Цитата сообщения Ищущая Церковные бабушки...



Из записок М. Бакулина


Некто из братии дивился, что на литургии с правой сторону у окна в храме (на мужской стороне) всегда стояла одна бабушка. Когда однажды ее там не оказалось, то этот брат встал на ее место. Но вскоре морщинистая рука оттащила его от окна. Старушка с возмущением смотрела на охальника: «Ты чего это сюда встал? Это мое место! Я уже четвертый месяц здесь ангелов прикармливаю».

Одна бабушка была не в себе. Все ее звали «конфетница». Она молча угощала конфетками всех детей в храме, иногда подходила и ко взрослым. Все считали ее «немного того». Но когда она умерла, отпевать ее приехали 20 священников и 14 диаконов со своими большими семьями. Оказывается, встреча с этой бабулечкой так запечатлевалась в памяти младенчиков, ее добрые глаза были полны такой любовью, что детки навсегда оставались в храме, помня, что здесь их всегда ждет «конфетница». Многие из них стали священниками и диаконами.



Некоторая бабушка имела дар становиться невидимой. Обычно она охотилась в храме за молодыми девушками. «Зверь» на ее охоту шел разный: то креститься не умеют, то кто-нибудь с помадой в храм зайдет, то без косынки, но самые лютые – это которые в брюках в храм прут. Тут уж бабушка, начинала блажить диким воем, зажмурив глаза от напряжения. Доставалось этим молодухам по полной программе: и ругала она их, и страмила, а если сопротивлялись, то и за волосы вытаскивала. За это у нее явился дар: как только батюшка проведет водосвятный молебен, да пойдет всех к храме кропить, тут ее уже никто не мог видеть. И исповедалась она тайно, а уж у Причастия ее и вовсе никто не видал.

Одна бабушка была математиком. Она стояла в притворе храма и вела строгую статистику. Когда как-то батюшка на проповеди сказал, что большая часть населения России крещеные люди, она после подошла к нему и показала свои расчеты – из всех крещенных в этом храме на службы ходили только пять процентов. Следующие, которых она называла «захожанами», то есть редко ходящими в храм, было чуть больше – семь процентов. Гораздо меньше было «привожан», тех, кого приводили с собой прихожане – два процента. Еще меньше было «подсвечников», тех, что стояли на службе со свечою в правой руке, и соответственно не крестились. «Двоеходов», то есть тех, кто приходил два раза в году – на Рождество и Пасху было около десяти процентов. Еще больше было «моченых», то есть тех, кто в храм не ходили, но купались на Крещение в полынье-иордани – их было процентов двадцать пять. Были в ее подсчетах еще «вербники», «яблочники», «медовики» и много других. Посмотрев ее подсчеты, батюшка стал осторожным в размашистых обобщениях.

Одна бабушка была экуменистка. Она помогала всем без разбору. Придут к ней домой свидетели Иеговы, она их накормит, напоит. Придут к ней кришнаиты и их кормит-лелеет. Пришел к ней как-то сосед-татарин и говорит: «У моего сыночка маленького - грыжа, собираются оперировать. Может, вы его полечите? Только я – мусульманин». «Это ничего, что мусульманин, это ничего», - запричитала старушка и приняла ребеночка. Помолилась над ним, покропила его святой водичкой, грыжу маслицем освященным помазала, а потом поднесла младенчика к иконе Спасителя и поплакала по-матерински о его болезни. Ребеночек выздоровел. Татарин этот восславил Аллаха и так проникся этим чудом, что уехал в Ташкент учиться на муллу и скоро стал главным муллой того города, где жила «экуменистка». Приезжает к ней до сих пор, советуется. А на приходе ее сторонятся, как же можно со всякими неверными общаться?

Одна бабушка была бухгалтером в храме. Она часто ругалась с настоятелем, разносила в пух и прах работников трапезной, преподавателей Воскресной школы, доставалось от нее и грузчику, и шоферу. Батюшка ее недолюбливал и называл за глаза «настоятель в юбке», и добавлял «права качает». Она, сокрушаясь, рассказывала, сколько абортов сделала за жизнь, и что всю жизнь жила неправедно. Как-то все не то что побаивались ее, но, так сказать, трепетали. Очень была хозяйственная и строгая. И вот она умерла. Почему-то все пришли на ее похороны. И оказалось, что она была в курсе дел каждой семьи прихода и всем-то она успела помочь, где детей пристроила, где доктора присоветовала, кому материально пособила, а кого и к Церкви привела. Оказалось, что на каждый праздник все детки были с подарочками, почти весь приход собирался в трапезной. Что диакону она выбила квартиру, а батюшка был всегда при новом подряснике и облачении. Что храм реставрирован от пола до потолка. И когда пришла в храм новый бухгалтер, все загрустили и стали поминать заупокой прежнюю.

Одну бабушку приходские ребятишки называли «библиотекарем», потому что в храме она стояла с большой черной амбарной книгой и все что-то там читала. Только когда она померла, выяснилось, что она каждый день молилась о здравии всех людей, кого она знала лично, и за упокой тех, кто уже умер. А их было около несколько сотен человек.

Одна бабушка на приходе вязала шерстяные носочки. Свяжет и кому-нибудь подарит. Человек недоумевает, стесняется: «Ну, зачем вы, не нужно, у меня есть носки». А бабушка говорила: «Это специальные носки, ночные. Чтобы ночью встать, носочки одеть и неслышно для всех выйти куда-нибудь, да помолиться. Господь любит эти ночные молитвы».

Одна бабушка была очень передовая. Она преподавала всю жизнь в вузе, летом ходила в походы, карабкалась в горы, объездила все культурные и святые места России, занималась парашютным спортом, дайвингом, ходила с мужем на рыбалку и охоту, без нее не обходился ни один вернисаж и ни одна премьера в театре. Когда муж ее умер, она стала часто заходить в храм. Начала поститься и читать Евангелие. Оно всегда лежало у нее в сумочке. Она часто заходила в храм в штанах, чем вызывала негодование у местных старушек. Ими оно пренебрегала, называя их ласково «темными старухами» или «приходскими ведьмами», властно отодвигала их со своего пути и, подойдя к невероятной красоты иконе великомученицы Варвары, по долгу разговаривала со святой, о чем-то грустно улыбаясь. Любила она стоять у иконы Нерукотворного Спаса. Здесь она молчала, иногда слезы катились по ее лицу. Потом, словно решительно сорвав с себя некую дрему, она, вся сияющая, энергично удалялась из храма. Она и на пенсии умудрялась, путешествовать, вести объемную переписку, бегала по утрам. Она умерла на пасхальной неделе. Поэтому ее не отпевали. Только на кладбище батюшка сказал, что впервые в жизни встретил человека, который знал весь Новый Завет наизусть, и что это она придумала скафандр для Гагарина.


взато из дневника Capitan_AVV