Настроение сейчас - Oh poor Nellie

«Ощущение клетки меня не покидает. Кто я здесь? Жертва? В таком случае жертва чего? Первое время эта неопределённость меня не тревожила, теперь же я упрямо пытаюсь понять, какое место занимаю в этой игре за право на жизнь. Кто эта странная девица с высокими идеалами, которым сама же не следует, зато с завидной частотой проповедует и насаждает, как цветы в летнюю пору? Откуда эта детская или подростковая жестокость и безразличие? Это смешно и нелепо постольку, поскольку напоминает поведение капризного, избалованного ребёнка. Порой она мне напоминает ищейку, зажатую в тиски безысходности: с одной стороны – давление начальства, с другой - журналистов. Цинизм, равнодушие и усталость в её-то годы… Достаточно глупо пытаться объяснить человеку, что он не прав в своей жизненной позиции, когда твоя позиция пестрит противоречиями и сплошным словоблудием. Есть ли хоть капля правды в том, что она преследует благие цели? Или, быть может, мы все по молодости считаем, что способны изменить этот мир, и бесимся всякий раз, когда понимаем, что это невозможно. Да как же возможно изменить несовершенный мир, если ты сам – живое существо с чувствами и противоречивыми мыслями, с неопределённой жизненной позицией? Если ты сам по сути своей – абсолютное и безотносительное несовершенство? Но несовершенство не значит плохо, это качество как раз и даёт стимул человеку к вечному развитию, совершенствованию. Это качество объясняет, почему одни так не похожи на других. Стремление и движение вперёд обеспечат человечеству ещё долгую жизнь. Есть ли стремления и желание развиваться у этой особы, я затрудняюсь ответить».

- Очень мило… Значит я - «абсолютное и безотносительное несовершенство». Убийственно, мэм. – Презрительно хмыкнула «Шанс», закрыв дневник Нелли и отодвинув его в сторону.

Автор столь категоричных суждений уже как полчаса пребывала в смежной комнате, сославшись на дурное самочувствие, что дало девушке возможность обследовать апартаменты миссис Ловетт. Дневник Нелли преспокойно лежал на кровати, и, судя по всему, никто не стремился скрыть следы его существования. Сама «Шанс» явно не собиралась утаивать тот факт, что пару страниц этой рукописи ей из чистого любопытства довелось прочесть.

- Дело говорите, мэм. Едва не прослезилась. Только, умоляю, не повторяйте давно позабытую истину, что читать чужие дневники – грех. – Громко начала свою гневную речь «Шанс», подойдя к двери в ванную комнату. – Вы хотите знать, какого Лешего Вы здесь делаете? Что представляет собой эта фурия малолетняя? И чего же, чёрт бы её побрал, эта соплячка от Вас добивается?

- Ты не представляешь, как я жажду услышать ответ, милая. – Спокойно отозвалась Нелли.

Повышенные тона, с которых начала разговор «Шанс», дали женщине надежду, что, наконец, она узнает, какого Дьявола сия девица притащила её в этот чёртов иллюзорный мир. Собственно, само происшествие с дневником было не случайно. Нелли надеялась, что таким образом заденет чувства девушки. А когда эмоции на пределе, тогда достаточно просто распознать правду, плавающую на поверхности взбудораженных чувств.

- Чёрта с два Вы от меня это услышите!

- Умерь свой пыл, дорогуша, стены содрогаются. – Миссис Ловетт улыбнулась, сидя на краю ванны, и оглянулась на закрытую дверь.

- Хотите услышать, что думаю о Вас я?

- Нет нужды, родная.

- Не надо делать из меня идиотку. Я прекрасно понимаю, почему и для чего Ваш дневник оказался в нужное время и в нужном месте. Готова поспорить, Вы знали, что он обретёт в моём лице своего читателя. – Умерив тон, продолжала «Шанс».

- Ты теперь хочешь меня обвинить в том, что прочла мой дневник? – В голосе Нелли слышались насмешливые нотки.

- Вы просчитались, мэм. Я не дам Вам повода играть со мной, чтобы впоследствии под шумок Вы смогли бы сбежать в привычный для Вас мир. – Отметила уже более твёрдо и холодно девушка, - Дешёвая выходка. Таким образом, Вы лишь продлеваете период Вашего пребывания в четырёх стенах, как ни прискорбно это сообщать.

- Проклятье! А какого чёрта, по-твоему, я строю из себя оскорблённую невинность, Дьявол тебя побери! – Раздался щелчок открывающегося замка. – Во-первых, я ни черта не знаю, что происходит с Ним, пока я прохлаждаюсь тут в компании с тобой. Во-вторых, какой смысл в том, что я ежедневно наблюдаю твою милейшую физиономию? Ты отлично знаешь, что я не питаю к тебе никаких чувств, кроме отвращения и ненависти.

Нелли вышла из ванны, заставив «Шанс» отступить на пару шагов, и хлопнула за собой дверью. Была ли миссис Ловетт в ярости? О, нет, она отлично знала, что делает. Она позволила себе говорить с девицей так, как ей давно того хотелось. И надо признать, ей это нравилось. С каждым словом, с каждой интонацией внутренний комок напряжённости постепенно расправлялся, давая выход скрытым эмоциям, заставляя женщину ощутить какую-то пьянящую личную свободу.

- Продлеваю что? Господи… Я мертва! Что мне продлевать? Смерть? Хах! – Нелли говорила всё больше, громче и эмоциональнее, теряя контроль над собой. – Ты говоришь, что дала мне жизнь. А кто ты такая, чтобы давать жить циничному убийце? Кто ты? Бог? Чёрт? Ты  - трусливая и глупая девица, считающая, что в мире есть место только чёрному и белому. При этом ты всячески стремишься уничтожить то, что, по-твоему, является тёмной фигурой. Но ты ошиблась… ты, дааа, ты заблуждалась на мой счёт, забыв, что в радуге всего семь цветов, и у этих цветов есть ещё несколько десятков оттенков. Нет ничего абсолютного, как нет абсолютного добра и такого же зла. Есть только огромная куча человеческого дерьма, через призму которого мы глядим на мир! Я – чёртова циничная кухарка, развлекающаяся тем, что в свободное время разделывала трупы таких же мелочных людишек, напевая при этом весёлые похабные песенки дуэтом с обаятельным в своей подавленности психом, так?!

Однако «Шанс» слушала внимательно и не думала даже отвечать, ей банально было не до размышлений, потому как всё это время Нелли надвигалась на неё с гневным видом, пока не припёрла к стенке.

- Да, так! Так – для тебя, для него и для тех, кто в этой попытке состряпать своё будущее, не разглядел безысходности и обречённости одинокой женщины. И, чёрт возьми, я себя не оправдываю, я лишь цепляюсь за эту дрянную жизнь, стремясь найти в ней хоть толику простой женской радости. Это так сложно понять? Очень просто рассуждать и осуждать, наблюдая ситуацию со стороны и не пробуя на вкус всю горечь одиночества и разорения! – Выпалила миссис Ловетт и, внутренне остывая, прошагала к кровати.

- Ещё одно слово, и я отправлю Вас на заслуженный отдых. – Тихо подытожила горячий диалог «Шанс», отойдя от стены. – Место в аду по-прежнему пустует. Думаю, Вас там ждут с распростёртыми объятиями.

Нелли села на кровать, не поднимая глаз на девушку, и спокойно выдохнула. Яркий свет полуденного солнца вливался в маленькую комнатку, отражая в своих лучах танец падающих пылинок. Маленькие, ничтожные песчинки того, что некогда было чем-то громоздким и тяжёлым. Теперь же они лишь пыль, мусор – ничто. И Нелли, пребывая уже достаточно долго в каком-то пограничном состоянии между жизнью и смертью, понимала, что она по сути своей такая же ничтожная частица, не имеющая ни власти в этом мире, ни права чего-либо требовать. Однако мириться с этим ей было много сложнее, чем ждать встречи со своим возлюбленным.

- Ад меня не пугает. После нашего знакомства он покажется лишь банальной обыденностью. – Она равнодушно прокомментировала реплику девушки.

- Вы недооцениваете изобретательность нечисти. – Улыбнулась в ответ «Шанс».

- Едва ли она страшнее человеческой природы.

- Нелли, я понимаю, что Вам не просто. – Девушка неспешно пересекла комнату и приземлилась на край постели рядом с женщиной. – Но теперь выслушайте меня и постарайтесь осмыслить то, что я Вам скажу. Да, Вы вправе питать ко мне совершенно предсказуемое чувство презрения. Я Вас за это не могу осуждать…

- Осуждать? – Миссис Ловетт грустно улыбнулась. – Игра на чувствах и слабостях другого человека, как видишь, не прибавила тебе уважения.

- Я понимаю. Тем не менее, мы обе заинтересованы в том, чтобы поддерживать хорошие отношения. Ибо без банального понимания и уважения мы ни к чему хорошему никогда не придём. Мало толку из того, что мы изо дня в день грызёмся и лаемся как облезлые уличные дворняги, пытаясь внушить друг другу сострадание. Вы, так или иначе, будете твердить, что хотели только выжить. Я же буду язвить и истерически хихикать. А всё лишь потому, что мы друг другу не верим. И это недоверие надо ломать. – «Шанс» подняла глаза на Нелли и чуть помолчала. – Что же, раз мне выпала честь, я начну первой. Что касается Вашего пребывания здесь и всей политики моего поведения… Мэм, я просто не знаю, сколько ещё людей умрёт, прежде чем Вы поймёте, что на человеческих костях не выстелешь себе дорожку к счастью. Я всё это время пыталась Вам сказать одно – Вы можете и хотите жить иначе. Да, может, я наивно полагала, что Вы сами придёте к осознанию этого, но кто из нас хоть однажды не был утопистом? Ваши ошибки лежат на поверхности, я показала их в высшей мере детально… и Ваши слёзы были доказательством того, что Вы сами осмыслили свои промахи и заблуждения. Я не могу сейчас же отпустить Вас к мистеру Тодду, по одной простой причине, что я не уверена в том, что Вы вновь не повторите старых ошибок. Но не так страшно это, как то, что… Я не желаю видеть Вас дважды в списке жертв лондонского маньяка. А шанс того, что во второй раз после гибели Вы попадёте ко мне, ничтожно мал. Возможность исправить свои ошибки даётся лишь однажды, Вы понимаете? Вам подарили единственный шанс - начать жизнь иначе, без иллюзий и отрицания очевидного. Ну, вот, только что я поступилась своими принципами и нарушила клятву. Я не должна была прямо указывать Вам на ошибки и объяснить причину второго шанса, когда Вы сами обязаны были это осознать. Но, видимо, не нарушая правил, не почувствуешь себя слабым человеком.

- Я это знаю. – Тихо ответила Нелли, глядя прямо перед собой. – Я просто не понимаю, чего ты от меня добиваешься? Чтобы я признала свои ошибки, озвучив вслух, что была не права?

- Вы меня не услышали, мэм. Дело не только в Вас, но и в Нём тоже. Я не знаю, как недавние события и полученная травма сказались на Свинни, понятия не имею. Я не думаю… - «Шанс» поспешно отвела взгляд и тяжело вздохнула. – Я не думаю, что вам следует быть вместе после всего случившегося. Лучше для Вас же, Нелли, если Вы попытаетесь его забыть. В противном случае, Вы отсюда не выберетесь. Мистер Тодд – не единственный мужчина…

- Значит, второго шанса не будет. – Заключила равнодушно миссис Ловетт и, пытаясь спрятать навернувшиеся слёзы, опустила глаза.

Повисла гнетущая пауза. Тягостная, давящая, невообразимо долгая пауза. Молчание душило и резало стальным лезвием по возбуждённым нервам, однако, тишина казалась сейчас более уместной, чем слова утешения или убеждения. «Шанс» понимала, что доверия в отношениях ей не доведётся увидеть ещё очень долго после подобного заявления. Но она также отлично понимала и то, что с кем бы не решила связать свой второй шанс Нелли, ей (девушке) придётся с этим смириться. В противном случае миссис Ловетт ожидали лишь настоящая смерть и забвение, а подобной участи «Шанс» для своей подопечной не желала.

