду, когда ей, внучке , Великой Княжне Александре Павловне, дочери Павла Петровича и Марии Феодоровны Романовых, шел всего то пятый год...
"Александра Павловна, приятно мне всегда, что ты умница, не плачешь, но весела; будешь умна, тобою будут довольны. Спасибо, что ты меня любишь, я сама тебя люблю. Екатерина." (12 марта 1787 г. Киев.)
Или другие строки, они тоже сохранились в памяти Александры, и сейчас вновь всплывают , она, словно наяву, видит лист веленевой гербовой бумаги с императорской короной в углу:
"Александра Павловна, спасибо тебе за то,что ты меня любишь, я и сама тебя люблю, радуюсь, что ты здорова, живучи близ папеньки, надеюсь, что ты умница. Прощай. Бог с тобою. Екатерина". (*Сохранена орфография оригинала документа - автор.)
Великая Государыня - бабушка уделяла ей, старшей из пяти внучек, по мере ее взросления, подчеркнуто много внимания. Своему давнему другу,барону Гримму, она писала об Александрин (сопровождая письмо портретом - миниатюрой маленькой княжны - ведь она взрослела и о ней должны были узнать в Европе, как о возможной невесте . Царственные браки были делом серьезным и сложным - автор):
"Третий портрет представляет девицу Александру. До шести лет она ничем не отличалась особенным, но года полтора тому назад вдруг сделала удивительные успехи: похорошела, приняла такую осанку, что кажется старше своих лет. Говорит на четырех языках, хорошо пишет и рисует, играет на клавесине, поет, танцует, учится без труда и выказывает большую кротость характера. Меня она любит более всех на свете, ия думаю, что она готова на всё, чтобы только понравиться мне или хоть на минуту привлечь мое внимание." (Екатерина Вторая - барону Гримму, сентябрь 1790 г.)
Со стараниц этого письма рисуется воображению чудесный образ русской цесаревны, что по летам еще совсем ребенок, но по душевному развитию уже - девушка, серьезная, доброжелательная, с детских лет приученная к достойному, "державному" - по словам Императрицы, - поведению!
Миловидная, с огромными карими глазами и слегка вьющимися пепельно - русыми волосами, она не считалась роковой красавицей, но все отмечали в ней особую, чарующую, пленительность движений, манер, голоса, походки. Дарования ее в изящных искусствах были разнообразны: она прекрасно рисовала и лепила из воска (как и ее мать), очень хорошо играла и пела, могла переводить с нескольких языков. Два ее перевода с французского были даже напечатаны в сборнике "Музы" в 1796 году. Такое сокровище русской короны могло со временем украсить собою любой европейский трон. Со временем:Но августейшая бабушка Александры Павловны власти времени никак не признавала! И загодя выбрала для старшей, любимицы, шведскую корону. ( Претендентке было тогда, в 1794 году, только тринадцать лет! - автор)
Выбрала хитро, умно, с помощью дипломатических переговоров, еще во время подписания русско - шведского договора о мире( после двухлетней, бесславной для Швеции войны с Россией! - автор) от 14 августа 1790 года. Впервые за много лет в этом договоре Россия как бы отказывалась диктовать Швеции "формы и правила поведения", и выступать гарантом абсолютной монархической власти в этой стране, как было много столетий прежде, еще при Петре Первом!
Екатерина на фоне ужасов Первой Французской революции " ослабила вожжи" для Швеции совершенно сознательно, предпочитая "кнуту" "бархатную перчатку", и соглашаясь на призрачное ограничение влияния на политику и внутреннюю жизнь своей северной соседки. Вспыльчивый, капризный, чванливый, привыкший к лести, совсем еще ребенок, семнадцатилетний король Густав Адольф IV и его дядя - регент, граф Зюдермандландский (Екатерина язвительно называла его "Сидором Ермолаичем"), получили от России в обмен на брачный контракт серьезное обещание огромных финансовых субсидий, что для Швеции, ослабленной войнами, неурожаем, бесконечными растратами королевского двора на празднества и парады, было немаловажно!
Особым камнем преткновения в трудно идущих переговорах (*они несколько раз обрывались и возобновлялись вновь- автор) был вопрос о свободе вероисповедания будущей королевы шведской. В Швеции был достаточно силен религиозный фанатизм, развиты позиции католичества, да и дворянская опозиция при дворе охотно пошла бы на сближение с Францией или германскими захудалыми княжествами, откуда можно было бы королю взять невесту, пусть и не столь богатую, но и не столь нравную!
Все это настораживало блистательную Екатерину, опытную в делах политических. Она продолжала настаивать на том, чтобы Александра Павловна сохранила ту веру, в которой была крещена, ссылаясь на закон, принятый еще отцом Густава - Адольфа IV, Густавом III, и на желание Густава - старшего видеть когда - нибудь своего единственного сына женатым на внучке великой русской Императрицы.. (*Упоминаемый здесь закон разрешал королю Швеции жениться на избраннице, исповедующей иную веру - автор).
Посланники России и Швеции, рой царедворцев и министров (во главе с всесильным фаворитом Платоном Зубовым и доверенным лицом Императрицы, графом Морковым) ломали усердно головы над тем, как угодить Северной Семирамиде и привести в исполнение ее план сватовства старшей внучки Был составлен соответствующей проект брачного договора, а король Густав - Адольф вместе с дядей - регентом приглашен в Петербург для близкого знакомства с будущей невестой. И покатились блестящей чередою по всему Петербургу и пышным его парково - дворцовым окрестностям (Петергоф,Павловск, Царское село) балы и праздники, спектакли и катания с гор, приемы и ужины. Встречаясь на этих балах с нареченным женихом, застенчивая и скромная Александра Павловна, естественно, не вела с ним фривольных разговоров, но все окружающие замечали, что, попав под обаяние светлокудрой русской цесаревны, король Густав начал увлекаться ею не на шутку!
Вот что писала Великая княгиня Мария Федоровна своей свекрови, Екатерине Великой, на другой день после одного из пышных балов (у генерал - прокурора, графа Самойлова):
"Любезная матушка! Долгом своим ставлю отдать Вашему Императорскому Величеству отчет о вчерашнем вечере, в котором вижу добрые предзнаменования, ибо внимание короля к Александрине было очень заметно Он танцевал почти только с нею одною, и даже после менуэтов, видя, что дети проосили у меня дозволения протанцевать еще один контрданс, подошел к регенту и сказал ему что то очень тихо. И, действительно, он опять ангажировал Александрину. Они часто и подолгу сидели вместе, во все время разговаривая свободно и весело. Король в течении вечера рассказывал .. о своей жизни о каждодневных занятиях в Стокгольме.." (Мария Федоровна - Екатерине Великой .сентябрь 1796)
Сама же Екатерина в письме барону Гримму повествовала о "шведском романе" внучки так: "Нужно сказать правду: он не может скрыть своей влюбленности. Молодой человек приехал сюда грустный, задумчивый, смущенный, а теперь его не узнать: весь он словно пропитан счастьем и радостью". ( 1 сентября 1796 г). Состоялся даже приватный разговор высоких шведских гостей с членами российской Августейшей Семьи, на которой король попросил у родителей невесты позволения видеть Великую Княжну ежедневно.
Шестого сентября 1796 года шведский посол, барон Стединг, на торжественной ауедиенции, просил у Екатерины Второй от имени короля руки Великой княжны Александры Павловны. Императрица благословила внучку. Петербургские придворные ювелиры начали заготавливать приданное: сервизы, драгоценные гарнитуры, обручальные кольца, золотые оклады для иконостаса придворной церкви будущей королевы Швеции. Помолвка была назначена на 24 сентября 1796 г в тронном зале Зимнего Дворца. Александрина усиленно изучала шведский язык.
Но наступивший день обручения принес русской императорской семье, державной бабушке и любимой внучке лишь тяжкие огорчения!
Екатерина, при всей своей дальновидности, недооценила влияния на молодого короля людей, его окружавших, ярых католиков, скрыто противящихся возможному браку короля.
Оппозиция так боялась усиления влияния России, что принялась запугивать Густава возможностью народного недовольства и мятежей. Сомнения вновь его одолели и он не явился в полдень в тронный зал Зимнего Дворца. Засновали туда - сюда курьеры в раззолоченных мундирах, посланники - шведский и петербургский - обменялись встревоженными записками, граф Морков лично отправился в гостевую резиденцию шведского короля. Была показана русская копия брачного контракта, в которой указывалось, что, с согласия Его Величества короля, Александра Павловна может иметь в Стокгольме свою капеллу и сохранять приверженность православию. Оставалось только поставить подпись. Король отказался, говоря, что он никогда не давал согласия на это прежде и не подпишет такого и сейчас! Из шведского же оригинала вообще исчез пункт о свободе вероисповедания! Шведские дипломаты не могли вразумительно разъяснить что либо. Король упрямился. Регент был в отчаянии. Переговоры длились более четырех часов. Не привели ни к чему.
Тем не менее, пышный прием шведских гостей в Зимнем не был отменен, объявили лишь, что помолвка отложена на некоторый срок из - за болезни короля.
Екатерина продолжала одаривать гостей сияющими улыбками, рассыпала любезности всем окружающим ее, но когда пришла пора покинуть зал, она едва нашла силы подняться с кресла:, чтобы снова опуститься в него. Кто - то из придворных быстро поднес ей стакан воды. Она взяла и очень медленно выпила его, поблагодарив кивком головы толпившихся вокруг. Говорить она не могла.
В ту ночь придворный врач Роджерсон констатировал у Ее Величества легкий апоплексический удар (инсульт) - начало болезни,через два месяца сведшей ее в могилу. О чувствах Великой княжны Александры и вовсе нечего было говорить! Она пребывала в шоковом состоянии и только выдержка и чувство такта не позволяли ей предаться отчаянию!
На следующий день состоялся большой придворный бал. Король шведский явился на него как ни в чем не бывало! С ним почти никто не разговаривал. С Великою княжной он не танцевал, а она, едва дождавшись окончания бала, и не распустив еще свиты, вбежала в свои покои и горько разрыдалась..Мать,не зная, как ее утешить и успокоить, вымолила у свекрови - императрицы письменное разрешение для "малютки" не присутствовать на остальных празднествах в честь шведского гостя, но сама предаваться отчаянию - не смела.
Екатерина сурово отчитала Марию Федоровну за слезы и грусть запиской:"О чем вы плачете?! Что отложено, то не потеряно. Протрите Ваши глаза льдом, выпейте капель!" - подавая тем самым невестке пример несокрушимой воли и выдержки. Переговоры о возможном брачном союзе Швеции с русским Императорским Домом велись все оставшихся девять дней до отъезда Густава - Адольфа из Петербурга, но уже скорее формально, хотя было получено 30 сентября 1796 года разрешение парламента Швеции, президента духовной консистории Троила и епископа Флодина на свободу вероисповедания будущей королевы. Формально даже договор о браке был подписан! Но с ловкой оговоркою, что он останется без исполнения до совершеннолетия короля. А до совершеннолетия мало ли что произойти могло!
Екатерина уже ни на что не надеялась. Она предчувствовала свой скорый уход и понимала,что сыну ее, Павлу Петровичу, навряд ли удастся провести сложные брачные переговоры на должном уровне и добиться желаемого, так как ни выдержкою, ни державным тактом нааследник престола не отличался. Все вышло впоследствии так как и предвидела августейшая бабушка.
Король шведский породнился с русским императорским домом, но совершенно по другой линии: он стал мужем сестры императрицы Елизаветы Алексеевны, принцессы Фредерики Баденской, поставив себя тем самым в весьма неловкое, щекотливое положение перед императорским домом России. (* Отношения Швеции с северной соседкой очень и очень обострились тогда - автор). Но, в принципе, королю было на это - глубоко наплевать! Он всегда был чересчур упрям и своеволен! Всегда поступал наперекор доводам рассудка, а порой, и - сердца.
В результате наполеоновских воин и революционных катаклизмов сотрясавших Европу Густав - Адольф IV потерял свой трон, титул и вынужден был с женою и детьми бежать из страны. Корону, возложенную на голову многострадальной королевы Фредерики многие современники называли "венцом с шипами". (графиня Головина) Так что, может, и к лучшему, что Александра Павловна не увенчала им свою светлокудрую голову. Впрочем, и счастливей от этого она не стала:
Через три года ей снова суждено было играть роль пешки в царственно - политической парти - союзе Австрии с Россией против революционной Франции и Наполеона.
В 1798 году императору Павлу и императрице Марии Феодоровне поступило предложение от австрийского двора о возможном заключении брака великой княжны Александры и и эрцгерцога Иосифа, Палатина Венгерского, брата австрийского императора. Переговоры велись тихо и скромно. В них принимал живейшее участие (по поручению императора ) светлейший князь Н.В. Репнин. Ему был оказан в Вене блестящий прием, император австрийский Франц - Иосиф сам приехал в Вену из Бадена, чтобы дать Репнину аудиенцию. А вскоре и сам эрцгерцог Иосиф, Палатин Венгерский, приехал в Петербург, просить руки нареченной невесты. Вот как вспоминали о нем современники:
