Драконий Двор.

Из безвременного мира
На время падают тени.
От красоты, которая древнее, чем земля,
Душа может подняться по лестнице.
Я взбираюсь по Лестнице Фионна
К белизне, которая древнее, чем время.
Стих гностика Килди.
Павел рассказывал, как его приняли в Сиве, что он увидел, каковы были его первые впечатления о Драконьем Дворе, а у меня в голове пульсировала фраза, которой встретили и меня в Мире Уставших Душ.
– Уставшей Душе нужен покой…
Действительно, несмотря на всё, что пришлось пережить за это время, с момента моей попытки самоубийства, в душе медленно, но верно шёл процесс стабилизации: уверенность в том, что всё хорошее ещё впереди, всё интересное ещё неизвестно, всё красивое и увлекательное ещё не увидено мной. Это даже можно было назвать не покоем, а предвкушением счастья. Тревога перестала терзать мою душу. Я порадовался за себя и опять стал прислушиваться к рассказу Павла внимательнее, всматриваясь в “кинофильм” его истории, которая чётче сейчас вырисовывалась перед глазами.
– Тогда три года назад парочка нежданных визитёров, именуемых “официальными представителями Драконьего Двора”, Можо и Христофор ловко “вербанули” меня сюда на службу, правда, после долгих умных объяснений (с их стороны), и не менее долгих язвительных высказываний с применением некоторых форм ненормативной лексики с моей стороны.
На последующие вопросы, зачем столь могущественной организации поистине галактического масштаба бедный бывший офицер одного из подразделения спецслужб, я услышал очень туманную двухчасовую лекцию о неком тайном выборе и хитросплетении связей между параллельными мирами. В итоге Можо так же, как и тот старичок, который встретил меня после пробуждения в Сиве, махнул рукой и сказал, что я до всего дойду своим умом. Попозже.
Я человек “разумный и обладающий нестандартным мышлением,” как когда-то охарактеризовал меня один из моих проницательных шефов, “не чуждый воображения и творчества мысли”. Но даже все эти приписываемые вышеперечисленные качества с трудом помогли мне осознать реальность иных миров. Иной раз, балуясь книгами на тему “фэнтази”, я без труда разворачивал картину всех перепитий главного героя, но вот уж не думал, что когда-нибудь окажусь на их месте!
Иные Миры были реальны, как и реальностью был Драконий Двор, некогда созданный усилиями нескольких рас.
Что такое Драконий Двор? Признаться, этот вопрос я задавал себе с завидным постоянством. Перед глазами, как ассоциация с ним, сразу предстаёт огромное мощное дерево, ветвями уходящее в раннее средневековье, а затем ещё дальше во времена римлян, карфагенян, древних эллинов, минуя зловещий ядовитый цветок Атлантиды, корнями уходящее в древнейшие цивилизации, о которых наши учёные-историки и слышать, и вообразить не могут. На стволе этого дерева тысячи ветвей. Назвать Драконий Двор мощнейшей спецслужбой Мира Уставших Душ или сообществом людей и нелюдей с определёнными, очень широкими функциями, значит, выразиться уже слишком однобоко.
Некогда долгие века Древнюю Землю сотрясали жестокие войны, порождая много страданий. Молодая человеческая поросль активно теснила более старые расы нелюдей, тех, кого мы привыкли называть эльфами, гномами, троллями, ундинами, сильфами и т. д. Резня была страшнейшая, пощады не просили ни те, ни другие. Или-или. Компромиссов никто не искал. Остатки нелюдей вынуждены были укрыться в иных мирах. Разобравшись с основными конкурентами на жизненное пространство, люди с таким же азартом кинулись резать друг друга, в большей степени тех людей, кто отличался от основной массы наличием неких особенностей. Так произошёл Второй исход многих древних человеческих кланов в иные миры, теснимых собратьями. Это был их альтернативный выход. Но там они напоролись на кланы нелюдей, и волей-неволей им пришлось объединить усилия, ибо Иные миры были отнюдь не пустынны, а аборигены не горели желанием пускать в свои вотчины пришельцев. Опять века войн. Кое-где аборигенов истребили , кое-где они оказались сильнее. За тысячелетия выработалось некое равновесие, завязались отношения. Тех, кто не выдержал закалки в горниле страданий, сообщество выжило, создав инструмент своей воли и подплан закалённых в страданиях боёв – Драконий Двор, неусыпно стоящий на страже интересов воинов.
И вот теперь я – Павел Князев, на которого указала призрачная рука тайного выбора, прохожу “курс молодого бойца” по основам “меча и магии” в Школе Поющих Теней в Доме Сива, где располагается, говоря современным языком, одно из региональных отделений Драконьего Двора.
– А почему так странно называется школа – “Поющих Теней”? – не видя никакой связи с архетипами магов-воинов, спросил я у Павла.