Настроение сейчас - Дети, а среди вас..? (с)

Не ударялись сильно в психологию, ибо преуспеем в этом ещё не раз.

Ярко-оранжевый диск солнца неспешно утопал в чаще холодного осеннего леса, отражая в уходящих лучах тёмно-синие сгустки пушистых облаков. Прохладный лёгкий ветерок несмелыми порывами влетал в открытое окно, шевеля занавески и путая тонкие пряди распущенных волос. Она, как когда-то в беззаботном детстве, сидела в простом белом платье, забравшись с ногами на подоконник, и задумчиво наблюдала её первый после долгого забвения закат. Ветер приносил с собой разнообразные запахи, знакомые ей, пожалуй, с пелёнок. Аромат скошенной травы, сырой запах леса, казалось, очень давно они не заставляли сжиматься сердце от давящей тоски. В сером, невзрачном Лондоне ей доводилось ощущать лишь приевшуюся вонь сточных вод, разлагающихся трупов тощих крыс и животного дерьма. Вонь большого города, которая напрочь въедалась в одежду и которую приходилось отмывать ночами вместе с кровью на рукавах его рубахи, преследовала её ежечасно и ежеминутно, не давая даже мысленно покинуть проклятые кварталы Флит-стрит. Городские трущобы, полные самого жалкого лондонского сброда - воришек, дешёвых шлюх, убийц и грабителей, - рассадник заразы и низменных влечений. Бесконечные притоны и вертепы с резким запахом водки и табака низкого качества. Лавочки, торгующие ворованным добром и детской порнографией. Конторы, отмывающие деньги и заключающие липовые сделки. Вот её мир, который она сама некогда по глупости и неопытности выбрала. Но кто знал, что всё сложится именно так? Кто знал, что ей в одиночку придётся выживать в борьбе с конкурентами, бандитскими ценами и бюрократией чиновничьего аппарата?

Она была молоденькой и чрезвычайно хорошенькой рыжеволосой леди с большими чёрными глазами. Мисс Нелли Вильсон – второй ребёнок в семье сельского ремесленника Чарльза Вильсона. В свои неполные семнадцать она точно знала, чего хочет от жизни, и прилагала все усилия для реализации девичьих мечтаний. Циничная юная леди знала, что деньги правят миром толстосумов и светских львиц. Любовь – лишнее и абсолютно бесполезное звено в цепочке на пути к безбедному будущему. Нелли была далеко не из тех прилежных девушек, которые увлекались вышиванием и домашним хозяйством.  Она всячески избегала любой попытки матери привлечь дочь к обыденным семейным заботам да обязанностям. Юную особу больше интересовали шумные игры на улице в компании мальчишек.

Однако время шло, и прежние мальчишки подрастали, начиная оказывать знаки внимания миловидной подруге. Нелли же была непреступна, смеясь в лицо и забавляясь игрой на чувствах горячих молодых людей. На очередное пылкое признание в любви следовал равнодушный вопрос: «А что ты можешь мне дать?» Увы, но не было в сельской местности паренька, который мог бы удовлетворить потребности и покрыть нужды расчётливой мисс Вильсон. И только тогда, когда ей исполнилось двадцать два, она решила использовать свой последний шанс. Шанс имел знатное имя и солидные земли в пригородах Лондона. Альберт Ловетт – ленивый, плотно сложенный холостяк средних лет. Но, несомненно, и у него были свои преимущества: доброе имя и хорошее состояние. Молодость и хитрость Нелли сделали своё дело, и вскоре состоялась свадьба к великому удовольствию обеих семей. Мать радовалась, что удачно пристроила дочь-неумеху, родители Альберта – что нашли сыну достойную жену, с которой он не пропадёт. Сам же Альберт ленив был во всём, кроме, пожалуй, тех случаев, когда дело касалось телятины с кровью. Супружеское ложе оставалось на редкость холодным.

Пять лет брака прошли достаточно мирно, никого этот союз по расчёту особенно не расстраивал. Хотя с уверенностью можно говорить, что он вполне устраивал обоих супругов. И всё бы ничего, деньги, земли, муж – всё было при ней. А потом появился он…

Молодой, красивый, обаятельный мистер Бенджамин Баркер однажды утром, стоя на пороге, постучал в открытую дверь её домика на Флит-стрит. Она не верила в любовь, упрямо отрицая факт её существования. Однако это было подобно наваждению, слепой страсти, одержимости… любви? О, нет, о ней она даже думать не смела. Её ненаглядный цирюльник был женат, и, похоже, весьма удачно. Но эти чувства в итоге оказались сильнее её, и Нелли устало призналась себе в том, что абсолютно такая же, как и сотни других женщин, мечтающих о любви и семейном уюте. Нелепые попытки объясниться с объектом страсти оказывались тщетными. Он не понимал? Он, действительно, не видел, как был ей необходим? Всё просто: мистеру Баркеру не было дела до забот чужой жены. А потом её маленькую слабость и безумную любовь в одном лице отняли… в миг, грубо и без единого намёка на возвращение. Но она верила. Она упрямо и вопреки всему верила.

- Слезайте с подоконника, мэм, того и гляди, продует. Время не летнее. – Послышался за спиной взволнованный голос «Шанс».

- Стучать, прежде чем войти, - неужели это так сложно, юная леди? – Нелли, очнувшись от воспоминаний, медленно повернула голову и посмотрела на девушку.

«Шанс» стояла как вкопанная, боясь пошевелиться и не сводя встревоженного взгляда с миссис Ловетт.

- Не думаю, что сигать со второго этажа – это разумно. – Улыбнулась Нелли и посмотрела вниз. – Можно, конечно, попробовать головой вниз, но опять же, перспектива нырять в ближайшие кустарники выглядит не слишком привлекательной.

- Меня волнуют не кустарники, а то поколение, которое Вы можете произвести на свет.

Нелли резко перевела взгляд, полыхнувший гневом, на девушку. Руки сжали до онемения в суставах лёгкую ткань платья, но, тем не менее, голос прозвучал тихо и, казалось, безучастно:

- Не самая удачная мысль – шутить подобными вещами. Я не могу иметь детей.

Девушка чуть слышно усмехнулась и подошла к окну. Она явно была настроена, во что бы то ни стало, заставить миссис Ловетт слезть с подоконника, но, помня недавние события ссоры, старалась не касаться женщины и держаться от неё чуть на расстоянии.

- С чего Вы взяли, Нелли? То, что за семнадцать лет брака с Альбертом Вы не родили ребёнка, мало о чём говорит, тем более, в пользу Вашей неспособности к деторождению. Я на Вашем месте радовалось такому повороту. Никогда не поздно иметь детей от любимого мужчины. По крайней мере, в Вашем возрасте точно.

- От мистера Тодда? – Миссис Ловетт горько усмехнулась. – Да узнай он, что я ношу под сердцем его ребёнка, Господи… Он просто отправил бы на тот свет и меня, и ребёнка, не проронив слезы сожаления. Нет, нет. Плод соития безумия и ненависти, малыш не заслуживает такой участи.

- А не всё ли равно Вам было тогда? Мне казалось, Вы так увлечённо строили семейную идиллию, что ребёнок совместный, как и бизнес, оказался бы весьма кстати. Сплотил бы безумную семейку. Хороший вариант, Вы не находите?

- Я нахожу, что ты неимоверно цинично рассуждаешь. – Резко ответила Нелли и, вздохнув, продолжила. – Да, быть может, я цинична не меньше, но дети… Они не заслуживают грязи этого мира.

- Вы сами её создаёте, мэм. Они в ней вырастают, они ей дышат и впитывают в себя, как в губку, в силу неспособности отличать хорошее от плохого. Они же учатся, подражают, перенимают образ жизни у своего окружения. И Ваш ребёнок придёт в этот мир, когда наступит время. Просто было ещё рано. – «Шанс» перевела взгляд с лица миссис Ловетт в сторону заката.

- Я не могу иметь детей. – Тихо сказала Нелли и опустила ресницы, пытаясь согнать с глаз лишние на данный момент слёзы.

- Как хотите. – Девушка подавила неуместный смешок. – Не буду же я Вам доказывать обратное, тем более что лучше меня это сделает мистер Тодд.

- Что ты имеешь ввиду?

- Слезайте с окна, становится холодно. – Опомнилась «Шанс» и, наплевав на недавнюю обиду, столкнула колени женщины с подоконника.

Миссис Ловетт, ощущая себя несколько растерянно, перекочевала на кровать и завернулась в одеяло. Стало вдруг, действительно, немного зябко, или ей только казалось? Что за извечные загадки, намёки и недоговорки? Почему так сложно сказать правду? Неизвестность о судьбе любимого и так не давала женщине спокойно спать по ночам, а юная нахальная особа не преминула найти очередную возможность, чтобы заставить миссис понервничать. Девушка закрыла окно и поспешила удалиться из комнаты, однако на самом пороге её заставил остановиться вопрос Нелли:

- И всё-таки, что ты имела ввиду?

- Время, мэм. Оно покажет. – Проронила «Шанс», после чего скрылась за дверью.

И словно в подтверждение брошенных слов старые настенные часы неспешно пробили десять раз.

*Перечитала и рассмеялась* Объявляю лотерею! =) Тот, кто назовёт верное число упоминаний имени мистера Ти (имени, фамилии, уменьшительно ласкательного «mista T») в «Шагах», включая прелюдию «Пред смертью…», тот получит в подарок мой автограф. Что говорите? На черта он вам задался? А сам процесс? =)))

Настроение сейчас - старательно учим госы... все вместе.

Нелли, сидя на кровати да по-турецки поджав ноги, зевнула и по привычке прикрыла ладонью рот. Вставать ужасно не хотелось, мягкая перина подушки, которую женщина сжимала в руках, звала её в свои объятия сладкой дрёмы, приглашая рассыпать рыжие пряди по белым простыням и забыться безмятежным сном. Нелли лениво разглядывала хитросплетение железных прутьев в замысловатый узор у изголовья кровати и думала о словах девушки.

Теперь она жива. Так странно, так необычно и в то же время так невообразимо знакомо. Запахи, ощущения, её кожа, её аромат поражали своей новизной. Такие привычные чувства, накладываясь друг на друга и образуя цельную картину мира, казались необычными, интересными и по-своему уникальными. Нелли, как маленький ребёнок, удивлялась широте собственного восприятия действительности. Стоит на неограниченный промежуток времени лишить человека столь привычных для него ощущений, лишить его зрения, слуха, осязания или обоняния, как он, чувствуя себя ущербным, начинает особенно ценить утерянные способности, дарованные некогда матерью Природой. Наравне с неожиданно вернувшейся возможностью слышать разнообразные запахи, пожаловала и память о накопленном за годы букете ароматов. Нелли вспомнила… да нет же, она просто внезапно почувствовала в воздухе до боли знакомый парфюм. Чёрт бы её побрал, она знала прекрасно, она могла детально разложить каждую составляющую этого резкого аромата, не пропустив, не забыв, не оставив без внимания ни единую свежую нотку. Так пах только её мистер Ти. Резко, свежо, необычно. Конечно, необычно. Любимый человек должен пахнуть необычно, уникально, незабываемо, иначе какой же он любимый, если его запах оставляет тебя равнодушным? Нелли улыбнулась на мгновенье и прикрыла глаза.

