Мате не напиток. Да, мате пьётся. Но это не питьё. В этой стране никто не пьёт мате от жажды. Мате — нечто противоположное телевизору. Он побуждает к общению, когда ты в компании, или к размышлению, когда ты одна. Когда кто-то приходит к тебе, первое слово всегда "привет", второе — "мате?". И так во всех домах, богатых и бедных, между болтушками и серьёзными мужчинами, стариками и подростками, учатся они или колются. Это единственное, что сводит вместе родителей и детей без споров и кислых физиономий. Перонисты и радикалы собираются за мате без вопросов. Это единственное, в чём все мы одинаковы. Жертвы и палачи. Хорошие парни и сучьи дети.

Своему ребёнку даёшь мате, когда он первый тебя об этом попросит. Кайо попросил в пять лет. Софи — в девять. Начо — в три. Даёшь им тёпленький и очень сладкий, и они чувствуют себя большими. Ты же чувствуешь огромную гордость, когда твой отпрыск, твоя кровинка начинает сосать мате. И  сердце твоё готово выпрыгнуть из груди. Когда знакомишься с кем-то, первым делом пьёшь с ним мате. Спрашиваешь: "Сладкий? Горький?" Он: "Как Ты". Трава — единственное, что есть всегда и во всех домах. Всегда. В инфляцию, в голод, при военных и при демократах, во время чумы или иного из наших вечных несчастий. И если однажды у тебя вдруг не оказывается, у соседа есть, и он тебе даст. В траве не откажут никому, даже, самому последнему человеку.

Сегодня возвращаемся с улицы — застаём Кайо, пьющим мате водиночку. Никогда раньше он не пил один! Всегда или с чилийцем Калеситой, или с сестрой, или с нами. Водиночку — никогда! Это единственная в мире страна, где решение оставить детство и стать взрослым приходит по-особому. Никаких там длинных штанов или проживания отдельно от родителей. Мы здесь становимся взрослыми, когда впервые ощущаем потребность попить мате водиночку. И это не случается просто так. В тот день, когда мальчик ставит котелок на огонь и пьёт свой мате, хотя дома и нет никого, именно в эту минуту он открывает в себе Душу. Он может быть мёртвым от страха, мёртвым от Любви — или что там ещё —, но это не случается, просто, так. Сам Кайо не запомнит этот день. Никто из нас не помнит этого важного в жизни каждого события. Но отец его, и я начинаем смотреть на него отныне с уважением.

Эрнан Кащари "Дневник толстушки" (Diario de Una Mujer Gorda, de Hernán Casciari), перевёл с испанского Максимилиан Трёшкин