– Потому, что все возможности в мироздании исходят от наличия энергии и умения ею управлять. А энергия в её самой высокочастотной вибрации звучит, как музыка. Её ещё называют музыкой Сфер. Когда мы учимся набирать эту энергию, наше энергетическое тело тоже “поёт”. Звук и свет – вот начальные признаки энергии. Мы – тени по сравнению со светом.
Утомил я вас своими рассказами. Хватит. Всё остальное, Дима, ты увидишь сам.
Обратно к площади мы все четверо пошли другой дорогой, грунт которой походил на песок, однако я отметил странный цвет почвы: он был зелёный, переливался на солнце сверху, а большие камушки вспыхивали неоновым светом изнутри.
Пока я разглядывал пульсирующие светом камушки на дороге, мы быстро подошли к площади. Здесь уже разворачивалось целое праздничное представление, которое, как пояснил Павел, было устроено по случаю чествования победителей турнира.
Я не мог не заметить, как у Антона воодушевлённо загорелись глаза, я понял, что дух рыцарства увлекает всё его внимание. Перехватив мой взгляд, Антон с ностальгической гордостью произнёс:
–Знаешь, Димка, на Земле плотного атомного мира, когда я ещё был в физическом теле, рыцарство увлекало меня невероятно. Я состоял в рыцарском клубе, который назывался Магна Мар, что в переводе означает “Великий в своей славе”. Мы всем клубом ездили на турниры, я брал с собой свою маленькую жену Наташу, которая рядилась в наряды средневековой дамы, а я – в доспехи рыцаря. У меня был настоящий рыцарский меч, который потом положили в гроб и похоронили вместе с моим телом. На надгробье моей могилы тоже высекли меч и надпись – “Помни о времени, воин…”
Антон опустил голову и уже тихо и грустно добавил:
–Меня даже в фильме снимали как рыцаря. Когда я был живой там, на той Земле.
Слава Богу, что громко затрубили горны и отвлекли Антона от ностальгических воспоминаний, а то я не знал, как его утешить.
Рыцари развернули и подняли флаги: они взметнулись вверх алыми волнами, на каждом полотнище сияло золотое изображение огненного дракона.
Горны оттрубили. Наступила тишина, и воздух на площади, кажется, сгустился в тяжёлом ощущении напряжённого ожидания. Взгляды всех присутствующих были устремлены на ту сторону площади, где стояла трибуна под шатром цвета индиго, увитая гирляндами экзотических цветов и разноцветными лентами.
Неожиданно над трибуной засиял луч сверкающего белого света, затем появились ещё два и слились все вместе. Свет почти ослеплял. Затем мгновенно разбился на спектр и принял форму радуги. Как это было красиво, я не в силах был даже для себя описать мои чувства восторга словами!
Из синего слоя радуги высыпался такого же цвета рой искр и, уплотняясь, стал образовывать чей-то силуэт, который опускался вниз на трибуну, и вот уже из этого скопления искр шагнул на парапет седоволосый старец в синем одеянии вроде плаща, подпоясанный золотым ремнём с пряжкой в виде свернувшегося дракона.
– Патриарх… – раздался шёпот в толпе.
Патриарх, сверхъестественным образом появившийся на трибуне, поднял для приветствия руку.
Снова затрубили горны, и звук их слился с возгласами толпы.
А потом откуда-то из глубины этих звуков прозвучал голос, собственно он и не был голосом, и нельзя было определить, ближе этот голос к человеческому или нет. Воистину, то был глас, который невозможно было описать ни словами, ни любым другим способом. Речь не звучала, а лилась в меня, как вода, мысли и чувства, которые исходили от Патриарха, ощущались и как приветствие, и как приказ: – Внемли мне…
Несколько мгновений мои мысли судорожно метались, в попытке понять, что вещает голос Патриарха, но в голове всего лишь отзвучало:
– Да пребудет с вами любовь…
И мгновенно все, кто был на площади, эхом подхватили эту фразу и повторяли её снова и снова меж приветственных криков и веселья, пока наконец оглушительный, дивный шум не охватил всю площадь. Но прошли минуты, ликование постепенно стихло и сменилось выжидательным молчанием.
Патриарх заговорил снова. Голос его, словно звуки большого горна, гулко разносился по всей площади. Он взывал к милосердию и любви, говорил о традициях прошлого и настоящего, а в конце произнёс:
О Господин Древних Военных Игр, чей
Яростный замысел шлёт ещё одно
Солнце Сиять над Великим разделом,
Даруй нам Выдержку при суровом
Испытании, а будем мы испытаны
Победой!
После этих его слов пространство вокруг Патриарха заискрилось синим цветом, сгустилось и поглотило всю его фигуру, возвратив Патриарха в радугу, затем метнулись копьями вверх три луча и исчезли.
Зазвучала музыка, но источник её был не виден и не

понятен – как будто играли сотни свирелей и флейт. Под звуки этой музыки на трибуну взошли мужчина и дама в королевских одеяниях, шитых золотом и жемчугом.
– Правитель Сивы и его супруга, – шепнул мне на ухо Павел, – Иннуан и Сайна.