Он был жив, он тоже был жив. Свинни… Где он сейчас? Что с ним? Почему он один? Так стоп, минуточку. Что за нелепые вопросы в нынешнем полуживом, полукисельном – полужелейном состоянии? Разве не всё равно, почему он один? Радоваться женщине подобало бы, что возлюбленный обходился всё это время без прекрасного пола. Так ведь нет, женщина поистине странное создание, то готова с жизнью добровольно расстаться, узнав, что любимый нашёл другую спутницу, то склонна размышлять на тему того, что этому самому любимому мешало найти себе «подружку». Теперь Нелли думала, почему же мистеру Ти было не до женских прелестей. И придя к выводу, что с долго заживающим резаным горлом мужские силы быстро вернуть весьма проблематично, миссис Ловетт успокоилась. Успокоилась, потому как логическое мышление сделало следующие выводы: на самом деле, всё было ещё проще. В том ритме жизни, в каком приходилось буквально выживать мистеру Тодду, мало случалось задумываться о компании. Кому бы понравилось вечное бегство, игра в прятки с блюстителями закона и мелкие потасовки с уличными шайками? Благородство мистера Тодда не позволяло ему подставлять под удар ближнего своего. Смерть по-прежнему следовала за ним по пятам, прячась в тёмных переулках, под мостами, в толпе спешащих куда-то людей. Успокоилась Нелли за мужское здоровье Свинни, тем временем как мысли о суровом климате лондонских трущоб умиротворения явно не прибавляли. Стало страшно… Хотя всё это может оказаться лишь её богатой фантазией.

Нелли мотнула головой, гоня прочь тревожные мысли. Мягкие пряди спутанных волос живо рассыпались по белым плечам и спине. И только в этот момент, заметив странное движение прямо по курсу, Нелли вздрогнула и взглянула на своё отражение в зеркале трюмо. Несколько секунд потребовалось миссис Ловетт, чтобы узнать в этой бледной, исхудавшей, невзрачной женщине себя родимую. Господи… и это она? Где же прежняя живость, которой буквально дышало всё её существо? Где мягкая, покатая линия плеч? Где красивая, пышная грудь? Где выразительные глаза? Почему взгляд был теперь каким-то потерянным, безжизненным? Почему черты лица стали грубее, утеряв прежнее очарование? Боже, надо было приложить немало усилий, чтобы ненамеренно довести себя до подобного состояния.

Нелли быстро опустила босые ноги на ковёр и, осторожно поднявшись, сделала пару неуверенных шагов в сторону зеркала. Не было разочарования и испуга в глазах миссис Ловетт, взгляд был скорее оценивающим, изучающим, холодным. Взгляд был таким, каким он становился каждый раз, когда Нелли видела что-то неподобающее, невзрачное, ненужное, но исправить недостатки коего было в её силах. Иными словами, она чувствовала себя обязанной соответствовать некогда произнесённым словам мистера Тодда: «Миссис Ловетт, Вы чертовки хороши, чрезвычайно практи…». Впрочем, оставим. Лишние фунты и здоровый аппетит ей сейчас не помешают.

Оставшись явно недовольной своим отражением, Нелли быстро стянула с плеч свободную ночную рубашку с тонкой паутинкой кружев. Мягкая ткань легко скользнула по бёдрам и упала на пол. Миссис Ловетт быстро переступила обнажёнными ногами через ночную сорочку и, взяв со спинки кровати махровое полотенце, отправилась в ванную комнату.

Несмотря на то, что вода в ванне успела за время остыть, Нелли была в восторге. Давно тёплые струйки мыльной жидкости не стекали по её нежной коже, даруя уже позабытое блаженство. Если бы ещё вода была такой горячей, как она любила… впрочем, после двух лет, проведённых в пыльных просторах пустыни, особо выбирать не приходилось. Кожа дышала чистотой, свежестью и довольно дорогим удовольствием - розовым маслом. Влажные волосы липли ко лбу и мешали втирать маслянистую жидкость, высокая концентрация пара тоже уже в конец измучила женщину, и Нелли, открыв дверь в комнату, вдохнула поглубже прохладный воздух. Проведя рукой по мокрым локонам, миссис Ловетт застыла в задумчивости. Рассеянный взгляд скользил по комнате в поисках одежды, пока, наконец, не обнаружил комод, стоящий рядом. Нелли положила ладони на ручки одного из ящиков и осторожно потянула их на себя. Приподняв газеты, усыпанные лавровым листом, она довольно улыбнулась.

Необходимая одежда была благополучно извлечена из ящика. Миссис Ловетт осторожно натянула шелковые чулки, перетянув их атласной ленточкой подвязки. Далее последовали батистовые панталоны с кружевными оторочками, несколько нижних юбок, корсет, туго охватывающий талию, ну, и последним аккордом было атласное платье. Когда тонкие пальцы добрались до шнуровки, на лестнице послышались торопливые шаги. Спустя секунду, в комнату бесцеремонно влетела «Шанс» с подносом, совершенно проигнорировав недовольное ворчание миссис Ловетт.

- У меня здесь не приёмная богадельни, будь добра, стучи в другой раз. – Подытожила Нелли, всё ещё пытаясь совладать со шнуровкой.

- Мы здесь вдвоём. Особей мужского пола в округе не замечено. – Девушка поставила поднос с завтраком на столешницу трюмо и подняла глаза на женщину. – Но если Вам их очень не хватает, всегда могу найти Вам брутального мужичка… не мистера Тодда, конечно, но и особо выбирать тоже не приходится.

Нелли гневно посмотрела на широко улыбающуюся девицу, но промолчала. Собственно, сам взгляд уже многое сказал за неё: к этому телу, кроме мистера Тодда, никто даже близко не будет подпущен.

- Вы – зануда, Нэл. Я не устаю Вам поражаться, как Вы умудряетесь его любить после всего случившегося. – «Шанс» двинулась за спину миссис Ловетт, чем заставила последнюю сделать шаг в сторону. – Да не дёргайтесь Вы. Я лишь хочу Вам помочь со шнуровкой на платье.

Женщина замерла на месте, позволив девушке возиться со шнуровкой, но время от времени всё же поворачивала голову и косилась на странную девицу. «Шанс» же самозабвенно занялась фиксацией платья плотно по фигуре, и в какой-то момент, когда волосы Нелли стали ей мешать, она легко и непринуждённо собрала их руками и откинула на плечо миссис Ловетт. Поведение девушки Нелли казалось очень странным, каким-то заискивающим, пугающим. Она за долгое время отвыкла от прикосновения чужих рук к её телу, она просто не доверяла этой юной особе, она старалась держаться от неё на расстоянии.

- Я надеялась, что мои чувства к Свинни – исчерпавшая себя тема. Я не считаю нужным отвечать на подобные вопросы. Я понятно выражаюсь? – Нелли взяла руками пряди влажных волос и добавила. – Для тебя, милая, я – миссис Ловетт, мэм, но никак не Нэл. Так зовут меня близкие люди, ты к их числу не относишься.

«Шанс» на мгновение подняла глаза и тут же опустила их. Похоже, последние слова миссис Ловетт её задели, но и выказывать своё недовольство справедливым недоверием Нелли она тоже не спешила.

- Не вижу особой разницы в том, как Вас называть, миссис Ловетт. Ради Бога, как пожелаете. – «Шанс» затянула последний узел на шнуровке и отошла от Нелли на пару шагов.

- Благодарю. – Равнодушно ответила женщина и, наклонившись, подняла с пола ночную рубашку. – Меня интересует исключительно жизнь мистера Тодда. Только поэтому я всё ещё терплю твоё присутствие, ибо большого выбора у меня нет.

- Но я… я же извинилась, Нелли. – Голос «Шанс» потерял прежнюю уверенность. – Я просто пыталась понять, что для вас важно. Я не думала, что Вы… что Вы другая, что Вы умеете чувствовать…

- Извинилась? Пыталась понять? Я что, по-твоему, игрушка, которой можно выворачивать руки и ноги, голову оторвать – она слова не скажет. Я – живой человек, мне было больно, у меня есть чувства. У меня есть то, ради чего я пожертвую многим. – Раздражение Нелли всё нарастало. – Я не другая. Я – обычный человек, и я хочу жить, как все нормальные люди. Хочу любить и быть любимой.

- С мистером Свинни Тоддом. – Ехидно подытожила мысль Нелли девушка. – Он же не любил Вас, мэм. И очень мало шансов, что спустя два года что-то в ваших отношениях изменится.

- Я должна перед ним извиниться.

«Шанс» удивлённо вскинула брови.

- Зачем оно ему? В смысле, зачем ему Ваше извинение?

- Тебе не понять. Ты когда-нибудь чувствовала себя действительно в чём-то виноватой? – Нелли строго поглядела на девушку. – Ты даже извиняешься только тогда, когда всласть пройдёшься грязными сапожищами по душе другого человека.

- Неправда, Нелли! Мне не всё равно, что с Вами происходило. Мне тоже было больно, ведь по долгу службы мне приходилось причинять Вам боль. Мне не всё равно, нет… Вы другая, Вы особенная. Вы мне нравитесь. – Выпалила девушка. – Я по-другому любить не умею. Простите.

- Любить? Это ты называешь любовью?! Бесконечно причинять боль тому, кого ты любишь – это, по-твоему, есть любовь?

- В таком случае, Нелли, я недалеко ушла от Вас! – В глазах девушки блеснули слёзы, и она, стараясь не поднимать лица, быстро выбежала из комнаты.

Громко хлопнула дверь. Миссис Ловетт, всё ещё разгорячённая ссорой, долго смотрела в одну точку, пытаясь отдышаться и успокоить сердцебиение. «Недалеко ушла от Вас»… Какого чёрта? Неужели все её слова и действия приносили такую же боль мистеру Ти в своё время? Нелли не могла… не хотела, не желала. Как же так случалось? Как же так? Она всего лишь хотела быть с ним. Она всего лишь его любила. Как же, чёрт возьми, она была слепа!

Настроение сейчас - заколебалась комментировать =)

- Нелли!

Но было слишком поздно взывать к сознанию миссис Ловетт. За пару мгновений она получила столько информации, что бедный, одичавший, измученный переживаниями головной мозг просто не выдержал. Бледные руки безвольно упали, открыв белое, болезненное лицо со следами ещё невысохших слёз. Маленькое, худое, жалкое тело, казалось, потеряло последние жизненные силы. Разметавшиеся рыжие волосы упали тонкими прядями на бескровные щёки, морщинки возле синих губ распрямились, тень от длинных ресниц легла на кожу. Маленькая, молочного цвета грудь, уже утерявшая прежние соблазнительные формы, перестала вздыматься.

Сквозь туманную завесу сознания Нелли слышала голос «Шанс», но звучал он как будто издалека, слабо, неуверенно, и, она могла поклясться, тревожно. Блаженная, тёплая, обволакивающая тишина звала её. Тело расслабилось, и женщина его даже не чувствовала, она была свободна от него, свободна от телесной оболочки, от воспоминаний, от мыслей… от любви. Нелли осторожно и неспешно погружалась в сладкую темноту, не пытаясь даже сопротивляться. Она так давно мечтала об этом. О быстрой, безболезненной и избавившей её от собственного кошмара смерти… Смерть, которая казалась ей почти недостижимым райским блаженством, нашла её… наконец, она нашла её, принеся с собой покой и избавление.

Однако, будучи мёртвым, почить во второй раз достаточно сложно.

* * *

Луч утреннего солнца скользнул по безмятежному лицу миссис Ловетт и спрятался за опушенной занавеской. Откуда-то из далёкой тревожной реальности в сознание проникал запах свежего хлеба. В воздухе чудились родные нотки привычных ароматов. Нелли, свыкшаяся за все месяцы знакомства с «Шанс» к привкусу тлена во рту, к отсутствию разнообразных запахов, света солнца и порывов ветра, сделала первый за долгое время полноценный вздох. Странные, но до боли в сердце знакомые ароматы будоражили сознание миссис. Чёрные ресницы слегка дрогнули и взметнулись вверх, открывая взор ясных глаз кофейного цвета. Тонкая белая рука прошлась по длинным спутанным волосам и опустилась рядом с подушкой. Нелли опустила веки и шумно выдохнула. Через секунду она осторожно приоткрыла левый глаз, и весёлый солнечный луч, словно уловив момент, беззаботно выглянул из-за занавески, заставив её зажмуриться.