"Эрцгерцог всем отменно полюбился, как своим умом так и знаниями. Он застенчив, неловок, но фигуру имеет приятную. Выговор его более итальянский, чем немецкий. Он влюбился в Великую княжну, и в воскресенье имеет быть комнатный сговор, после коего он на 10 дней отправится в Вену, а оттуда - к армии, в Италию, коею он командовать будет." Помолвка состоялась 3 - 4 марта 1799 года, а уже 9 марта жених уехал в свое отечество. Никаких пышных празднеств на сей раз не было. Шла подготовка к свадьбе, улаживались формальности брачного контракта. Уже 27 апреля 1799 года граф Растопчин писал:"Получено утверждение брачного договора великой княжны Александры с эрцгерцогом Иосифом".
Брак Александры Павловны с владетелем княжества Венгерского, на этот раз - по любви (Иосиф относился к невесте с нескрываемым, тихим обожанием) тем не менее, не сулил ей счастья, так как заключался на фоне нескончаемых интриг Австрийской империи против союзной России. Кому понравятся могущество и блеск, которые подавляют?! Граф Растопчин писал в Лондон русскому послу Семену Воронцову:
"Поверьте мне, не к добру затеяли укреплять союз с австрийским двором узами крови. Это только лишнее обязательство и стеснение: такие связи пригодны лишь в частном быту. Из всех сестер своих она(Александра) будет выдана наименее удачно. Ей нечего будет ждать, а детям ее - и подавно".
Граф Ростопчин как в воду глядел. Судьба Александры Павловны оказалась на венгерско - австрийской земле столь трагичной, что писать об этом тяжело и сейчас, почти три столетия спустя..
Она словно предчувствовала все свои горести, и, покидая Родину 21 ноября 1799 года, через месяц после свадьбы (Венчание состоялась в Гатчине 19 октября 1799 г , ознаменовано было пышными торжествами и фейерверками - автор) была очень тиха, грустна и часто говорила своей статс - даме, графине Юлии Ивановне Пален, что никогда больше не увидит России и родных - словно знало ее сердце, что проживет она совсем недолго на прекрасной, но очень неприветливой к ней венгерской земле!
Предчувствовал вечную разлуку с дочерью и Император Павел. Провожая ее в дальний путь, он повторял беспрестанно, что более ее не увидит, что приносит ее в жертву долгу, и тем еще усугубил печальное настроение дочери. Она потеряла сознание, прощаясь с отцом, и в экипаж ее внесли на руках. Пока ехали до Вены, Александра Павловна немного оправилась от волнения и переживаний разлуки, чувствуя на себе ласковое внимание и заботу мужа, который был очень обеспокоен ее душевной подавленностью и всячески утешал и ободрял. Но в Вене она имела несчастье понравиться самому императору Францу - Иосифу
(Прелестным обликом и приветливостью нрава она разительно была похожа на первую, рано умершую, жену императора Австрии, Елизавету Вюртембергскую, свою родную тетю по матери!) и не понравиться нынешней, донельзя ревнивой его супруге: властной, мелочной Марии -Терезии, которая не смогла простить деверю столь удачного выбора, который, как ей казалось теперь, ослабит ее влияние на мужа и помешает семейному счастью и браку, упроченному к тому времени многочисленными отпрысками!
Мария - Терезия сразу возненавидела Александру Павловну, сияние красоты которой заворожило австрийский (а потом и венгерский) двор, и всю недолгую жизнь Палатины, травила ее придирками, интригами, всяческими неприличными выходками, неподобающими для царственной особы. Так, однажды, Александра Павловна появилась в театральной ложе во всем блеске своей юной красоты и драгоценностей, подобающих ее сану, не только как жены Палатина Венгрии, но и как знатнейшей по происхождению Дамы Российской Империи. Драгоценности оказались несравненно краше бриллиантов Марии - Терезии и та на следующий же день строго запретила Александре Павловне появляться в них в театрах и на балах . Палатина кротко повиновалась. В следующий раз ее наряд и прическа были украшены лишь живыми цветами, но все внимание публики вновь было приковано лишь к ней. Императрице оставалось только кусать от досады губы!
Властной интриганке было страшно потерять свое роковое влияние при дворе, и внимание мужа, который осыпал Александрину знаками королевского уважения. Ненавидя Россию и ее могущество всей своей мелочной душою Мария - Терезия опасалась усиления симпатий к молодой владетельнице Венгрии при австрийском дворе. Она настояла на том, чтобы эрцгерцог Иосиф и его молодая супруга, как можно скорее отбыли в свою резиденцию в Офене, столице княжества Венгерского!
Между тем, весть о кротости, доброте и уме молодой супруги Палатина разнеслась уже по всей Венгрии и подданные успели полюбить свою владетельницу заочно, еще ее не видя. Вскоре после приезда, Александра Павловна уже была обожаема всеми жителями Офена и окрестных селений, среди которых было немало людей, крещеных в православии. Но эта же любовь народа очень осложнила ее жизнь, так как зорко наблюдавший за всем венский двор немедленно стал опасаться усиления влияния православия в Австрии. Обещанная свобода вероисповедания оказалась для Александры Павловны иллюзорной. Начались религиозные притеснения: не разрешалось в установленное время проводить церковные службы, долгое время, под разными отговорками, не приводили в надлежащий вид здание православного храма в Офене. Кардинал Батиани начал ловко смущать дух Александры Павловны разговорами о переходе в католичество. Бог знает, что было бы с ее душой и сердцем, если бы не поддержка духовного отца, священника, Андрея Афанасьевича Самборского, незаурядного человека, просвященного деятеля екатерининского времени, в 1756 году бывшего на службе при русской миссии в Англии!. Став наставником Великой Княжны и ее сестер в вопросах веры, (по настоянию Екатерины Великой) он сумел внушить свой царственной ученице высокие истины веры и нравственного долга, которые потом и помогали ей духовно преодолевать горести, сыпавшиеся на нее как из рога изобилия.
О том, как жила Палатина Венгерская в атмосфере ненависти, нетерпения и вражды венского императорского двора повествует отец Андрей Самборский в своих "Записках":
"Министры двора были объяты страхом, оттого что если Палатина венгерская разрешится от бремени принцем (Александра Павловна была к тому времени беременна), то Венгрия непременно отложится (отделится ) от Австрии создав собственную династию и государство". Государство с сильными православными традициями и на защите его будет стоять Россия - вот что более всего страшило австрийскую империю!
Едва узнали о беременности, как решено было и вовсе не щадить хрупкой Венгерской королевны. И не щадили! Отец Андрей записывал усердно в своих тетрадях:"Императрица австрийская явно показывала свое неблагорасположение к венгерской палатине, ибо, почти ежедневно проезжая мимо жилища ее высочества, не единожды не осведомилась о состоянии здоровья, несмотря на то что великая княгиня в беременности своей была подвержена частым припадкам. Доктор, определенный к ней императрицею австрийской был ей неприятен, лекарства давал непереносимые ею, ибо был более искусен в интригах придворных, нежели в медицине, и в обхождении груб".
Так прожила Александра Павловна в Вене еще три трудных и тяжелых месяца. После прибыл из Будды, по распоряжению императора Павла Первого, штабс - лекарь Эбелинг, но помочь Палатине в ее трудно протекавшей беременности мало чем мог. Организм Александры Павловны еще был не совсем сформирован, неподготовлен к материнству, к тому же питание ее было из рук вон плохим, она почти не могла брать в рот то, что готовили по указанию императрицы повара!
Эрцгерцог Иосиф, правда, отдал строгое приказание готовить для Палатины лишь то, что она пожелает, но приказ исполнить не спешили. Кто такой эрцгерцог Иосиф для властной и капризной императрицы?! Всего лишь деверь! Чужеземку - Палатину решили просто заморить голодом. Не позволил все тот же Самборский. Он на свои деньги покупал для Александры Павловны провизию, а готовила кушанья - его дочь, очень любившая Палатину и преданная ей. Слабохарактерный, слишком добрый, закрывавший глаза на интриги и козни жены любимого старшего брата, Иосиф ничем не мог помочь своей Александрин, хотя обожал ее!
Да , вероятно, и Александра, привыкшая с детства к сдержанности и скромному поведению, не по возрасту мудрая и тактичная, просто щадила мужа, не рассказывая ему о том, как ей тяжело, не заостряла внимания на недомоганиях. Она много читала, гуляла по окрестностям замка в Офене, вышивала покрывала для церковного алтаря и, как всегда, щедро раздавала деньги и милостыню бедным. Французская армия, меж тем, стояла у границ Австрии. Иосифа вызвали спешно в Вену для принятия командования войсками. Палатина хотела сопровождать его и собиралась плыть по Дунаю до Вены, но императрица Мария - Терезия прислала за ней тряский экипаж, словно втайне рассчитывала на то, что палатина умрет в дороге. Этого чуть было не произошло. Больная, разбитая, печальная, томимая предчувствием смерти, Александра Павловна, ободряемая и утешаемая лишь своим духовником, прибыла в Вену и написала здесь, в Шенбруннском дворце свое завещание. Но Вену ей пришлось вскоре покинуть. К столице подходили войска Наполеона и двор Палатины вынужден был спешно вернуться в Офен. Иосиф Венгерский со своими войсками остался оборонять столицу. Он смог прибыть в Офен только перед самыми родами жены. Она едва не умерла в тот день, когда родился младенец,девочка, проживший только несколько часов!
Доктор Эбелинг вовремя сделал Палатине кесарево сечение, но не смог спасти от родильной горячки, - сепсиса , так как, едва отлучался из комнат Палатины он или герцог Иосиф, отец Андрей Самборский, преданная Юлия Пален, как уход за нею, чрезвычайно хрупкой и слабой, становился из рук вон плохим! Она скончалась на девятый день после родов, когда доктора уже разрешили ей вставать с постели, а на приеме во дворце Иосиф радостно объявил о том, что Палатина поправляется: Это было 3 марта 1801 года. Еще с утра весь двор Офена был весел и оживлен, узнав, что любимица венгров поправляется, но после полудня радость сменилась непередаваемой печалью. Великая Княгиня Александра Павловна внезапно почувствовала сильный жар, у нее начался бред, во время, которого она умоляла отца Андрея отвезти ее домой и построить ей маленький домик в парке Павловска, чтобы она могла там жить. Отец Андрей и Иосиф Венгерский, оба, с трудом держась на ногах после чреды бессоных ночей у ее постели, молча сменяли друг друга, прикладывая к пылающему лбу Александры холодные компрессы. В шесть часов утра, 4 марта 1801 года, Великой Княгини Александры Павловны, эрцгерцогини Австрии, Палатины Венгерской уже не было на земле.
Она скончалась не приходя в сознание. Услышав отчаянный крик Самборского, Иосиф, задремавший было в кресле у окна, бросился к постели жены и тут же упал без чувств - человек, командующий войсками и видевший, порою в день смерть десятков, сотен солдат на поле боя!
16 марта 1801 года Иосиф скорбно писал Императору Павлу из Буды:" Я имел непоправимое несчастие потерять жену мою.. Ее уже нет, и с нею исчезло все мое счастье.." Иосиф еще не знал, что император Павел не сможет прочесть этого письма: 11 марта 1801 года он был убит партией заговорщиков в Михайловском замке. На престол взошел его сын, Александр. Сбылось горестное предчувствие несчастного Императора о вечной разлуке с несчастной дочерью. Или - о вечной встрече?
Эпилог.
И после смерти Александры Павловны над прахом ее продолжались издевательства ! Императрица Мария - Терезия не позволила отцу Андрею похоронить палатину Венгерскую в саду дворца, подаренного ей мужем. Несколько дней гроб с телом простоял в здании, выходящем окнами на торговую площадь, в сыром подвале, где ранее хранили лук. Потом, стараниями все того же отца Андрея Самборского, прах при огромном стечении народа, потрясенного преждевременной смертью Палатины перенесли в предместье Офена, Ирем, в прекрасную православную церковь на холме. Иконостас и всю церковную утварь для храма подарили Александре Павловне при отъезде ее из России, родители. Это была домашняя церковь Великой княгини. При жизни она почти не могла появляться там, опасаясь издевательств со стороны императрицы Австрии и открытых гонений на верующих. Теперь она обрела в приделе храма вечное пристанище.
Нежная, голубиная душа ее воспарила вверх, но нашла ли она там успокоение?
Императрица Мария Федоровна, тоскующая по дочери, просила скульптора И. П. Мартоса как - то увековечить ее память . Скульптор создал памятник, изображающий "Гения, удерживающего руками летящую ввысь прелестную Женщину более небесную нежели земную"(В. А. Жуковский). Если правда, что Характер - это Судьба, то в скульптуре Мартоса как нельзя лучше выражены были и прелестный, не успевший, правда, до конца развиться и сформироваться, но, несомненно - незаурядный, характер и трагическая Судьба Палатины Венгерской - Русской Цесаревны Александры, старшей из пяти дочерей Павла Первого, любимой внучки Екатерины Великой. Памятник, установленный Мартосом в Павловске, как и могила Александры Павловны в Офене, до наших дней не уцелел! Разрушен во время Второй мировой войны.
Автор: Светлана Макаренко
Сайт: People's History