Иннуан объявил чествование победителей и произнёс имя первого из них.
Рыцари вызывались по очереди, их награждали, им пели песни сладкозвучные эльфы, взлетая в воздух и осыпая победителей цветами.
После церемонии чествования наступило всеобщее веселье и празднество с настоящими танцами, зрелищами, фокусами и фейерверком наподобие северного сияния. Антон дорвался до оружия, которое было выставлено на показ, и намахался вволю мечом, устроив с Павлом состязание. А меня подхватила под руку полупрозрачная красивая эльфа, я потерял чувство почвы и закружился с ней в весёлом танце. Оба мы смеялись и ловили цветы, даря их друг другу. Женька просидел всё это время в кресле под навесом, ведя какие-то умные беседы с сущностью, которую я про себя окрестил саламандрой. Саламандра из воздуха плела и соединяла белые нити, сматывая их в светящийся клубок, тыкала в клубок лапой и поясняла что-то Женьке, а он понимающе кивал головой.
Эльфа потянула меня вверх, к переливающемуся “северному сиянию”, которое полыхало волнами и отливало всеми цветами радуги на уже потемневшем насыщенно-фиолетовом небе.
– Давай покупаемся! – звенела она хрустально-мелодичным голосом.
Я видел, что “купаются” в сиянии многие, и решительно согласился:
– Давай покупаемся!
Когда мы нырнули в этот светящийся океан, меня как будто окатили прохладной, пузырящейся минералкой, воздух наполнился густым цветочным ароматом. Яростно полыхнули ослепляющие цветные вспышки – их становилось всё больше и больше, хрустальный мелодичный голос, ещё нежнее, чем у моей спутницы-эльфы, пел удивительно красивую и, вроде знакомую, но давно позабытую песню, под музыку лютни. Я завороженно слушал, музыка пронизывала всю мою сущность, пока не начала ускользать сама грань реальности: я становился сам этой песней… И может, даже растворился бы в ней, но эльфа хохотала и вытаскивала меня обратно, приводя в чувство “ощущения себя”, весело звеня:
– Хватит, хватит, а то растаешь!
После такого “душа”, невыразимое чувство счастья переполняло через край: беззаботность и лёгкость птицами уносили меня на своих мягких крыльях… Зато внизу меня ждало “отрезвление”. Антон, Женька и Павел поджидали меня с серьёзными озабоченными лицами, с ними был ещё один человек. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять опрометчивость моего поступка и почувствовать себя нашкодившим щенком.
Этот незнакомый человек взглядом отправил прочь эльфу, и она удалилась, смущённо улыбаясь, отпустив мою руку. Незнакомец заговорил со мной таким голосом, что меня как будто продуло сквозняком:
– Ты поступил весьма неблагоразумно, молодой человек. Если бы ты побыл там немного побольше, – быстрым движением глаз указав на “северное сияние”, – то даже моего искусства и умения не хватило, чтобы извлечь тебя обратно. Ты вполне мог раствориться, развоплотиться и умереть там, на атомной Земле. Ты не думай, что здесь всё так просто и нет никаких опасностей. Прежде, чем что-то делать, спроси у них, – он махнул рукой в сторону моих друзей и горько улыбнулся, вглядываясь мне в глаза, видя мою подавленность, – ты ещё не свободен так, как все мы: у тебя есть физическое тело. Не забывай об этом! – резко повернулся и ушёл.
Я смотрел вслед этому строгому, статному фигурой человеку. Он шёл изящно и одновременно без единого лишнего движения.
Долгие минуты я безуспешно пытался выйти из-под гипноза чувства вины, внушённого мне незнакомцем. Чувствуя, как мой дух колеблется, первым пришёл на выручку Антон:
– Ладно, первый урок безопасности в иномирье, я думаю, пойдёт на пользу.
– Кто это? – выходя из “ступора”, спросил я.
– Это мой учитель, – ответил Павел – и махнул головой по направлению к дороге.
Мы зашагали прочь с площади, где ещё вовсю продолжалось веселье.
– Правда, Димка, пожалуйста, сделай милость, воздержись от любых дальнейших экспериментов, если не посоветуешься с нами. Ты ещё не знаешь много: в данном случае – что такое резонанс или диссонанс с энергетическими силовыми полями, – продолжил нравоучение Павел.
Я тут же кивнул, довольный тем, что состояние моё опять приходит к гармонии и покою. Повеселел и ещё раз спросил у Павла про его учителя, по пути наблюдая, что солнце, как огромный паук, уже пробивалось сквозь неплотный полог леса множеством золотистых паутинок.
– Сей умелец, – рассказывал о своём учителе Павел, – носит незатейливое прозвище Пустынник и вот уже третий год раскрывает мне и ещё четверым ученикам школы Поющих Теней хитроумную вязь воинских искусств, в коих он великий дока. До момента моего с ним знакомства я наивно считал себя отличным специалистом в этом виде человеческой деятельности, но только попав в железные руки Пустынника, понял, как глубоко заблуждался.
