Цитата сообщения Наташа_Ходош " Искусство, ...ты ведешь меня дальше, зовешь к себе ближе, ты хочешь, чтобы я только тобой и жил, тобой любовался, чтобы все существо мое принадлежало только тебе, чтобы отрекся я ... от всего-всего на земле, кроме тебя...
... Ты любишь только того, только тому раскрываешь красоту свою несказанную, кто знает все и от всего для тебя отрекся - ... потому ты прекрасно, как жизнь." Ефим Честняков. Из письма И.Е. Репину 23 апреля 1902 года.
Этого замечательного художника, с которым я хочу познакомить и вас, я встретила как-то на полке книжного магазина на обложке книги "Ефим Честняков" (Новые открытия советских реставраторов). Составителем книги был и ныне здравствующий Великий Открыватель забытых художников российской глубинки Савелий Васильевич Ямщиков. Его я тоже считаю своим учителем, ибо он, не ведая сам того, научил меня останавливаться, когда вижу новое, может быть и не принятое и не модное, но интересное, в искусстве, да и в обычной жизни тоже.

Вот эта книжица.





ЧЕСТНЯКОВ ЕФИМ ВАСИЛЬЕВИЧ
Нашла материал http://images.google.ru/imgres?imgurl=http://art.1...%25D0%25BE%25D0%25B2%26hl%3Dru, с автором которого полностью согласна. Именно поэтому нашла эту старенькую книгу и решила написать в дневник. Несмотря на выставку, которая прошла в Москве в 2003 году о Кологривском художнике знают мало.


А это Савва Ямщиков. Именно он обнаружил картины Ефима Честнякова и добился того, чтобы на множестве выставок люди любовались бесхитростными и в тоже время весьма философскими его вроде бы "детскими" картинами.


Вход в город всеобщего благоденствия



Деревенский праздник


Детские забавы


Крестьянская свадьба.


Свахонька,любезная, выйди




Посиделки




Поющие у трона




Для того, чтобы самой увидеть эти картины, я отправилась в Кострому, где и обнаружила в художественном музее целый этаж этой удивительной живописи, пронизанной любовью к людям, жизни и детству.
Проведенный мною ниже материал о жизни Честнякова мне показался полным и интересным, поэтому я привожу не только ссылку на него, но и саму статью.
Репродукции картин Ефима Честнякова сканированы мною с приведенной выше книги, изданной в Москве изд. Советский художник в 1985 году.
Материал о Ефиме Честнякове можно найти и в другой книге Савелия Ямщикова "Спасенная красота", вышедшей в издательстве "Просвещение" в 1986 году.

«РЫЦАРЬ СКАЗОЧНЫХ ЧУДЕС»
http://www.bibliogid.ru/authors/hud/rasskazyohud/chestnyakov

