Когда отношения - религия, я не могу долго выдержать. Я не могу так долго верить вопреки, а чертовы божества не посылают даже дождя, и втаптывают в грязь всю надежду.
Когда самое плохое в моей жизни связано с тобой, а твоей жизни самое хорошее - со мной, получается дурацкая ситуация: я отчаянно, эмоционально цепляюсь за свое несчастье, а ты совсем не дорожишь своей удачей.
Когда все вокруг показывает мне, что я молодец, что есть и будет чудесно, ты продолжаешь ломать наше и без того хрупкое здание.
И мне очень сложно. И мой разум и окружение слишком ясно говорят вычеркивать недостойное, но эмоции слишком сопротивляются.

Зима заканчивается, но ничего так и не нашлось, а все пока становится хуже и хуже. Эти ужасные выматывающие госы, которые, наконец, завтра завершатся. И плевать уже на оценку, только бы больше об этом не думать. А параллельно тебя бьют-убивают душевно, вытряхивают целиком веру во все хорошее, в возможность близости и любви, отрезают к чертям счастье, надежду, и стремятся ножом прямо с сердце.  Конечно, такая сказочная дура как ты, до последнего себя уговаривает не сдаваться, бороться, заменять все свои эмоциональные процессы волевыми, пока вся эта нещадная субстанция души истекает кровью и умоляет больше никого и никогда сюда не пускать, потому что слишком больно, слишком смертельно, слишком невыносимо. 
И я не знаю, что мне дальше делать. У меня остаются мои прекрасные дети, с которыми еще точно можно верить, можно понимать, можно прятаться от всей жестокости. Есть чудесные друзья, которые помогают мне надеяться, что если не лезть в эту глубину отношений (боже, зачем, ведь знала, ведь предупреждала себя, и все равно пошла, взяла на браваду, на глупость, на то, что надо пытаться), то существует прекрасное, чудесное, и дальше просто не надо, оно не для меня, это точно. 

Пугает. Пугает. Пугает. И страшно хочется. И страшно интересно. И абсолютно непонятно.

Виси. Это главный призыв ноября. Жди. Это то, о чем говорил мир. Повешенный, это то, что кружится вокруг. А чтобы выжить и развиваться, надо влюбиться. Жутко хочу. Чтобы страстно и пылко. И никакого возрастания циничности и убитости. Влюбиться, влюбиться, влюбиться. Горячий жаркий роман. Зима будет долгой, но все найдется.

Лето прошло, осень завершает свою вторую треть, а я, наконец, достигла состояния, когда нужно писать. Писать  о том, что я всем недовольна, что все дерьмо, что я не хочу, что из этого всего рождается вся эта злость на себя, в том числе на то, как я выгляжу.  Наверное, осень мне, действительно, нужна для отдыха, а то, что я сейчас делаю, это и не обычная осенняя спячка, и не бешенное весенне колесо, а серединка на половинку, которая меня убивает и все выжигает. Потому что у меня нет сил на круговорот, и нет возможности забиться в нору, а в итоге просто медленно тяну поло-агонию. 
И, наверное, у меня появилась только одна отчаянно-отчетливая мысль: это все не мое. Это все слишком мое для игры в этом мире, но это все не мое для взаправду, а там просто ничего нет. И надо просто жить, просто думать про ту гипотетическую взаправду, которой в общем-то тоже нет без игры. 

Я справлюсь. Наверное. И с сессией, с огромным количеством работы, и со всем этим бредом внутренне-личной жизни. Просто тяжелей всего по вечерам. Хоть телефон прячь. Потому что просыпается чертова слабость, прикрывающаяся мудростью. Но назад нельзя. Точка. Конец. Так будет правильно.

Вся неделя в курсовой. Вся неделя в письменных работах, от которых очень сильно устаешь, да и не получается так, чтобы восхищаться  и гордиться собой. И после отправления своего несчастного научного выродка АА я как-то отчетливо поняла, почему все так сложно и плохо. Мне не нравится. У меня ни к чему в мире нет того искреннего, сжигающего интереса. Я выбираю меньшее зло, то, что больше всего похоже на то, как должно быть. Потому что все это вокруг ненастоящее и глупая игра.

У  меня висит реферат по внутренней и внешней религиозности. Я слишком хорошо понимаю, что скрывается за внутренней верой. И отчасти завидую тем, кто в нашем мире ей обладает. Но только отчасти. Вся эта вера слишком далека от мира действий, она слишком не включена в жизни, чтобы там не говорили. И поэтому я не готова  отдаваться той, которой не хватает настоящности, и часто думаю с завистью о той этнике, которая живет в своих обрядах и вере. Мне этого не хватает. Я вечно обманута.  Я вечно неполноценна. 

