Отдохновение приходит в момент повторного запуска цикла, где переменные будто бы вновь меняются местами. Бледная, тонкая оболочка раскрывает всю грубину наполнения с незнакомой доселе мощью и неожиданным изяществом. Условия обнуляются, и на смену прежним установкам приходят порок вкупе с восторгом, заново снимающие пелену приобретенных заблуждений.

Вот и жизнь проходит, свет над заливом меркнет,
шелестя платьем, тарахтя каблуками, многоименна,
и ты остаешься с этим народом, с этим городом и с этим веком,
да, один на один, как ты ни есть ребенок.

Будто бы после шторма - мощного, бурного - сидишь на берегу у уже будто бы спокойного моря, снова глубокого,

как начинается дождь. И равняешься с ним, и плачешь.

Так я встречаю тебя. 

 

Как искусно и аккуратно я развенчиваю миф, собственноручно созданный, будто бы отводя глаза в попытках не видеть истиных причин.

Чувство, как оказалось, может оставаться, не имея даже никакой поддержки извне. Оно будто бы адаптируется к новой обстановке, подбирает нужную конфигурацию и существует, существует. Кажется, даже я сама не представляла себе, насколько оно всеобъемлюще, мощно, неистребимо и живуче несмотря ни на что. 

Как планомерно опрощается язык, ужимаясь до более приемлемых границ, сокращаясь, мельчая, соответствуя своему времени, так и чувствое мое, почти подохшее уже, хотя и отчаянное, стремится к самоистреблению, пытается быть выраженным куда более простыми словами, переданным куда менее красочными образами - стать не тем, каким было, и вконец исторгнуть из себя тебя, друг мой, нынче заклятый.

Я изучаю этот мир с иной, ранее не знакомой мне стороны: узнаю, что жить может быть увлекательно и, главное, легко. Я понимаю, что можно, очнувшись от долгого, почти летаргического сна можно вдыхать полной грудью, не боясь отсупиться, не боясь пробовать новое, желая пробовать новое. Можно открывать для себя другие проявления близости, устанавливать иные формы контакта, открывать новые стороны и грани тех, кто, казалось бы, знаком и близок, тем самым выходя на новый уровень связи. Можно верить тем, кто готов помочь взглянуть на мир свежим взглядом, который был недоступен раньше, и тем, кто готов в очередной раз пройти с тобой по новой тропинке, на которую ты ступаешь, и не дать свернуть. 

 

 Я просто больше не в силах каждый день бороться с каждым из моих "я", которые растаскивают остатки меня в разные стороны. Я знаю о своем безграничном потенциале - я могла бы стать кем угодно, сделать почти что угодно. Я чувствовала в себе всю безграничность этого мира. Я чувствовала в себе всех богов, я чувствовала себя ими, одним большим и добрым богом, всеобъемлющим, могущественным. В такие моменты я обладала всем, я чувствовала всю свою мощь, я чувствовала себя всем этим миром. Всю его тяжесть, все его богатства, всю его красоту. Я все это чувствовала, осязала у себя в голове. Я была всем. В то же время через несколько часов мне могло недоставать сил даже для того, чтобы сдвинуться с места. Я тотально не понимаю себя, не приемлю себя, не люблю себя. Я устала от непрекращающейся внутренней борьбы. Я бы лучше с ума сошла, да не получается. Я не вижу выхода, я не понимаю, за что всё это, почему не может быть хоть немного проще. Лабиринт,  в котором я заблудилась, слишком большой, и он только внутри меня. Мне это не под силу. 

А разница лишь в том, что меня никогда без тебя не было. Не было и нет, ибо почти все, что меня в этом мире заботит и волнует, что имеет в себе смысл, что значимо, что ценно, связано с тобой. Тебе никогда не понять, что такое расставаться, потому что ты не знал того, с чем всегда расставалась я. С тобой - все равно что со всем миром, а ведь ты всегда и был миром, всем тем, что меня с ним связывало. Это даже любовью-то назвать сложно, это гораздо сильнее, больше. Оно и меня сильнее и больше. Ты никогда не понимал, что, помимо тебя, для меня нет почти ничего. Есть только что-то, что меня к тебе приближает или от тебя отдаляет. Все мерилось такими величинами. Все было завязано на тебе, да и только. Я всегда жила от встречи до встречи, и всегда невыразимо тяжело было видеть, как ты уходишь, будь то несколько минут или несколько дней. У меня просто кроме тебя ничего и не было, и в этом между нами разница: для тебя это всегда было частью жизни, пусть даже и значимой. Для меня это всегда было просто жизнью, без всяких оговорок. Я привязывалась и зависела больше, чем от чего бы то ни было. Я ни в чем так не нуждалась, как в твоем присутствии, даже незримом, в твоей отдаче, во всем тебе. А по сути я просто нуждалась в тебе куда больше, чем ты во мне.

Будь я мужчиной,
Славным детиной,
Рвал бы подолы,
Смёл разговоры,
Простился с тоской,
Не шел бы домой:
'Друг дорогой,
Прими на постой!'
Был бы здоров,
К схватке готов.
Будь я боец,
Шельмец-молодец -
Был бы покой
Да воздух густой.

Все, как и раньше, сводится лишь к одному - бинарному выбору. Ответ я не могу дать уже не один год, и со временем мое расколотое надвое сознание начинает неистовствовать и жалобно просить, чтобы ответ на вопрос был дан. Будь же, истина.

Я вижу ветра Индии и чувствую дух Востока,

Я знаю историю света и являюсь родителем всего рода человеческого,

Я способна объять что угодно и сжать до мизерных размеров, чтобы уместить в своей душонке, разверзнутой так широко, что, кажется, готова удушить ненароком. 

Я способна чувствовать, мыслить и творить. Я готова собственными руками придушить собственный потенциал.

И тут слились воедино все потенциалисы и ирреалисы, сбились стрелки равновесия и ориентирования , слетели оболочки благонадежности, размеренности и разумности; перед глазами стали мелькать совершенно иные картинки, прежние же будто бы потускнели и истерлись. Правда лишь в том, что мне есть, с чем сравнивать, и в некоторых аспектах выбор не в мою пользу.