- Ооо, проклятье… - тихо простонала Нелли, неохотно подняв тяжёлые веки.

Мутная пелена постепенно спадала, открывая окружающую действительность рассеянному взгляду. Очертания предметов стали более ясными и чёткими. Картина, представшая перед заспанными глазами Нелли, казалась ещё большим бредом, чем месяцы в одиночестве посреди безжизненной пустыни.

Женщина лежала на уютной одноместной кровати с железными спинками в небольшой светлой комнатке. Причудливый узор из различных хитросплетений на бежевом полотне обоев был безвкусным, но не кричащим. В комнате, помимо кровати, мебели было немного: громоздкое, невзрачное трюмо у стены, узенький резной комод рядом с кроватью и стул, на котором в неподобающей позе устроилась «Шанс». Лицо девушки выглядело непривычно приветливым, можно предположить, что даже радостным.

- Ах, ты?.. Господи. Когда же ты, наконец, оставишь меня в покое? – Вымученно протянула Нелли низким и чуть хриплым ото сна голосом.

- Вы пролежали без сознания три дня, я уж не надеялась, что Вы выкарабкаетесь. – Сдерживая порывы радости, ответила «Шанс». – Собственно, теперь я вряд ли оставлю Вас в покое вплоть до момента нашего расставания.

- Я о нём грежу. – Съехидничала Нелли и правой рукой убрала мягкую прядь волос с лица.

- Мэм, я должна, - тихо проговорила девушка, чуть опустив голову и не глядя на миссис Ловетт, - должна извиниться. Я нехорошо…

- Что ты должна сделать? – Усмехнулась Нелли.

- Не перебивайте. Я знаю… Знаю, что поступила плохо, но… - Голос девушки дрогнул, и она вновь подняла на женщину глаза. – В общем, я солгала Вам, хотя даже не солгала, а воспользовалась Вашей излишней впечатлительностью. Я просто не думала, что он настолько для Вас важен. Я, правда, не знала. Впрочем, это тоже не умаляет моей заслуги. Простите меня.

Нелли прищурилась и недоверчиво покосилась на девушку. Её бледная правая рука замерла на месте, когда пальцы погрузились в пушистые локоны. Миссис Ловетт раздумывала. Раздумывала что сказать? Как сказать? Нужно ли вообще говорить? И сможет ли она простить все эти месяцы унижения её личности, бесконечных насмешек и злых комментариев? «Шанс» была жестока по отношению к ней, иногда даже несправедливо жестока. Девица заставила Нелли пережить «смерть» и «воскрешение» мистера Тодда, заставила окунуться глубоко в чёрную душу, после чего оказалось, что душа не такая уж и беспросветная, и, наконец, она же довела потерянную и изнурённую женщину до полного отчаяния. После долгой, напряжённой паузы, Нелли всё же заговорила.

- Я не знаю, кто ты и что ты, но послушай и запомни то, что я тебе скажу. – Миссис Ловетт повернула голову и по-матерински взглянула на взволнованную девушку. – Нельзя переделать, перекроить, перестроить человека, если он сам того не хочет. Нельзя грубо рвать старые, неправильно заросшие рубцы и перешивать их на новый лад. Нельзя копаться в душе человека, если ты не уверен в его мотивах. Чужая душа – потёмки. Все мы разные, детка. Всем нам есть, что скрывать, что переживать, чем делиться. Тебе кажется, что твоя душа глубокий колодец, неважно с какой водой… теперь просто представь, что у каждого человека такой же колодец, такой же глубокий, с чистой или же мутной водой – решать человеку, у каждого из нас свой колодец. И мы не всегда справляемся со своим, но при этом чертовски часто пытаемся заглянуть в колодец соседа. Уж такова наша природа. Так вот, ты наивно полагала, что сможешь перевоспитать странную, с кучей разнообразных возрастных тараканов в голове, большую тётю, которая раза в два тебя старше?

- Я думаю, это было много больше, чем просто наивно. – Смущённо ответила «Шанс» и несмело улыбнулась.

- То-то и оно. – Нелли прикрыла глаза в знак согласия. – А теперь скажи, чем я заслужила такие шикарные апартаменты?

«Шанс» рассмеялась, впервые за долгое время, открыто и искренне.

- По сравнению с прежним местом Вашего обитания, это, действительно, шикарно! – Давясь смехом, поддержала девушка.

- Так странно… Я слышу запахи, ощущаю движение воздуха. – Нелли провела рукой у себя над лицом. – Мир стал шире, или мне просто так кажется…

- Это потому что Вы живы, мэм. – Успокоившись, громко объявила девушка и пристально посмотрела на миссис Ловетт.

- Час от часу нелегче. – Хохотнула Нелли. – И сколько же времени по приблизительным подсчётам я была мертва?

«Шанс» задумалась, то ли подсчитывая, то ли прикидывая, как выкрутиться без счёта месяцев и недель. После минутного молчания она выдохнула и торжественно объявила.

- Год и девять месяцев миновало со дня Вашей смерти.

- Сколько? Боже! Да быть того не может. – Нелли округлила глаза и уставилась на улыбающуюся девицу. – Какого чёрта?

- Очевидно, моего чёрта рук дело. – Хмыкнула «Шанс». – На самом деле, жизнь в реальности, как бы Вам сказать, шла немного быстрее наших философских бесед о смысле бытия.

- Глубокого смысла за насмешками и издёвками я не разглядела. – Желчно прокомментировала реплику девушки миссис Ловетт.

- Вы знаете, я тоже глубокого смысла не разглядела в попытке повеситься на ошмётках собственного платья. – Парировала «Шанс».

- Проваливай, нахалка!

- Эй, никуда я не пойду! Хватило с меня одной попытки самоубийства. – С улыбкой заявила девушка.

Нелли быстро приподнялась на локте левой руки, правой рукой схватила край подушки и зашвырнула ею в юную нахальную особу. «Шанс» отреагировала стремительно, отстранившись влево, вследствие чего, мягкий снаряд полетел в трюмо и, поцеловавшись там с любезно встретившим его заставленным подносом, упал на пол, утянув следом посуду. Послышались дребезг бьющихся тарелок, раскаивающийся стон Нелли и смешок счастливой девицы.

- Что смешного? – В голосе миссис Ловетт читалось явное сожаление о содеянном.

- Ну… Это был Ваш первый завтрак, мэм. Вы его угробили. – Смеясь, сообщила «Шанс» и встала со стула.

- Дьявол!

- Это можно исправить всего за пятнадцать минут, но для начала, я думаю, Вам не помешало бы принять ванну. – Девушка собрала осколки с пола на поднос, соскребла с ковра завтрак и швырнула подушку в руки Нелли. – А потом мы поговорим о Вашей дальнейшей судьбе с мистером Ти или же без него.

На последних словах миссис Ловетт буквально подскочила на кровати и выжидающе посмотрела на девушку. В голове внезапно прояснились последние события. Перед тем, как окончательно потерять связь с окружающим миром, Нелли отчётливо слышала: «Я помогу… я отпущу Вас к нему». Это значило, что…

- Все подробности потом, миссис Ловетт. Ванная комната там. – «Шанс» указала на дверь между кроватью и комодом, а сама, перехватив поднос с остатками завтрака поудобнее, стремительно скрылась за другой дверью, ведущей на лестницу.

- Да уж не перепутаю. – Нелли устало съязвила в закрытую дверь и осторожно села на кровати.

Теперь нужно было найти в себе силы, если не дойти, то хотя бы доползти до ванны.

... Или кампания "Добей Нелли" продолжается. Автор, ты - садистка.

Время. Только в аду можно осознать насколько же время – относительный показатель. В реальной жизни, в чёртовом, циничном, почившем в своём дерьме Лондоне, время для Нелли летело, бежало, сменяло часы и минуты на слегка потускневшем циферблате. Для живых время абсолютно, непоколебимо, неумолимо. Оно под звуки разнообразных механизмов, шестерёнок, пружинок, отсчитывает годы человеческой жизни. Оно по строгим законам природы отмеряет заходы и восходы солнца, оно лечит раны и калечит человеческие души. Оно - абсолютный властитель в мире всего живого. А в мире мёртвых?

Как красиво звучит «в мире мёртвых». Но для Нелли… в этом жутком, покойном, сером месте заключался реальный Ад во всём своём величии. Время здесь тянулось, медленно ползло где-то на обочине существования этой женщины, казалось, оно вот-вот остановится и уснёт беспробудным сном. Время проходило мимо Нелли, не замечая её, обходя её стороной, оставляя вечно кровоточащими старые раны на разбитом сердце. Здесь, в бесцветной пустыне, лишённой как влаги, так и солнца на бледном небе, не было бурлящих котлов, адского пламени, пляшущих на костях чертей, – ничего подобного. Здесь были только мысли. Её мысли о себе, о нём, о пороках. Нет ничего хуже, чем оставить человека наедине с его воспоминания и размышлениями. Только тогда он начинает собственной желчью, ревностью, ненавистью и завистью, подобно серной кислоте, разъедать себя сам. Нелли была чертовски сильным человеком, раз смогла продержаться столько времени, отражая выпады неутомимой «Шанс». Ей было больно, холодно, одиноко, но она цеплялась за жизнь из последних сил, вспоминая стук дождевых капель по крыше, лай голодной дворняги, приветливые улыбки взбалмошных соседок… и его голос, слабо, отдалённо, но она его слышала ежедневно. Она жила и дышала упрямо, вопреки всему, дышала до последнего момента. И кто же мог предположить, что последним моментом, отнявшим силы и желание жить, будет мгновение осознания того, что у неё грубо и бесцеремонно отобрали смысл её существования? Да, Нелли фанатично была предана своему мистеру Ти. Если он являл собой одержимость возмездием, то миссис Ловетт до потери пульса являла собой безумную одержимость любовью. И кто из них был очевидным маньяком – вопрос спорный.

«Шанс» не объявлялась уже достаточно давно, или Нелли так казалось? Но женщина всем своим существом ощущала присутствие взволнованной девицы, пусть незримо, невесомо, но она была рядом всегда, стараясь не спускать глаз со своей подопечной. Нелли пребывала в состоянии чудовищно близком к тому, чтобы совершить непоправимую глупость. За всё время этого бессмысленного общения двух представительниц слабого пола, юная особа успела привязаться к миссис Ловетт настолько, чтобы не дать последней возможности уйти из жизни по собственной воле. Однако в данной ситуации как бы ни была сильна власть «Шанс», у неё не было возможности править человеческими душами. И пока девушка металась в попытках придумать, как можно спасти бедную женщину, Нелли тем временем всё больше погружалась в мир собственной боли.

День кровавой развязки неумолимо приближался. Миссис Ловетт была подавлена и измученна бесконечными мыслями о недавнем прошлом. Она изменилась до неузнаваемости, сильно похудела, цвет лица стал неестественным, чрезвычайно белым, почти прозрачным, и сквозь тонкую кожу виднелись синие прожилки. Тёмные круги под уставшими заплаканными глазами придавали потухшему взгляду полную обречённость. Щёки впали, и цвет губ приобрёл бледные, нездоровые тона. Нелли лежала на пыльном, засаленном одеяле, глядя на сухие ветви мёртвого дерева. В какой-то момент взгляд полыхнул недобрым, безумным огнём. Она медленно поднялась, не сводя взгляда с намеченной цели, и опёрлась правой рукой о холодный камень. Глаза вновь опустились вниз, оценивая прочность материи платья. Миссис Ловетт с небывалым воодушевлением принялась перебирать юбки на предмет обнаружение шва, по которому можно весьма успешно порвать ткань на необходимые фрагменты. Из них вполне вероятно было бы смастерить приличную верёвку…

- Ах, так, да? Так ты со мной? Бросил, оставил, променял на молоденькую девку? Конечно, что с меня взять? Ты всегда умело пользовался моим телом, моими чувствами, моими возможностями. Попользовался и хватит, надоело. – С ошалевшим взглядом бормотала она, пытаясь разорвать прочную материю нижней юбки. – Я же солгала тебе? Конечно, солгала! Где мне место? В печи? Это было больно, ты даже не представляешь, насколько это было больно. Пламя пожирало меня, но я всё ещё была жива, я чувствовала, как кожа покрывалась волдырями, как жар проникал внутрь, как кровь закипала. Сколько там было градусов? Ты не знаешь? Конечно, не знаешь, тебе было всё равно, тебе нужно было от меня избавиться. Но я жива, и я не нужна тебе… я лишняя, потому что ты нашёл себе более достойную, хорошую, нежную, заботливую… ох, дерьмо, ещё и молоденькую простушку, которая будет носиться за тобой, поджавши хвост.

