В продолжение моего поста о Кэтрин Ховард, захотелось найти несколько больше информации и о ее предшественнице, Анне Клевской. В конце концов, любопытно хотя бы предположить, что именно в ней, свежей двадцатитрехлетней девушке, могло оттолкнуть мужчину в два раза старше настолько, что, едва взглянув на нее, он приказал юристам расторгнуть брачный договор, хотя еще недавно восторгался ее портретом?

В 1538 году Генриху Восьмому, трижды вдовцу, было уже глубоко за 40 лет и, наверное, за 150 кг, но он все еще считал себя лучшим женихом Европы. И невесту он хотел, в первую очередь, красивую, здоровую и способную на деторождение. В то время, как его министр, умнейший сэр Томас Кромвель, понимал важность политического союза, дабы ослабить изоляцию, в которой оказалась Англия после разрыва с католической церковью.
Поскольку Генрих хотел привлекательную королеву и заявил, что брачные переговоры не начнутся без его личного одобрения кандидатуры невесты, к герцогским и королевским дочкам был отправлен придворный художник Ганс Гольбейн с задачей написать их портреты.
В Брюсселе он пишет портрет Кристины Датской, шестнадцатилетней вдовы герцога Миланского и племянницы императора. Однако, хотя красавица-герцогиня и позировала ему три часа, пусть и в траурных одеждах, позже она заявила: "Вот будь у меня две головы, одну я бы предоставила королю Генриху". Кристина была не только девушкой разумной, но и истовой католичкой. К тому же, первая жена Генриха, бедняжка Екатерина Арагонская, приходилась ей двоюродной бабушкой. К тому же, юная герцогиня успела всем сердцем влюбиться в молодого и красивого Рене, принца Оранжского.
Генрих был очень опечален. Ведь, увидев портрет Кристины Датской (который даже сравнивают по загадочности с портретом Моны Лизы), он пришел в такой восторг, что устроил пирушку и приказал музыкантам играть день напролет.
Казалось, все богатства Англии не могли перевесить вполне обоснованного страха за собственную жизнь и отпугивали невест от ее монарха. Наотрез отказала ему и другая красавица, Мария де Гиз, вдова герцога де Лонгвиля, как и ее младшие сестры.

Мария де Гиз, будущая королева Шотландии.

И тут вдруг на дипломатическом горизонте замаячило маленькое, но гордое герцогство Клевское. Началось все с того, что ее правитель, молодой Вильям, тоже предложил руку и сердце прелестной Кристине Датской. Но, помимо того, что сердце ее было занято, дядя-император имел с Вильямом собственные счеты: он претендовал на герцогство Гельдернское, завещанное Вильяму бездетным родственником. Карл категорически отверг предлагаемый альянс. Более того, Кристину, вопреки ее желанию, сговорили замуж за лотарингского принца, ранее уже помолвленного...с сестрой Вильяма Клевского, по имени Анна.
Как и у Вильяма, у Генриха Восьмого были свои причины недолюбливать Габсбургов. В конце концов, он тоже когда-то выступал претендентом на корону императора, а тут еще у него увели желанную невесту. Общие враги многих делают друзьями, а тут еще расторопный Кромвель подсказал его величеству, что, по сведениям дипломатов, у Вильяма имеются две сестры на выданье.
Да, не столь уж юны, двадцати трех и двадцати одного года, но недурны собой. Правда, за невестами приданого не давали, зато можно насолить императору Карлу и получить союзника. Ганс Гольбейн был снова отправлен в путь со свежим запасом холста и красок.
Поверив результату его творчества и устав от затянувшихся на два года переговоров, король, наконец, выбрал более светловолосую Анну (душевно сыгранную Джосс Стоун в "Тюдорах")...
...а не ее сестру Амалию двумя годами моложе, которая также предлагалась ему в жены. Увы, печальную Амалию так и не удастся никому пристроить, и она проведет все свои годы в родном герцогстве, приживалкой у брата.
Портрет их старшей сестры, Сибиллы, тоже не дает ни малейшего намека на какое-либо отталкивающее уродство. В четырнадцать лет Сибиллу помолвили с наследником Саксонского престола, Иоханном-Фридрихом, и в каталоге невест английского короля она не выставлялась. Придворный художник княжеского дома Веттинов, Лукас Кранах отразит внешность Сибиллы, курфюрстины Саксонской, на протяжении всей ее жизни, с юных до зрелых лет. Ее "помолвочный" портрет весьма известен:
Точнее, два портрета.
А вот тут, на мой взгляд, немножко уже Пикассо.