Александра Павловна Романова

(29.07.1783 года - 04.03.1801 года)

... 1798 году императору Павлу и императрице Марии Феодоровне поступило предложение от австрийского двора о возможном заключении брака великой княжны Александры и и эрцгерцога Иосифа, Палатина Венгерского, брата австрийского императора. Переговоры велись тихо и скромно. В них принимал живейшее участие (по поручению императора ) светлейший князь Н.В. Репнин. Ему был оказан в Вене блестящий прием, император австрийский Франц - Иосиф сам приехал в Вену из Бадена, чтобы дать Репнину аудиенцию. А вскоре и сам эрцгерцог Иосиф, Палатин Венгерский, приехал в Петербург, просить руки нареченной невесты. Вот как вспоминали о нем современники:
"Эрцгерцог всем отменно полюбился, как своим умом так и знаниями. Он застенчив, неловок, но фигуру имеет приятную. Выговор его более итальянский, чем немецкий. Он влюбился в Великую княжну, и в воскресенье имеет быть комнатный сговор, после коего он на 10 дней отправится в Вену, а оттуда - к армии, в Италию, коею он командовать будет." Помолвка состоялась 3 - 4 марта 1799 года, а уже 9 марта жених уехал в свое отечество. Никаких пышных празднеств на сей раз не было. Шла подготовка к свадьбе, улаживались формальности брачного контракта. Уже 27 апреля 1799 года граф Растопчин писал:"Получено утверждение брачного договора великой княжны Александры с эрцгерцогом Иосифом".
Брак Александры Павловны с владетелем княжества Венгерского, на этот раз - по любви (Иосиф относился к невесте с нескрываемым, тихим обожанием) тем не менее, не сулил ей счастья, так как заключался на фоне нескончаемых интриг Австрийской империи против союзной России. Кому понравятся могущество и блеск, которые подавляют?! Граф Растопчин писал в Лондон русскому послу Семену Воронцову:
"Поверьте мне, не к добру затеяли укреплять союз с австрийским двором узами крови. Это только лишнее обязательство и стеснение: такие связи пригодны лишь в частном быту. Из всех сестер своих она(Александра) будет выдана наименее удачно. Ей нечего будет ждать, а детям ее - и подавно".
Граф Ростопчин как в воду глядел. Судьба Александры Павловны оказалась на венгерско - австрийской земле столь трагичной, что писать об этом тяжело и сейчас, почти три столетия спустя...
Она словно предчувствовала все свои горести, и, покидая Родину 21 ноября 1799 года, через месяц после свадьбы (Венчание состоялась в Гатчине 19 октября 1799 г , ознаменовано было пышными торжествами и фейерверками - автор) была очень тиха, грустна и часто говорила своей статс-даме, графине Юлии Ивановне Пален, что никогда больше не увидит России и родных - словно знало ее сердце, что проживет она совсем недолго на прекрасной, но очень неприветливой к ней венгерской земле!
Предчувствовал вечную разлуку с дочерью и Император Павел. Провожая ее в дальний путь, он повторял беспрестанно, что более ее не увидит, что приносит ее в жертву долгу, и тем еще усугубил печальное настроение дочери. Она потеряла сознание, прощаясь с отцом, и в экипаж ее внесли на руках. Пока ехали до Вены, Александра Павловна немного оправилась от волнения и переживаний разлуки, чувствуя на себе ласковое внимание и заботу мужа, который был очень обеспокоен ее душевной подавленностью и всячески утешал и ободрял. Но в Вене она имела несчастье понравиться самому императору Францу - Иосифу
(Прелестным обликом и приветливостью нрава она разительно была похожа на первую, рано умершую, жену императора Австрии, Елизавету Вюртембергскую, свою родную тетю по матери!) и не понравиться нынешней, донельзя ревнивой его супруге: властной, мелочной Марии-Терезии, которая не смогла простить деверю столь удачного выбора, который, как ей казалось теперь, ослабит ее влияние на мужа и помешает семейному счастью и браку, упроченному к тому времени многочисленными отпрысками!
Мария-Терезия сразу возненавидела Александру Павловну, сияние красоты которой заворожило австрийский (а потом и венгерский) двор, и всю недолгую жизнь Палатины, травила ее придирками, интригами, всяческими неприличными выходками, неподобающими для царственной особы. Так, однажды, Александра Павловна появилась в театральной ложе во всем блеске своей юной красоты и драгоценностей, подобающих ее сану, не только как жены Палатина Венгрии, но и как знатнейшей по происхождению Дамы Российской Империи. Драгоценности оказались несравненно краше бриллиантов Марии-Терезии и та на следующий же день строго запретила Александре Павловне появляться в них в театрах и на балах . Палатина кротко повиновалась. В следующий раз ее наряд и прическа были украшены лишь живыми цветами, но все внимание публики вновь было приковано лишь к ней. Императрице оставалось только кусать от досады губы!
Властной интриганке было страшно потерять свое роковое влияние при дворе, и внимание мужа, который осыпал Александрину знаками королевского уважения. Ненавидя Россию и ее могущество всей своей мелочной душою Мария-Терезия опасалась усиления симпатий к молодой владетельнице Венгрии при австрийском дворе. Она настояла на том, чтобы эрцгерцог Иосиф и его молодая супруга, как можно скорее отбыли в свою резиденцию в Офене, столице княжества Венгерского!
Между тем, весть о кротости, доброте и уме молодой супруги Палатина разнеслась уже по всей Венгрии и подданные успели полюбить свою владетельницу заочно, еще ее не видя. Вскоре после приезда, Александра Павловна уже была обожаема всеми жителями Офена и окрестных селений, среди которых было немало людей, крещеных в православии. Но эта же любовь народа очень осложнила ее жизнь, так как зорко наблюдавший за всем венский двор немедленно стал опасаться усиления влияния Православия в Австрии. Обещанная свобода вероисповедания оказалась для Александры Павловны иллюзорной. Начались религиозные притеснения: не разрешалось в установленное время проводить церковные службы, долгое время, под разными отговорками, не приводили в надлежащий вид здание православного храма в Офене. Кардинал Батиани начал ловко смущать дух Александры Павловны разговорами о переходе в католичество. Бог знает, что было бы с ее душой и сердцем, если бы не поддержка духовного отца, священника, Андрея Афанасьевича Самборского, незаурядного человека, просвещенного деятеля екатерининского времени, в 1756 году бывшего на службе при русской миссии в Англии. Став наставником Великой Княжны и ее сестер в вопросах веры, (по настоянию Екатерины Великой) он сумел внушить свой царственной ученице высокие истины веры и нравственного долга, которые потом и помогали ей духовно преодолевать горести, сыпавшиеся на нее как из рога изобилия.
О том, как жила Палатина Венгерская в атмосфере ненависти, нетерпения и вражды венского императорского двора повествует отец Андрей Самборский в своих "Записках":
"Министры двора были объяты страхом, оттого что если Палатина венгерская разрешится от бремени принцем (Александра Павловна была к тому времени беременна), то Венгрия непременно отложится (отделится ) от Австрии создав собственную династию и государство". Государство с сильными православными традициями и на защите его будет стоять Россия - вот что более всего страшило австрийскую империю!
Едва узнали о беременности, как решено было и вовсе не щадить хрупкой Венгерской королевны. И не щадили! Отец Андрей записывал усердно в своих тетрадях: "Императрица австрийская явно показывала свое неблагорасположение к венгерской палатине, ибо, почти ежедневно проезжая мимо жилища ее высочества, не единожды не осведомилась о состоянии здоровья, несмотря на то что великая княгиня в беременности своей была подвержена частым припадкам. Доктор, определенный к ней императрицею австрийской был ей неприятен, лекарства давал непереносимые ею, ибо был более искусен в интригах придворных, нежели в медицине, и в обхождении груб".
Так прожила Александра Павловна в Вене еще три трудных и тяжелых месяца. После прибыл из Буды, по распоряжению императора Павла Первого, штабс-лекарь Эбелинг, но помочь Палатине в ее трудно протекавшей беременности мало чем мог. Организм Александры Павловны еще был не совсем сформирован, неподготовлен к материнству, к тому же питание ее было из рук вон плохим, она почти не могла брать в рот то, что готовили по указанию императрицы повара!
Эрцгерцог Иосиф, правда, отдал строгое приказание готовить для Палатины лишь то, что она пожелает, но приказ исполнить не спешили. Кто такой эрцгерцог Иосиф для властной и капризной императрицы?! Всего лишь деверь! Чужеземку - Палатину решили просто заморить голодом. Не позволил все тот же Самборский. Он на свои деньги покупал для Александры Павловны провизию, а готовила кушанья - его дочь, очень любившая Палатину и преданная ей. Слабохарактерный, слишком добрый, закрывавший глаза на интриги и козни жены любимого старшего брата, Иосиф ничем не мог помочь своей Александрин, хотя обожал ее!
Да , вероятно, и Александра, привыкшая с детства к сдержанности и скромному поведению, не по возрасту мудрая и тактичная, просто щадила мужа, не рассказывая ему о том, как ей тяжело, не заостряла внимания на недомоганиях. Она много читала, гуляла по окрестностям замка в Офене, вышивала покрывала для церковного алтаря и, как всегда, щедро раздавала деньги и милостыню бедным. Французская армия, меж тем, стояла у границ Австрии. Иосифа вызвали спешно в Вену для принятия командования войсками. Палатина хотела сопровождать его и собиралась плыть по Дунаю до Вены, но императрица Мария - Терезия прислала за ней тряский экипаж, словно втайне рассчитывала на то, что палатина умрет в дороге. Этого чуть было не произошло. Больная, разбитая, печальная, томимая предчувствием смерти, Александра Павловна, ободряемая и утешаемая лишь своим духовником, прибыла в Вену и написала здесь, в Шенбруннском дворце свое завещание. Но Вену ей пришлось вскоре покинуть. К столице подходили войска Наполеона и двор Палатины вынужден был спешно вернуться в Офен. Иосиф Венгерский со своими войсками остался оборонять столицу. Он смог прибыть в Офен только перед самыми родами жены. Она едва не умерла в тот день, когда родился младенец, девочка, прожившая только несколько часов!
Доктор Эбелинг вовремя сделал Палатине кесарево сечение, но не смог спасти от родильной горячки, - сепсиса , так как, едва отлучался из комнат Палатины он или герцог Иосиф, отец Андрей Самборский, преданная Юлия Пален, как уход за нею, чрезвычайно хрупкой и слабой, становился из рук вон плохим! Она скончалась на девятый день после родов, когда доктора уже разрешили ей вставать с постели, а на приеме во дворце Иосиф радостно объявил о том, что Палатина поправляется. Это было 3(17) марта 1801 года. Еще с утра весь двор Офена был весел и оживлен, узнав, что любимица венгров поправляется, но после полудня радость сменилась непередаваемой печалью. Великая Княгиня Александра Павловна внезапно почувствовала сильный жар, у нее начался бред, во время, которого она умоляла отца Андрея отвезти ее домой и построить ей маленький домик в парке Павловска, чтобы она могла там жить. Отец Андрей и Иосиф Венгерский, оба, с трудом держась на ногах после чреды бессонных ночей у ее постели, молча сменяли друг друга, прикладывая к пылающему лбу Александры холодные компрессы. В шесть часов утра, 4 марта 1801 года, Великой Княгини Александры Павловны, эрцгерцогини Австрии, Палатины Венгерской уже не было на земле.
Она скончалась не приходя в сознание. Услышав отчаянный крик Самборского, Иосиф, задремавший было в кресле у окна, бросился к постели жены и тут же упал без чувств - человек, командующий войсками и видевший, порою в день смерть десятков, сотен солдат на поле боя!
16 марта 1801 года Иосиф скорбно писал Императору Павлу из Буды: " Я имел непоправимое несчастие потерять жену мою.. Ее уже нет, и с нею исчезло все мое счастье.." Иосиф еще не знал, что император Павел не сможет прочесть этого письма: 11 марта 1801 года он был убит партией заговорщиков в Михайловском замке. На престол взошел его сын, Александр. Сбылось горестное предчувствие несчастного Императора о вечной разлуке с несчастной дочерью. Или - о вечной встрече?