Ткань платья всячески отказывалась рваться: и по направлению нити, и против, и вдоль, и поперёк. Нелли начала злиться, ибо все её усилия в итоге оказывались тщетными.

- Боже! Если он меня слышит, скажи… нет, я сама! Я ненавижу тебя! Ты, чёртов психопат, я ненавижу тебя! – Кричала она и продолжала попытки разорвать плотную материю, стирая пальцы в кровь. – Господи, как я тебя ненавижу! Глупый, безумный, помешанный на мести псих! Чёртов цирюльник! Всё, что было между нами – полный блеф, игра, чей-то правдоподобный вымысел, а я верила, что… Я – ничтожество, я – глупая влюблённая женщина! Идиотка. Фанатичка! Ненавижу… ненавижу… как я тебя ненаааа… люблююю.

Последнее слово Нелли буквально простонала и, отпустив юбки, закрыла лицо руками. Из глаз полились слёзы безудержным потоком, началась какая-то безумная, нескончаемая истерика. Она медленно сползла по гладкой, ледяной поверхности валуна на землю, не отнимая от лица покрасневших тонких рук. Не хватало воздуха, а слёзы всё лились из глаз, казалось, она давно так не плакала, давая волю всем своим чувствам.

- Пожалуйста, пожалуйста… не бросай меня. Не бросай, мой хороший, мой родной… Не оставляй меня, мистер Ти. – Шептала она, в перерывах между очередными приступами истерики. – Я исправлюсь, я обещаю. Я тебе обещаю.

«Шанс», которая явилась в обитель Нелли как только почувствовала что-то неладное, стояла и в оцепенении наблюдала эту картину. Она не знала, что делать. Впервые в жизни, впервые за её небольшой опыт общения с персонажами девушка совершенно не знала, как себя вести. Фактически, это она постаралась, всячески прилагая усилия, чтоб довести миссис Ловетт до подобного состояния. Что же, успешно. «Шанс» смотрела на Нелли, сидящую на пыльной земле, бледную, тощую, плачущую. И в этот самый момент сердце безжалостного тирана  не выдержало.

- Не надо, Нелли. Простите меня, я солгала… я не сказала всей правды Вам тогда… Я, Вы только больше не делайте этого, я помогу… я отпущу Вас к нему. Нелли!

Гм, да, автора накрыла с головой эйфория по всем показателям.

Сколько прошло времени с тех пор, как их пути разошлись? Сколько воды утекло? Сколько миновало дней, ночей, часов в удушающем одиночестве? Сколько воспоминаний, радужных и болезненных, незаживающих, как рваная рана на сердце? Но прошлое, которое так ярко предстало сейчас перед глазами миссис Нелли Ловетт, урождённой мисс Вильсон, не заставило отразить на холодном, казалось, мраморном лице ни тени улыбки.

Пёстрым хороводом нелепых ошибок, сильных впечатлений, душевных переживаний проносились в голове мысли и воспоминания, услужливо мельтешили, маячили на задворках сознания, путались, теряли очертания и вновь становились до невыносимой рези в глазах предельно ясными, отчётливыми. Он никогда не любил её. Он, её ненаглядный, её единственный, её родной мистер Тодд, никогда не пытался даже увидеть в ней женщину. А она… она считала, что, наконец, заполучила его, его всего и целиком. Но это было бы слишком просто. Он никогда не был её, и наивные мечты о том, что преступная деятельность способна его удержать рядом с ней, были лишь частью глобальной иллюзии, в которой Нелли так хотелось жить. Она роняла слёзы, о которых он не мог подозревать, ибо никогда не думал об этой женщине, никогда не думал о её чувствах. Ему это было неинтересно. Она ревновала своего единственного возлюбленного к его же прошлому, к его треклятым железкам, к которым он относился с большим трепетом. А ей? Что перепадало ей? Ах, если бы только она могла знать, как это больно - выглядеть в его глазах лишь вещью. Он использовал её для секса, для собственных целей, для проживания. Мистер  Ти использовал её ровно точно так же, как она использовала его для своей эгоистичной любви, для достатка, для семьи и собственного уюта, выстроенного на крови. Но он всего лишь относился к ней так, как она сама позволяла ему к себе относиться. Это было обоюдное использование друг друга, которое всё прекрасное, что бывает между двумя людьми, превратило в пошлость и банальность. Любовь превратилась в сожительство, близость двух тел на влажных простынях – лишь в удовлетворение физиологических потребностей, брачные узы перед Богом и людьми, о которых она так мечтала, –  в партнёрские отношения двух бизнесменов. Они не понимали и не слышали друг друга. Он с интенсивной внутренней жизнью вряд ли пытался хотя бы обратить внимание на нужды экспрессивной и шустрой рыжеволосой кухарки. Она же просто надеялась, что всё сложится так, как у сотни других людей, «может не так, как она мечтала, может не так, как помнил он, но тоже неплохо». Однако не получалось. Были её слёзы, слёзы боли и слёзы собственного бессилия. Мистер Тодд был непредсказуем, холоден или же горяч до такой степени, что сбивал Нелли с толку. Она стонала в диком экстазе на смятых простынях по ночам, когда он плавно, но сильно двигался в ней. На следующий же день страстный любовник мог не обмолвиться с ней и парой фраз. Он никогда не целовал её в постели, чётко давая понять, что любовь – запретная тема в этих пользовательских отношениях. Было больно, ужасно больно… Вся их жизнь была болью, потому в момент предательства и убийства она уже не могла почувствовать большей муки. Но Нелли любила его, она всё ещё, чёрт бы её побрал, любила своего мистера Ти… она и сейчас его любит.

Чёрные длинные ресницы дрогнули, открыв влажный, подёрнутый пеленой боли, глубокий взгляд угольных глаз. Мелкие морщинки появились в уголках темно-вишневых губ. Бледное лицо стало, казалось, совершенно белым, без всякого румянца. Глубокие тени залегли под глазами. Веки дрогнули, опустились и закрыли красноречивый взгляд, но спустя секунду вновь открылись… Первая слеза неуверенно и несмело сорвалась с ресниц и коснулась нежной кожи.

Красота бывает разной. Спелой, зрелой, как раскрывшийся бутон розы; бывает тонкой, ранимой, звонкой, как весенняя капель. А бывает тяжёлой, мрачной, почти безжизненной, можно сказать, кукольной красотой. И сейчас мертвецки бледное лицо Нелли, на котором казались особенно большими выразительные чёрные глаза, выглядело по-своему прекрасным.

«Шанс» всячески пыталась сдержать порывы самолюбования, однако, встретившись взглядом с пронзительным взором миссис Ловетт, быстро опустила глаза и уставилась на свои ноги. Как ни странно, в душе девушки (если, конечно, у неё таковая имеется) сразу же пропала гордость за то, что ей выпала честь первой сообщить Нелли приятную новость. А приятную ли?

Едва ли. В нынешнем состоянии женщины угадывалось смятение, горечь, отчаяние и какой-то глубокий внутренний страх. Она не знала… Господи, она, действительно, не знала, как отнестись к такому известию. Верить ли? На её глазах единственная любовь уходила, жизнь, которая теплилась в его ледяном взоре, тихонько угасала. «Он мёртв, мёртв, мёртв!» - повторяла она много дней подряд, уставая от бесконечных слёз. Нелли почти смирилась, почти отпустила его, - многое было сделано лишь отчасти, но совершенно точно она простила ему всё.

- Как он? – Тихо спросила миссис Ловетт, не опуская глаз, не меняя позы.

«Шанс» несколько удивлённо подняла глаза на женщину и задумалась на мгновение. Не достаточно хорошо она знала Нелли, чтобы понять, что происходит у той в душе. Девушка ожидала любой реакции на известие о спасении мистера Тодда из лап смерти, но только не тяжёлого, выворачивающего все чувства наизнанку, давящего молчания.

- О, готова поспорить, ему сейчас также паршиво, как и Вам, ну, только в физическом плане. – «Шанс» говорила быстро и уверенно, но на паре слов голос всё же дрогнул, чем выдал её внутреннее напряжение.

- Отпусти меня к нему. – Продолжая изучать девушку взглядом, очень тихо попросила Нелли. – Пожалуйста.

- Нет. – Протянула девица и махнула рукой. – Это ни к чему. Пока он достаточно слаб, чтоб пережить такое потрясение, как явление самого чёрта из пламени ада.

- Я должна помочь ему… я, - голос сорвался, и женщина прикрыла на мгновение глаза, – я должна быть с ним.

- Помощников у Вашего возлюбленного пока вполне достаточно. Он в надёжных руках, можете не волноваться. В надёжных и заботливых женских ручонках…

- У него появилась женщина? – Сквозь печаль в голосе Нелли послышалась нарастающая тревога.

«Шанс» резко перевела взгляд с ухоженных рук миссис Ловетт, которые слегка дрожали, на её лицо. В короткий миг на губах девушки заиграла интригующая, хитрая улыбка, даже блеск в глазах отразил некую загадочность. Она нашла способ в очередной раз потрепать нервы встревоженной не на шутку миссис.

- Женщина - не женщина, но она существенно моложе Вас.

- С ним всё будет в порядке? – Растерянно спросила Нелли, чтобы отвлечь скорее себя саму от мыслей о том, что у её единственного появилась молоденькая девушка.

- Конечно. Эта мисс позаботится о нём не хуже Вас. – Довольно усмехнулась «Шанс», спрыгнув с камня на сухую землю.

Миссис Ловетт была повержена абсолютно и бесповоротно. Теперь она окончательно утратила веру в своё будущее в аду или же только в мыслях с мистером Свинни Тоддом. В один миг вера, надежда, но не любовь, провалились, исчезли, растворились в воздухе. Их просто не стало. Нет, Нелли не ощущала боли, она уже не могла её чувствовать, иначе бы разум элементарно не выдержал. Она потеряла Свинни, но уже иначе… не физически, а духовно, что на проверку оказалось ещё страшнее, чем простая смерть.

- Хорошо. А теперь уходи. – Выдохнула миссис Ловетт, не поднимая на девушку глаз.

- Эй!

- Я сказала, уходи. – Голос Нелли прозвучал строже.

- Минуточку, мэм, Вы здесь не… - «Шанс» попыталась указать место вышедшей из-под контроля миссис.

- Убирайся к чертям, дрянь! И не смей возвращаться! Дай мне сдохнуть, наконец! – Прокричала Нелли вслед попятившейся от неё в изумлении девице. – Дай… мне… умереть.

Автор, очевидно, перегрелась… Я не знаю, как объяснить данное явление =)

Нелли сидела на одеяле, не позаботившись даже о том, чтобы стянуть с уставших ног пыльные ботинки. Два дня миновало с тех пор, как она тщетно пыталась найти выход из собственной клетки, в которую, как ей казалось, посадила её девица с красноречивым прозвищем «Шанс». В этом Богом забытом месте не было ничего, абсолютно ничего, что дало бы измождённой скукой и отчаянием миссис Ловетт надежду на избавление от общества юной мучительницы. Только бескрайние просторы серой и безжизненной земли уже действовали на Нелли удручающе. Она маялась отсутствием дел и изводила себя тяжёлыми мыслями. Она не могла и, что хуже, не хотела прощать себе смерти близкого человека. Она была уверена, что должна была уберечь Его от подобного кровавого финала. Она должна была… но судьба распорядилась иначе.

