"Самой главной из них почиталась Морриган, или Морригу, то есть «великая королева». Эта верховная гэльская богиня войны, напоминающая свирепую Геру, по всей вероятности, символизировала луну, которая, согласно представлениям древних народов, возникла раньше солнца. Культ луны сопровождался магическими обрядами и кровожадными ритуалами. Ее изображали облаченной в воинские доспехи и держащей в руке два копья. Ее боевой клич, подобно кличу Ареса и Посейдона в «Илиаде», был громким и грозным, словно крик десяти тысяч воинов. Великая королева всегда — на войне, среди богов или простых смертных, появлялась либо в своем подлинном облике, либо в своих излюбленных личинах — в образе черной вороны или серого ворона".
"Голени у нее были длинными, словно брусья ткацкого станка, и черными, как панцирь жука-оленя. На ней была серая шерстяная накидка. Ее волосы ниспадали до самых колен. Рот ее был перекошен на один бок, к самому уху. Это была сама Морриган, богиня смерти и разрушения клана Туатха Де Данаан".
("Кельтская мифология. Энциклопедия". М.: Эксмо, 2002)

"– Ты кто такая?
– На зеленых валийских холмах меня зовут Морриган… – Она даже вроде улыбнулась, но на Жихаря такое имя не произвело никакого действия.
– Вот что, девка, – сурово сказал он. – Ты над покойниками причитывать горазда?"
(М. Успенский. "Там, где нас нет")

– Теперь ты будешь меня ненавидеть?
– Нет. Я буду тебя любить. Как раньше. Я умею только любить.
– Наверное, ты действительно сумасшедший, – вздохнул Паламед.
Я не стал ему ничего говорить. Он просто не знал, что такое – любовь. Настоящая любовь.
(Г.Л. Олди. "Одиссей, сын Лаэрта")

Адриан и Александр - Древнегреческий романс

"– К следующей осени, – повторил Амфитрион. – А еще через полгода, весной, отдам мальчиков в палестру. Как говорится, кости мои, а мясо учителей. Пусть учат…
Сперва Алкмена не поняла.
– Как весной? – спросила она. – Ведь в палестру с двенадцати лет отдают!
– Правильно, – кивнул Амфитрион. – С двенадцати.
– Так им же тогда только только шесть исполнится!
– Да. Шесть с небольшим.
– Но…
Не о тяготах учебы подумала Алкмена в первую очередь, не о строгости учителей – нет, другая мысль пойманной птицей забилась в материнском сознании.
– Но ведь старшие мальчики будут их обижать!
Амфитрион встал и отошел к стене, возле которой располагалась стойка с его копьями.
– Будут, – тихо ответил он, глядя на бронзовые наконечники. – Обязательно будут. Я очень на это надеюсь".

Г.Л. Олди. Герой должен быть один

"Тебя и так окружает слишком много вещей. И тех, о которых ты вспоминаешь, и тех, о которых ты только мечтаешь".
(Т. Янссон. "Волшебная зима")

"Издавна мы, греки, называем богатырей сих - росичами или русами. Мужи росские - доблестные воины. При набегах немного рабов взять удаётся от славян сих, ибо неволе предпочитают все они смерть".
(Захарий Ритор, Византия, V век.)

"Славянские воины всех отымеют,
Невзирая на трусы.
Они вообще ни на что не взирают,
Кроме водки и колбасы".
(гр. Башня Rowan. "Баллада о трусах воинов мира").

Олег Медведев. "Корабельный кот" (альбом "Поезд на Сурхарбан", 2007)

"Однажды блистательно сверкающий Индра, поддерживающий этот мир, приняв обличие брахмана, попросил у Васушены его панцирь и серьги. Хотя и обескураженный этой просьбой, Карна отрезал кровоточащий панцирь и серьги и, почтительно сложив ладони, предложил их богу".
(Махабхарата. Восстановление дома Куру)

Я спасался повсюду от этой безоблачной сини,
Я искал серый камень далекой забытой Итаки.
Но на картах давно чересчур уж условные знаки,
Не найдешь ничего и не вспомнишь ни слова отныне.

А. Ануфриева

"Затем явился аль-Мутанабби, заполнив собою весь мир и заняв умы людей".
(Ибн Рашика ал-Азди, историк XI в.)

Абу-т-Таййиб Ахмад ибн аль-Хусейн аль-Джу'фи аль-Кинди, известный под прозванием аль-Мутанабби ("Выдающий себя за пророка"), родился в 915 году в деревне Кинда под г. Куфа в семье водоноса. В 924 году сбежал из дома в пустыню к племенам кочевников-карматов, этаких средневековых исламских социалистов. Карматам он сначала впарил о собственном благородном происхождении, а в 932 (933?) году объявил себя пророком и сделался одним из предводителей карматского движения. Почти немедленно за такие художества был заключён в зиндан. В 935-м вышел на свободу и сделался бродячим поэтом и музыкантом. К 948 году приобрел такую народно-миннезингерскую славу, что был взят на службу эмиром г. Халеба (Сирия) Сайфом ад-Даулой. В результате интриг и козней завистников (ой, не уверен я, что нужна ему была помощь в организации проблем) бежал в г. Фустат (Египет) ко двору Абу аль-Миск Кафура. Там попытался выцыганить для себя место наместника г. Сидон, но не получил назначения, и в отместку написал сатирическое стихотворение на Кафура. После этого бежал в г. Шираз в 961 году, где вновь зарабатывал стихами. Специалисты называют аль-Мутанабби поэтом, завершившим развитие средневековой арабской поэзии от сдержанности к красочности, гиперболам и метафорам. Аль-Мутанабби написан корпус из 289 касыд, а также небольших отрывков (мактуат) и двустиший (бейтов). Касыды делятся на 5 циклов: "Шамият", "Сейфият", "Кяфурият", "Амидийат", "Ададийат".
В 965 году отправился на родину в Куфу. Последними стихами аль-Мутанабби перед дорогой был бейт:
"Мои дороги, будьте такими, какими вы будете:
— страданием ли, спасением или гибелью".
23 сентября 965 г. по пути домой был убит неким Фатихом аль-Асади за сатиру в адрес его сестры.

"Ныне паству свою не уважил Аллах,
Вверг в несчастье, лишив нас мастера слова,
Второго не видит народ Мутанабби,
А если увидит другого, то кто ж он?
Величием души своей он знаменит,
Великолепием похож он на царя,
В речах своих он был пророк, но только
Объявлялись чудеса его в их смысле".
(Абу-л-Касим ал-Музаффар на смерть аль-Мутанабби)


Пусть враги стенают, ибо от Багдада до Магриба
Петь душе Абу-т-Тайиба, препоясанной мечом.

О некоторых рисунках междометиями сказать - глупо, а словами - нечего, так они хороши. Есть рисунки о красоте жизни, есть рисунки о красоте смерти. Последние, как правило, полны пафоса и фальши, их персонажи выспренны как англосаксонские гонцы с их англосаксонскими позами. И, по большому счету, люди всякий раз рисуют себя. Хотя, всегда по-своему, конечно. Мне вот с неизменным успехом удается убивать природную нежность акварели.

А, по-доброму, должно быть, например, так:
галерея Mice на сайте art-gu.ru