А это новейший боснийский вариант сербосека

ЧАШКА КОФЕ... ИЛИ ПОЧУВСТВУЙ ВКУС ЖИЗНИ!

Евгений ЛОГИНОВ, "Славянское Единство"

В Боснии, в мае 1994 года я увидел самое страшное в своей жизни орудие человекоубийства “СЕРБОРЕЗ”. Ни одному нашему “пацифисту-общечеловеку” в дурном сне не привидится столь изощрённое орудие для истязания и умерщвления живого существа, тем более – человека. Сербские войники на позициях в окрестностях г. Брчко продемонстрировали мне изобретение моджахедов-карателей, производивших очистку сербских населённых пунктов от православных сербов-мужчин. Уверен, что Нюренбергский процесс над палачами-нацистами третьего рейха подобных экспонатов не видел, а нынешний Гаагский Трибунал судит исключительно тех, кто не возжелал оказаться под “серборезом”.

Огромного размера нож имеет помимо традиционно режущей поверхности довольно тупую раскованную обратную сторону, переходящую в пилу. Кроме того, как на разложенном импортном многофункциональном “складишке” к металлу приварен конусообразный молоточек, штопор и шиловидная заточка. В десятках фотоиллюстраций и на видеоленте мне показали результаты применения “сербореза”. Если острые режущие поверхности “духи” традиционно использовали для отсечения голов и вырезания половых органов, то серповидным крюком живым сербам вспарывали животы, конусообразным молоточком пробивали череп, раскованной плоской стороной перебивали кости голени, запястий, мозжили пальцы на руках и ногах, а с помощью шила и штопора выкалывали глаза и пробивали барабанные перепонки. Скажу честно, хоть я и носил форму российского офицера-десантника, но увиденное вызвало во мне нескрываемое чувство мандража. Мои товарищи сербы заметили нескрываемое волнение и подшутили: неужели это тот самый “десантник-рус”, что не оставил мусульманам чашку кофе?! Кстати, именно с чашки кофе я, как говорится, и влип в сербскую историю.

Случилось это буквально через несколько минут после моего приезда в г. Брчко. За рулём новенького джипа, на котором мы отправились в Боснию из Белграда, сидел большой шутник и весельчак - Нико Божич. Он был очень доволен новой машиной и не уставал её хвалить. В действительности, прорываясь по Пассавинскому сербскому коридору (аналог нашей дороги жизни на Ладоге), мы вомногом были обязаны вездеходу Нико. При подъезде к зданию, где должно было состояться заседание Скупщины Республики Сербской, мы долго не могли припарковаться. Нико безуспешно пытался пристроить свой вездеход в узенькую щель меж двух легковушек прямо напротив входа в здание, но подпиравшие со всех сторон машины постоянно мешали, и Нико весело ругался на них. Мол, не разворотили нас по дороге душманы”, так сейчас свои раздолбят. Я вышел из машины и показал Нико на свободное место в конце стоянки, метрах в ста впереди. На что Нико мне весело показал на пальцах, что после таких приключений в дороге, ему лень идти лишних сто метров пешком. Ещё минут десять он мучался, но всё же сумел припарковаться.

В этот день у меня предстоял довольно жёсткий график. Я был единственным русским офицером, приглашённым на заседание сербского парламента и сумевшим на него добраться. Я ощущал всю тяжесть своего положения и великую меру ответственности за каждое слово, которое мне предстоит впервые произнести с высокой трибуны сербского парламента. Кровь, горе, потеря близких, дорогих людей – это то, что окружает боснийских сербов каждый день. С одной стороны, я представляю могучую Руссию-Матэри, её армию, на которую сербы с мольбой и надеждой взирают все эти долгие месяцы кровопролития. С другой стороны, я не Президент России и даже не её Министр Иностранных Дел. Не в моей компетенции развернугь нашу тухлую дипломатию лицом к этим гордым, мужественным людям. Сербские друзья, понимая щекотливость моего положения, успокаивали и уверяли меня в том, что выступление русского десантника, даже если за ним не придут российские танки, авиация и ПВО, будет мощнейшим морально-психологическим фактором для осаждённого со всех сторон мусульманами центра сербского сопротивления. По оперативной информации мусульманские вооруженные формирования готовятся прорвать линию обороны на Пассавинском коридоре и перекрыть дорогу жизни, связывающую сербско-православный анклав с Белградом. К городу стягивается артиллерия и танки “безоружных, мирных” мусульманских войск, штурм города может начаться в любой момент. Чтобы поднять морально-боевой дух горожан в осаждаемый Брчко прибыли депутаты Скупщины Республики Сербской. Сербы ждут поддержки Русских, и твоё появление утроит наши моральные силы – уверяли меня друзья.

