Борис Акунин (он же - Григорий Чхартишвили) начинает собственноручно снимать фильмы. По крайней мере, жанр появившейся 10 декабря на прилавках книжных магазинов новинки "Смерть на брудершафт" обозначен как роман-кино. Себе автор отводит роль тапера, а в качестве главного героя сериала фигурирует пылкий юноша Алексей Романов, вполне способный потеснить в сердцах читателей Эраста Фандорина. Прародитель обоих, уединившийся для работы над новым литературным опусом во французской глуши, приоткрывает завесу над тем, что ждет акунистов в ближайшее время.

- На каждую Джоан Ролинг есть свой Борис Акунин. "Нефритовые четки" сразу выстрелили полумиллионным тиражом. Сколько экземпляров сейчас будет выброшено на полки?

- Насколько мне известно, ничего рекордного - 350 тысяч. У издательства "АСТ", которое выпускает "Смерть на брудершафт", собственная тактика. В случае с этой книгой предполагается применить новую технологию и в качестве эксперимента провести рекламную кампанию не до выхода, как делается обычно, а две-три недели спустя. Возможно, это даст вторую волну продаж и дополнительный тираж. Такого, по-моему, никто еще не пробовал.

- Тем не менее "разогрев" читателей-акунистов шел. Аудиторию заранее проинформировали о дате "премьеры", заинтриговали публикующимися в периодике фрагментами...

- У меня действительно попросили одну повесть из книги для сериализации с целью возрождения старинной традиции "романов-фельетонов", которые печатались в газете из номера в номер. К "разогреву" это не имеет отношения. Просто мне тоже было интересно посмотреть, как все будет выглядеть.

- Но теперь вы и интервью даете, что называется, по поводу. Похоже, даже собственный полувековой юбилей для вас событие менее значимое, чем выход книги?

- Пятидесятилетие у меня было полтора года назад. И это факт моей частной жизни. Книжка - дело другое. Особенно такая. Ведь с нее начинается новая серия, с новыми героями. Это почти как... новый брак, что ли. Хотя я в литературном смысле вроде восточного правителя. У меня разных серий уже на целый гарем.

- Есть любимая "жена"? Говорят, без этого никак нельзя...

- Если б я был султан, не стал бы ни одну выделять. Зачем остальных обижать?

- Писатель Григорий Чхартишвили как-то обозвал беллетриста Бориса Акунина массовиком-затейником. "Смерть на брудершафт" - тоже работа на потребу публике?

- Ну разумеется. Зачем нужна массовая литература, если она встает на котурны, заворачивается в тогу и отвращает свой лик от толпы презренной?

- Чем кинороман отличается от романа-кино? От перестановки слов "сумма" меняется?

- Да. "Кинороман" - это когда берут фильм и делают из него книгу. А роман-кино, стало быть, наоборот. Выходит книжка, которая с самого начала "затесана" под будущую экранизацию и нисколько этого не скрывает. В ней нет ничего, что было бы трудно перенести на экран. И почти ничего, что может потеряться при такой трансмутации: ни литературных аллюзий, ни красот стиля. Только сюжет, динамика, атмосфера. И очень много музыки.

- Александр Миндадзе утверждает, что в СССР сценарии всегда писали именно как художественную прозу, чем поражали западных коллег. Вы такой подход не приемлете?

- Александру Анатольевичу виднее. Он профессионал, я - нет. Поэтому пишу сценарий сразу как кино. Картинками. "Роман-кино" состоит из десяти отдельных киносценариев. Буду превращать их в повести, один за другим. Много времени это не потребует, потому что все сюжетные ходы, все персонажи уже прорисованы.

- Почему себе вы отвели скромную роль тапера, а не, скажем, режиссера?

- Потому что это не литература, а кино, где сочинитель истории - фигура не первостепенная. Работая с этим жанром, действительно ощущаю себя как-то не по-писательски. Описываю лишь то, что можно увидеть и услышать. Все, что могу себе позволить личного и авторского, - "аккомпанемент". В общем, как тапер в немом кинематографе.

- Первая "фильма" названа комедией, вторая - мелодрамой. Какие еще жанры планируете охватить?

- Как говорится, весь модельный ряд. Вплоть до трагедии. Третья "фильма", например, имеет подзаголовок "Воздушныя приключенiя" - в начале ХХ века все, связанное с авиацией, считалось чрезвычайно живописным. В этой повести речь пойдет о русском чудо-самолете "Илья Муромец".

- Игра с формой не превращается для вас в самоцель? То демонстрируете желание понадкусывать все жанры - детский роман, шпионский, фантастический etc., то выстреливаете дуплетом с "Любовницей Смерти" и "Любовником Смерти". Теперь вот кино...