Отличие Пустынника от многих других наших наставников огромно: Он никогда не стремится использовать магию в своих приёмах ведения боя, его боевое мастерство совершенно и держится на алмазе воли и ума. Кроме того, – Пустынник донельзя загадочная и непредсказуемая личность: за время моего обучения в школе Поющих Теней у меня была уйма информации почти по всем нашим учителям и надзирающим, но когда дело касалось Пустынника, ответом на мои вопросы о нём у всех обитателей школы было гробовое молчание или перевод разговора на другую тему. Всё это дразнило мою любознательность и профессиональный азарт, будило древние инстинкты первобытного охотника, заинтересованно идущего по следу хитрого мамонта…
Павел, не договорив фразу, остановился:
– М-м-м, – как от зубной боли замычал и закатил вверх глаза.
Антон и Женька, глядя в сторону уже видневшейся избушки Павла, заржали как лошади.
Я, конечно, сразу заметил, что на лавочке возле жилища сидит розовощёкий толстячок, а рядом с ним… собака – не собака, кошка – не кошка, с хвостом, как у львёнка: на конце кисточка. Оно им виляло, как собака, и скулило так же.
– Опять Можо притащил сущность пристраивать, – раздражённо бубнил Павел, – вам смешно, а ведь он в школе их целую псарню развёл: уже девать некуда!
– Зачем? – изумлённо спросил я, ничего не понимая совершенно – ни кто такая сущность Можо, ни зачем он столько их расплодил?
– А потому, что много лет назад на атомной Земле он страстно мечтал развести породистых псов и устроить псарню, положил на это почти всю свою жизнь, зарабатывая на мечту деньги. Устроил собачью ферму уже в преклонных годах и был счастлив, но случился пожар от удара молнии, и ферма сгорела дотла вместе с собаками. Можо с горя умер от разрыва сердца. Вот теперь тут компенсирует своё горе тем, что плодит сущностей-охранников. Тем временем Можо, видя нас, нетерпеливо ёрзал на лавке.
Когда мы подошли к избушке, Можо колобком скатился с лавочки, подхватил пухленькими ручками сущность в охапку, а она в свою очередь лизнула его в нос. Это было так комично, что я тоже рассмеялся, а Павел ещё больше помрачнел, но пригласил в дом и Можо, правда, не очень гостеприимно:
–Заходи уж, Можо, будем разбираться с твоим питомцем.
Можо радостно перевалился за порог, плюхнулся на лавку у окна, а на стол поместил сущность и скороговоркой стал расхваливать её на все лады, во все стороны поворачивая. Ребята слушали. Иногда похихикивали. А Павел, скрестив руки и вытянув ноги, смотрел на сущность исподлобья подозрительно и скептически, затем грубо перебил Можо:
– Она ж у тебя эфирная! Где я ей органики столько найду, чтобы прокормить? На Атомную Землю летать ей за едой что ли? Зачем ты их столько развёл, Можо?
Можо замолчал, обиженно засопел и отвернулся к окну. Сущность прижалась к нему и зарычала на Павла. Павел покачал головой в укор сущности и Можо обвёл нас взглядом, а остановив его на мне, вдруг повеселел:
– О! Ты её Димке подари! Он ведь на атомной земле физически тоже существует!
Можо с таким энтузиазмом крутанулся ко мне, что мы чуть не слетели с лавки, и с сияющим от счастья лицом крикнул:
– Димка, это ж тебе на той Земле целая находка! – подпихивая ко мне упирающуюся лапами в стол сущность.
Я растерялся, не зная – радоваться или нет такому неожиданному подарку, но видя, что все улыбаются, заикаясь, спросил:
– А, а, что она ест?
– Ой, всё ест! – двумя руками замахал Можо, – какую органику ни кинь, – всё сожрёт!
– В частности – пельмени,– иронично повысив голос, пошутил Павел.
Все дружно засмеялись, вспоминая первый визит Можо к Павлу. Больше всех, кажется, веселился Можо, пристроив сущность “в хорошие руки”, где она будет “есть вволю”.
– Можо, ты хоть расскажи правила взаимодействия с сущностью, а то она дел натворит таких, что пол- Земли не расхлебается, – предупредил Можо Павел. А Можо рад стараться – стал “грузить” меня по полной программе:
– Зовут сущность Юша…
– А это “она” или “он”?, – сразу уточнил я.
Секунды две подумав, Можо “выкрутился”, – М-м-м, – скорее “оно”. Во-первых, – загибая на руке пухленькие пальцы, перечислял Можо, – сущность поглощает энергетику посторонних агрессивных воздействий. Во- вторых, она, не дожидаясь агрессии, атакует первой, нейтрализуя агрессора превентивным ударом. В-третьих, она вовремя подаст тебе сигнал, предупреждающий о готовящейся атаке, и даст тебе силы для победы в любой ситуации.