Сейчас сложно сказать, как развивалось бы русское искусство, если бы не свернуло оно в XVI-XVII вв. в сторону западноевропейской традиции — и в живописи, и в графике. Но можно предположить, что, пойди оно по иному пути, путь этот во многом совпал бы с творческими поисками Ефима Честнякова.
Ефим Васильевич Честняков (19.12.1874 [по старому стилю], дер. Шаблово, Кологривский р-н, Костромская губ. — 27.06.1961, там же) — русский писатель, художник, философ. Родился он в семье крестьян всего через тринадцать лет после отмены крепостного права и с самого детства оказался в своеобразной атмосфере крестьянского быта, где бедность и тяжкий труд уживались с богатством духовной культуры, таинственностью сказок и посиделок, бесшабашной удалью народных гуляний и праздников. Этот мир был полон загадок, и жившие бок о бок с людьми кикиморы, лизуны да «соседушки» были почти членами семьи — никто даже не сомневался в том, что они существуют.
Большое влияние на будущего художника оказала бабушка Прокофья, которая рассказывала ему сказки «про старину». Да и остальные родственники, каждый по-своему, формировали душу мальчика. «Дедушка был мастер рассказывать про свои приключения: как два раза ходил пешком в Питер (за 1000 верст) депутатом от мужиков хлопотать перед барином, как отбегался от солдатства и пр. Он рассказывал и сказки, и не забуду, как чудно рассказывал. От матери слушал сказки и заунывные мотивы. Отец перед праздниками вслух читал Евангелие. Поэзия бабушки баюкала, матери — хватала за сердце, дедушки — возносила дух, отца — умиротворяла…» Рисовать Ефим любил с детства. «У меня страсть к рисованию была в самом раннем детстве, лет с 4-х, точно не знаю. Мать моя отдавала последние гроши на бумагу и карандаши. Когда немного подрос, каждое воскресенье ходил к приходу (4 версты) и неизбежно брал у торговца Титка серой курительной бумаги, причем подолгу любовался королевско-прусскими гусарами, которые украшали крышку сундука, вмещавшего весь товар Титка. В храме особенной моей любовью пользовались Воскресение и Благовещение. Когда идут в город, то со слезами молил купить «красный карандаш», и если привезут за 5 к. цветной карандаш, то я — счастливейший на земле и готов ночь сидеть перед лучиной за рисунком. Но такие драгоценности покупались совсем редко, и я ходил по речке собирать цветные камешки, которые бы красили…» После школы Честняков хотел учиться дальше, но родители были против. Только несколько лет спустя молодой человек «улепетнул» от матери с отцом и поступил в Кологривское художественное училище, причем попал туда через месяц после начала занятий, но по рисункам был зачислен безо всяких экзаменов. Продолжил образование в учительской семинарии в селе Новое Ярославской губернии (1889-1894), получил там звание народного учителя и был распределен в село Здемирово Костромского уезда. Через год его перевели в Кострому, в начальное училище при приюте для малолетних преступников, а еще через год — в село Углец Кинешемского уезда Костромской губернии.
Там художник впервые увидел театр и навсегда остался им очарован. Все эти годы — и в училище, и в семинарии, и потом — он много рисовал, и его картины обратили на себя внимание местных ценителей. В 1899 году, собрав немного денег и получив рекомендательные письма, Честняков отправился в Петербург — поступать в Академию Художеств.
Чтобы подготовиться к поступлению, он получил разрешение заниматься в скульптурном музее Академии Художеств. Учился в мастерской живописи и рисования княгини М.К.Тенишевой, где царила свободная творческая атмосфера. Но Честнякову сложно было погрузиться в нее с головой. Его одолевали материальные проблемы — в столице надо было на что-то жить, да и из дома постоянно приходили письма с просьбами выслать немного денег. Он продавал картины, писал новые, всякий раз создавая сказочные, необычные образы крестьян, народного быта, обрядов, праздников…
Илья Ефимович Репин очень высоко отзывался о работах молодого художника: «У вас талант. Вы идете своей дорогой, я вас испорчу. Это огонь, это уже ничем не остановишь. Вы уже художник».