Весна. Март, а я вчера без пальто ходила. Но весна, это подготовка ко всему, это работа, это испытуемые, это надо успеть везде. И все это хорошо, и солнце, и мечты 16-ти лет сбываются.

И опять но: полное падение смыслов, а времени их искать нет. И жуткие ощущения одиночества и страха, особенно в темноте. И дурацкое, глупое, женское желание цветов. Тех темно-фиолетовых тюльпанов, что каждый раз встречают по дороге домой. И хочется плакать, чтобы не покупать цветы самой себе.

Сессия и работа - вот с чего мы начали новый год. И, наверное, мне надо продолжать жить в этом ритме, а то неделя Питера и неделя Израиля меня разбаловали.

Работа - это новый мир. Новый мир патологии, который совсем не страшен, если уметь на него смотреть и с ним работать. Работа - это язык. Язык, на котором надо наконец начать говорить, поэтому надо делать, учить, искать. Работа - это шаги вверх. И я радуюсь этому, потому что это то, что нужно. 

Путешествия - это глоток воздуха. Школа под Питером для понимания выстраивания своих отношений с другими, понимания чего хочу/могу, понимания, что не надо мучить себя для кого-то и уметь отказываться от людей. Израиль - это красота и предки; желание иметь в паспорте прекрасное Эдлин-Махлин, а не непонятно от кого тебе доставшееся прилагательное; радость физическому и семейному теплу, с непременным желанием вернуться, а возможно и получить гражданство.

 

 

Подавление гордости не дает счастье, несмотря на общепринятое мнение. Личностно вниз, а идеалы оказываются только внешними, поэтому с меня хватит, моя гордость останется со мной, теперь теперь только профессионально вверх и вкалывать в новом году, чтобы это вверх действительно было. А отношения в бездну, не создана я для них.

Жуткое чувство одиночества и разочарованности в себе. Люди тебя боятся. Боятся резкой оценки, осуждения и непонимания. А ты сидишь, и пытаешься понять, где же ты есть. В том общении с детьми, которые вроде тянутся к тебе, открываются и ждут поддержки. Или в этих ужасных отношениях со взрослыми, когда лицо непроизвольно искривляется при появлении ужасно одетого человека, когда критикуешь за глупость, профессиональную неэтичность и прочее.

И приходит это одиночество. И понимаешь, что на самом деле вокруг никого нет, и все твои выстроенные отношения с людьми на самом деле ненастоящие и неглубокие, просто блеф и видимость. Что на самом деле ты зла, высокомерна, заносчива, глупа, а мифического внутреннего мира, в общем-то, и нет. И такое отчаянное ощущение бессилия, безнадежности,  собственной несостоятельности. 

Я не хочу опять бороться, пытаться расти. Потому что выйдет опять поверхностно, потому что глубокое уже когда-то давно то ли потеряно, то ли не заложено. Только дурацкая жалость к себе.

Давно не было настолько хорошо. Хочется себя подольше задержать так,  повисеть, побыть. Надо, действительно, отпускать. И соглашаться на все авантюры. Больше слов нет. Просто счастье.

Отпускать и не гнать. Отпускать и не гнать. Повторяем очередную мантру. И ведь раньше умела, куда все делось. 
И сейчас что-то запустилось, пускай с пустяка и глупости, которая не должна ничего такого открыть,  но открыла и дала возможность. И теперь главное не упустить эту возможность, дать себе три недели, и никуда не гнать, и никаких резких эмоциональных поступков, а остановиться и посмотреть внутрь: А каково тебе так? А что получится? А что ты можешь? И прочь страх потери собственной неотразимости и незаменяемости, страх потерять что-то важное и самое главное в жизни, потому что если сейчас не остановиться,  то никогда не будет уверенности в том, что это действительно оно, а не чертова перестраховка. 

Да, слишком велик соблазн сказать: " Я отказываюсь от этой игры, которую сама же и придумала. Все глупости, забудь, надо просто быть проще". Только беда в том, что легче не станет. И все опять пойдет по кругу, потому что главное так останется в состоянии той же шаткой неуверенности. Отпускать и не гнать.

5 день дома. И я потихоньку  схожу с ума. Даже читать не могу, все время тупое времяпровождения с компьютером и иногда французские комедии, потому что ничего другого  смотреть не в состоянии. И вроде сегодня уже ничего, только остаточные явление, но ощущения, что пропустила всю жизнь - провалялась на своем матрасике. И так обидно, и такая злость на себя, а такая зависть к другим - у них что-то происходит, у них интересно, а ты комок существования, при чем в далеко от его бытийного смысла.