Один из них (уже не помню кто), сказал, что всё, что было, и что сейчас есть - просто игра. Шахматная партия. Просто я этого еще не поняла, наверное. А я вот понимала, о чем он говорил. Фигурки, шахматные фигурки...
Он в чем-то прав. Только игроки ушли, а фигурки остались. И начали свою игру... или продолжили уже начатую?
Одному я мстила. И продолжаю это делать. Потому что сам виноват. Потому что, не стоило тыкать палкой змею. Он сделал мне больно, заставил его возненавидеть. А теперь он лезет в мою жизнь, и хочет все вернуть. Нет, дружок, не получится. Я тебя наперед просчитать могу, и уже не раз в этом убеждалась. Ничего ты не получишь, я уже не зла на тебя. Мне на тебя почти похуй. Но только почти.
Другой стал мне самым хорошим другом. Я его очень любила, ивсегда рада была его видеть и слышать. Я знала, что могу ему позвонить и плакать в трубку, а он поймёт. Знала, что могу его обнять, и он обнимет меня в ответ просто потому что так же нежно ко мне относится. У меня есть своя любовь, у него - своя. Но это не мешало нам дружить. Я не хотела бы давать оценку его поступкам, но скажу. По-моему, он сделал глупость. Он женился. На той, которая доводила его до истерических припадков, которая металась между ним и своим бывшим, на той, которая в гош его не ставила. И он перестал со мною общаться.
Он добровольно ушел с шахматной доски.
И теперь мне хочется плакать. Я ему больше не друг. Перечитываю историю перписки, и понимаю, как я им дорожила. Его новая жена оказалась ревнивая, и, я почти уверена, это она не разрешает ему со мной общаться. А он сделает для нее все.
И мне хочется плакать. Я не стану, но куда-то себя деть нужно.
... На шахматной доске еще остались фигурки. Пока никто никому не поставил ни шаха, ни мата. Ни, хотя бы, пата. Тот, который остался, упорно хочет добиться своего. Но теперь мне стало совсем все равно. Может, я тоже уйду с доски. Может, одна, может, захвачу кого-то с собой. А он пускай остается.