Цитата сообщения Вельта Кельтские год.

Настроение сейчас - Скоро НГ...

O, Отец Йоль возвращается с дарами
Когда близится время,
Золотое Дитя Обещания
Рождается в самое темное время,
Старик ковыляет к Великому Порогу между Годами!
О, вести покоя и радости,
Покоя и радости,
О, вести покоя и радости!


Может ли любая ночь быть кануном Нового Года? Хотите верьте, хотите нет, но конец года мог быть привязан к любому из 365 дней его составляющих. Канун Нового Года, назначенный на 31-ое декабря, это на самом деле довольно свободный выбор, который не имеет никакой связи с естественной структурой года.

Древние римляне несколько раз меняли дату конца и начала года. Янус (JANVS), римский повелитель порогов, отдал свое имя месяцу январю, придав ему функцию "порога года". Мы знаем, что "sept" в слове "september" означает "семь", а "oct" в слове "octber" - "восемь", и проведя несложные математические расчеты мы увидим, что у римлян год начинался в марте, в период Весеннего равноденствия. Эта более поздняя система не исчезла тысяча лет назад. Совсем недавно, в 1700-ые гг., начало года отмечалось 25-ого марта, эта традиция сохранилась даже в ранних американских колониях. Тем не менее, как только эта традиция укрепилась, произвольная природа нашей концепции Нового Года стала полностью несоответствующей каждому из нас. И не так просто освободиться от этого стереотипа. Мы глубоко уверены в том, что Йоль и конец декабря это и есть конец года, но на самом деле эта символика существует независимо от нашего мнения. Ман Геври, Зимнее Солнцестояние, десять дней ждет в полуночной яме кануна Нового Года до окончательной победы Солнца над Тьмой.

Несмотря на то, что мы называем себя друидами и кельтологами, для большинства из нас довольно сложно перенастроить наши внутренние календари, чтобы заставить работать принцип "Самайн-как-кельтский-новый-год". Некоторое время назад, пытаясь сопоставить слишком "подлинное" чувство окончания цикла, которое создают Йоль и Новый год, и ощущение Сауня как праздника окончания аграрного года, я начал определять для себя миф и образ, который я вряд ли могу назвать искуственным. Скорее, каждый из нас может легко обнаружить его компоненты внутри своей души и, как люди Запада, мы фактически почитали именно его. Если вы просто попробуете представить Саунь как "начало" и закончите аграрный год в этой точке, то серые сумерки ноября встанут перед нами словно пустынная земля, Блуждающее Место, расположенное между циклами жизни, которое в конечном счете окажется дорогой из выхода старого года ко входу в новый. Мы путешествуем из серости ноября в черноту декабря и достигаем подземного мира, самой глубокой ямы года, для того, чтобы выбраться из нее, с искрой надежды на торжественное возвращение Солнца.

Когда мы приближаемся к этой самой темной и глубокой яме в эту полночь Года, архетипичное содержание, которое наша культура вложила в этот сезон, становится удивительно плотным и кажется, что мифические темы окружают нас повсюду подобно воздуху. Нам кажется, что кто-то пришел к нам, чтобы шагать рядом с нами; чтобы вести, защищать и, возможно, учить нас... Тише, Он прибывает, Он переходит на нашу сторону и ведет нас в этот темный, двенадцатиконечный коридор.
Поскольку здесь речь идет о тонких формах восприятия, то лучше всего мы видим его тогда, когда на него не смотрим. Когда приближается время, его теневая форма на миг является к нам накануне Праздника. Мы замечаем, что его одежды непрерывно изменяются и вспыхивают разными красками и формами и его лицо походит на вечно меняющуюся маску, которая проходит через циклы преобразований, и некоторые из них знакомы нам, а некоторые нет.
Вначале Он темный и крепкий, возможно даже немного пугающий. Мы вглядываемся в грубое, почти черное лицо и на мгновение бросаем взгляд на черные рожки, растущие из дикой копны вьющихся черных волос, одна половина его походит на человека, другая на животное. Кажется, что он приближается к этому времени и месту как судья или палач, будто бы существует некий космический счет, который должен быть оплачен. Он стоит перед нами, словно посвящаемый на пороге тайн, готовый переступить его. Когда наш путь пролегает через очередную череду полуночей, мы видим, что он продолжает изменяться. Черные рожки растут, превращаясь в оленьи рога; он становится отображением образа старого европейского рогатого повелителя подземного мира и, подобно его классическим коллегам, мы видим его сидящим посреди великих богатств Нижнего Мира. Его рога сияют подобно факелу, он сидит скрестив ноги и наполняет большой Мешок Изобилия из которого вырываются каскады золота и сокровищ. Конечно же это великий благодетель, Дающий Дары в полночь года. Мы помним как Цезарь говорил об обучении друидов, священные циклы которых начинались в темноте, потому что мы все исходим из Него ... Отца Подземного Мира.
И вот мы вновь четко видим его в последний раз, когда он входит через Врата Януса. Он одет в белые одежды, сгорблен, стар и слаб, и мы ловим искры, вырывающиеся из под его косы, устало лежащей на его плече, пока он хромает рядом с нами. Пристально глядя на него, мы почти не замечаем Золотого Ребенка, приходящего в то время, когда наш Старик завершает священный цикл в последнюю из двенадцати волшебных ночей, которые начались с Модранехт, Ночи Матерей, ночи перед Зимним Солнцестоянием


Copyright by Earrach.

Перевел Мессир , 2005

Источник: http://www.druidism.ru/winter.htm