Когда хочется откровенностей - я иду сюда, благо многие эту дорогу позабыли. Когда нужно развернуть размышления на большое количество символов - я тоже иду сюда, потому что больше, пожалуй, и некуда.

Разговоры субъективно воспринимаются как злые. Особенно эти, телефонные - с наглой, ироничной откровенностью, изящно переплетённой нитями провокаций. Наверное, это могло бы походить на тренировку, передачу экспириенса от возомнившего себя чуть более мудрым и способным в искусстве риторических баталий. Словно этот кто-то берёт своё оружие на изготовку, ударяет - не тяжело, но на полном серьёзе, - озвучивая по ходу каждое своё движение и его скрытую суть, а потом наслаждается последствиями удара, от которого жертве - или ученику? - по неопытности не удалось скрыться. Ведёт себя как древние Наставники. Жаль только что у этих легендарных Мастеров, великих учителей рыцарей Средневековья, были благодарные и всё схватывающие на лету последователи. У меня же...впрочем, сам виноват. Это вопрос выбора.

Или не виноват. Просто с небольшой периодичностью меня начинает беспокоить раскаяние - ах какой я злой, плохой, нехороший, экспериментирую и пользуюсь, натягивая шнур (вероятно бикфордов, который другая сторона зовёт почему-то любовью), до больного струнного звона. Стоит ли оно того? Да, если точно знать, что при любом стечении обстоятельств (кроме летального, конечно же, исхода) ты окажешься тем самым человеком, о котором потом всю жизнь будут говорить: он меня изменил\испортил\обогатил\взрастил (нужное подчеркнуть). Игра стоит свеч, оооок. Не виноват.

Долгие долгие разговоры как-то скрашивают общую скуку и давно поселившееся безразличие. Подколки помогают снимать разряды негодования. Сегодня на ум пришла очередная красивая и ёмкая формулировка - моё занятие по сути является борьбой против человека, но за него. Против одной части личности, за другую - ту, что субъективно более привлекательна. Или была таковой когда-то. Интересно, относятся к ней карие глаза? Нет, это лишь иллюзия - моей страстью всегда останутся голубые с переходом в серый. Именно такие должны быть напротив - или чуть по правому боку, в то время как мои, зелёные, будут надёжно спрятаны за очередными линзами произвольной окраски.

Последнюю неделю - чёрными, служащими словно бы продолжением чуть расширенного зрачка. Слишком большие и слишком однотонные, чтобы быть похожими на настоящие, но так отменно усиливающие весомость взгляда.

Дайте пожалуйста кофе. Да-да, чёрный, без сахара. Присаживайтесь. Вот проездной. Спасибо. Не смотрите на меня так. Улыбнитесь.

Мне нравятся наши прогулки. С разговорами чуть более спокойного темпа. чем привычны мне - и вечно о всякой чепухе из прошлого, будущего и совместного. Последнего совсем мало, но даже это позволяет иногда нырять в короткие воспоминания или бросаться лёгкими намёками в духе "а помнишь".

Руки теперь мёрзнут практически всегда. Ноябрь с его снегом и ветром сближает, опасно сближает в некоторых случаях. Правая ладонь попадает в горячие, мягкие объятия и ловкие пальцы пробегают по коже лёгкими касаниями, согревающими и проникающими в самую глубь. Это сейчас пальцы горят, прыгая по разгорячённой клавиатуре ноутбука, а тогда они жадно впитывали тепло по крупицам, сигнализируя мозгу вполне однозначное: "счастье!" Глупости, глупости. Просто иллюзия. Интересно, с каких пор мы обнимаемся при встрече? Немногим это позволено.

В этой идиллии живёт лишь лёгкое беспокойство от наступающего ноября. Я помню грядущую дату, прекрасно помню. И буду по-своему мазохистски счастлив, если она ничего не принесёт с собой. Один город. Снова один город. Это же страшно! Но может, за год я стал сильнее?

Да, Кот?