- Чем богат, тем и рад. Если б мог создать "Войну и мир", давно написал бы. Раз не по силам - развлекаюсь как умею.

- Раз книги заточены под экранизацию, наверняка определились, кто и когда ими займется?

- У меня контракт со студией "Амедиа". Режиссер, правда, еще не выбран. Хочу, чтобы это был не ударник "мыльного" труда, а кто-нибудь с собственным киноязыком.

- Первый канал 4 ноября устроил фандоринский бенефис, показав залпом "Азазель", "Турецкий гамбит" и "Статского советника". Создалось впечатление, будто разные люди с одним именем соревновались друг с другом. Слишком непохожи герои, сыгранные Носковым, Бероевым и Меньшиковым. Кого из этой троицы вы хотели бы видеть в следующих фильмах?

- Всех. Каждый из них мне нравится по-своему. Ей-богу. Правда, по отношению к Олегу Меньшикову у меня осталось что-то вроде чувства вины. Ему не очень повезло со сценарием. Фандорина там слишком мало, играть почти нечего. Только делать задумчивый вид да бровями двигать. Хотелось бы дать Олегу возможность развернуться.

- Но Меньшикову скоро пятьдесят, а Фандорин вроде бы еще не подступился к этому порогу.

- Во-первых, не так и скоро. Во-вторых, мой герой тоже моложе не становится. Но Эраст Петрович не единственный, к кому проявляет интерес кинематограф. На подходе экранизации "Шпионского романа", а также "Белого бульдога" с "Черным монахом". Правда, подробностей сам толком не знаю, поскольку здорово отдалился от экранизационных дел. "Шпионский роман", по-моему, уже в запуске или около того, а у "Пелагий" еще и сценарий не утвержден. Есть еще голливудский проект. Весной должен стартовать. Впрочем, я давно уже перестал следить, что там происходит. Слишком долго все тянется. И потом, по контракту от меня никакого участия не требуется. Я вправе проверить русские реалии, чтоб было поменьше "клюквы" - вот и все. А в детали не вникаю. Мне своих игр хватает.
- При этом Акунин, кажется, не окончательно победил Чхартишвили? Прочел недавно, что последнего отметили премией "Нома" за лучший перевод произведения японского писателя...

- Чувствую себя героем, которого награда нашла через двадцать лет после войны. "Золотой храм" Юкио Мисимы я перевел на русский именно тогда, в середине 80-х. Приятно, конечно, что оценили. Но во времена, когда я активно занимался литературным переводом, это для меня было бы по-настоящему важно.

- Хотя бы бесплатный билет по маршруту Россия - Япония, прилагающийся к "Номе", не просрочен? Воспользуетесь им?

- Боюсь, не получится. Совсем не до путешествий. Если теперь куда-то езжу, то лишь в писательских целях, а Япония в моих ближних планах не значится.

- Значит, все-таки галеры и поденщина? Фандорин, Пелагия и иже с ними намертво приковали к письменному столу? А ведь помнится, вы говорили, что это забава, литературная игра...

- Галеры и поденщина - это когда вкалывать заставляет надсмотрщик или нужда. А я запрягаю и погоняю себя сам. Потому что интересно. Но верно говорят: никто не заставит тебя работать так, как ты сам. По-прежнему пишу каждый день. Я ведь больше ничего не умею. Если с утра что-то написалось, как мне кажется, неплохо, весь день пребываю в отличном настроении. Если недоволен - хожу злой, кислый и размышляю, не пора ли уходить из "большого спорта".

- Когда собираетесь на "тренерскую" работу?

- Есть у меня в пороховницах еще несколько зарядов, которыми очень хотелось бы жахнуть по публике. А когда запасы кончатся, буду писать что-нибудь для себя.

- Параллельно ведя жизнь рантье, состригающего купоны с переизданий и предающегося отдохновению в Европах?

- Да я в общем-то уже сейчас примерно так и живу. Сочинение беллетристики - это, в сущности, и есть лучший вид отдохновения. Потому столько и работаю, что это на самом деле никакая не работа.

- Но во французской стороне вам, похоже, лучше, чем в доме творчества Союза писателей России?

- Не представляю, как можно что-либо написать в таких домах. Вечером надо квасить с коллегами-литераторами, утром - похмеляться... Я обнаружил, что Россия - место, плохо приспособленное для эффективного труда. Во всяком случае, писательского. Здесь интересно жить, а не работать. Всегда найдутся умные люди, с кем приятно поговорить. Веселые люди, с которыми хорошо отдыхать. Полоумные люди, за кем увлекательно наблюдать. Но в моем ремесле есть периоды, когда необходимо уходить в отрыв. Ни с кем не общаться, ни на что не отвлекаться. За этим и уезжаю во французскую деревню. Сиди себе пиши. Никому ты не нужен, тебе тоже никто не нужен. Успеваешь сделать за день в 2-3 раза больше, чем дома.