– Каким образом предупредит? – ещё раз уточнил я.
– Мысленно, конечно, а хочешь – еле слышным свистом.
– От какого вида агрессии она меня может защитить? – глядя на пушистый комочек с кошачьими ушами, остренькой мордочкой и глазами, как у летучей мыши, спросил я Можо.
Можо тут же стал отвечать, как заправский промоутер с заготовленной речью-рекламой:
– Это энергетические воздействия – порчи, сглазы, вампиризм. Во-вторых, это ментальные воздействия, то есть посторонние негативные мысли и намерения, направленные в твой адрес. В-третьих, так называемые астральные нападения, то есть внедрения в твоё энергетическое тело разных чужеродных объектов и неорганических существ. В-четвёртых, если ты находишься в каком-либо помещении и не хочешь, чтобы в него кто-нибудь заходил собственной физической персоной или их энергетические тела, которые иногда заявляются в наш дом самостоятельно, без своего хозяина (если этот хозяин что-то против тебя замысливает).
– А вот с этого места, пожалуйста, поподробнее, – иронично растягивая слова перебил Можо Павел, – нет, я, наверное, просчитался, уступив сущность Дмитрию. Но, Можо проигнорировал колкость Павла, явно на него направленную. Только минуту помолчал, поджав обиженно губы, и опять затараторил:
– Питается сущность в основном негативными низкочастотными энергиями, которых, кстати, на атомной Земле по-о-лным-полно, трансформируя её в высокочастотную, но нужно не забывать подкармливать Юшу и органикой: только с мясом не переборщи, а то станет очень агрессивной. Пятьдесят граммов в день за глаза ей хватит. Нападать активно на агрессора сущность будет только по твоему приказу:
– Юша, фас…, – скомандовал Можо, и сущность зарычала и набросилась… на Павла. Павел ошалело замахал руками:
– Убери от меня свою злючку!
– Юша, назад, нельзя! – вернул на место сущность Можо и злорадно покосился на Павла:
– Никакая она не злючка, просто чувствует, кто как ко мне относится.
И чтобы не развивать дальше конфликт, Можо зарастил укус на плече Павла своей энергетикой быстро и умело.
– Отомстил, – выдохнул испуганный Павел.
Я стал побаиваться сущности, но Можо меня успокоил:
– Ничего, Дима, не бойся, сейчас я сращу её с твоим энергетическим телом, налажу вам полный резонанс и она станет тебе самой родной.
После некоторых манипуляций Можо с сущностью, во время которых она тоненько заскулила, а потом и со мной, во время которых я почувствовал, как будто мне что-то пришивают как под заморозкой, сущность прыгнула мне на руки, с надеждой и преданностью заглянув мне в глаза, завиляла хвостиком.
– Посади её на плечо, Дима, – советовал заботливо Можо, – и ходи с ней, летай, перемещайся по турбильонам времени и меж Мирами.
– По чём? – переспросил я.
– По туннелям, через которые ты уже перемещался, - ответил Антон вместо Можо.
Я посадил Юшу на левое плечо, почувствовал мягкое уютное тепло.
– Сиди, Юша, –погрозил ей пальцем.
Юша поняла мой юмор, по-щенячьи заискивающе затявкала в ответ.
– Ах, да, чуть не забыл, – спохватился Можо, – в физических плотных мирах её могут видеть воочию. На земле – животные: кошки – особенно, собаки, летучие мыши, крысы, совы, лошади…, кажись, всё. А из людей – сенсетивы: те, кто видит энергетические образования. А остальные могут видеть Юшу как туманное светлое облачко. И то – когда Юша сильно обожрётся, – и с гордостью заключил:
–Теперь тебе на Земле физической нечего бояться! – и с умилением посмотрев на Юшу, засобирался:
– Ну, так я пойду…
– Спасибо тебе, Можо, за такой подарок, – поблагодарил я от души.
– Да чего уж там, дружите, – скромно опустив глаза, вздохнув, ответил Можо, раскланялся, шаркая толстенькими ножками, и удалился, весело посвистывая за окном. Махнул на прощанье ладонью.
Мы смотрели ему вслед, пока он не скрылся за деревьями, последний раз блеснув лысиной.
– Вот за что мне нравится Можо, – заговорил Павел первым, потирая место, уже не существующей раны от укуса Юши, – что он всегда добивается своего – “не мытьём, так катаньем”.
– Нам тоже пора назад, Дима, а то твоя Светка второй раз кафешку перепродаст, – торопил в путь Антон.
– Не продаст теперь, – уверенно сказал я и потёрся щекой о пушистую Юшу, от чего сущность удовлетворённо заурчала.
– Всё равно пора, Дим. Мы ещё не раз сюда вернёмся, будем путешествовать по всему Драконьему Двору, правда, Павел? – ища поддержки у друга по моему вразумлению, уговаривал Антон, – и не только.