Через некоторое время Честняков был принят вольнослушателем в Высшее художественное училище при Академии Художеств, но проучился там лишь до января 1903 года. Скорее всего, из-за материальных трудностей он вынужден был уйти. С осени 1903-го до мая 1904-го учился в Казани. Потом опять на несколько месяцев вернулся в столицу. К сожалению, устроиться там никак не удавалось. Не только из-за нехватки средств — все в городе было чуждо душе художника. И в 1905 году он вернулся обратно в Шаблово.
Дома на него свалились повседневные хлопоты и заботы. Он пахал, сеял, собирал урожай, валил лес… При этом каким-то образом умудрялся заниматься творчеством; придумывал и мастерил музыкальные инструменты; по вечерам учил детей письму, чтению и рисованию.
В марте 1913 года Честняков снова приехал в Петербург, всего на несколько месяцев. Он познакомился с поэтом С.М.Городецким и писателем А.П.Чапыгиным. При их содействии в январском номере детского журнала «Солнышко» за 1914 год была опубликована его сказка «Чудесное яблоко», для которой художник выполнил рисунки пером. А затем в издательстве «Медвежонок» вышел целый сборник его сказок — «Чудесное яблоко; Иванушко; Сергиюшко».
Странно, но издатель решил выпустить книгу с черно-белыми иллюстрациями, и Чесняков сделал их сам. Да и мог ли кто лучше передать тот волшебный мир, где на старой яблоне в лесу вырастает огромное яблоко, которое можно привезти домой только всей семьей, и старыми и малыми, и которое самим Богом дадено:
«Привезли домой яблоко, и вся деревня сбежалась, глядит:
— Кто вам дал? — спрашивают.
— Бог дал, — отвечает дедушко.
Почали. Стали пробовать: сладкое, душистое, рассыпчатое.
«И мне, просят, и мне!» Дедушко дает всем. Вся деревня наелась, похваливаеют: такого-де дива не слыхивали. И ели дедушко и бабушка, мужик и баба и ихние ребята — парнеки и девоньки… Кушали сырым, и печеным, и в киселе, и перемерзлым, когда пришли холода. Соседям всем завсегда давали, особенно кто захворает. И хватило им яблока на всю осень и зиму до самого Христова дня».
На этих рисунках в лесу среди деревьев растут огромные грибы, а сказочные гуси-лебеди — добрые, с ними можно просто полетать, а потом вернуться домой… Очень часто сюжеты сказок переходили у Честнякова в картины, в акварельные листы. При этом, как очень точно замечает В.Я.Игнатьев, открывший миру этого удивительного художника: «Его деятельность невозможно механически разделить на сферы, обособить, а тем более противопоставить друг другу. Он как бы видоизменяет те или иные мотивы, хочет донести свою мысль до собеседника-зрителя и с помощью слова, и с помощью красок».
Увы, предложений от издателей больше не поступало. Шла Первая Мировая война, до сказок ли тут было?.. Да и сам Честняков, со своим идеализмом, патриархальностью, добротой и чистосердечностью, не вписывался в столичный суетный мир.
В 1914 году художник навсегда вернулся в родную деревню. Чтобы удобнее было заниматься творчеством, он реконструировал старую отцовскую избу. Достроил второй этаж и сделал там мастерскую.
Все глубже и глубже проникал он в истоки фольклора, изучал обряды, сам принимал в них участие, писал картины с различными обрядовыми сценами («Ряженые», «Ведение невесты из бани») и повседневными делами крестьян («Пряхи», «Посиделки»). Лепил из глины. Собирал народные песни, частушки, записывал сказки…
«Знатоком старины я себя не считаю, — писал художник, — но желал бы, чтобы была у нашего народа культурная работа… Не то, чтобы не знакомиться с иноземной (и городской) культурой, но чтобы иметь и свою оригинальную творческую жизнь в поэзии и промышленности, и городам быть со своим обликом, отличным от других…» У первого в округе у Ефима Васильевича появился фотоаппарат, и он активно фотографировал крестьян, детей, крестный ход…
Октябрьскую революцию художник принял двояко.
Где-то нищие дерутся —
То российска революция…
Выступая не столько против происходящих перемен, сколько против безбожия в самой идее коммунизма, он мечтал, что, наконец, осуществятся его идеи возникновения некой универсальной культуры, близкой всем, а жизнь станет стабильнее и благодатнее. Вместе с тем, он искренне верил, что средством прогресса являются не революции и резкие социальные изменения в обществе, а, скорее, нравственное самосовершенствование человека.