Эпилог

И после смерти Александры Павловны над прахом ее продолжались издевательства! Императрица Мария-Терезия не позволила отцу Андрею похоронить палатину Венгерскую в саду дворца, подаренного ей мужем. Некоторое время гроб с телом простоял в здании, выходящем окнами на торговую площадь, в сыром подвале, где ранее хранили лук. Потом, стараниями все того же отца Андрея Самборского, прах при огромном стечении народа, потрясенного преждевременной смертью Палатины перенесли в предместье Офена, Урем, в прекрасную православную церковь на холме. Иконостас и всю церковную утварь для храма подарили Александре Павловне при отъезде ее из России, родители. Это была домашняя церковь Великой княгини. При жизни она почти не могла появляться там, опасаясь издевательств со стороны императрицы Австрии и открытых гонений на верующих. Теперь она обрела в приделе храма вечное пристанище...

Автор: Светлана Макаренко

Источник. Офенская Духовная миссия. "Русское Православие в Венгрии".

В сентябре 1796 года в Тронном зале Зимнего дворца в Петербурге собрался весь цвет столичной знати во главе с Екатериной II. Несколько особняком стоял царевич Павел Петрович с супругой и многочисленными чадами. В центре внимания собравшихся находилась старшая внучка императрицы Александра. Этой тринадцатилетней девочке в скором времени предстояло стать невестой шведского короля Густава IV. Царские сановники, обсуждая друг с другом животрепещущую тему, важно кивали головами: дескать, союз этот укрепит мир, восстановит европейское равновесие…
Императрица Екатерина в письме к своему постоянному корреспонденту барону М. Гримму повествовала о «шведском романе» своей внучки так:
«Нужно сказать правду: он не может скрыть своей влюбленности. Молодой человек приехал сюда грустный, задумчивый, смущенный, а теперь его не узнать: весь он словно пропитан счастьем и радостью».
Вообще-то любимицей бабушки была Елена, красотой которой она не переставала восхищаться. Но шло время, и некоторая сдержанность по отношению к старшей, Александре, постепенно сменилась симпатией. Уже в 1790 году Екатерина сообщала барону Гримму:
«Она говорит на четырех языках, хорошо пишет, рисует, играет на клавесине, поет, танцует, учится без труда и обнаруживает в характере чрезвычайную кротость».
Примечательно, что речь шла всего лишь о шестилетней малышке!
Девочка действительно обладала многими талантами. Занималась переводами – они публиковались в сборнике «Музы» – а ее рисунки были направлены в Академию художеств. С десяти лет Александру начали готовить к роли шведской королевы, для чего она освоила еще один язык – шведский. Увидев миниатюрный портрет своего нареченного, она влюбилась в него, приписывая жениху высокие духовные качества. А для него вдруг нашли невесту из немецких принцесс – девицу невзрачную, имевшую физические недостатки. Состоялось и обручение, к которому сам жених отнесся равнодушно.
Тем не менее визит в Россию Густав IV решил не отменять. С согласия Екатерины он прибыл в Петербург в конце августа 1796 года. Его пребывание в столице сопровождалось непрерывными празднествами, балами, салютами, фейерверками, смотрами и парадами войск. Великую княжну будущий жених впервые увидел на портрете Виже-Лебрен в ее мастерской. Художница, присутствовавшая при этом, вспоминала:
«Ему было только семнадцать лет; он был высок ростом и, несмотря на свой юный возраст, его приветливый, благородный и гордый вид невольно внушал к нему уважение… Великая княжна, с которой он должен был вступить в брак, была всего четырнадцать лет от роду; она была прекрасна, как ангел, так что он сразу полюбил ее. Помню, как он, приехав ко мне взглянуть на портрет своей будущей супруги, до того загляделся на него, что даже выронил шляпу из рук».
Своей российской нареченной Густав был очарован до такой степени, что расторг помолвку с мекленбургской принцессой и просил руки Александры Павловны у государыни. Согласие было получено, императрица благословила внучку. Помолвку назначили на 24 сентября в тронном зале Зимнего дворца.
Но наступивший день обручения принес русской императорской семье лишь тяжкие огорчения. Екатерина, при всей своей дальновидности, недооценила влияния на молодого короля людей, его окружавших. Регент шведского престола потребовал, чтобы русская царевна приняла лютеранство. Екатерина ответила решительным отказом. Не устраивал «добрых» иноземных советчиков и пункт брачного документа о секретном союзе против Франции. Не данный ли аргумент стал в конечном счете решающим? Влюбленный жених не придал всему этому серьезного значения и согласился с назначенной датой обручения. Но в последний момент под давлением своего дяди и духовника-фанатика Флемминга отказался подписать брачный договор и не явился в Тронный зал, сказавшись больным. Для Александры Павловны это был первый удар судьбы…
Через две недели для сохранения приличий так и не обручившиеся жених и невеста обменялись подарками. Было оглашено, что сватовство состоялось, но вопрос о греческой вере русской царевны заставляет отложить дело на два месяца.
Отпраздновав через несколько месяцев совершеннолетие и взяв бразды правления в свои руки, Густав поспешил исправить ошибку и возобновить сватовство. Но теперь пришлось вести переговоры уже с Павлом I, отцом невесты. Увы: взаимная антипатия короля и императора завела переговоры в тупик. Через некоторое время Густав женился на другой – внучке маркграфа Баденского и сестре жены Александра Павловича, Фредерике-Доротее. Но может, это произошло и к лучшему для Александры Павловны: мужая, шведский король стал настоящим тираном не только по отношению к своим подданным, но и к супруге. Муж настолько плохо относился к Фредерике, что она в конце концов потребовала развода. В 1810 году они расстались… А за год до этого Густав благодаря своей необдуманной внешней политике был низложен и остаток дней провел в Швейцарии.
Впрочем, и к Александре Павловне судьба оказалась не особо благосклонной. Сердце ее было разбито, и княжна даже поговаривала об уходе в монастырь. Отец не позволил… Прошло немного времени, и ей нашли другого жениха. На сей раз им оказался австрийский эрцгерцог и регент Венгрии Иосиф. Этот брак тоже замышлялся как политический: он сближал две крупнейшие европейские монархии. Родство императорских домов Габсбургов и Романовых закладывало основы для совместного противодействия «антихристу из Парижа», как называли тогда революцию.
Вскоре сам эрцгерцог Иосиф, палатин Венгерский, приехал в Петербург просить руки нареченной невесты. В октябре 1799 года состоялось бракосочетание, после которого Александра Павловна стала именоваться ее императорским высочеством великой княжной, эрцгерцогиней австрийской и палатиной Венгерской. Покидая родину в ноябре 1799 года, через месяц после свадьбы, она была очень тиха, грустна и часто говорила своей статс-даме, графине Юлии Ивановне Пален, что никогда больше не увидит России и родных…
Предчувствовал вечную разлуку с дочерью и Павел. Провожая ее в дальний путь, император то и дело повторял, что больше ее не увидит, что приносит ее в жертву долгу… Александра Павловна потеряла сознание, прощаясь с отцом.
В Вене она имела несчастье понравиться самому императору Францу-Иосифу и не понравиться его ревнивой супруге, властной, мелочной Марии-Терезии. Та сразу возненавидела Александру Павловну и всю недолгую жизнь палатины травила ее придирками и всяческими неприличными выходками.
В теплом и цветущем Будапеште царевна из Северной Пальмиры стала постепенно приходить в себя. Супруги, несмотря на большую разницу в возрасте, очень быстро сдружились и души не чаяли друг в друге. Политический и междинастический брак превратился в брак по любви. Красота и обаяние русской царевны пленили правителя Венгрии. Да и не его одного…
В самом центре Будапешта недалеко от набережной Дуная есть площадь, названная именем мужа Александры – Иосифа Надара. «Надар» по-венгерски означает «правитель». На площади – памятник ему от благодарных венгров. В надписи на монументе отмечены его заслуги по реконструкции и застройке города.
Немногие знают, в том числе и в Венгрии, что главной советчицей Иосифа в его созидательной деятельности была Александра Павловна. Именно она, восхищенная неповторимой красотой Вены, убедила мужа начать строительство в Белвароше (центре), дабы придать Будапешту черты европейского столичного города.
Градостроительство – не единственное, чем увековечила себя в венгерской истории дочь Павла I. Она имела прямое отношение и к появлению венгерского национального флага. Когда Иосиф решил создать венгерский триколор по образцу французского, жена посоветовала включить в него наряду с белым и красным зеленый цвет.
Отзывчивая душа Александры Павловны, чуткая к культуре других народов, позволила ей быстро освоиться в высшем свете. Национальный венгерский костюм она, например, одела в то время, когда тамошняя аристократия еще чуралась народных обычаев и нарядов. При ней в великосветских салонах зазвучал зажигательный венгерский чардаш – танец простых людей.
Хотя супруг и любил ее, Александре пришлось столкнуться со скрытой, а порой и явной неприязнью августейших особ и их ближайшего окружения. По-прежнему ярко проявлялось это, когда королеве приходилось покидать Пешт, столицу Венгрии, для посещения императорского двора в Вене. Во дворце ей отводились самые холодные и сырые помещения, что, видимо, и стало причиной развившейся чахотки.
Почти открытое издевательство претерпела Александра во время своей беременности. Делалось все возможное, чтобы осложнить ее положение, начиная с питания и кончая медицинской помощью. Поскольку по каким-то причинам она не могла есть то, что готовили для нее по рекомендации Марии-Терезии, священник Андрей Самборский на свои деньги покупал для Александры Павловны провизию, а готовила его дочь, очень любившая палатину и преданная ей. Слабохарактерный, безвольный Иосиф ничем не мог помочь своей Александрин, хотя обожал ее!
Накануне родов ей отказали в возвращении в Пешт более спокойным путем по Дунаю, а заставили несколько суток трястись по плохим дорогам. Неквалифицированная медицинская помощь при родах привела к тому, что ребенок скончался через несколько часов, а его мать – через несколько суток от родильной горячки…
В последний день ее жизни врач настоял, чтобы Александру Павловну оставили одну и дали поспать. Священник Андрей Самборский, зашедший к больной в шесть часов утра, нашел ее уже мертвой. В руках молодая женщина сжимала фарфоровый колокольчик – то ли хотела кого-то позвать перед смертью, да не хватило сил, то ли звонила, да никто не услышал…
Произошло это 16 марта 1801 года. По странному стечению обстоятельств она пережила своего отца, павшего жертвой заговорщиков, всего на пять дней. 16 марта 1801 года Иосиф скорбно писал Императору Павлу:
«Я имел непоправимое несчастие потерять жену мою… Ее уже нет, и с нею исчезло все мое счастье».
Иосиф еще не знал, что Павел, павший от рук заговорщиков, уже никогда не сможет прочесть этого письма…
Александра, эрцгерцогиня Австрийская и палатина Венгерская, была похоронена в Офене (Буде). Над ее гробницей возведена православная церковь, освященная в сентябре того же года. Г. Р. Державин откликнулся на эту безвременную кончину одой «Эродий над гробницей праведницы».
Теките ж к праведницы гробу,
О, влах и серб, близнец славян,
И, презря сокровенну злобу,
Ея лобзайте истукан…
Существует версия, что смерть Александры не была естественной, что ее отравили недруги и завистники. В 1978 году венгерские медики по забальзамированным останкам покойной определили, что из-за прогрессирующего туберкулеза Александра Павловна все равно бы долго не прожила. Что касается гипотезы об отравлении, то врачи ее как будто не подтвердили, хотя на руках царевны были обнаружены красные пятна – следы брома…
Кто же был заинтересован в ее смерти? Догадок на этот счет немало. При венском дворе с ревнивой подозрительностью следили за каждым шагом чужестранки. Очаровательной дочери русского императора было посвящено множество восторженных стихов. По заверениям современников, столько не получала их ни одна австрийская императрица. И еще одно обстоятельство, очевидно, сыграло роковую роль для дочери Павла I. В Британском музее хранится переписка Александры Павловны со священником и дипломатом Андреем Самборским. Из этой переписки видно, что сам Павел Петрович был не чужд идее воссоздания самостоятельного венгерского королевства. Естественно, для Вены подобный вариант был неприемлем…
После кончины любимой супруги Иосиф вдовел в течение десяти лет. Со временем вокруг часовни со склепом Александры возникло православное кладбище. Андрей Самборский жил возле могилы Александры Павловны, которую, судя по всему, беззаветно любил, до лета 1804 года, но потом из-за болезни вынужден был вернуться в Россию. На его место приехал другой священнослужитель, и на протяжении всего XIX века в церкви-усыпальнице проводились богослужения. А Самборский, поселившись в казенной квартире при Михайловском замке, устроил в домовой церкви алтарь памяти Александры Павловны. Здесь находились пять икон, сопровождавшие русскую княжну во время ее пребывания в Австрии, и платья этой прекрасной женщины, купленные Самборским на распродаже ее вещей в Вене…
Усыпальницу Александры Павловны в 1814 году посетили ее старший брат, император Александр I, и сестры. Многие годы, вплоть до революции 1917-го, на содержание этой православной миссии, клира и часовни Святейший Синод выделял 20 тысяч рублей в год – большая сумма по тем временам. Потом все изменилось. Особенно не повезло часовне при социализме: в отсутствие охраны ее неоднократно грабили. В конце концов останки дочери российского императора перенесли в фамильную усыпальницу Габсбургов.