- Господи, мэм, Вы – невероятная зануда! Знаете, с чего начинается каждый мой день? – Послышался раздражённый голос вновь прибывшей в обитель Нелли девицы.

Миссис Ловетт, которая была не слишком увлечена тем, что собирала горстки тёплой земли, а затем рассеивала их, лениво подняла глаза на «Шанс». Девушка сидела на камне, подобрав под себя ноги и корча недовольную гримасу. Во всём её существе читалось большое желание начать очередной неприятный для Нелли разговор. Миссис Ловетт чувствовала это, потому не спешила отвечать на вопрос юной мисс, она лишь неглубоко вздохнула и вновь опустила глаза.

- Будем молчать? Что же… Ваше право. – «Шанс» хмыкнула. – Скажите, насколько тяжело, засыпать и просыпаться с именем человека, которого уже нет в живых? Наверняка, это причиняет чрезмерную боль…

Девица откровенно смаковала каждое произнесённое слово, выделяя его паузами и интонацией. Она не собиралась упускать возможности задеть и ужалить женщину побольнее. Нелли замерла, погрузив правую руку в мягкую землю, и резко перевела взгляд, блеснувший гневом, на девушку.

- Что ты можешь знать о боли? Тебе хоть раз в жизни приходилось испытывать настоящую боль? – Миссис Ловетт чуть подалась вперёд, опираясь на обе руки. – Что ты можешь знать о том, когда у тебя отняли всё. Ты понимаешь, ВСЁ? Нет, ты даже представить себе не можешь, что это такое, потерять всё до мельчайших деталей, улыбок, моментов радости. У меня ничего не осталось. Ни-че-го, кроме этого проклятого места, полоумной девицы и собственных воспоминаний.

Казалось, ещё пара пропитанных ненавистью фраз, и голос Нелли снизится до шипения.

- Ну, это уже что-то. А говорите, ничего не осталось. – Равнодушно отметила «Шанс».

- Убирайся к чёртовой матери, маленькая дрянь! Я ненавижу тебя, хотя нет, это слишком мало… для тебя. А больше, чем ненависть… Ты понятия не имеешь, что такое потеря, что такое разбитая жизнь. Если бы ты испытала хоть толику той боли, что выпала на мою долю…

- Замолчите. – Отрезала девушка, опустив голову и таким образом спрятав лицо от горящего яростью взгляда миссис Ловетт. – Я испытала. А теперь скажите мне, что Вы знаете о том, что такое потерять мужа и отца? И не просто потерять, а по той примитивной причине, что ни о чём не подозревающий мужчина идёт бриться к цирюльнику и не возвращается домой. Ему там просто перерезали горло, всего лишь! Более того, через несколько дней жена наивного мужичка покупает у миловидной женщины мясные пирожки за умеренную плату, даже не подозревая о том, что через пару часов она накормит своих детей мясом их отца. Впечатляет? Сколько семей осталось без отца и мужа, без кормильца? Об этом Вы задумывались?

- Эй, это была хорошая идея! Никаких кормильцев, мы отправляли на тот свет только тех, о ком с уверенностью можно сказать, что их не хватятся. – Довольно резко прервала девушку миссис Ловетт. – К чему сгущать краски? Схема была отработана безупречно, могу поручиться.

- Да, идея превосходна в своём цинизме! – Съязвила «Шанс и расплылась в ехидной улыбке. – Не забывайте, есть человеческий фактор, мэм. Вы могли ошибиться. Впрочем, Вас как всегда эгоистично волнует лишь собственное горе, имя которому мистер Ти.

- Он мёртв. Нет смысла упоминать его имя. Я слишком хорошо его помню и ещё очень долго буду помнить… - тон расчётливого предпринимателя сменился на неуверенный голос покинутой женщины, - Я иногда говорю с ним, это нелепо, но мне кажется порой, что он меня слышит. Очень хорошо слышит. Я, должно быть, совсем умом тронулась, но я чувствую, что он жив, при этом разумом отчётливо осознаю, что это просто невозможно.

Нелли шумно вздохнула, давая понять, что продолжать данную тему ей не хочется. Зато «Шанс» была бесспорно настроена на то, чтобы потрепать нервы своей подопечной.

- О, нет, миссис Ловетт! В этом плане Вам пока чудовищно везёт, чёрт бы Вас побрал. Но не суть… - Улыбка на лице девушки стала шире, глаза снова смеялись. – Вы лучше объясните, как можно простить человеку собственную смерть? Как можно самозабвенно продолжать любить своего убийцу и изводить себя по этому поводу различными мыслями ежедневно? Но Вы как обычно выкрутитесь, сказав, что я никогда не испытывала настоящей любви, я Вас достаточно хорошо знаю.

Нелли, улыбнулась уголком губ, но улыбка вышла скорее натянутой и неискренней. Не было в словах девицы того, что могло бы заставить миссис Ловетт вновь смеяться. Сейчас и только сейчас ей было не столько больно, сколько холодно и одиноко. Беседы с «Шанс» всегда развивались по одному и тому же сценарию, как заезженная пластинка, раз за разом повторялся финал, в какой-то момент тема была исчерпана, и разговор просто становился бесполезным для обеих сторон. Нелли уставала, и уставала не столько от общества девушки, сколько оттого, что не видела в нём ни смысла, ни резона вести диалог. Всё её нынешнее существование казалось абсолютно бессмысленным, никчемным, и она в какой-то момент поняла, что действительно готова променять его на смерть. Но… спустя несколько секунд, проведённых в мире собственных тревожных мыслей, Нелли прищурилась и посмотрела на собеседницу с подозрением.

- Что значит «чудовищно везёт»?

Миссис Ловетт, обрабатывая в голове полученную информацию, осторожно села на колени и застыла, подобно изваянию греческой богини. Это был звёздный час для «Шанс», и она, будучи вне себя от гордости, произнесла с присущим ей пафосом, но при этом чуть понизив голос.

- Он жив, Нелли. Мистер Тодд жив.

Прошло три дня. Три дня тишины, покоя, боли. Три дня продолжительных, непроизвольно возникающих истерик, нелепых и ненужных слов, глупых мыслей и всепоглощающего отчаяния. Три дня она оплакивала собственную иллюзию, себя и отчасти такого надёжного спутника в её чувствах, как эгоизм. За три дня он ощутимо покачнулся, опоры пали, любовь к себе рухнула и разлетелась на сотни крупных и мелких осколков. Она загнала свой эгоизм в угол, заставив его ютиться в мелких осколках. Теперь в её душе места было предостаточно, чтобы заполнить его новыми чувствами… Но новых чувств не было, она не могла заставить себя взглянуть на мир иначе. Внутри поселилась пустота. Пустота оттого, что ушло то, ради чего стоило жить.
На четвёртый день Нелли очнулась от похорон прошлой жизни, и опомнилась… Она же, чёрт возьми, она же потеряла ЕГО! Лёгкий скрежет металла, бритва раскрылась… один точный взмах тончайшего лезвия по часто бьющемуся сердцу, и пришла иная боль. Обжигающая, резкая, пронзающая насквозь каждую клеточку тела боль потери. Его больше нет в живых, больше некого будет донимать по утрам расспросами о том, что приготовить на завтрак. Больше нет того, с кем можно бесконечно спорить о жизни, и в ответ не прозвучит ни слова возражения. Больше нет того, чьё равнодушие она так пыталась побороть. Больше нет того, которого так хотелось обнять, прижать к себе и с которым так хотелось раствориться друг в друге. Просто больше ничего нет, но страшное в другом. Она поняла, что ничего больше и не будет. Он мёртв, просто мёртв… просто где-то на лондонском кладбище находится невзрачная, безымянная могилка, где покоится его тело. От осознания этого её сердце сжималось до размера обручального кольца, чем причиняло такую боль, какой ранее она не знала. После похорон мужа с её ресниц срывались лишь слёзы сожаления к себе одинокой и несчастной, а теперь… Теперь она оплакивает не себя, не своё прошлое и даже не свою боль. Теперь она оплакивает его, кого любила и кого продолжает любить.
Ненависть… Нэл, куда же ушла ненависть к тому, кто даже не поднял на тебя руку, кто даже не обидел тебя, не предал и не изменил? Куда же делась треклятая ненависть к тому, кто хладнокровно обрёк тебя на страшные объятия мучительной смерти в пылу огня? А, может, она никуда и не уходила? Может, она всё ещё живёт в твоей душе наравне с любовью. Может, ты плачешь, не от боли, а оттого, что борьба этих противоположных чувств к одному уже мёртвому человеку достигла такого накала, что твоё сердце не может с ними справиться? Ты сама не знаешь, верно? Не отвечай… эти вопросы уже ничего не значат. С его уходом они просто потеряли всякий смысл для твоего сознания, но не для твоего сердца.
Юная нахалка, известная под прозвищем «Шанс», не появлялась все три дня, и надо отдать ей должное, она поступала мудро. Миссис Ловетт едва ли могла полноценно беседовать с молоденькой ведьмой, которая даже не раскаивалась в том, что вместе с подаренной жизнью принесла ещё и осознание ненужности этой самой жизни. Но молоденькая ведьма была человеком, странным, малопонятным, но человеком. И через четыре дня похорон себя и его, Нелли захотелось просто общества, просто собеседника, просто живое существо рядом. А в таком состоянии будешь рад даже самому Дьяволу, что уж говорить о молодой девушке с кучей тараканов в симпатичной головке?
И опять-таки надо отдать должное мудрости юной нахалки, так как она с довольной улыбкой явилась ночью с четвёртого на пятый день. Чутьё? Ну, звериное чутьё её подопечной тихонько прокрадывалось в сознание и юной мисс. Таким образом, почуяв необходимость в своей персоне, «Шанс» как никогда счастливая явилась продолжать мучить совершенно разбитую миссис.
- Ну, что надумали, мэм? – Появилась из-за дерева девушка с привычным насмешливым взглядом и такой же интонацией.
Миссис Ловетт оглянулась. Сил язвить или обижаться на подобное поведение «Шанса» уже не было, и она только улыбнулась, совсем несмело, грустно.
- И тебе доброй ночи, детка.
- Ой, надо же! Вы сменили интонацию! Боже, я счастлива! – То ли она не понимала, что миссис явно не до споров и ехидных замечаний, то ли решила добить Нелли в моральном плане окончательно.
- Как у тебя дела? – Миссис Ловетт проигнорировала все возгласы напускного удивления.
- Что, простите? – Девушка округлила глаза. – Как у меня дела? Мэм, миссис Ловетт, Вы как себя чувствуете?
- Как загнанная лошадь с пеной у рта, которую забыли пристрелить. А в остальном я безумно счастлива. – Сказала миссис очень тихо и опустила глаза.
- Если бы Вы сейчас не съехидничали, я бы Вас не узнала вовсе. – Девушка расстелила одеяло, которое притащила с собой, и уселась напротив миссис, что восседала на холодном камне. – Что-то по ночам у Вас тут особенно холодно. Слезайте с камня, детей не будет.
Миссис Ловетт, кажется, утеряла даже силы реагировать на жестокие и неуместные шутки. Она молча встала, подошла к девушке и опустилась рядом. Взгляд по-прежнему был каким-то потерянным, со слабым огоньком угасающей жизни… она умирала… Без надежды умирает всё. Девушка внимательно посмотрела в глаза миссис, которая глядела прямо перед собой и чему-то глупо улыбалась.
- Только этого мне не хватало! Мэм, Нелли, чёрт бы Вас побрал, не нужен мне второй мистер Тодд! – С укором в голосе проговорила «Шанс» и слегка толкнула в плечо миссис Ловетт.
- … мистер Тодд. – Одними губами произнесла она, и на глаза навернулись слёзы. – Я потеряла его. Он умер. Больше его нет… он ушёл от меня… Он оставил меня одну, тащить эту жизнь в аду с полоумной девчонкой, которая только и делает, что развлекается, причиняя боль…
«Шанс» замерла на месте, затаив дыхание и внимательно слушая каждое слово… как оно произнесено, где голос сорвался, где дрогнул.
- А я помню его глаза… его руки… его запах. Мне кажется, я сейчас его слышу. Он всюду, в каждом дюйме этого воздуха. Так пахнет только он.
- Так пахнет дешёвая парфюмерия на Вишняках. – Съехидничала девица, вспомнив о недавно приобретённой туалетной воде.
- Здесь холодно без него… - Снова отрешённо сказала миссис Ловетт, пропустив мимо ушей все замечания.
- Холодно здесь, потому что холодно… Всё дело в этой тавтологии, мэм. Не вечно же в смерти должно быть ощутимо тепло, даже горячо, как в Вашем случае. Сейчас мы немного разбавим холод ночи. – Девица беззаботно достала коробок спичек, вынула одну и преспокойно чиркнула. Неуверенный жёлтый огонёк дрожал, быстро пожирая тонкую полоску дерева.
- Чёрт, я как всегда забыла! – Девушка, достала из-за спины лист бумаги и подожгла, огонь яростно накинулся на новую жертву.
- Убери… - Миссис Ловетт вскинула глаза на пламя. – Убери! Не нужно! Убери!
Как умалишённая, повторяла она вновь и вновь, повышая голос до крика. Тело начало трясти, глаза совсем ошалели, ногти вцепились в руку девушки.
- Да Вы совсем с ума сошли! – Выпалила девица и уронила лист бумаги на слой пепла. Огонь, задыхаясь, потух. – Какого чёрта Вы творите?
- Больно! Это больно! – Повторяла миссис Ловетт, глядя на потухшую бумагу. – Ты знаешь, что такое боль? Ты знаешь, что такое смерть? Что ты знаешь? Ты только и умеешь смеяться, ты ничем не лучше меня. Я пачкала руки кровью, а ты причиняешь боль. И кто из нас ведьма? Ты! Это ты его у меня отняла! Ты отняла у меня жизнь!
Девушка опешила, даже перестала обращать внимание на боль в руке от впивающихся в кожу ногтей миссис. Безумие потерявшей всё в этой жизни женщины, наконец, сделало своё дело. В душе у жестокой девицы проснулось сострадание.
- Нелли… Вот же… мэм, не нужно. – «Шанс» обняла миссис Ловетт и погладила по голове. – Простите. Простите, не плачьте, пожалуйста, не надо. Вы же сильная.
Девушка несла всякую чушь, которая могла по её мнению успокоить миссис. Всякая чушь, правда, по мере произнесения имела всё больший эффект на всхлипывания Нелли. И одинокая женщина прижалась к своему мучителю, как к последнему существу на этой планете. Прижалась, вцепившись руками в плечи девушки и не отпуская.
- Будьте Вы прокляты, миссис Ловетт. В конце концов, я действительно не сущий чёрт. Как же Вы умеете добиваться простой человеческой симпатии. – Вздохнула девушка и обняла крепче бедную женщину.
- Зачем ты дала мне жизнь? – Тихо произнесла Нелли.
- Не заставляйте повторять последние слова. Дала, потому что… потому что дала. – Отрезала «Шанс».
Они сидели, обнявшись, прижавшись друг к другу, посреди пустыни и ночного холода… Сидели, ожидая первого рассвета в этом мёртвом пространстве, ожидая как первый луч солнца коснётся здешней покойной земли. Первый солнечный день для них обеих, первые искренние слова, первая надежда. Долгий путь, у них впереди ещё долгий путь, но теперь они обе его видели.