- Акунин по-прежнему не может заслужить расположение собратьев по разуму. Если не считать номинацию на Букер в 2000 году, ни одна из книг этого популярного автора, кажется, даже не попадала в шорт-лист престижных литературных премий.

- Эти награды не предназначены для авторов развлекательной литературы. Тут, знаете, или гонорары, или литпремии. И то и другое было бы слишком жирно.

- Недавно во второй раз вручали "Большую книгу". Критерии отбора вам ясны?

- Не вникал. Но выбор меня очень порадовал.

- Читали роман лауреата? Или вы, извините, как тот чукча?

- Да, именно так: я чукча и сторонюсь художественной литературы, беру в руки только книжки, которые нельзя пропустить. Роман Людмилы Улицкой, безусловно, из их числа, поэтому прочел.

- Кто еще из современных авторов обратил ваше внимание на себя?

- Предпочитаю документальную прозу и эссеистику. Из последнего больше всего мне понравилась книга Льва Рубинштейна "Духи времени". С удовольствием написал к ней послесловие.

- А "Девятный Спас" Анатолия Брусникина, хит последнего времени? В прессе даже предположили, будто эти исторические хроники - ваших рук дело, поскольку автор скрывается под псевдонимом, а книга вышла в том же издательстве "АСТ", где и вас публикуют.

- Уверены, что это псевдоним? Мне говорили другое. Впрочем, не буду выдавать секретов.

- Не уходите от ответа: писали? Или только читали?

- Послушайте, меня с этим "Спасом" уже, что называется, достали. Я - Б. А., он - А. Б., следовательно, он - это я... Ну хорошо, я это, я! Александр Блок и Агния Барто - тоже я!

- После чтения ваших книг возникает ощущение, что в России все происходит не благодаря, а вопреки, и подвиги одних - результат преступлений других. Так было, есть и будет?

- Это не только у нас. Необходимость в героизме возникает, когда происходит сбой в системе. Обычно из-за плохого расчета, халатности или злого умысла. В России действительно всего этого хватает. Ничего! Надо учиться правильно считать, а также не пускать разгильдяев и негодяев на ответственные посты.

- Но вы верите, как генерал из "фильмы" "Младенец и черт", что Бог Россию не оставит?

- Этому типу я бы голову оторвал! На Бога надейся, а сам не плошай - вот правильная позиция. Самостоятельно принимай решения и неси за них ответственность.

- Почему ваш генерал, кстати, безымянный?

- Потому что он вечный. Такой, знаете, Генерал, которого никаким дустом не выведешь. Слуга Царю, да не отец солдатам.

- А уроки прошлого могут пойти впрок?

- Только если хорошо знаешь предмет. Заставил бы всякого крупного чиновника сдавать экзамен на знание истории. И кандидата в депутаты тоже. От скольких глупостей это нас избавило бы!

- К слову, за избирательной кампанией в Думу следили?

- Да чего там было следить? По телевизору и во всех главных СМИ рассказывали про одну партию, состоящую из одного человека. Прямо как в недобрые старые времена: "ум, честь и совесть нашей эпохи".

- Какой, по-вашему, Россия выйдет из марта 2008 года?

- По всей вероятности, это будет страна с марионеточным парламентом, марионеточной судебной системой, марионеточной прессой и каким-нибудь марионеточным президентом. А управлять театром кукол будет всем нам известный Барабас. Тщательно оберегаемый от публичной критики и со всех сторон окруженный подхалимами. Помимо того, что это нечестно и некрасиво, еще и очень глупо. Демократическая система государственного устройства в XXI веке гораздо эффективнее авторитарной - чтобы убедиться в этом, достаточно посмотреть вокруг. При "вертикальном" управлении Россия неизбежно будет все дальше отставать от остального мира и все больше превращаться в потемкинскую деревню.

- Говорите так, словно готовитесь к эмиграции...

- Даже думать об этом не хочу!

- Вам наверняка приходится давать интервью на Западе. Тональность вопросов о России меняется?

- Я ни с кем здесь не общаюсь, от встреч с журналистами уклоняюсь. Это мешает работать. И русской прессе отказал бы, но это было бы невежливо по отношению к новой книге. Она выходит, значит, могу опять спокойно писать, ни на что не отвлекаясь...