ПРЕДСТАВИТЕЛИ ДИНАСТИИ РОМАНОВЫХ И ИХ ДИНАСТИЧЕСКИЕ СУПРУГИ

Агафья Семёновна (царица, супруга Фёдора III)

Адольф, герцог Нассауский, впоследствии Адольф I великий герцог Люксембургский (супруг в.кнж. Елизаветы Михайловны)

Александр I Павлович (император)

Александр II Николаевич (император)

Александр III Александрович (император)

Александр Александрович (великий князь)

Александр Владимирович (великий князь)

Александр Михайлович (великий князь)

Александр Петрович (царевич)

Александра Александровна (великая княжна)

Александра Георгиевна (великая княгиня, супруга в.кн. Павла Александровича)

Александра Иосифовна (великая княгиня, супруга Константина Николаевича)

Александра Михайловна (великая княжна)

Александра Николаевна (великая княжна)

Александра Павловна (великая княжна)

Александра Петровна (великая княгиня, супруга Николая Николаевича Старшего)

Александра Фёдоровна (императрица, супруга Николая I)

Александра Фёдоровна (императрица, супруга Николая II)

Алексей Александрович (великий князь)

Алексей Алексеевич (царевич)

Алексей Антонович (принц)

Алексей Михайлович (великий князь)

Алексей Михайлович (царь)

Алексей Николаевич (цесаревич, великий князь)

Алексей Петрович (царевич)

Альфред, принц Великобританский, герцог Саксен-Кобург-Готский (супруг в.кнж. Марии Александровны)

Анастасия Михайловна (великая княжна)

Анастасия Николаевна (великая княгиня, супруга Николая Николаевича Младшего)

Анастасия Николаевна (великая княжна)

Андрей Александрович (князь крови императорской)

Андрей Владимирович (великий князь)

Анна Алексеевна (царевна)

Анна Иоанновна (императрица)

Анна Леопольдовна (принцесса, правительница)

Анна Михайловна (великая княжна)

Анна Павловна (великая княжна)

Анна Петровна (царевна)

Анна Петровна (великая княжна)

Анна Фёдоровна (великая княгиня, супруга Константина Павловича)

Антон Ульрих, герцог Брауншвейгский (супруг принцессы Анны Леопольдовны)

Борис Владимирович (великий князь)

Василий Александрович (князь крови императорской)

Василий Михайлович (царевич)

Вера Константиновна (великая княжна)

Вера Константиновна (княжна крови императорской)

Виктория Фёдоровна (императрица, супруга Кирилла I)

Виллем II, король Нидерландов (супруг в.кнж. Анны Павловны)

Вильгельм I, король Вюртембергский (супруг в.кнж. Екатерины Павловны)

Вильгельм, принц Шведский (супруг в.кнж. Марии Павловны)

Владимир Александрович (великий князь)

Владимир Кириллович (великий князь, глава Российского императорского дома)

Всеволод Иоаннович (князь крови императорской)

Вячеслав Константинович (великий князь)

Гавриил Константинович (великий князь)

Георг I, король эллинов (супруг в.кнж. Ольги Константиновны)

Георг, герцог Мекленбург-Стрелицкий (супруг в.кнж. Екатерины Михайловны)

Георг, герцог Ольденбургский (супруг в.кнж. Екатерины Павловны)

Георгий Александрович (цесаревич и великий князь)

Георгий Константинович (князь крови императорской)

Георгий Михайлович (великий князь, сын Михаила Николаевича)

Георгий Михайлович (цесаревич и великий князь, сын принца Прусского и Марии Владимировны)

Дмитрий Александрович (князь крови императорской)

Дмитрий Алексеевич (царевич)

Дмитрий Константинович (великий князь)

Дмитрий Павлович (великий князь)

Евгений, герцог Вюртембергский (супруг в.кнж. Веры Константиновны)

Евдокия Алексеевна (царевна)

Евдокия Ларионовна (царица, супруга Петра I)

Евдокия Лукьяновна (царица, супруга Михаила Фёдоровича)

Екатерина I Алексеевна (императрица)

Екатерина II Алексеевна (императрица)

Екатерина Алексеевна (царевна)

Екатерина Антоновна (принцесса)

Екатерина Иоанновна (княжна крови императорской)

Екатерина Иоанновна (царевна)

Екатерина Михайловна (великая княжна)

Екатерина Павловна (великая княжна)

Елена Владимировна (великая княжна)

Елена Павловна (великая княгиня, супруга Михаила Павловича)

Елена Павловна (великая княжна)

Елена Петровна (княгиня, супруга Иоанна Константиновича)

Елизавета Александровна (великая княжна)

Елизавета Алексеевна (императрица, супруга Александра I)

Елизавета Антоновна (принцесса)

Елизавета Маврикиевна (великая княгиня, супруга в.кн. Константина Константиновича)

Елизавета Михайловна (великая княжна)

Елизавета Петровна (императрица)

Елизавета Фёдоровна (великая княгиня, супруга Сергия Александровича)

Иван Михайлович (царевич)

Игорь Константинович (князь крови императорской)

Илья Фёдорович (царевич)

Иоанн (Иван) V Алексеевич (царь)

Иоанн VI Антонович (император)

Иоанн Константинович (князь крови императорской)

Иосиф, эрцгерцог австрийский (супруг в.кнж. Александры Павловны)

Ирина Александровна (княжна крови императорской )

Ирина Михайловна (царевна)

Карл I, король Вюртембергский (супруг в.кнж. Ольги Николаевны)

Карл Леопольд, герцог Мекленбург-Шверинский (супруг царевны Екатерины Иоанновны)

Карл Фридрих, герцог Голштейн-Готторпский (супруг царевны Анны Петровны)

Карл Фридрих, великий герцог Саксен-Веймарский (супруг в.кнж. Марии Павловны)

Карл, князь цу Лейнинген (супруг в.кнж. Марии Кирилловны)

Кира Кирилловна (великая княжна)

Кирилл I Владимирович (император, глава Российского императорского дома)

Константин Константинович (великий князь)

Константин Константинович (князь крови императорской)

Константин Николаевич (великий князь)

Константин Павлович (цесаревич, великий князь)

Ксения Александровна (великая княжна и княгиня)

Ксения Георгиевна (княжна крови императорской)

Леонида Георгиевна (великая княгиня, супруга Владимира Кирилловича)

Луи Фердинанд, принц Прусский, глава дома Гогенцоллернов (супруг в.кнж. Киры Кирилловны)

Максимилиан Богарне, герцог Лейхтенбергский (супруг в.кнж. Марии Николаевны)

Маргарита Петровна (царевна)

Марина Петровна (княжна крови императорской)

Мария (великая княгиня, супруга Георгия Михайловича)

Мария Александровна (великая княжна, дочь Александра I)

Мария Александровна (великая княжна, дочь Александра II)

Мария Александровна (императрица, супруга Александра II)

Мария Алексеевна (царевна)

Мария Владимировна (великая княгиня, глава Российского императорского дома)

Мария Владимировна (царица, супруга Михаила Фёдоровича)

Мария Ильинична (царица, супруга Алексея Михайловича)

Мария Иоанновна (царевна)

Мария Кирилловна (великая княжна)

Мария Михайловна (великая княжна)

Мария Николаевна (великая княжна, дочь Николая I)

Мария Николаевна (великая княжна, дочь Николая II)

Мария Павловна (великая княгиня, супруга Владимира Александровича)

Мария Павловна (великая княжна, дочь Павла I)

Мария Павловна (великая княжна, дочь в.кн. Павла Александровича)

Мария Фёдоровна (императрица, супруга Александра III)

Мария Фёдоровна (императрица, супруга Павла I)

Марфа Алексеевна (царевна)

Марфа Матвеевна (царица, супруга Фёдора III)

Милица Николаевна (великая княгиня, супруга Петра Николаевича)

Михаил Александрович (цесаревич и великий князь; "император Михаил II")

Михаил Михайлович (великий князь)

Михаил Николаевич (великий князь)

Михаил Павлович (великий князь)

Михаил Павлович (Фридрих-Вильгельм Прусский, великий князь, супруг Марии Владимировны)

Михаил Фёдорович (царь)

Надежда Петровна (княжна крови императорской)

Наталья Алексеевна (великая княжна, дочь царевича Алексея Петровича)

Наталья Алексеевна (царевна)

Наталья Алексеевна (великая княгиня, супруга будущего Павла I)

Наталья Кирилловна (царица, супруга Алексея Михайловича)

Наталья Константиновна (княжна крови императорской)

Наталья Петровна (царевна)

Никита Александрович (князь крови императорской)

Николай I Павлович (император)

Николай II Александрович (император)

Николай Александрович (цесаревич, великий князь)

Николай Константинович (великий князь)

Николай Михайлович (великий князь)

Николай Николаевич Младший (великий князь)

Николай Николаевич Старший (великий князь)

Николай, принц Греческий и Датский (супруг в.кнж. Елены Владимировны)

Нина Георгиевна (княжна крови императорской)

Олег Константинович (князь крови императорской)

Ольга Александровна (великая княжна)

Ольга Константиновна (великая княжна)

Ольга Николаевна (великая княжна, дочь Николая I)

Ольга Николаевна (великая княжна, дочь Николая II)

Ольга Павловна (великая княжна)

Ольга Фёдоровна (великая княгиня, супруга Михаила Николаевича)

Павел I Петрович (император)

Павел Александрович (великий князь)

Павел Петрович (1) (царевич, сын Петра I)

Павел Петрович (2) (царевич, сын Петра I)

Пётр I Алексеевич (царь, император)

Петр II Алексеевич (император)

Пётр III Фёдорович (император)

Петр Антонович (принц)

Петр Николаевич (великий князь)

Петр Петрович (1) (царевич, сын Петра I)

Петр Петрович (2) (царевич, сын Петра I)

Петр Петрович (3) (царевич, сын Петра I)

Пётр, герцог Ольденбургский (супруг в.кнж. Ольги Александровны)

Прасковья Иоанновна (царевна)

Прасковья Фёдоровна (царица, супруга Ивана V)

Роман Петрович (князь крови императорской)

Ростислав Александрович (князь крови императорской)

Сергий Александрович (великий князь)

Сергий Михайлович (великий князь)

Симеон Алексеевич (царевич)

Софья Алексеевна (царевна, правительница)

Софья Петровна (княжна крови императорской)

Татиана Константиновна (княжна крови императорской)

Татиана Николаевна (великая княжна)

Татьяна Михайловна (царевна)

Фёдор III Алексеевич (царь)

Фёдор Александрович (князь крови императорской)

Феодора Алексеевна (царевна)

Феодосия Алексеевна (царевна)

Феодосия Иоанновна (царевна)

Фридрих Вильгельм, герцог Курляндский (супруг Анны Иоанновны)

Фридрих Вильгельм, ландграф Гессен-Кассельский (супруг в.кнж. Александры Николаевны)

Фридрих Людвиг, герцог Мекленбург-Шверинский (супруг в.кнж. Елены Павловны)

Фридрих Франц III, великий герцог Мекленбург-Шверинский (супруг в.кнж. Анастасии Михайловны)

Шарлотта Брауншвейгская (кронпринцесса, супруга царевича Алексея Петровича)

9 августа 1783 года у Марии Федоровны, супруги великого князя Павла Петровича, родилась дочь, которую назвали Александрой. Кто выбирал имя для малышки, догадаться несложно: бабушка Екатерина II однажды уже вмешивалась в судьбу сына и назвала старшего внука Александром. Она же решительно объявила сыну: для того, чтобы великая княжна не попала под влияние доброй, но сентиментальной матери – Марии Федоровны – воспитанием внучки займется она сама. Так Сашенька едва ли не с рождения распрощалась с матерью и стала жить во дворце у грозной императрицы.