Она сидела, прислонившись к сырой стене и закрыв глаза. Было холодно… то ли снаружи, то ли у неё внутри мороз сковал тонкой студеной коркой бьющееся сердце. По сосудам быстро пробегали маленькие кусочки льда, причиняя боль резкими спазмами по всему телу. Миссис Ловетт обняла руками колени и прижала их к груди, в надежде, что это может спасти её от собственной застывшей души. Не спасало. Она тихонько начинала дрожать, всякий раз тщетно пытаясь сдерживать непроизвольное сокращение мышц.
- Откройте глаза. – прошептал у самого уха уже знакомый ей голос.
Миссис Ловетт узнала насмешливые нотки и постоянно содержащую в себе тревогу интонацию, но всё же вздрогнула от неожиданности и резко открыла глаза.
Запах ржавчины слишком болезненно ударил по сознанию, заставляя её дышать всё меньше и поверхностно. Вонь сгорающей плоти распространялась по сырому, пропитанному кровью и невинными жертвами подвалу. Холодный пол хранил только следы женских ботинок, капли крови, чужую одежду и бесконечные человеческие кости. Она округлила глаза и уставилась на происходящую перед её глазами картину.
Мистер Тодд… Вот он закрывает дверь в печь. Кровь на лице, на волосах, на рубахе. Кровь уничтоженного врага. Должно быть, в Колизее вид этого человека произвёл бы неизгладимое впечатление истинного победителя. А нет, взгляд был не особенно живым, скорее потерянным, лицо не отражало ничего, душа только протяжно стонала и то… из всех присутствующих это слышала лишь владелица насмешливого взгляда, больше никто. Теперь он опускается на колени и берёт на руки свою жену…
В глазах миссис Ловетт стояли слёзы ненависти, боли, унижения, ревности… Она поднялась с пола, сделала шаг вперёд, силясь что-то произнести. Губы не слушались, горло сдавило стальным обручем мучительной боли от сдерживаемых слёз. Только «ненавижу» бесконечно твердила её душа…
- Как ты мог… - она выдавила из себя, и с влажных ресниц сорвалась первая слеза. – Как ты мог?!
- Он не слышит Вас. – Ответила девушка за её спиной. Кажется, и голос «второго шанса» утерял некоторые смеющиеся нотки, ей тоже явно не по душе была эта картина.
- Почему? – быстро оглянулась миссис на свою собеседницу. «Шанс» внимательно посмотрела в глаза женщины и подошла к ней.
- Потому что нас здесь нет. Мы можем это только видеть… Смотрите, мэм, смотрите.
- Зачем? Зачем ты мне это показываешь? – в глазах миссис Ловетт сквозь пелену слёз блеснул гнев.
Девушка лишь вздохнула и даже не пыталась сдержать совершенно неуместный смешок. Она знала, что причиняет боль, но эта боль была нужна им обеим для того, чтобы начать новую жизнь. «Шанс» не ответила, она лишь указала рукой в сторону мистера Тодда, за спиной которого стоял Тоби с бритвой в руках. Взгляд мальчика не выражал ничего, кроме великого презрения и ненависти. Где-то в душе у этого ребёнка теперь тоже поселилась пустота, наравне с озлобленностью и отрешённостью. Миссис Ловетт повернула голову и замерла на месте.
- Господи… Да что же это? – только и сорвалось с её губ.
В следующий миг бритва прошлась по горлу мистера Тодда. Всё… хлынула кровь. В последний момент взгляд этого «зверя» приобрёл человечность. Словно всё вдруг вернулось на круги своя. Словно он сделал всё, что мог и хотел. Он уходил, забирая с собой боль и ненависть… Уходил? Но так думал только он. На самом же деле боль и ненависть унёс…
- Тоби.
Да, пожалуй, именно ребёнок унёс с собой всё то, что просто не смог унести мистер Бенджамин Баркер. Миссис молчала, взгляд не выражал ничего. Словно внутри смерчем пронёсся ураган обречённости, снеся к чертям надежду и веру на возвращение к жизни. Сейчас на её глазах рухнула вся иллюзия счастливой семьи. На её глазах «сын» убил «мужа», на её глазах… и всё-таки это случилось уже после её смерти. Отрешённый взгляд в одну точку, но, казалось, даже этой точки она не видела. Она вообще ничего не видела, кроме его крови, которая щедро одаривала ненавистную нищенку на его руках. Могла ли она знать, что её собственная смерть лишь отворила дверь для старухи с косой, которая, прячась по сырым углам, всегда следовала за мистером Тоддом. «Его кровь» - это звучало в её голове так болезненно, словно все мысли сговорились и хором повторяли только одно, словно душу вывернули наизнанку, смяли и вышвырнули в мусорную корзину… «Это его кровь», как приговор, как адская боль, как свершившийся страх. И вдруг спустя долгие минуты кромешной темноты в мозгу пронеслось яркой вспышкой: «Он мёртв!». «Мёртв»…
Она было кинулась вперёд, но девица её остановила, ухватив за запястье.
- Стойте на месте. Трупу не поможешь.
- Ты – бесчувственная и холодная девка! – Гнев, порождённый отчаянием, вновь яростно сверкнул в её тёмных глазах.
- Я? А Вы, мэм? Вы слишком чувственны? Не Вы ли способствовали собственной смерти сами? –проговорила девушка предельно спокойно.
Миссис Ловетт лишь дёрнулась и вырвала свою руку из ладони девицы. Она, подобрав полы платья, кинулась к мистеру Тодду… Послышался скрип железной двери, скрежет металла в задвижке. Мальчик запер дверь, и звук удаляющихся шагов возвестил об уходе маленького убийцы. «Шанс» начала отсчёт:
- Пять, четыре…
- Боже, милый. – шептала миссис Ловетт, роняя слёзы в лужи крови.
- Три…
- Нелепо и глупо, услышь меня! Не уходи! – Она опустилась рядом с ним на колени.
- Два…
- Живи! Ради Бога только живи! – миссис Ловетт уже с трудом говорила, слёзы душили её.
- Один…
- Я люблю тебя, родной.
- Довольно! – строго произнесла «Шанс», и страшная картина расплаты в кровавом подвале исчезла. – Последняя фраза была для меня самой полезной, спасибо, что не поскупились.
Миссис тревожно оглянулась по сторонам. Слёзы мешали полноценно видеть окружающую реальность, она моргнула, согнав большие капли на щёки, и поднялась с колен. Вновь вокруг расстилалась безжизненная пустыня пепла, только вот небо стало чуть светлее, взялось яркими красками ближе к линии горизонта. Девица многозначительно хмыкнула.
- Зачем? – голос не слушался миссис Ловетт.
- Зачем? Зачем я Вам устроила последнее свидание с трупом? – «Шанс» откровенно забавлялась.
- Если так выглядит ад, то ты действительно сущий чёрт. – процедила Нелли в ответ.
- Я Вам сразу в этом призналась. А с Вами, миссис Нелли Ловетт, дама с величайшим цинизмом и алчностью, с червивой душонкой, с руками запачканными кровью невинных людей… с Вами, моя милая ведьма, иначе нельзя! – девица сменила интонацию и насмешливый взгляд на холодный тон приговора и взор палача.
- Кто ты? – Пропустив мимо ушей все оскорбления, спросила Нелли. Ей меньше всего было дела до того, что о ней думает сопливая девчонка. Однако интонация её заставила напрячься.
- Та, кто знает о Вас предостаточно, чтобы иметь с Вами дело. Вы слишком хитры и изворотливы… а я, знаете ли, не люблю и не ищу простых и лёгких путей. Сладко то, что досталось потом и кровью, во что пришлось вложить душу, чему уделила кучу времени. Вы мне интересны, миссис Ловетт. Хорьки ведь губят змей… так вот, я по натуре хорёк. – Девушка рассмеялась.
- Так я, по-твоему, змея? – она вскинула одну бровь.
- Жизнь покажет, Нелли. Жизнь покажет… может, мы даже сможем подружиться. – на последней фразе девушка усмехнулась и растворилась в воздухе.
- Ты жестока! – крикнула миссис Ловетт.
- Я не зря Вам устроила это свидание, думайте, мэм, думайте.
«Думайте» долго повторяло длинное эхо, разнося по пустыне слова надежды. Миссис Ловетт ругнулась и уселась на горячий камень… Мыслей на сегодня было предостаточно.

