ДАМА НА СВИДАНЬИ.


Вы не видали господина,
Виновника сердечных мук?
На нем - цилиндр и пелерина
И бледно-палевый сюртук.

Вот как зовут его? - Не помню.
Вчера в "Гостинном" у ворот
Без разрешения его мне
Представил просто сам Эрот!

Он подошел с поклоном низким,
Корректно сдержан a l'anglaise,
Тихонько передал записку,
Приподнял шляпу и - исчез!

Но где ж записка? - Ради Бога!
Ах, вот она! Лети, печаль!
Вот: "Николай Васильич Гоголь"...
Вы не слыхали? - Очень жаль!

ДАМА НА СВИДАНЬИ.


Вы не видали господина,
Виновника сердечных мук?
На нем - цилиндр и пелерина
И бледно-палевый сюртук.

Вот как зовут его? - Не помню.
Вчера в "Гостинном" у ворот
Без разрешения его мне
Представил просто сам Эрот!

Он подошел с поклоном низким,
Корректно сдержан a l'anglaise,
Тихонько передал записку,
Приподнял шляпу и - исчез!

Но где ж записка? - Ради Бога!
Ах, вот она! Лети, печаль!
Вот: "Николай Васильич Гоголь"...
Вы не слыхали? - Очень жаль!

* * *
Для грусти нету оснований,
Кочуем в длинном караване
Всех поколений и веков,
Над нами стая облаков,
А перед нами дали, дали.
И если полюбить детали,
Окажется, что мы богаты
Восходом, красками заката,
И звуками, и тишиной,
И свистом ветра за стеной,
И тем, как оживают листья
Весной. И если в бескорыстье
Земных поступков наших суть,
Не так уж тяжек этот путь.

Л. Миллер

Душа упала с дерева,
Ушиблась и обиделась.
А то, что вместе с листьями -
Так это все равно.
Мой зверь в бегах до осени,
Я с ним давно не виделась.
Флиртует с мексиканками
В дешевом казино.

А я читаю Бабеля,
Сижу на подоконнике,
Беседую с улыбкою
Чеширского кота.
Бездарней не придумаешь -
Нахлебника в любовники.
Он весь - сплошная мистика
От носа до хвоста.

А я впадаю в музыку
От Сартра и от осени.
И зверя прибежавшего
Погладить не спешу.
Душа упала с дерева.
Упала? Или сбросили?
Когда она поправится,
Я у нее спрошу.

Елена Бушуева

Маргарита Агашина

Снова до рассвета
песня по равнине:
“Как бы мне, рябине…
Как бы мне рябине…”
Снег ко мне на плечи
ветром нанесло.
Никого навстречу
нету, как назло.
Медленней и строже
зимняя заря.
Промелькнет прохожий
возле фонаря.
И опять ни звука
на моей дороге.
Будет та же скука,
той же быть тревоге.
Той же быть кручине,
те же сны приснятся…
“Как бы мне, рябине,
к дубу перебраться?”

НА ЗАРЕ

Ночь
устала
кружиться...
Сиреневых ангелов стая
погасила зеленые звезды.

Под фиалковым пологом
даль полевая
проступила,
из тьмы выплывая.

И вздохнули цветы и глаза разомкнули,
и запахла роса луговая.

И на розовой таволге -
о, белизна тех объятий! -
полусонно слились, замирая,
как жемчужные души,
две юности наши
по возврате из вечного края
Перевод А. Гелескула

"Мороженно!"

«Мороженно!» Солнце. Воздушный бисквит.
Прозрачный стакан с ледяною водою.
И в мир шоколада с румяной зарею,
В молочные Альпы мечтанье летит.

Но, ложечкой звякнув, умильно глядеть, —
И в тесной беседке, средь пыльных акаций,
Принять благосклонно от булочных граций
В затейливой чашечке хрупкую снедь...

Подруга шарманки, появится вдруг
Бродячего ледника пестрая крышка —
И с жадным вниманием смотрит мальчишка
В чудесного холода полный сундук.

И боги не ведают — что он возьмет:
Алмазные сливки иль вафлю с начинкой?
Но быстро исчезнет под тонкой лучинкой,
Сверкая на солнце, божественный лед.

1914

Давай помолчим.
Мы так долго не виделись.
Какие прекрасные сумерки выдались!
И все позабылось,
Что помнить не хочется:
Обиды твои.
И мое одиночество.

Давай помолчим.
Мы так долго не виделись.

Душа моя —
Как холостяцкая комната.
Ни взглядов твоих в ней,
Ни детского гомона.
Завалена книгами
Площадь жилищная,
Как сердце — словами...
Теперь уже лишними.
Ах, эти слова,
Будто листья опавшие.
И слезы —
На целую жизнь опоздавшие.

Не плачь.
У нас встреча с тобой,
А не проводы.
Мы снова сегодня наивны
И молоды.

Давай помолчим.
Мы так долго не виделись.
Какие прекрасные
Сумерки
Выдались!

Андрей Дементьев

* * *

Фонарь погас, а Слово не погасло,
За Книгой незаметно рассвело.
Протри, рассвет, оконное стекло,
Подлей в лампаду солнечного масла!

Ты посмотри, мне снова повезло!
Есть крыша у меня, Исход и Числа,
Пушистой вербой кресло проросло,
И мышь давным-давно своё догрызла.

И дерево добра и зла, увы,
Ты помнишь, не избегло листопада,
И я горела в пламени листвы
И догореть боялась, как лампада.

И вот сижу за Книгой у стола,
Шуршат страницы, верба и зола...
Я жизнь перебираю бестолково.
Фонарь погас, погасли зеркала,
И лист погас. Но не погасло Слово.

1976

* * *
Нет женщин нелюбимых,
Невстреченные есть.
Проходит кто-то мимо,
Когда бы рядом сесть.

Когда бы слово молвить
И все переменить.
Былое светом молнии,
Как пленку засветить.

Нет нелюбимых женщин,
И каждая права.
Как в раковине жемчуг, -
В душе любовь жива.

Все в мире поправимо,
Лишь окажите честь...
Нет женщин нелюбимых,
Пока мужчины есть.

В шумном платье муаровом...

В шумном платье муаровом
По аллее олуненной
Вы проходите морево...
Ваше платье изысканно,
Ваша тальма лазорева,
А дорожка песочная от листвы разузорена -
Точно лапы паучие, точно мех ягуаровый.

Для утонченной женщины ночь всегда новобрачная...
Упоенье любовное Вам судьбой предназначено...
В шумном платье муаровом, в шумном платье муаровом -
Вы такая эстетная, Вы такая изящная...
Но кого же в любовники! и найдется ли пара Вам?

Ножки пледом закутайте дорогим, ягуаровым,
И, садясь комфортабельно в ландолете бензиновом,
Жизнь доверьте Вы мальчику в макинтоше резиновом,
И закройте глаза ему Вашим платьем жасминовым -
Шумным платьем муаровым, шумным платьем муаровым!..

1911