– О, сколько ещё интересного тебе предстоит увидеть и узнать! – поддерживал Антона и Женька, – это только твой первый прорыв в Иномирье и первая серьёзная вылазка. Да и нельзя тебе так надолго отлучаться из физической оболочки.
Радушно распрощавшись с Павлом Князевым – учеником школы Поющих Теней и новым моим другом, мы, соединив наши энергетические тела, удалились с Драконьего Двора…


глава десятая

Ничего себе подарочек!


Совершая перемещение в пространстве, я беспокоился за Юшу, стараясь ощутить: на месте она или нет. Но сущность мужественно перенесла полёт – только шерсть заворачивалась и блестели ярче бусинки-глаза.
Добрались благополучно, и я нехотя влез в своё физическое тело, на минуту… потеряв сознание. Юшу перепоручил подержать Женьке, бережно опуская её на руки другу.
– Что ты так с ней носишься? – подтрунивал надо мной Антон, – она ещё тебя переживёт. Эти твари очень живучие.
– “Мы в ответе за тех, кого приручили”, – сказал я словами Экзюпери, погладив Юшу. Из тех же соображений покормил сразу же Джека.
– Ох, ох, моё тело скрипит, как несмазанная телега, – стонал я, одев на себя физический “скафандр”, – подожди, Юша, сейчас разомнусь и возьму тебя, – видя рвущуюся ко мне сущность, успокаивал её.
Пока я приходил в себя и усаживал на плечо Юшу, Антон (вот уж молодец какой!) просканировал пространство и докладывал обстановку:
– С Дашкой всё нормально, уже сама в туалет ходила и кушала самостоятельно. По земному времени мы отсутствовали восемь часов двадцать минут.
– Зато Светка прёт на всех парусах сюда. Злая-я-я, – схватился за голову Женька.
– Странно, если бы она была в радостном расположении духа, – заметил Антон, – мы ведь ей “на хвост соли насыпали”.
– Дима …, – видно подбирая слова, хотел мне что-то сказать Женька, но медлил:
– Отчим тоже очухался.
Я опустил глаза. Знал, что поступил очень плохо, констатировал своё безобразное поведение, но стыдно мне уже не было: душа хотела покоя, и она его получила: эмоции почти не мучили меня. Всё, что касалось отчима, Дашки и даже Светки, то скорее я испытывал сейчас к ним чувство конструктивного участия, но это не было тревожной душевной болью. Я чётко отмечал эти изменения в себе.
Даже за покойную маму я был спокоен и знал, что она там, в Иномирье, тоже нашла своё прибежище от земных страданий. Горькое чувство разлуки с ней сменилось предвкушением встречи – раньше или позже. Однако это достижение почти полного душевного покоя, того, что не волнует сердцевину меня, казалось каким-то незначительным по сравнению с последними событиями. И этот земной мир показался мне таким малым по сравнению с Бесконечностью…
Я поднял глаза и хотел уже что-то сказать Женьке, но сущность слетела с моего плеча и с беспокойством взглянула на меня, издавая тоненький свист.
Мы услышали вой, но это был не вой собаки: я ведь уже покормил Джека. Я побежал туда, откуда доносились странные звуки. Возле порога парадного входа в кафешку, обставленная клетчатыми большими сумками,сидела Светка. Вид у неё был усталый и подавленный. Лицо распухло и покраснело от слёз.
Я медленно и осторожно подошёл к ней, и мы оказались с ней лицом к лицу.
– Вернулась? – спросил я просто так, чтобы как-то начать разговор.
Ребята, подлетев, находились в сторонке, готовые придти на выручку.
Светка мрачно посмотрела на меня, встала, и через мгновение лицо её исказилось злостью и ненавистью. Открыв рот, она стала извергать отборную брань и ругательства. Она уже, было, протянула руки, чтобы вцепиться в меня, но не успел я и глазом моргнуть, как сущность метнулась молнией к Светке и, как вампир, вцепилась ей в глотку.
Светка, пошатываясь, отступила на несколько шагов, словно получив удар, застигнутая неожиданной невидимой атакой, шлёпнулась обратно туда, где сидела.
Юша вернулась, отсосав “отрицаловку” и победно заурчала, перебирая лапами у меня на плече.
Хорошо, что не укусила, а только нейтрализовала Светку, подумал я и похвалил мысленно Юшу за своевременную помощь.
– Ничего себе, подарочек! – свистнул Женька. А я удовлетворённо, с гордостью за Юшу, улыбнулся ему.
– Я тоже такой хочу! А то в некоторых мирах от агрессии неорганических существ отбоя нет. Антон, может и нам у Можо таких классных охранников попросить? – обратился Женька к другу.
– Да, было бы недурно…, – задумчиво протянул Антон, – если Димка их органикой кормить будет. Ты об этом не забывай, что они полуматериальные. Но подумать стоит…
Светка, совершенно растерялась, сидела и хлопала глазами. А потом, то ли для меня, то для себя, неопределённым тоном произнесла:
– Вернулась…
– Вот и хорошо, Светлана, – уверенным и спокойным голосом заявил я, – а теперь, давай, приводи всё в порядок, а потом мы с тобой съездим в больницу к Даше и к дяде Коле.