Принцесса Анна, выросшая в замке Бург и герцогской резиденции в Дюссельдорфе, была воспитана матерью-католичкой, которая, по-видимому, полагала образование для девочек за пределами ведения домашнего хозяйства греховным излишеством. Девушка, безусловно, считалась довольно привлекательной, но не любила петь, не умела танцевать и играть на лютне, писала и неохотно читала лишь на родном немецком. По английским и французским меркам она была скучна и бесцветна. Однако, Анна, по-видимому, обладала уживчивым и теплым характером, что хоть и не спасет ее будущий брак, однако, сделает ее жизнь в Англии вполне сносной.
Все еще грезя о Кристине Датской, Генрих согласился жениться. Попрощавшись с родными, Анна Клевская отправилась в долгий путь, который, по настоянию ее брата, проходил преимущественно по суше. Известно, что в дороге ее встретило немало любопытствующих современников, свидетельства которых подтверждают, что девушка была отнюдь не уродиной. Бросались в глаза лишь ее совершенно не модные наряды, но, благодаря кошельку английского посланника, гардероб принцессы был обновлен по последним французским фасонам. Ее попытались научить карточным играм, которые обожал король Генрих, но Анна нашла их совершенно не занимательными.

Генрих Восьмой в 1540 г. глазами того же Ганса Гольбейна.
Да, следует отметить тот любопытный факт, что на момент заключения брака принцесса Анна являлась католичкой (впрочем, как и все другие кандидатки), а папа римский лишь недавно подтвердил отлучение короля Англии от церкви. Впрочем, принцесса безропотно приняла религиозные правила англиканства - все равно в те времена их еще никто, кроме Кромвеля, толком и не понимал.

Молодая королева (брак по доверенности был заключен в ноябре) прибыла в Англию в канун Нового, 1540 года, и Генрих, охваченный нетерпением, тут же отправился " на смотрины" с неофициальным визитом. Вот что пишет о том императорский посланник:
"И в полдень новогоднего дня его милость король с пятью приближенными, закутавшись в плащи с капюшонами, чтобы никто не мог их узнать, тайно явились в Рочестер и отправились в покои, где указанная леди Анна следила из окна за травлей быка собаками (староанглийское развлечение), происходившей во дворе. Внезапно он (Генрих) обнял и поцеловал ее, а потом от имени короля ей преподнесли подарок в честь Нового Года, а она, смутившись и не зная, кто перед ней, поблагодарила его, и так он начал разговор с ней. Но она больше смотрела не на него, а в окно...и когда король увидел, что она обращает на него столь мало внимания, ушел с другую залу и снял свой плащ, а затем явился к леди Анне снова в накидке из пурпурного бархата. И когда лорды и рыцари увидели его милость, они склонились перед ним в почтении, и ее милость тоже припала к ногам короля, и он привествовал ее снова. Они мило побеседовали, а под конец он взял ее за руку и увел в другую комнату, где их милости развлекались в ту ночь и в пятницу до полудня".
В конце концов, они уже были мужем и женой. Только вот разве не удивительно, что король "развлекался до пятницы" с женщиной, которую позже назвал уродиной?

Как считают исследователи, отвращение к Анне возникло у Генриха лишь после неудачной брачной ночи, когда он, по собственному признанию, не смог консуммировать их союз. Уже неделю спустя стало очевидно, что король предпочел бы вернуть купленный товар. Де, и груди у жены отвисшие, и пахнет неприятно, и вообще, с таким телом она не может быть девственницей, жаловался он своим придворным.
Если верить "Тюдорам", брачная ночь монархов была вот такая: король со скучающим видом "разворачивает подарок", а Анна лежит, как мышь, и, очевидно, "думает об Англии". Как оно было в реальности, если представить вместо красавца Джонатана Рис-Майерса более реального Генриха, грузного, страдающего от хронической болей после травм, полученных на ристалище?
Чем больше Кромвель уговаривал Генриха сохранить альянс, тем больше тот мрачнел и поглядывал в сторону хорошеньких юных фрейлин нежеланной жены. Вот, например, Кэтрин Ховард. Семнадцать лет от роду, а не девица - огонь! Танцует и поет, тогда как Анна больше молчит, как рыба, стесняясь, наверное, своего плоховатого гортанного английского. Она была столь невинна, что даже хвасталась перед своими дамами супружеским вниманием короля:
- Когда он приходит в постель, то целует меня и берет за руку и говорит мне "Спокойной ночи, милая", а по утрам целует меня и говорит "Прощайте, дорогая". Разве этого недостаточно?
- Если это все, мадам, то нам еще долго ждать рождения нового принца, - отвечали ей с тяжелым вздохом старшие фрейлины, которые уже были наслышаны о том, как характеризует свои супружеские ночи сам король, как и о том, что проныре Кэтрин Ховард уже удалось то, чего лишена была Анна.

