Иконописец Николай Цилсавидис за работой

– Ваша семейная иконописная мастерская работает уже более полувека. Такую преемственность нечасто встретишь сегодня. Расскажите, что именно связало вашу семью с иконописью?

– Это началось даже раньше 1960 года. Во время Второй мировой войны, когда мой отец был еще ребенком, семья оказалась в немецкой оккупации. Жизнь тогда была тяжелая, голодная. И вот отец, слушая о святых, жития которых рассказывала ему мама, задался вопросом: а где эти святые сегодня? И как их увидеть? Из этого желания увидеть святых возник интерес к иконам. Сначала он их разглядывал, а затем начал рисовать сам. Это было его духовной пищей. В девять лет мой отец нарисовал свою первую икону, и так определился его жизненный путь. На этом пути он встретился и с живым святым – старцем Паисием Святогорцем. Когда однажды отец оказался в тяжелейшем затруднении, из которого он не видел выхода, именно старец Паисий спас его, по его молитвам он выжил. Мой отец часто встречался и беседовал со старцем. Сохранилась даже одна его незаконченная икона, на которой изображены современные святые, а среди них отец поместил истарца Паисия.

– А вы лично как пришли к иконописи? Было ли это вашим решением или же послушанием воле отца?

– Я просто родился в этом. С раннего детства я всегда находился в мастерской отца, помогал ему. И мне это очень нравилось. Так что для меня не было момента принятия решения, не стояло вопроса, заниматься этим или нет. Всё сложилось естественно. Отец не давил на нас, и два моих брата изначально не связывали свою жизнь с иконописью. Но после смерти отца они тоже пришли в мастерскую, и теперь уже многие годы мы трудимся вместе. К слову, помимо иконописания от отца мы унаследовали и любовь к России. Он очень любил русских. В нашей семье читали произведения русских писателей, и на мое становление большое влияние оказал Достоевский. Я помню, у меня в детстве была мечта побывать в России, и не просто побывать, а проехать по России на поезде: пить чай, читать, смотреть в окно и думать.

– Удалось ли осуществить эту мечту?

– Нет, в России я еще ни разу не был.

– В каком иконописном стиле вы работаете?

– Наш отец в течение своей жизни изучил все техники религиозной живописи. Такая же задача стояла и передо мной, поэтому я в свое время учился не только у отца, но ходил в подмастерья и к другим иконописцам. Еще со времен отца в мастерской заказывали иконы из разных стран, и нам доводилось работать над произведениями в разных стилях – от римской античности и до живописи XIX века, с использованием техник, разработанных как в восточной, так и западной традициях. Но лично мне ближе всего византийская иконописная традиция эпохи Комнинов (X–XII века), в частности Македонская школа.

– Создание икон – это не просто ремесло. В определенном смысле это и духовное делание. Не могли бы вы рассказать об этой стороне иконописания?

– В процессе своей работы, наблюдая за собой, иконописец ищет Господа через Его святых, которым надо подражать. Поиск Бога – вот наша цель, на это направлен внутренний мир иконописца. Я лишь инструмент Божий, служитель таинства. Тот, кто показывает. Древние иконописцы перед подписью ставили слово: «показавший». Иконописец – раб Бога, который просит: «Дай мне, чтобы я передал людям. У меня нет ничего своего». То, что он делает, это плод молитвы и это ради молитвы. Это нераздельно. Молитва является его работой, а иконопись – молитвой. Иконопись должна стать результатом молитвы, чтобы научить молитве молящихся у иконы. Сподвигнуть на это.

Иконописец Николай Цилсавидис с семьей

– Есть много способов сбиться с пути и только один – остаться на пути к Богу. Этот способ – трезвое понимание, что всё, что у тебя есть, – это от Бога. Мой отец говорил мне: «Если ты чувствуешь, что достиг мастерства, что ты быстро продвигаешься в том, что касается техники, то всё бросай и начинай с нуля. Вспомни, что ты служитель Господа, что ты пишешь только Его и ищешь Его любовь». А что касается технического мастерства, мой отец приводил такой пример. Если ты возомнил о себе нечто, прекрати работу, выйди на улицу. Подними с земли опавший лист и посмотри, в каком совершенстве он сотворен Богом. Всё от Него. Вернись и помолись Господу: «У меня нет ничего. У меня есть только Ты. Ты Тот, Кого я ищу. Ты даешь всё, что мне нужно». Отец говорил: «То, что делают люди, – это повторимо, это достижимо, это легко. Невозможно достичь того, что дает Бог. Именно это ты должен взять и передать людям». Когда мой отец работал на Святой Горе, создавал фрески, мозаики, люди подходили, смотрели на его работу и восхищались. А он говорил: почему вы восхищаетесь этим? Господь дает людям возможность стать святыми – вот это великое чудо. И это – наша цель, чем бы мы ни занимались. Мой отец всегда был в работе, всё время в молитвенном состоянии. Мама звала его кушать и не могла дождаться.

– Что, на ваш взгляд, является главным в работе иконописца?

– Самое важное – связь с Богом. И она приходит и через искусство. Важно помнить, что ты – существо, созданное Господом, а значит, когда ты работаешь, все твои составляющие должны быть устремлены ко Христу. Господь всегда с тобой. Везде, где ты есть. Он тебя поддерживает, Он тебя ведет. Причем больше Своим отсутствием, чем Своим присутствием. Отсутствие Бога – это та боль, которая двигает тобой, когда ты осознаешь и переживаешь Его присутствие в Его отсутствии. Это рождает боль и жажду Бога. А также очень важна приверженность Преданию Церкви – нужно крепко держаться за это. Следование Преданию отсекает эгоизм. Это как постоянное напоминание: «Не ты это сделал! Ты опираешься на плечи атлетов – своих предшественников». Я сам по себе – ничто; только вместе с теми, кто прошел по этому пути до меня, я что-то. Я боюсь наслаждаться своей работой и стараюсь напоминать себе притчу о талантах. Но при этом неполезно и «зацикливаться» на мыслях о своем недостоинстве. Главное – быть настроенным и нацеленным на связь и общение с Богом. И Господь может всё покрыть благодатью и поднять тебя над твоей греховностью, над твоей немощью.

Работы иконописца Николая Цилсавидиса