Надо сказать, что в последние годы царствования Екатерины II обстановка в Европе была накалена до предела. Во Франции 14 июля 1789 года была взята Бастилия, потом по решению Конвента 21 января 1793 года гражданин Людовик Капет (Людовик XVI) был казнен за измену родине и узурпацию власти. Чего можно было ожидать от французов в дальнейшем, никто не знал. В «мутной воде» решили половить рыбку шведы, которые не прочь были подвергнуть ревизии обязательства сторон согласно Ништадтского мира, когда к России перешли Ингерманландия, Эстляндия и Финляндия. Словом, обе внучки российской императрицы – спустя 15 месяцев после рождения Александры, родилась ее младшая сестра Елена – рассматривались бабушкой как своеобразные подпорки для укрепления российских позиций в Европе.

Разменные карты в руках императрицы


Екатерина Великая никому не доверила воспитание внучек...
Причем, в случае с Александрой бабушка решила особо не церемониться. Едва внучке исполнилось 10 лет, она тут же начала вести переговоры со шведами на предмет заключения брака между юным шведским королем Густавом IV Адольфом (на тот момент юноше исполнилось 15 лет) и Александрой. Конечно, смешить Европу не решились (хороша свадьба, когда жениху и невесте вместе 25 лет!), но императрица поспешила «забить» место у трона шведского монарха. Было решено, что свадьба состоится по достижении женихом 18-летнего возраста, спустя три года.

За все это время жених и невеста успели познакомиться. Виделись они совсем недолго, но бабушка авторитетно заявила внучке: будешь ли ты любить своего супруга или нет – до этого никому нет дела. Лучше бы ты его все-таки полюбила, для своего блага...

Александра была послушной девочкой и сумела убедить себя в том, что она любит своего будущего мужа. Она подолгу рассматривала его фотографию и не нашла в чертах лица короля ничего отталкивающего. Словом, к 13 годам Сашенька уже созрела к тому, что она будет любить мужа «вечно-вечно».

Конечно, она и понятия не имела, какие страсти кипят вокруг ее свадьбы. Прослышав о том, что взбалмошный себялюб Густав-Адольф решил повернуться лицом к России, первыми не на шутку встревожились французы. Приезд очаровательной молодой «северной» королевы фактически означал потерю французского влияния. А потому в ход было пущено все: деньги, связи, шантаж. Королю усиленно внушалась мысль о том, что российская княжна это, по сути, Золушка, что ему нужна более могущественная супруга.

А король-то против!


Юную великую княгиню Александру Павловну многие находили премиленькой...
Надо отдать должное королю – он долгое время не поддавался на уговоры. Наконец французские советники пустили в ход последний козырь: брак может быть возможен только при условии, если невеста откажется от православия и перейдет в протестантство!

Эта идея Густафу-Адольфу понравилась, но он до поры до времени не стал раскрывать свои планы. Как добропорядочный человек он прибыл на свадебную церемонию, которая была назначена на 10 сентября 1796 года) за несколько минут до ее начала, опять-таки молчком. Юная княжна в облачении невесты ожидала начала свадебной церемонии вместе со своей могущественной бабкой.

Последняя, кстати, в ней души не чаяла. За полтора года до описываемых событий она сообщала в письме одному своему другу по переписке: «Я могу смело сказать, что трудно найти равную ей по красоте, талантам и любезности, не говоря уже о приданом, которое для небогатой Швеции само по себе составляет предмет немаловажный. Кроме того, брак этот мог бы упрочить мир на долгие годы». Императрица не лукавит: уже к семи годам Александра говорила на четырех языках, хорошо писала и рисовала, играла на клавесине, пела, танцевала и выказывала большую кротость характера...

Но к своей невесте жених из отведенных ему покоев так и не вышел. А прислал посланца, который громко заявил: «Жених считает себя свободным ото всех обязательств до тех пор, пока невеста не примет протестантство!»

При этих словах Екатерина II рухнула на пол, ее сразил инсульт (позже именно последствия перенесенного удара стали причиной преждевременной смерти императрицы, случившейся спустя два месяца). В глубокий обморок свалилась и невеста. Свадьба, естественно, расстроилась!

Забегая вперед, скажу, что, не использовав этот шанс, король закончил свое пребывание на престоле весьма плачевно: 29 марта 1809 года он отрекся от престола под нажимом захвативших Стокгольм оппозиционеров, опирающихся на датские штыки. Но риксдаг спустя полтора месяца объявил, что он и его потомки лишаются права занимать шведский престол. Умер несостоявшийся жених Александры Павловны в изгнании.

Любовь нечаянно нагрянет?


Павел I со всем своим семейством
Она же довольно быстро оправилась от потрясения, и спустя некоторое время снова «влюбилась» в указанного ей нового кандидата в женихи. Это был младший брат австрийского императора Франца I – эрцгерцог Иосиф. К тому времени он был наместником брата в Венгрии и реальным претендентом на престол в случае смерти Франца I. Иосиф прибыл в Санкт-Петербург в начале марта 1799 года. Молодые люди очень понравились друг другу, и на свадьбе, которая состоялась 10 октября 1799 года, все присутствующие на церемонии отметили, что жених и невеста пожирают друг друга влюбленными глазами.

Счастливая пара оставалась в Санкт-Петербурге в течение месяца. После чего супруги отбыли в Вену. Прощаясь со старшей дочерью, император Павел I не смог скрыть слез. Он никак не мог отпустить руку дочери из своей ладони и только повторял: «Чувствую, мы больше никогда не увидимся...»

В Вене юную Александру (не будем забывать, что ей шел только 17-й год) очень неласково встретила супруга императора Франца – неаполитанская принцесса Терезия, которая была очень сварлива, злобна и ко всем, кого она невзлюбила, относящаяся с особой жестокостью.

Как сжить со свету жену младшего брата?


Последний император Священной Римской империи был еще тот подкаблучник...
Невестка ей не понравилась решительно. Во-первых, как две капли воды была похожа на первую супругу Франца I (что было неудивительно – та была родной сестрой Марии Федоровны и приходилась юной принцессе родной теткой). Во-вторых, в Венгрии, где Иосиф был наместником, ширилось движение, направленное на отделение страны от Австрии, и появление в роли жены наместника дочери российского императора могло стать катализатором сепаратистских настроений (здесь Терезия не ошиблась). В-третьих, Александра забеременела на первом же году супружеской жизни, и, родись у нее сын, он со временем мог претендовать на австрийскую корону. И наконец, для католички императрицы православная Александра была как кость в горле!

Вот сколько звезд не сошлось! И все это привело к тому, что Терезия мечтала сжить невестку со свету, о каком доброжелательном отношении при этом можно говорить?!

Дальше – больше. История знает немало случаев, когда жена старшего брата «пилила» невестку. Но отношение Терезии к Александре зашли слишком далеко! Чтобы попортить как можно больше нервов юной беременной женщине, императрица, во-первых, вместо заботливого и внимательного врача нашла ей настоящего коновала, который и грубо с нею обращался, и пичкал лекарствами. А во-вторых, злобная неаполитанка заставила кормить невестку еще хуже, чем самую последнюю служанку. Дело дошло до того, что духовник Александры каждый раз приносил ей «гостинчик» с базара, пряча продукты под широкой рясой.

Ни короны, ни жены!


Вначале Александру Павловну похоронили тайно. Потом на месте ее упокоения появилась усыпальница
А как же ее любящий муж? Разве он не видел всех этих безобразий, когда Александру Павловну разве только палкой не били? Видел, конечно! Но у него в будущем могла «сорваться» корона императора Священной Римской империи, так что на все издевательства со стороны мачехи он смотрел с хладнокровием и полной выдержкой. Дай Бог юная жена выдержит! Будет и на нашей улице праздник!

Праздника не случилось! Чтобы не рисковать здоровьем супруги, Иосиф дал согласие на родовспоможение с помощью кесарева сечения. Надо ли говорить, что эта операция прошла вдвойне не успешно! И новорожденную девочку спасти не удалось, и у Александры началось заражение. Она мужественно боролась со смертью 9 дней. Но проиграла ей 4 марта 1801 года.

Ох и пророческими оказались слова императора Павла I... Со старшей дочерью он так и не увиделся. Отец был буквально убит горем, утерял бдительность, и заговорщики, коих было числом более дюжины, задушили его в собственных покоях шарфиком. Но есть и другая версия, будто его убил Николай Зубов золотой табакеркой в висок. Случилось это 11 марта того же 1801 года.


Подозреваю, что некоторые наши читательницы ночью не заснут, если не узнают о том, что сталось с этой змеей подколодной неаполитанской – принцессой Терезией. Так вот, после смерти Александры Павловны судьба ей отмерила ничтожно мало – всего пять лет! И эрцгерцогу Иосифу не было суждено стать императором Священной Римской Империи. Под ударами Наполеона империя развалилась!
Юрий Москаленко

Маранов Александр Борисович родился в 1962 году в Ташкенте, Узбекистан.




С отличием окончил художественное училище им. П.П. Бенькова и Ташкентский Государственный Театрально-художественный институт им. А.Н. Островского.
Едва ли можно спорить с утверждением, что художник отражает в своем творчестве ту реальность, которую он видит.

Художники, которых принято называть космистами, отвечают на вопрос о реальности своими произведениями. Отвечают – утвердительно. Своим творчеством они предвосхищают раскрытие тех процессов космической эволюции, которые разворачиваются в настоящее время, но пока не могут быть описаны средствами традиционного научного познания. В своих живописных произведениях они доносят до зрителей идеи нового космического мышления об одухотворенном Космосе, о Беспредельности, о взаимосвязи человека и Вселенной, о мирах иных измерений и иных состояний материи – взаимопроникающих друг в друга и существующих как единая реальность, о красоте этих нездешних миров.

Космизм как новое направление в живописи явился продолжением русских духовных традиций, он особенно ярко заявил о себе в начале ХХ века. Это было связано с отражением в художественном пространстве космического мироощущения, за которым стояла новая красота и ее поиск. Новое направление отринуло символизм и соприкоснулось с космической реальностью, с его новой энергетикой.

Творчество космистов, интуитивное по преимуществу, было направлено на раскрытие различных аспектов космоса - в человеческих обликах, в пейзаже и в отображении абстрактных образов внутреннего мира. Но в начале тридцатых художники - космисты были подвергнуты политическим репрессиям, а память об этом явлении в отечественном искусстве - фактически предана забвению. Идейным вдохновителем течения амаравелла, как оно еще называлось, был Борис Алексеевича Смирнов - Русецкий. И именно благодаря его многолетним настойчивым усилиям, а также сподвижников Юрия Линника, Евгения Орлова, амаравелла возвращается сейчас в современный искусствоведческий контекст.
Искусство Александра Маранова на грани двух миров, двух миросозерцаний: духовного и телесного. Это зов из духовного мира человека и, одновременно, это и сам внутренний мир человека в прекрасных цветопространственных образах.