Светка часто закивала головой в знак согласия, даже не спросив, что с отчимом и моей сестричкой. Видно, с перепугу.
Я облегчённо вздохнул и медленно двинулся за моими друзьями в лес.
– Да-а-а, за тебя уже нечего бояться, – как-то с сожалением и грустью сказал Антон, когда мы остановились на краю поляны. Меня это сразу озадачило. В голове промелькнуло: неужели это из-за Юши? Может, они почувствовали себя ненужными?
Я вглядывался в их лица, чтобы понять, правда ли это?
И тут я, словно мне удалось прочитать намерения друзей, неожиданно даже для себя спросил:
– Вы о чём-то хотите меня попросить?
Антон окинул меня долгим серьёзным взглядом, как бы соизмеряя свою просьбу с моими возможностями, прежде чем её произнести.
– Да, у нас есть к тебе просьба, Дима, – проговорил он наконец и опять замолчал.
Я уже сгорал от любопытства и, не сдержавшись, стал торопить:
– Так говорите быстрей. Я готов сделать для вас всё, что в моих силах!
Антон с Женькой переглянулись и заулыбались.
– А как же, конечно! Как будто мы в тебе сомневались! – весело сказал Женя.
– Дело не в тебе…, – таинственно добавил Антон, и глаза его подёрнулись туманной дымкой.
– О, эти воспоминания…
– О родных, – сразу же поняв, добавил я, – Антон, у тебя болит душа о родных?
– Ты забыл, Димка, у меня не может болеть душа, – криво улыбаясь и пожав плечом, опроверг меня Антон, – но есть у меня к моей маме один разговор, который никто за меня ей не выскажет.
– Кроме меня! Антон! Я ведь могу! Я ведь вас слышу и их, – ткнул я в противоположную сторону пальцем, – тоже слышу!
– Не буду хитрить, Дима, об этом я и хотел тебя попросить, но боялся, что ты подумаешь… будто мы специально с тобой подружились, чтобы использовать вот в таких целях.
– Если разобраться, по большому счёту, то все мы в большей или меньшей степени друг друга используем. Так получается, что тогда и не общаться, и не дружить вовсе. Может, и не жить? – нашёлся я.
– Философ доморощенный, – уже преодолев смущение шутил, Антон. Потом поднял кверху голову, резко её опустил и стал говорить с детским восторгом:
– Димка, ты представляешь, завтра день моей смерти, а мать узнает, что я жив! Завтра! – с горящими от счастья глазами и сжав кулаки, – завтра у меня будет возможность ей это сказать!
– А Женькиной маме? – спросил я, считая несправедливым, что одна мама узнает, что её сын жив, а другая – нет.
– К сожалению, Димка, мне придётся пока подождать.
– Это закон такой, Димка, – уже посерьёзнев пояснил Антон, – пока горе и страдание родных от потери близкого человека не перерастёт в светлую память об ушедшем, нельзя заявлять о себе никоим образом. А Женька пришёл позже меня. Мы ведь и при жизни физической были друзьями.
– Насколько позже? – удивлённый таким признанием, спросил я.
– Почти на одиннадцать месяцев – ответил бесстрастно Женька.
– А жене твоей, Наташе, тоже сообщим? – вспомнив о ней, обратился к Антону.
– А у неё всё хорошо, – с нежной улыбкой сообщил он. – Зачем её тревожить? И без тени ревности констатировал:
– У Наташи хороший муж, дом – полная чаша. Сынок родился недавно: Антошкой зовут. Слава Богу, что её муж дал ей всё, чего не мог дать я.
– Ты любил её? – засомневался я.
– И сейчас люблю, Дима, – ещё больше загораясь изнутри светлым огнём, признался Антон.
– А как же…, – растеряно бормотал я.
– Мы были нищие и бездомные, Дима. У нас было много проблем. У нас – это у моей мамы, у меня и у сестры Танюшки. Бились мы, как рыбы об лёд, чтобы вылезти из этой нищеты. Но ты знаешь, что на этой Земле “от трудов праведных не наживёшь палат каменных”,
–И даже квартиры не купишь, когда от зарплаты до зарплаты перебиваешься, – дополнил друга Женька, – это только в поговорке ”с милым рай в шалаше”, ну а когда и на еду не хватает… какое уж тут вообще может быть счастье. Серая, нищенская, паскудная жизнь, как водой, гасит самые искренние чувства, превращая их в тяжкое испытание, лишает всякой надежды убогий быт…
– Знаю. Всё это мне знакомо. Вспоминать не хочется. И тревожить свою душу, – резко оборвал я Женьку. – Прости, друг, – извинился я, думая, что он обиделся.
– Вот и нам не хочется, Дима, – согласился со мною Антон, – и что ж тут плохого, что я радуюсь за Наташу – моего любимого человека, что она не мучается, а живёт достойно? Ведь не умирать же ей было вместе со мной?
