Хороший казанский журналист Андрей Морозов в свое время (в 1996 году, кажется) сделал интервью для закрытого чуть позже "Казанского Телеграфа" с архиепископом Казанским и Татарстанским Анастасием. Наткнулся сегодня случайно на отрывок из этой беседы и вспомнил девяностые. Когда всем в остальной России было на нас - русских Татарстана, откровено начихать. Помню годом позже - в 1997, поехали мы, два молодых дурня, Леха и Серый, в Москву автостопом. И неподалеку от вокзала нас местный мент, хвать за шкирку. Мол, чуваки, вы граждане России или Татарстана? А в глазах такое понимание :-)

"– В 1991-93 годах, когда в республике была очень мощная антироссийская, антирусская волна, церковь молчала. Потом Казанская епархия стала называться Татарстанской, что в нормы русского языка ну никак не вписывается.
– Что касается названия «Татарстанская», то это решение Синода. Я был категорически против этого титула. Я просил оставить титул «Казанская», или «Набережночелнинская», так как Челны – второй по величине город в республике. Еще я просил вернуть титул, который был до революции – «Свияжский». Но, к сожалению, Синод настоял на «Татарстанском», не «Татарский», а «Татарстанский» – епископ всего Татарстана. Тут я не вижу никакой политической подоплеки.
А в отношении того, что церковь молчала, когда начались антирусские настроения, вы не правы. В те годы нас, церковь, никто из русских не поддержал. Мы находились в изолированном состоянии, а положение было тяжелейшее. У меня до сих пор хранятся масса листовок и предупреждений, чтобы я, «христианская сука», убирался за пределы Татарстана, здесь якобы нам не место. Сколько было таких угроз и предупреждений! Я обращался во всевозможные организации, в том числе и в Совет по делам религий, но никто нас не поддержал. Только марийский президент предложил мне тогда перевести кафедру в Йошкар-Олу.
Мне грозили, что прибьют меня, а в ночь на 14 октября 91-го года меня предупредили, что если мы не уберемся из Казани, то «ждите беды». Даже указали дату «беды» – ночь с 20 на 21 октября. И как раз в эту ночь подожгли Ивановский монастырь. Однако на следующий день мы начали работать и разбирать головешки.
– Кстати, нашли тех, кто поджег монастырь?
– Следствие выяснило, но горисполком нас предупредил, что если мы в течение месяца не приведем монастырь после пожара в нормальный вид, то они могут пересмотреть вопрос о передаче Ивановского монастыря.
– После того, как все нормализовалось, произошло ли ваше сближение с руководством республики?
– А вы знаете, как сблизило! Что такое сблизило меня с руководством республики? Если вы считаете, что у меня частые визиты к президенту, то вы ошибаетесь. Личных встреч с президентом я не имел уже четыре года, хотя постоянно слышу заявления о том, что мы регулярно встречаемся. Впрочем, два года назад по телефону разговаривали.
Были мимолетные встречи с Мухаметшиным. С Лихачевым была единственная встреча, и то это было связано с визитом Патриарха. Все вопросы мы решаем на уровне министерства культуры.
Так что я бы не сказал, что вхож в известные кабинеты. Я бы очень желал хоть раз в год встречаться с президентом. Единственное средство общения – это переписка. Вот вы говорите, что мы стояли в стороне, когда были антирусские настроения в Татарстане. Но именно в то время переписка была самая интенсивная. Может быть, мои послания шли в один конец, оттудова никаких ответов не было.
Мы получали письма из министерства культуры, где утверждалось, что Казань – мусульманский город и что здесь слишком много церквей. Однако мы до сих пор продолжаем просить. Заметьте, мы не требуем, мы просим, чтобы нам вернули то, что нам принадлежит по праву".