“Я мечтаю передать людям красоту Сияния, которое спасло меня и ввело в чудесный мир Красоты и Нежности, того, чего так недостает сейчас человеку и к чему он так стремится… Но я мучаюсь от сознания, что эта Красота, несмотря на все мое желание и мастерство, все же остается недостижимой”...(слова художника)

"Как рождаются образы, запечатленные в картинах? Иногда под впечатлением произведений художественной литературы. Например, «Колыбельная» и «Маргарита» были написаны после серьезнейших раздумий над «Фаустом» Гете. Иногда во время набросков, зарисовок приходит некий образ... Многие работы родились под музыку Баха, Вивальди, Чайковского - выключаю свет, закрываю глаза и отдаюсь на волю музыкальных волн, сантиметр за сантиметром «просматриваю» свою будущую работу и, пока она не явится внутреннему зрению как нечто целое, во всех деталях, с законченной композицией, не встаю к холсту. Иногда для этого нужен не один месяц. Так, триптих «Сияние» начал писать под органные симфонии Баха ранней весной, а когда закончил, уже ноябрьский снег лежал. Что было за эти шесть месяцев - не помню, время пролетело, как несколько дней..." ( слова художника )

Александр Борисович - Член Союза художников Узбекистана и Международной Федерации художников при ЮНЕСКО.

Участвует во всесоюзных и зарубежных выставках. В том числе, персональные и коллективные выставки в музее Н.К. Рериха (2002, 2003, 2006); в ЦДХ на Крымском Валу (1999, 2001, 2003, 2004); в Доме Художника на Кузнецком мосту (1997); в «Арт-Салон в Манеже» (2001, 2002, 2003, 2004); в «LuxArt Salon» (2004); а также в муниципальных и частных галереях г. Москвы (с 1995-по настоящее время).

Работы Александра Маранова находятся в музее Н.К. Рериха (г. Москва), музее Востока (г. Ташкент), Академии художеств (г. Ташкент), корпоративных и частных коллекциях в России, США, Германии, Испании, Хорватии, Франции, Швейцарии, Италии.

Жены декабристов Кругосветка
Знаменитые женщины

14 декабря 1825 года в Петербурге на Сенатской площади произошло первое в истории России организованное выступление дворян-революционеров против царского самодержавия и произвола. Восстание было подавлено. Пятерых его организаторов повесили, остальные были сосланы на каторгу в Сибирь, разжалованы в солдаты... Жены одиннадцати осужденных декабристов разделили их сибирское изгнание. Гражданский подвиг этих женщин - одна из славных страниц нашей истории.

В 1825 году Марии Николаевне Волконской исполнилось 20 лет. Дочь прославленного героя Отечественной войны 1812 года генерала Раевского, красавица, воспетая Пушкиным, жена князя генерал-майора Волконского, она принадлежала к избранному обществу выдающихся по уму и образованию людей. И вдруг - крутой поворот судьбы.

В начале января 1826 года Сергей Волконский заехал на сутки в деревню к жене, ожидавшей первенца. Ночью разжег камин и стал бросать в огонь исписанные листы бумаги. На вопрос испуганной женщины: «В чем дело?» - Сергей Григорьевич бросил:- «Пестель арестован». «За что?» - ответа не последовало...

Следующее свидание супругов состоялось лишь через несколько месяцев в Петербурге, в Петропавловской крепости, где арестованные революционеры-декабристы (среди них были князь Сергей Волконский и дядя Марии Николаевны Василий Львович Давыдов) ждали решения своей участи...

Их было одиннадцать - женщин, разделивших сибирское изгнание мужей-декабристов. Среди них - незнатные, как Александра Васильевна Ёнтальцева и Александра Ивановна Давыдова, или жестоко бедствовавшая в детстве Полина Гебль, невеста декабриста Анненкова. Но большая часть - княгини Мария Николаевна Волконская и Екатерина Ивановна Трубецкая. Александра Григорьевна Муравьева - дочь графа Чернышева. Елизавета Петровна Нарышкина, урожденная графиня Коновницына. баронесса Анна Васильевна Розен, генеральские жены Наталья Дмитриевна Фонвизина и Мария Казимировна Юшневская - принадлежали к знати.

Николай I предоставил каждой право развестись с мужем - «государственным преступником». Однако женщины пошли против воли и мнения большинства, открыто поддержав опальных. Они отрешились от роскоши, оставили детей, родных и близких и пошли за мужьями, которых любили. Добровольное изгнание в Сибирь получило громкое общественное звучание.

Сегодня трудно представить себе, чем была Сибирь в те времена: «дно мешка», конец света, за тридевять земель. Для самого быстрого курьера - более месяца пути. Бездорожье, разливы рек, метели и леденящий душу ужас перед сибирскими каторжниками - убийцами и ворами.

Первой - на другой же день вслед за каторжником-мужем - в путь отправилась Екатерина Ивановна Трубецкая. В Красноярске сломалась карета, заболел провожатый. Княгиня продолжает путь одна, в тарантасе. В Иркутске губернатор долго запугивает ее, требует - еще раз после столицы! - письменного отречения от всех прав, Трубецкая подписывает его. Через несколько дней губернатор объявляет бывшей княгине, что она продолжит путь «по канату» вместе с уголовными преступниками. Она соглашается...

Второй была Мария Волконская. День и ночь мчится она в кибитке, не останавливаясь на ночлег, не обедая, довольствуясь куском хлеба и стаканом чая. И так почти два месяца - в лютые морозы и пургу. Последний вечер перед отъездом из дома она провела с сыном, которого не имела права взять с собой. Малыш играл большой красивой печатью царского письма, в котором высочайшим повелением разрешалось матери покинуть сына навсегда...

В Иркутске Волконскую, как и Трубецкую, ожидали новые препятствия. Не читая, она подписала страшные условия, поставленные властями; лишение дворянских привилегий и переход на положение жены ссыльнокаторжного, ограниченной в правах передвижения, переписке, распоряжения своим имуществом. Ее дети, рожденные в Сибири, будут считаться казенными крестьянами.

Шесть тысяч верст пути позади - и женщины в Благодатском руднике, где их мужья добывают свинец. Десять часов каторжного труда под землей. Потом тюрьма, грязный, тесный деревянный дом из двух комнат. В одной - беглые каторжники-уголовники, в другой - восемь декабристов. Комната делится на каморки - два аршина в длину и два в ширину, где ютятся несколько заключенных. Низкий потолок, спину распрямить нельзя, бледный свет свечи, звон кандалов, насекомые, скудное питание, цинга, туберкулез и никаких вестей извне... И вдруг - любимые женщины!

Когда Трубецкая сквозь щель тюремного забора увидела мужа в кандалах, в коротком, оборванном и грязном тулупчике, худого, бледного, она упала в обморок. Приехавшая вслед за ней Волконская, потрясенная, опустилась перед мужем на колени и поцеловала его кандалы.

Николай I отнял у женщин все имущественные и наследственные права, разрешив лишь нищенские расходы на жизнь, в которых женщины должны были отчитываться перед начальником рудников.

Ничтожные суммы держали Волконскую и Трубецкую на грани нищеты. Пищу они ограничили супом и кашей, от ужинов отказались. Обед готовили и отправляли в тюрьму, чтобы поддержать узников. Привыкшая к изысканной кухне Трубецкая одно время ела только черный хлеб, запивая его квасом. Эта избалованная аристократка ходила в истрепанных башмаках и отморозила себе ноги, так как из своих теплых башмаков сшила шапочку одному из товарищей мужа, чтобы защитить его голову от падающих в шахте обломков породы.

Каторжное житье никто не мог рассчитать наперед. Однажды Волконская и Трубецкая увидели начальника рудников Бурнашева со свитой. Выбежали на улицу: под конвоем вели их мужей. По деревне разнеслось: - «Секретных судить будут!» Оказалось, заключенные объявили голодовку, когда надсмотрщик тюрьмы запретил им общаться между собой и отобрал свечи. Но властям пришлось уступить. Конфликт на этот раз разрешился мирно. Или вдруг среди ночи выстрелы подняли на ноги всю деревню: пытались бежать уголовные каторжники. Пойманных били плетьми, чтобы узнать, где они взяли деньги на побег. А деньги-то дала Волконская. Но никто и под пытками не выдал ее.

Осенью 1827 года декабристов из Благодатска перевели в Читу. В читинской тюрьме было более 70 революционеров. Теснота, кандальный звон раздражали и без того измученных людей. Но именно здесь стала складываться дружная декабристская семья. Дух коллективизма, товарищества, взаимного уважения, высокая нравственность, равенство, независимо от разности социального и материального положения господствовали в этой семье. Ее связующим стержнем стал святой день 14 декабря, и жертвы, принесенные ради него. Восемь женщин были равноправными членами этого уникального содружества.

Они поселились близ тюрьмы в деревенских избах, сами готовили еду, ходили за водой, топили печи. Полина Анненкова вспоминала: - «Дамы наши часто приходили ко мне посмотреть, как я приготовляю обед, и просили их научить то сварить суп. то состряпать пирог. Когда приходилось чистить курицу, со слезами на глазах сознавались, что завидуют моему умению все делать, и горько жаловались на самих себя за то, что не умели ни за что взяться».

Свидания с мужьями разрешались всего лишь два раза в неделю в присутствии офицера. Поэтому любимым времяпрепровождением и единственным развлечением женщин было сидеть на большом камне напротив тюрьмы, иногда перекинуться словом с узниками.

Солдаты грубо прогоняли их, а однажды ударили Трубецкую. Женщины немедленно отправили жалобу в Петербург. А Трубецкая с тех пор демонстративно устраивала перед тюрьмой целые «приемы»: усаживалась на стул и поочередно беседовала с арестантами, собравшимися внутри тюремного двора. Беседа имела одно неудобство: приходилось довольно громко кричать, чтобы услышать друг друга. Но зато, сколько радости доставляло это заключенным!

Женщины быстро сдружились, хотя были очень разные. Невеста Анненкова приехала в Сибирь еще под именем мадемуазель Полина Гебль: «монаршей милостью» ей разрешено было соединить свою жизнь со ссыльным декабристом. Когда Анненкова повели в церковь венчаться, с него сняли кандалы, а по возвращении опять надели и увели в тюрьму. Полина, красивая и изящная, кипела жизнью и весельем, но все это было как бы внешней оболочкой глубоких чувств, заставивших молодую женщину отказаться от своей родины и независимой жизни.

Общей любимицей была жена Никиты Муравьева - Александра Григорьевна. Ни одна из декабристок, пожалуй, не удостоилась столь восторженных похвал в воспоминаниях сибирских изгнанников. Даже женщины, весьма строгие к представительницам своего пола и столь разные, как Мария Волконская и Полина Анненкова, здесь единодушны:- «Святая женщина. Она умерла на своем посту».

Александра Муравьева была олицетворением извечного женского идеала, редко достижимого в жизни: нежная и страстная возлюбленная, самоотверженная и преданная жена, заботливая, любящая мать. «Она была воплощенная любовь» - по словам декабриста Якушкина. «В делах любви и дружбы она не знала невозможного»,- вторит ему И.И.Пущин.

Муравьева стала первой жертвой Петровского завода - следующего после Читы места каторжных работ революционеров. Она умерла в 1832 году двадцати восьми лет. Никита Муравьев стал седым в тридцать шесть - в день смерти жены.

Еще при переходе каторжан из Читы в Петровский завод женская колония пополнилась двумя добровольными изгнанницами - приехали жены Розена и Юшневского. А через год - в сентябре 1831-го состоялась еще одна свадьба: к Василию Ивашеву приехала невеста Камилла Ле-Дантю.

Женщины-декабристки многое сделали в Сибири, Прежде всего они разрушили изоляцию, на которую власти обрекли революционеров. Николай I хотел всех заставить забыть имена осужденных, изжить их из памяти. Но вот приезжает Александра Григорьевна Муравьева и через тюремную решетку передает И. И, Пущину стихи его лицейского друга Александра Пушкина, Стихотворные строки «во глубине сибирских руд» рассказали декабристам о том, что они не забыты, что их помнят, им сочувствуют.

Родные, друзья пишут узникам. Им же запрещено отвечать (право на переписку они получали только с выходом на поселение). В этом сказался все тот же расчет правительства на изоляцию декабристов. Этот замысел разрушили женщины, связавшие заключенных с внешним миром. Они писали от своего имени, копируя иногда письма самих декабристов, получали для них корреспонденцию и посылки, выписывали газеты и журналы.