– Конечно, конечно, – рассеянно соглашался я.
– Вот и получается такое несоответствие мира внутри тебя и мира внешнего… Так рождается страдание и страшная дисгармония…
– Это мне тоже знакомо, не нужно дальше продолжать, Антон. Я всё понял. Потом спохватился – А ты, Антон, тоже, как и я… И Женька…, – мучаясь в догадках, и не зная, как спросить потактичнее, мямлил я.
– Нет, Димка, – поняв, что именно я хотел спросить, возражал Антон, – меня сбила насмерть машина. А он, – показав на Женьку, – утонул. Это были несчастные случаи, а не самоубийство. Боролись мы, как могли. Но, Бог нас пожалел…
– За родных только обидно, они не знают, что нам здесь намного лучше, чем им, – досадовал Женька.
– Ладно, – утешая нас и самого себя, завершал трудный разговор Антон, – по крайней мере у них всё ещё впереди.
Я судорожно сглотнул, чтобы удержать невольный вздох, понимая, что у меня набралось ещё больше новых вопросов к моим друзьям, чем я мог получить на них ответов на данный момент.
– Успокойся, Димка, – говорил Антон неподдельно весело, – мы достигли господства над физическим миром!
Я улыбнулся тоже.
– Сейчас мы должны на время попрощаться с тобой, а завтра встретимся. Ты пока улаживай свои вопросы, а мы полетим помыться от всякой энергетической грязи домой, куда мы тебя скоро и пригласим. Со зверюгой своей будь осторожен, следи за своими мыслями! До скорого! – попрощался Антон. Женька помахал рукой, и они растворились.
– До свидания, – крикнул я им вслед и стал раздумывать о предстоящих визитах, но на миг почувствовал одиночество.
Юша, видно, не пережив такого оскорбления, зависла у меня перед глазами и мысленно меня спросила:
– А я?
– Ой, хорошо, что ты рядом, Юша, спасибо Можо! – ответил я сущности вслух и, протянув руку, усадил её обратно, – пошли Светку тормошить, чтобы пожрать нам сделала, а то я зверски голоден, а ты, Юша?
Светка поджидала меня на кухне за столом, сложив как ученица первого класса руки, выпрямив напряжённо спину, с собачьей преданностью в глазах.
– Покушать есть чего? – пытаясь скрыть в своём голосе смех, – спросил я, видя это уморительное зрелище.
– Есть, Димочка, есть, а как же. Я мигом. Супчик вот, пюрешка с котлеткой – всё, что ты любишь.
Я слышал в её голосе лицемерные нотки. Понятное дело – Светка сейчас боялась меня, а не вдруг враз полюбила. Юша это тоже чувствовала, но я её предупредил, чтобы без моего ведома Светку не трогала.
Поставила мне еду, а сама села напротив.
Я кушал сам с удовольствием и незаметно по кусочкам подавал Юше. И надо ж так было случиться, что Светка не вовремя подняла голову, отрываясь от тарелки, и увидела, что еда исчезает у меня с ладони в воздух.
Светка дёрнулась, ойкнула, подавилась и закашлялась, дико глядя на моё плечо. Проморгалась, потрясла головой, совершенно озадаченная и заинтригованная. К тому же мы с голодухи с Юшой объелись: я стал икать, а Юша “засветилась” и стала видимой, как белое облачко. Это я потом заметил, когда к зеркалу подошёл.
Да, недаром Светка все мои указания выполняет, как отлично выдрессированная овчарка, – думал я, – и ходит возле меня бочком, искоса испуганно поглядывая.
По дороге в больницу я рассказал Светке всё, что произошло после её позорного бегства. А! Не выдержал и рассказал, что произошло в гостинице со Славочкой её. Реакция была ошеломительной: она привстала, побледнела и брыкнулась в обморок. Автобус остановили, и шофёр откачивал её, тыкая Светке в нос нашатырём и брызгая в лицо водой.
Она очнулась, но при виде меня её так затрясло, как будто Светка с детства болела эпилепсией и это последняя стадия её заболевания. Я уже и сам испугался, стал успокаивать Светку, но это не помогло. Пришлось вспомнить и применить приём ментально-энергетического воздействия. Светка тогда стала, как шёлковая. Даже покрасивела, когда смягчилось её стервозное выражение лица.
В реанимацию к Дашке нас не пустили. Только передачу с фруктами и соком забрали. Сказали, “девочка поправляется, когда переведут в обыкновенную палату, тогда можно будет её навестить”.
Пошли к отчиму: я всё-таки получил укол совести, когда увидел его. Светка стала плакать и на коленях молить у него прощения. Я тоже просил у него прощения ради Господа Бога.
Дядя Коля отвернулся к стенке и приложил руки к глазам, вроде как плачет. Но я знал, что на самом деле он улыбается...

Елена Седлецкая http://masterveda.narod.ru