В первые послереволюционные годы Честняков становится членом Кологривского отделения общества по изучению местного края (1918-1920), работает народным заседателем волостного суда (1920-1925), принимает участие в работе Дворца Пролеткульта, где преподает в художественной и театральной студиях, организует в Шаблово Детский сад (1920-1925). В списке своих занятий с детьми он перечисляет: «Занятия детей: смотрели иллюстрированные книги, журналы и в перерыве — сказки, пословицы. Чтенье и рассказы, рисовали от себя карандашом и красками на бумаге. Работы их (листочки и тетрадки) хранятся все…» Ефим Васильевич сам подбирал книги и учебные материалы для своих воспитанников.
И для кого я пою и играю на лире?
Ах, и песен своих не могу я отдать
за сокровища в мире.
И славы не нужно, и мненья людей,
И мила мне одна лишь улыбка детей.
Между тем, жизнь крестьян в молодом советском государстве становилась все труднее. На руках у художника была старенькая мать, две племянницы-сироты, оставшиеся после смерти одной из сестер и зятя, другая сестра. Времени на творчество почти не оставалось. «Летом — от снегу до снегу — нет никакого досуга, — писал Честняков о своей жизни Репину, — даже и по воскресеньям ломовая работа. И зимою мало времени. Ни удобства, ни материалов…» Денег не хватало настолько, что зачастую не было возможности купить краски. Как в детстве, приходилось собирать камешки по берегу реки, а потом растирать их. Писал он на чем придется — на ситцевых тканях, домотканых холстах, иногда на матрацной ткани. Акварель для своих рукописных книжек использовал самую простую, дешевую, школьную…
Несмотря на все сложности, в Кологриве ему удалось устроить две свои выставки (1924, 1928). Но современники-искусствоведы настороженно относились к работам Честнякова, толком не понимая, в чем, собственно, его обвинять, — то ли в примитивизме, то ли в «буржуазном формализме», то ли в архаичности…
Впрочем, художник придавал мало значения тому, что говорят о его работах. Он — творил: придумывал романы и сказки, создавал музыкальные инструменты, делал, как в средние века, удивительные рукописные книги с рисунками, со своей двухколесной тележкой ходил в соседние деревни «устраивать театр», где разыгрывал сказки с музыкой и персонажами, в качестве которых выступали фигурки из глины.
Всю жизнь он придавал огромное значение красоте: «Красота — святое, что не свято, то не красота… Красота — свет, созидание, творчество, вечность, жизнь…» А еще мечтал о Городе Всеобщего Благоденствия, обетованной сказочной стране, где все были бы счастливы. Недаром герой его «Сказки о крылатых людях» изобретает крылья и помогает своему народу улететь за море, в «благословенную страну».
В одной из его сказок (в поэме-сказке «Свадьба»), написанной уже в 1950-е годы, в образе главного героя проглядывают черты самого художника:
Фим трудился многи годы,
Окруженный хором муз.
И носился по народу
С грузами своих искусств.
Так в житейских недосугах
Красоту искусств смекал.
И проказ же наш Ефимко —
Рыцарь сказочных чудес
Умудрился невидимкой
В сказке жить везде и весь.
Так в таинственном сказочном мире прожил он всю свою жизнь. «Фантазия — она реальна, — писал Ефим Васильевич, — когда фантазия сказку рисует — это уже действительность и потом она войдет в обиход жизни так же, как ковш для питья. И жизнь будет именно такой, какой рисует ее наша фантазия… Гляди вперед и покажи твои грезы и по красоте твоих грез ты займешь свое место…».
Умер художник тихо, ясным погожим днем. Хоронили его всем миром, а гроб несли на руках четыре километра до кладбища…
От избы его постепенно остался только фундамент, но картины бережно сохранялись в крестьянских семьях, а иногда даже висели в красном углу вместе с иконами. Первое «открытие» Честнякова сделано было в 1968 году, благодаря В.Я.Игнатьеву и сотрудникам Костромского художественного музея.
Вот уже не один десяток лет удивляют и радуют мир его картины, но хотелось бы верить, что когда-нибудь и его рукописные книги, и сказки с рисунками будут изданы заново или впервые, а скромный «рыцарь сказочных чудес» займет достойное место среди русских художников и писателей, посвятивших свое искусство детям.