Каждой женщине приходилось писать десять, а то и двадцать писем в неделю. Нагрузка была столь весомой, что не оставалось времени иногда написать собственным родителям и детям. «Не сетуйте на меня, добрые, бесценные мои Катя, Лиза, за краткость письма моего,- пишет Александра Ивановна Давыдова дочерям, оставленным у родственников.- У меня столько хлопот теперь, и на этой почте столько писем мне писать, что я насилу выбрала время для этих нескольких строк».

Находясь в Сибири, женщины вели непрестанную борьбу с петербургской и сибирской администрацией за облегчение условий заключения. Они называли в лицо коменданта Лепарского тюремщиком, добавляя, что ни один порядочный человек не согласился бы принять эту должность без того, чтоб не стремиться к облегчению участи узников. Когда генерал возражал, что его за это разжалуют в солдаты, те, не замедлив, отвечали: - «Ну что же, станьте солдатом, генерал, но будьте честным человеком».

Старые связи декабристок в столице, личное знакомство некоторых из них с царем удерживали иногда тюремщиков от произвола. Обаяние молодых образованных женщин, случалось, укрощало и администрацию, и уголовников.

Женщины умели поддержать павших духом, успокоить возбужденных и расстроенных, утешить огорченных. Естественно, что сплачивающая роль женщин увеличилась с появлением семейных очагов (с тех пор, как женам разрешили жить в тюрьме), а затем и первых «каторжных» детей - воспитанников всей колонии.

Разделяя судьбу революционеров, отмечая каждый год вместе с ними «святой день 14 декабря», женщины приближались к интересам и делам своих мужей (о которых не были осведомлены в прошлой жизни), становились как бы их соучастниками. «Вообрази, как они мне близки, - писала М. К. Юшневская из Петровского завода, - живем в одной тюрьме, терпим одинаковую участь и тешим друг друга воспоминаниями о милых, любезных родных наших».

Медленно тянулись в изгнании годы. Волконская вспоминала:- «Первое время нашего изгнания я думала, что оно, наверное, кончится через пять лет, затем я себе говорила, что это будет через десять, потом через пятнадцать лет, но после 25 лет я перестала ждать, я просила у бога только одного: чтоб он вывел из Сибири моих детей».

Москва и Петербург становились все более отдаленными воспоминаниями. Даже те, у кого мужья умирали, не получали права на возвращение. В 1844 году в этом отказали вдове Юшневского, в 1845-м - Ентальцевой.

Из-за Урала шли новые и новые партии ссыльных. Спустя 25 лет после декабристов везли на каторгу петрашевцев, в их числе и Ф.М.Достоевского. Декабристам удалось добиться свидания с ними, помочь продуктами, деньгами. «Они благословили нас в новый путь»,- вспоминал Достоевский.

Немногие декабристы дожили до амнистии, пришедшей в 1856 году после тридцатилетней ссылки. Из одиннадцати женщин, последовавших за мужьями в Сибирь, три остались здесь навечно. Александра Муравьева, Камилла Ивашева, Екатерина Трубецкая. Последней умерла в 1895 году девяностотрехлетняя Александра Ивановна Давыдова. Умерла, окруженная многочисленным потомством, уважением и почтением всех, знавших ее.

«Спасибо женщинам: они дадут несколько прекрасных строк нашей истории»,- сказал современник декабристок, поэт П.А.Вяземский, узнав об их решении.

Прошло много лет, но мы не перестаем восхищаться величием их любви бескорыстной душевной щедростью и красотой.

Автор: Э. Павлюченко
Источник: wild-mistress.ru

Две правды — две истории
Одиннадцать жен декабристов предпочли Петербургу Сибирь

«Эдакой страшной стихии мятежей нет и в Европе. Кто были на площади 14 декабря? Одни дворяне. Сколько же их будет при первом новом возмущении? Не знаю, а кажется, много».
Дневник А.С.Пушкина, запись от 22 декабря 1834 года

«Мы существуем для упорядочения общественной свободы и для подавления злоупотреблений ею».
Николай I

Перелистываю старинные русские газеты. Известия внутренние, иностранные, коммерческие, корабельные, театральные... Все обстоятельно и надежно. А остальное — не для печати: секретно и несущественно.

Две истории, две правды XIX века: явная и тайная. Первая — в газетах, журналах, манифестах, реляциях. Вторую — в газету не пускают (цензура), отчего она обычно превращается в эпиграмму, исторический анекдот, в сплетню, наконец, в рукопись, расходящуюся среди ближайшего круга друзей и гибнущую в огне при одном виде жандарма.

Наступило пасмурное утро 14 декабря 1825 года. Солнце в этот короткий день взошло поздно — в девять часов с небольшим: Николай мрачно бродил по залам Зимнего дворца. Он знал, что дворец, эта вековая твердыня русского самодержавия, окружен кольцом серьезного, угрожающего восстания.

Брат его, император Александр I, неожиданно скончался 19 ноября 1825 года. Наступило междуцарствие. Члены тайных обществ считали, что наступил «час пробуждения спящих россиян», что можно наконец свершить то, к чему они много лет готовились, «о чем имели слово... свобода». Первейшей целью тайных обществ было установление в России конституционного правления и ликвидации крепостного строя.

Лидеры восстания поднялись в тот день рано. Многие вовсе не ложились. Начальник штаба восстания поручик князь Е.П.Оболенский начал еще затемно объезжать казармы. Декабристы уже готовились в это время выводить на Сенатскую площадь свои воинские части.

Было темно, когда в казармы лейб-гвардии Московского полка прибыл гвардейский офицер Александр Бестужев. Одной из рот этого полка командовал его брат штабс-капитан Михаил Бестужев, другой — штабс-капитан князь Д.А.Щепин-Ростовский. Солдаты зарядили своими патронами ружья, на всякий случай прихватив с собой артельные деньги.

Под сенью овеянных славою 1812 года знамен вышли первыми на Сенатскую площадь восемьсот человек Московского полка. Во главе их шел Александр Бестужев (Марлинский), уже известный тогда литератор, рядом с ним его брат Михаил и князь Щепин-Ростовский.

С моря дул ледяной ветер. Стоять было нелегко. Но настроение у всех было бодрое. Между тем Рылеев был озабочен: выбранный диктатором Трубецкой на Сенатскую площадь не явился, оставив восставших на произвол судьбы. Другое тяжелое известие расстраивало планы декабристов: Николай предложил Сенату собраться для принесения присяги необычно рано, в семь часов утра, и уже в семь часов двадцать минут утра сенаторы принесли присягу и разошлись. А первые явившиеся на Сенатскую площадь восставшие солдаты Московского полка стояли перед пустым зданием Сената.

Чуть позже к московцам присоединились явившиеся на Сенатскую площадь под командой Николая Бестужева и лейтенанта А.П.Арбузова моряки Гвардейского экипажа, в числе свыше 1000 человек, и лейб-гренадеры — около 1250 человек, которых привел поручик Н.А.Панов.

Число восставших возросло до 3050 человек, но среди офицеров чувствовалась растерянность. Якубович отказался вести Гвардейский экипаж в Зимний дворец для захвата царской резиденции и ареста царской семьи, Каховский отказался совершить цареубийство, чтобы открыть путь восстанию. Был уже час дня, а безналичие переходило в томительное и вынужденное бездействие.

Проходил час за часом, и Николай, воспользовавшись бездействием восставших, успел собрать и выставить против них 9000 штыков пехоты и 3000 сабель кавалерии, не считая вызванных позже артиллеристов. Наконец Николай решил прибегнуть к «последнему доводу короля» — пушкам. В начале пятого часа дня венценосец дал приказ стрелять картечью...

Много лет спустя Михаил Лунин, гусарский подполковник и ссыльный декабрист, полный веры в благородство декабристских целей и намерений запишет: «От людей можно отделаться, от их идей нельзя».

После 14 декабря, после подавления восстания, декабристы начали свой мученический тридцатилетний путь от Сенатской площади в Петербурге на каторгу и в ссылку.

13 июля 1826 года были казнены К.Ф.Рылеев, П.И.Пестель, С.И.Муравьев-Апостол, М.П.Бестужев-Рюмин и П.Г.Каховский, и уже в конце июля началась отправка декабристов из Петропавловской крепости. Одну партию за другой, по четыре человека в каждой, в сопровождении фельдъегерей и жандармов Николай I начал сразу же отправлять декабристов на каторгу. Это были самые мрачные этапы: Нерчинские рудники, Читинский каторжный острог, тюрьма петровского завода и затем разбросанные по Сибири заснеженные медвежьи углы, места ссылки и поселения — село Шушенское, Нарым, Туруханск, Мертвый Култук, Якутск, Вилюйск, Березов, Братский острог, Верхнеколымск, Витим, Пелым...

Декабристам много помогали на каторге и в ссылке выехавшие в Сибирь за мужьями жены. Их было одиннадцать, этих героических женщин.

24 июля 1826 года из великолепного особняка на Английской набережной в Петербурге выехала в Сибирь 26-летняя дочь графа Лаваля, княгиня Екатерина Ивановна Трубецкая. Эта выросшая в роскоши аристократка первая последовала на каторгу и в ссылку за своим осужденным мужем-декабристом С.П.Трубецким.

Вслед за нею из дома Волконских на набережной Мойки в Петербурге выехала к мужу С.Г.Волконскому в Нерчинские рудники двадцатилетняя княгиня Мария Николаевна Волконская, дочь известного героя 1812 года генерала Н.Н.Раевского.

Через день после нее выехала к мужу в Сибирь Александра Григорьевна Муравьева, дочь графа Г.И.Чернышева. А.С.Пушкин направил с нею в Сибирь два послания: одно — декабристам, «Во глубине сибирских руд...», другое — лицейскому товарищу, «другу бесценному» И.И.Пущину.

И вслед за ними одна за другой по тому же бесконечному сибирскому тракту направились жены декабристов: Е.П.Нарышкина, Н.Д.Фонвизина, А.И.Давыдова, А.В.Ентальцева, М.К.Юшневская и А.В.Розен. Среди этих замечательных женщин, к примеру, были еще две совсем юные француженки. Почти не зная русского языка, они отправились в суровую Сибирь, чтобы разделить участь тех, кого давно любили: Полина Гебль вышла на каторге замуж за И.А.Анненкова, Камилла Ле-Дантю — за В.П.Ивашева.

В далекой Сибири эти хрупкие на вид женщины начали строить свою новую жизнь и вместе с декабристами-каторжниками и ссыльнопоселенцами самоотверженно несли свой крест. Лишенные, по существу, всех прав, жены декабристов на протяжении долгих лет своей сибирской жизни не переставали бороться вместе с мужьями против произвола чиновников, за право на человеческое достоинство в условиях ссылки, помогая тем, кто нуждался в их помощи. Жены декабристов — дочери из известных дворянских родов — держали себя гордо, свободно и подчеркнуто независимо в отношении сибирского начальства, большого и малого, которое не только вынуждено было считаться, но и боялось их.

В этих женщинах, в их моральном авторитете и силе воле декабристы находили особую поэзию жизни.

«Главное, — писал И.И.Пущин с каторги, — не надо утрачивать поэзию жизни, она меня до сих пор поддерживала...». Правда, не всем женам декабристов суждено снова увидеть родину и своих оставленных дома детей и близких, но вернувшиеся сохранили ясность сердца — сквозь долгие годы страданий, надежд и разочарований, грустных воспоминаний о прошлом и тягостных мыслей об ускользающей жизни...

Николай I не был провидцем: будущего он не мог знать, да и самое печальное пророчество, впрочем, показалось бы ему скорее всего преступным. Ведь уже при его несчастном правнуке и тезке Николае II свершилась скоротечная и непонятная «революция кастрюль». Так монархисты прозвали знаменитый русский февраль, покончивший с российским самодержавием; ведь зачинателями русской демократической революции 1917 года на улицах Питера явились опять же русские женщины, в один из морозных февральских дней выдвинувшие требования «хлеба и мира» под звон опорожненных кастрюль. Этот звон был прощальным по последнему Николаю и погребальным по русской монархии. У истории своя логика — через несколько месяцев Россия будет провозглашена республикой, ее ждет немало суровых испытаний, но все это будет потом, а пока мы с удивлением и гордым трепетом сердца вспоминаем и пишем скудные строки о героических дворянских женах, выполнивших свой супружеский долг до конца...

Сергей ЛЕБЕДЕВ