До начала заседания Скупщины мне предстояло встретиться с генералом Симичем и Заместителем Командующего Армией Республики Сербской генералом Миланом Гверо. Планировались так же встречи с Президентом Республики Сербской – Радованом Караджичем и Председателем парламента Момчило Краишником. Дальше мой путь лежал на передовые позиции обороны и в расположение бригады сербского спецназа “Пантеры”.

Кто мог подумать, что очень многое произойдёт в первые же минуты, и что моральный дух сербов мне удастся поднять, не произнеся ни слова. Войдя в здание, мы сразу же решили после опасного путешествия “успокоить” по чашечке кофе, а уж потом заняться всем остальным.

Откидывая лишнюю скромность, ибо внимание ко мне было проявлено не как персоналии, а как офицеру российских ВДВ, скажу, что моё появление в зале вызвало настоящий фурор. Со всех сторон сербы встречали криками и приветствиями из раскинутых трёх пальцев (православные сербы знак приветствия и победы изображают не двумя пальцами “виктория”, а тремя перстами, которыми православные осеняют себя крестным знамением).

Молодая стройная сербка поставила на мой столик горячий кофе и тут же на смешанном русско-сербском языке сказала, что у неё русско-сербское имя - Светлана. Вторую сербку Светлану я увидел чуть позже, в этот же день, и буду видеть её всю свою оставшуюся жизнь.

Я только успел сделать небольшой глоток горячего дымящегося кофе, как здание буквально подпрыгнуло. Где-то со звоном посыпались витринные стёкла, раздались женские крики и чёткие мужские голоса, отдающие команды. В первый буквально момент я подумал, что на автостоянке рванул начинённый тротилом автомобиль. Лёгкий холодок пробежал по спине, когда увидел, что воронка дымится, как раз на том месте, куда я предлагал припарковать наш джип Нико Божичу. Гора покореженных автомобилей грудилась в стороне от воронки. Нико с криком, что не зря его род носит фамилию Божич, а родители нарекли его Нико в честь святого Николая Чудотворца, бросился на улицу. Тёплая волна облегчения прокатилась по всему телу, согревая с очередным глотком кофе. На доли секунды возник глупый вопрос, от чего это все сербы, казалось бы, привыкшие к ежедневным взрывам и стрельбе, бросились из зала на выход. Я сделал ещё один глоток, но, кажется, уже не почувствовал приятного обжигающего вкуса и аромата кофе, который так ярко ощутил мгновение назад. Знакомый до боли звук резанул сознание – это не теракт – это начало артобстрела.

Не раз приходилось отмечать в экстремальных ситуациях сверхбыстродействие мозга. Не знаю, удастся ли когда-нибудь компьютерным гениям человечества подойти хотя бы близко к творению Создателя.