В конце концов, как нам известно из истории, в июле 1540 года брак этот был аннулирован, как несостоявшийся (то есть, неконсуммированный), Кромвель - за плохое сватовство - оговорен и казнен, а Анна Клевская из супруги короля превратилась в его "сестру". Основание для аннулирования нашлось удивительно легко: как оказалось, не существовало документа, подтверждающего разрыв помолвки Анны с лотарингским принцем, сколько ни искали его в герцогстве Клевском. Возможно, потому, что помолвка была неофициальной. Так или иначе, сочли, что принцесса была греховно несвободна на момент своего венчания и должна быть возвращена по месту назначения. Да и из политических соображений в альянсе с крошечным Клевским герцогством уже не было никакой нужды. Император Карл снова враждовал с французским королем Франциском, и Англия могла удачно сыграть на этом.
Но Франсуа Лотарингский уже собрался жениться на Кристине Датской, той самой гордячке, отказавшей Генриху Восьмому. Да и возвращаться еще одной приживалкой в дом брата, где уже командовала невестка, Анна не пожелала. Возможно, из гордости, а, может быть, за прошедшие несколько месяцев она почувствовала себя в Англии гораздо вольготнее, чем дома. И кто бы взял в жену ту, что почти официально была дискредитирована как женщина? Подобный человек, будь то принц или простой смертный, превратился бы в посмешище.
Она отлично понимала и то, что сопротивляться решению короля было бесполезно. Защитить себя можно было лишь одним способом - продемонстрировать понимание и смирение. И остаться в Англии.
В благодарность за то, что Анна охотно приняла свое новое положение и даже не разозлилась на Кэтрин Ховард, ей были дарованы поместья казненного Кромвеля, а также замок Хэвер, когда-то принадлежавший Анне Болейн. Это сделало ее одной из богатейших женщин Англии, притом, за ней сохранился и ее королевский статус. Во времена, когда слабый пол должен был подчиняться отцам, мужьям или братьям, она была ответственна лишь перед одним королем, а он больше интересовался собственными проблемами. Например, обвинением в измене, выдвинутом против его новой жены, его любимой "розы без шипов" - Кэтрин Ховард.
А Анна настолько расцвела после окончания своего замужества, что после казни Кэтрин поговаривали о том, что король подумывает снова на ней жениться. На этом настаивал и герцог Клевский. Однако былое отвращение, по-видимому, все же не исчезло, и король снова предпочел ей другую.
Впрочем, Анна часто навещала своих бывших падчериц, будущих королев Марию и Елизавету, которым она позже завещала все свои драгоценности. В царствование Марии она вернулась в католичество.
Уважение, заслуженное ею, выразилось и в том, что похоронена Анна была в Вестминстере, пусть и не рядом с Генрихом Восьмым (он пожелал быть погребенным подле Джейн Сеймур), но в той же, исключительно почетной, части собора, где находились могилы Эдуарда Исповедника и почти всех Плантагенетов и Тюдоров. Не стоит и упоминать о том, что остальные четыре супруги подобной чести не удостоились.

Нет никаких оснований предполагать, что короля ввел в заблуждение портрет, написанный Гансом Гольбейном, признанным гением своего времени и любимцем Генриха Восьмого до конца своей жизни. В приукрашивании внешности Анны Клевской не было никакого смысла, зато была опасность оставить голову на плахе. В конце концов, взглянем на вполне реалистичное изображение Джейн Сеймур, также его авторства. Вероятно, сыграли свою роль простые законы физической привлекательности, та самая "химия", которую невозможно передать красками на холсте или даже фотографиями, в совокупности с тяжелым и капризным характером короля.

Анна Клевская, миниатюра Джейн Сеймур



P.S. С портретом Анны Клевской также связана странная история. В 1860 году его скопировал молодой французский художник Эдгар Дега, весьма своеобразно изменив лицо королевы - округлив ее губы, изменив цвет глаз и форму носа, сделав ее лоб более высоким.

Добавив тем самым, по мнению исследователей, собственные черты. Либо даже черты Генриха Восьмого (!)- создав "женскую" версию портрета короля, способного тем самым самовоспроизвестись в следующем монархе.


Полная версия портрета, созданного Дега.