"Дурной" пример заразителен, шучу... Решила принять участие в эстафете "Почему мы всё ещё живы?"

Дрожащий неуверенным голубым огнём газовый фонарь сквозь пелену лондонского дождя чудился недостижимой и уже утерянной надеждой на оборванную жизнь. Воздух казался сырым, неосязаемо родным и близким. Вдалеке слышались раскаты грома, где-то, должно быть, у Лондонского моста непогода во всю беснуется. Вспышка волной прокатилась по затянутому мглой небу, отразив чёрные сгустки хмурых облаков. Привычный шум дождя по мостовой, такой до боли знакомый, усиливающийся, немного волнующий, но, бесспорно, как и всё родное успокаивающий. Гром яростными раскатами сносил своим звучным господством право на жизнь другим мелочным шумам. Стёкла лавочек задрожали, заставляя её верить в реальность происходящего. Она подняла лицо. Вода быстро стекала по щекам, даря волнующую прохладу. Рыжие пряди волос пропитались влагой небес и опустились на виски, слегка раздражая кожу. Капли дождя, падая на обнажённые плечи, скатывались вниз к линии декольте и издевательски дразнили, стекая по окружностям груди. Но она не спешила прятаться от нарастающего ливня… Здесь она вновь почувствовала жизнь.
- Нравится? – Ехидно спросил уверенный женский голос.
- А ты как думаешь? – Вопросом ответила она.
- Конечно, нравится! Мне бы тоже понравилось. – Вновь отозвался голос.
- Ты молодая и ехидство у тебя в крови. – Она съязвила в ответ, и повернулась на голос.
- С Вашим ехидством я тягаться не могу. – Из тени вышла молодая девушка и приветливо улыбнулась своей собеседнице. Они были знакомы давно. Одна из них точно знала другую чуть лучше, ну, или чуть больше.

* * *
Нестерпимо болело всё тело, ломило и рвалось на части от диких спазмов. Дышать было тяжело, словно всё внутри отказывалось выполнять свои привычные функции. Во рту пересохло от собственных криков, которые она слышала, но никак не могла отнести к порождению своего же голоса. Чуждо… в этом теле всё было ей чуждо, даже собственный голос. Как новорождённый с первым своим вздохом она издала такой вопль, что безжизненная пустыня ещё долго содрогалась от нескончаемого эха.
- Больно… Чёрт возьми, как же больно! – орала она.
- Это временно, терпите. Я знаю, Вы справитесь. – раздался голос не над головой, не в нескольких футах, а вокруг и всюду.
- Где я? – выдавила она из себя и попыталась открыть глаза. Но веки упрямо не слушались.
- Вы мертвы, миссис Ловетт. – ответил голос без намёка на какую-либо надежду.
- А ты кто? Ангел? – «Надо же я ещё не утратила силы язвить».
- Скорее бес, мэм, скорее бес. – голос прозвучал уже где-то рядом. – А Вы себе льстите.
- А Вы язва, милочка. – скорее простонала она и диким усилием воли открыла глаза. Перед глазами всё плыло и кружилось в диком хороводе нелепых фигур и неясных очертаний. Как неумелый художник, кто-то словно вылил смесь разнообразных красок и оттенков на чистый холст, не позаботившись сохранить при этом истинный смысл картины.
- Как Вы? – спросил голос уже в двух футах от миссис Ловетт.
- Дурно мне. Дурно! – Краски постепенно начинали принимать какие-то более ясные очертания. Боль стала тупой. Она с трудом повернула голову налево.
- Могу представить, не каждый день народ живьём сжигают в печи. – отметил, видимо, совсем беспардонный владелец голоса.
- Неуместная и жестокая шутка… - с придыханием отозвалась миссис Нелли Ловетт и, пару раз моргнув, вернула жизнь собственным глазам. Рядом в паре футах от неё на корточках сидела молодая девушка с шевелюрой вьющихся тёмно-каштановых волос до плеч, в странных одеяниях. Юная леди изучающим взглядом смотрела на женщину, отчего тёмные глаза, казалось, временами смеялись.
- Простите, шутка и вправду злая. Я не ставила перед собой цель Вас обидеть. – всё с тем же насмешливым взглядом сообщила юная нахалка.
- Кто ты? – Отчего-то эта девица не внушала ей доверия. – Не думала, что в аду такие очаровательные бесы.
- Лесть женщины – в высшей степени насмешничество. – девушка встала и сделала пару шагов по пыльной земле. – Вы не в аду. Я Вам не позволю.
- Повторяю свой вопрос, деточка, будь добра, представься. – миссис Ловетт, подобрав колени, села. Перед глазами вновь всё поплыло и, видимо, намеривалось свести сознание в ступор и отключить от происходящего. Колени ныли, поясница немилосердно болела и отражалась не менее приятными ощущениями по всему позвоночнику.
- Называйте меня «второй шанс». – просияла девица. – Если, конечно, я захочу Вам его дать.
- А вот играть со мной не стоит, леди. Попытайтесь объяснить, что происходит. – Сознание потихоньку включало здравый разум, и вполне готово было переваривать получаемую информацию.
- Вы мертвы…
- Это я уже слышала, дальше что? – не сдержалась миссис Ловетт. Да и почему она должна сдерживаться? Юная нахалка годилась ей в дочери.
- А дальше… Вы по-прежнему мертвы, но у Вас есть шанс. – девушка опустила глаза, явно пристыженная тем, что её ощутимо поставили на место. – И я хотела бы Вам его дать, но я должна кое в чём быть уверенной. Хотя бы в том, что Вы не повторите старых ошибок.
- О, миледи! Так ты, дорогуша, меня ещё и учить вздумала? – Миссис Ловетт ни в какую не сдавала позиций и упрямо доказывала своё превосходство. До боли в теле уже не было дела.
- Нелли, я понимаю, что моложе Вас и кое-чему мне у Вас надо учиться, но всё же! – девица перешла на некоторые повышенные тона. – Всё же, признайте, Вы совершили ошибку… Иначе бы Вы жили.
Она вдруг замолчала.
- Простите, не стоило заводить этот разговор. – голос девушки дрогнул и она развернулась, готовая уйти прочь.
- Стой. Ты сама-то осознаёшь, на что мне этот шанс? Кто я теперь? С чем я осталась? И жив ли он? – Лукаво спросила миссис Ловетт. Среди вороха этих вопросов её, безусловно, интересовал в высшей мере последний.
- Может быть… - не поворачиваясь, отозвалась девица. – Самое главное, Вы хотите жить. А там… посмотрим.
И она ушла, оставив только яркую вспышку. Миссис Ловетт оглянулась по сторонам. Вокруг расстилалась безжизненная пустыня. Выжженная солнцем и присыпанная слоем пепла, горячая земля, неподалёку возвышалось сухое дерево, под ним располагался массивный камень. Ни намёка на жизнь, ни слова о надежде, ни мысли о мечте. Даже солнца над головой не было, только бесконечное, упирающееся в горизонт, серое небо. Ничего… пустота. Так выглядит пустота. Так выглядит нелепая смерть.

Тени прошлого в последнее время всё чаще настигают меня… Сегодня за старым сундуком нашла это… Видимо, страница из моего дневника. Мысленно перенеслась в прошлое, после чего стало невероятно дурно, больно и невыносимо одиноко.

«Неделю шёл дождь. Какой-то сумасшедший осенний ливень, который не пощадил никого. Ни старенькие домишки на Коммон-Гарден, ни бедолаг в грязных, поношенных одеждах, ютящихся в узких переулочках по соседству с тощими крысами, ни облезлых старых псов, рыщущих в мусоре возле закрытых трактиров, ни даже уличных девиц. Ночные жители лондонских улиц выживали, прячась в пыльных подъездах, сточных канавах, щелях домов – везде, где их не могли найти жестокие струи небесной воды. Не все выжили… Кто знает, сколько крыс отдали Богу душу за последнюю неделю. Мёртвую мокрую суку нашли вчера на тротуаре возле моего дома. Конечно, другого места, чтобы сдохнуть, она найти не могла. В газете в третий раз за месяц опубликовали статью об утопленнице. Кто она, откуда, - никто не мог сказать, родственники не объявились и, скорее всего, уже не объявятся никогда. Должно быть, одна из этих жриц любви, что перебиваются случайным хлебом в самых загаженных и ничтожных притонах да вертепах большого Лондона. Чем больше город, тем больше зла и грязи он в себе таит. Бледное с мерзким зелёным оттенком, распухшее от воды тело нашли пять дней назад в реке где-то неподалёку от пристани у Лондонского моста. Одна из тех падших женщин, что не выдержали тяжёлой участи шлюхи. Городские морги переполнены жалким сбродом с Уайтчепл, Филд-Лейн и Смитфилд. Коронеры негодуют, полиция тяжко вздыхает при известии о новой нищей жертве, а у королевы сегодня эта новая забава - «Five o'clock tea». Двор как всегда ничего не знает или, что вероятнее, предпочитает ничего не знать. Как мило… и невероятно пошло для нынешней обстановки в городе. Неимоверно жестоким оказался сентябрьский ливень.
Три дня назад кости из старых городских коллекторов вымыло на улицу. Человеческие кости. Старые умалишённые супруги, проходя мимо канавы, каким-то образом обнаружили в ней неисчисляемое количество человеческих останков. Полиция успокоила население заявлением о том, что дождём размыло древнее кладбище, на котором стоял город. Какое может быть кладбище в центре Лондона? Нет, всё это бессмысленные сказки для любящих паниковать горожан. Дело не в захоронениях. Это мы… Это я…
Два дня назад мистер Тодд видел на пересечении Флит-стрит и Феррингдон-стрит молодую костлявую псину, держащую в зубах человеческую кость. Рыжая собака, зло глядя по сторонам, свернула за угол дома и пустилась во всю прыть, пока не скрылась из виду. Я надеялась, что он мог ошибиться, мог что-то напутать, в конце концов, он ведь мог просто не знать, что… Какими глупостями я себя успокаивала. Не мог он ошибиться, конечно, не мог. Мистер Ти прекрасно знает, как выглядят человеческие кости, достаточно он их повидал в нашем тайном подвале.
Проклятый дождь! Всё против нас. А на следующей день после этого происшествия и на Флит-стрит «всплыли» человеческие останки. Опытный, пожилой и глуховатый коронер доложил следователю, что кости свежие. Чёрт возьми, конечно, свежие! Этого стоило ожидать. Меня постепенно охватывает ужас. Чувство тревоги не даёт спокойно заснуть. Что-то должно случиться, что-то страшное… Не дай Бог. Убереги нас.
Вчера приходил молодой следователь из местного участка и с каким-то безумным рвением допрашивал мистера Тодда. Его подозревают? Возможно. Флит-стрит не самая густонаселённая добродетелью улица, скорее всего, допросят добрую половину ближайших кварталов. Мистер Ти держался в высшей степени достойно, ни один мускул не дрогнул на его лице. Он был даже слишком любезен, пару раз пошутил и выпроводил ищейку с таким выражением лица, что даже я не смогла бы дальше словесно травмировать потрясённого новостью несчастного цирюльника, каким на момент прощания являлся мистер Тодд. Едва только дверь за спиной следователя захлопнулась, выражение вселенской скорби на лице мистера Тодда сменилось на привычное равнодушие ко всему живому. Он ехидно пожелал неопытной ищейке удачного завершения расследования, умолял найти того душегуба, что сжил со свету столько невинных людей, а, закрыв дверь, ругнулся и с великим презрением обозвал следователя молокососом в своём деле. Я же сослалась на головную боль и быстро спустилась вниз, сказав молодому человеку в плаще, что ничего не знаю и не желаю даже слушать о кровавых преступлениях. Следователь ушёл, изъявив напоследок желание быть клиентом мистера Тодда. О, да. Безусловно, мы будем только рады!»

Нет, он совсем не изменился.