До того, как раздался второй взрыв, я успел многое не только вспомнить, но и осмыслить. Нет, весь жизненный путь не проматывался в глазах сплошной кинолентой, как часто об этом приходилось читать, но вспомнилось многое. Очень зримо представил жену Татьяну на кухне с большим животом. Кто же там, мой первенец: сын или доченька? Мне показалось, что именно сейчас малыш начал ворочаться в животе и звать тем самым папу придти его потрогать и поговорить с ним. На мгновение стало жутко, за малыша, за жену, за маму. Сумеет ли выносить, если с этим шелестяще-гудящим звуком приближается моя смерть?! Как останется одна?! Переживёт ли мать?! И ещё многое- многое. Здесь же попытался себя осечь – не имеешь права на панику! Сербам не ведомы ни твои имя и фамилия, ни твои семейные ожидания, для них ты – русский, для них ты –символ России и её Армии. Но какой-то предательский голос изнутри размывал волю: какие к чёрту символы, если в одной воронке все обо всём на свете забудут. И тут же включался совершенно ненужный счётчик вычислитель оценки ситуации: смотри, как ровненько положили первый снаряд, без пристрелки такое попадание на такой дальности – это оценка пять с плюсом. Значит, где-то поблизости находится наводчик - корректировщик. Накрывают навесной траекторией через многоэтажные дома. По звуку – явно, не мина. Обстрел, явно, или гаубичный, или танковый. Тогда, тем более без корректировщика на месте не обходятся, а если так, то после первого попадания почти в яблочко, второй или третий - лягут в цель. Вот, я их уже слышу, они на подлёте. Над головой вместо крыши стеклянный потолок в небо. Хотя, какая для снаряда разница: стекло или шифер, и кто сказал, что снаряд пойдет сверху. Зал остеклён до самого потолка, стены с направления обстрела нет, так что всех нас тут и накроет. Сербы - вон какие молодцы, подорвались сразу и бежать. Они сразу поняли, что это не теракт, а артподготовка “муслимов”, а я, как лох, сижу и радуюсь, что Божич машину на место теракта не загнал. Ну, если теперь всё стало ясно и очевидно: и про артобстрел, и про корректировщика, и про жену, которой рожать ещё только предстоит, чего же я сижу и пью кофу?! Надо бежать! Куда?! Успокойся, и ещё раз всё посчитай. Во-первых, сербы знают, куда бежать, где есть глухие стены и простенки, где выходы, где спуск в подвал, а ты знаешь? Нет. Во-вторых, если ты такой мудрый и всё оценил правильно, то чего бежать-то, или ты не знаешь, что такое танковый осколочно-фугасный? Вот, то-то же, если корректировщик подправил своих или огонь ведётся по хорошей координатной сетке, то беги не беги – всё, отбегались! Слышишь же сам, что он на подлёте, это тебе не: “Внимание, внимание, воздушная тревога!” - это звиздец летит! Или ты - “электроник”, “трансформер”, чтобы сквозануть отсюда быстрее снаряда? Тогда стоит бежать. А если нет, тогда сиди! Там, на выходе тоже не танковой бронёй перегородки обшиты. Не известно, куда он всё же бухнет. Тем более что я, как и всякий на войне (словами поэта), как магнит притягиваю к себе все мины и снаряды, и он один чёрт полетит туда, куда я брошусь бежать. И вдруг, спасительный вывод – Бог есть, на всё его воля! Только оформился он, скорее в русское: “А... в рот — компот!” (или “Авось”, как это принято в литературно-поэтических образах). В самый последний момент я всё же ощутил приятное тепло кофе и необычайно яркий непередаваемый его аромат и вкус. Мне даже пришла в голову бредовая мысль о том, что у этого необычайного вкуса есть цвета. Да, цвета, яркие, как в эмоциональном сне. Самое последнее, что буквально молотушкой дюгнуло по голове, что я не донёс ещё чашку с кофе до крышки стола. Если сейчас тряхнёт, то я опрокину кофе прямо себе на камуфляж. Если снаряд мой, то будет всё равно. А если Бог отведёт?! Срам выйдет перед сербами, да и только! Хорошо, что в “таёжке”, а не в “берёзке” или “болотке”*, здесь хоть кофейно-коричневых пятен полно, не так заметно будет.

Не знаю, осудят ли меня за это когда-нибудь мои близкие: мать и родившаяся в начале осени старшая (из трёх) – доченька Катюшка, но в первый момент после разрыва снаряда, я отметил, что камуфляж не заляпал, а уж потом, что жив и ещё увижу своего малыша. Дальше снаряды ложились один за одним, а я сидел один в зале и тупо допивал свой кофе. Не скажу, что не было страшно. Как говаривал мой первый армейский командир: “не боятся лишь дураки, да и то потому, что бояться им просто нечем!”

Когда после первой волны обстрела появилась небольшая пауза, за мною вернулись в зал сербские офицеры. Поднимавшиеся из подвала-бомбоубежища сербы встретили меня с ликованием. После этого сербское телевидение рассказало о хладнокровии русского десантника, который под огнём мусульман спокойно допивал кофе, не желая оставлять им своего на поживу. “Сарафанное” же радио быстро разукрасило случившееся во все цвета и краски. Придав случившемуся некий сакрально-мистический характер, что, мол, одни русский отвёл беду от всего руководства Республики Сербской. Это уже конечно чисто народное изложение, но своим ударом мусульмане в действительности планировали обезглавить всё политическое и военное руководство Республики, собравшееся в этом зале на заседание Скупщины.

Вот так я попал в историю. Знали бы сербы, чего на самом деле стоило мне то “хладнокровие”. Но результат, хоть и маленький - всё же был. Для утопающего спасение и соломинка, а для сражающегося поднятие морального духа – это залог выживания в самые тяжёлые минуты войны. Не случайно на всех участках сербско-хорватских и сербско-мусульманских боёв, как у наших штрафбатовская “едрёна мать!” и флотская “полундра!”, у сербов был боевой, устрашающий клич: “муслимы, с нами русские!”

Волей судьбы я оказался с сербами в нужное время и в нужном месте. Конечно, моя чашка кофе не спасла в это день мирные сербские семьи от тяжёлых утрат, но ничего не оставалось, как её допить. И большего в тот момент я сделать бы не смог.

*“таежка”, “березка”, “болотка” - различные расцветки армейского камуфляжа