Какая-то тотальная непроходимость,
вечная недозрелость и перезрелость.
К 19 что-то уже не успелось,
в основном - чего больше всего хотелось.
Ваккум от метели, закрытый остров,
снег на её волосах, фонарь в деревьях.
В темноте потрескивает горящая папироса,
холод во всех его смыслах сочится в щели.
Нет ничего, кроме дней, идущих вспять -
от рождения к смерти, должно быть наоборот.
Не осталось того, что могли бы отнять, обнять
спинку стула и ловить на словах свой рот.
Если я не проснусь, вечной останется скорбь по ней,
вечной останется партитура пустот на рёбрах.
Нельзя допустить - вечна лишь вереница дней,
лениво катающая людей, как язык по нёбу.
Часы отсчитывают часы, люди отчитывают людей,
в море море рыб, и ничего, кроме нас, в любви.
Мы сражаемся с ней одни, но становимся ли сильней,
когда нас более ничего не милует, не спасает
и не хранит.
