Настроение сейчас - железное

А погоды стоят самые летные! После полумесяца дождей и плюс двенадцати по утрам (насладились водой и ливнями, пока вполне довольно и достаточно) – лилово-золотистые закаты, рифленые облака, солнце, опять же.
На Монументе Славы – занятно: сидеть на крыле ЯК-9 под неодобрительные взгляды шестилетних мальчишек (не знаю, знают ли они такие слова, но взгляды выразительнее всяких «и ты туда же, хрен старый»), под жгучими с отвычки лучами. Горячая, выкрашенная в зеленый, поверхность. Впрочем, прогулки в одиночестве мне осточертели, и в голову закрадывается крамольная мысль: а не позвонить ли второму пилоту, из тех, прошлых, он живет на той стороне парка и наверняка сейчас рисует дома.
Второй пилот у меня был – женщина. Вернее, молодая девушка, склонная к максимализму и готической эстетике. Несмотря на это, леталось нам хорошо и долго, но это, к счастью, было давно. В незапамятные времена, о которых никогда нельзя жалеть, а нужно помнить хорошее и радоваться.
Второй пилот настороженно выдыхает приветствие в динамик.
- Чувааак, - ору я в телефон, пугая пацанов, - ты дома? Я сейчас сижу в парке на яке, приходи?
- Ну вот еще, - и я прямо вижу, как она сдувает челку с брови и поводит немалым плечиком, - делать мне нечего! Я устала как скотина.
- Ну приходи-приходи-приходи! На час, не больше.
- Ты странный, свалился тут на мою голову, - сообщает мне второй пилот и вздыхает, - ладно, жди. Выезжаю.
С того конца парка она едет двадцать минут, останавливается у бордюра – слезай, мол, иди сюда. Соскальзываю с покатого крыла, идем петлями. Вернее, я иду, а она медленно катится по дорожке, хмурится, по дуге объезжает коляски и расспрашивает про Ангару.
Несу чушь, помногу и часто. Она хмурится еще смурнее, потом – смеется, потом – по новой, сравнивает меня с моим злейшим врагом и восхищается, до чего мы похожи. «Это же просто страшно-безумно похожи, прямо из одного теста сляпаны». Лучших врагов так и выбирают, ведь верно? Чтобы всегда знать, чего ждать, и все равно удивляться.
Еще позже покупаем черешню, моем ее в умывальнике общественного туалета, вернее, я мою, а второй пилот кантуется на улице с лисапедом и делает вид «я-здесь-ни-при-чем». Примерно стакан воды никак не хочет выливаться в раковину, и я торжественно выношу ей пакет с плавающей черешней, все довольны, все танцуют, и брызгаются водой с мокрых пальцев. Потом я пытаюсь научить ее прыгать через поребрики, на третий раз она даже что-то такое делает, но волшебным образом зацепляется задним колесом (очевидно, за воздух) и вся конструкция с писком и скрежетом летит на пол. Все довольны, все танцуют.
Когда прощаемся, она сердито говорит: ты даже ни разу ко мне не прикоснулся. И крепко обнимает: рада была увидеть тебя, мудака.
Так и живем.

В колонках играет - стыдно признаваться, но Fleur