С лёгкой руки западных киношников нацистское приветствие приобрело историю - якобы оно является приветствием Древнего Рима. Никаких следов этого в истории Древнего Рима не обнаруживается

И мператоры приветствовали народ совершенно иначе, чем Гитлер или Муссолини: кисть руки и пальцы расслаблены, рука слегка согнута. Этот жест отображён в древнеримской скульптуре. Повседневное приветствие римлян вряд ли сильно отличалось от того, которым мы ныне приветствуем друг друга, помахивая раскрытой ладонью. А жест приветствия публики гладиаторами больше напоминает сербское приветствие — «вилка» тремя пальцами, «три перста».

«Зига» — полное тождество нацистского приветствия — появилась в среде футбольных фанатов, для которых интерес представляет не футбол, а возможность похулиганить. В прежние времена на футбол ходили примерно, как в театр. Теперь — как на «стрелку». «Праздник непослушания» на трибунах включал и «зигу», которую делали хором, отчего чувство безнаказанности лишь усиливалось. Политизация фанатов привела «зигу» в молодёжную среду, примыкающую к патриотическому движению, но занятому решением всё той же задачи — организаций «праздников непослушания». Противникам режима демарши молодёжи пригожи только потому, что арестовать целый митинг или шествие крайне сложно. Зато из таких шествий с «зигами» очень хорошо организуются провокации. Молодняк похулиганил и занялся своими повседневными делами, а политическому активу приходится принимать на себя потоки журналистской грязи.     

Как и в случае со свастикой, «зигу» оправдывают выдумками о том, что это, мол, древний славянский жест: «от сердца к солнцу». Но, если просишь представить источник подобной информации, оказывается, что никакой древности в «зиге» нет. Это всё та же выдумка неких «фольклористов», придумывающих нам искусственную традицию, которая радикально расходится с живой традицией русского народа.

Жест приветствия взмахом руки никогда не нёс никакой партийной или политической нагрузки. Только идиоту придёт в голову обвинить такой жест, применяя к нему формулировки из антиэкстремистского законодательства, в том, что он «до степени смешения» похож на некую нацистскую «символику». Такой жест применяют и руководители государства. Всем понятно, когда и как жест приветствия превращается в «зигу», и что он значит. Жест приветствия неагрессивен, расслаблен. Он не повторяется многократно. Исключения — случаи многократного приветствия государственными мужами на демонстрациях. Не очень энергичен был жест помахивания ладонью членов Политбюро с мавзолея. Напротив, «зига» — демонстративно агрессивна. Напряжение мышц переходит в напряжение политического символа. В нём — ненависть не только к режиму, но и к русской традиции, ко всем, пребывающим вне их секты.

Секта выходит на люди специально для провокаций. Ей нужно свой символ предъявить публично и ощутить сладость своеволия: публика — «твари дрожащие», «лохи», «овощи», а секта декларирует: «Мы право имеем»! В «зиге» больше ненависти и партийности, в приветствии — любви и человечности. Эти жесты принципиально различны.

В символике должна быть либо традиция, либо новация, не связанная с возможностями превратных трактовок. У русских, слава Богу, достаточно своих традиций. Но провокаторам втолковать это затруднительно. Ведь они на самом деле хотят выделяться, а не объединять. У них — клан, где самое главное — выдуманный символ или жест.

Сектантам-маргиналам плевать на русское большинство. Они демонстрируют не только свою неустрашимость по отношению к «правозащитникам» и их доносам, но и к русскому народу, который становится для них всё более чужим, потому что не бежит за их «зигами». Да и не зовут его. Секта не терпит массовости, ибо её вожди народом руководить не могут, а оттого и не хотят.

Мифологема «зиги» совершенно пуста. В ней нет никакого скрытого смысла. Не случайно это безобразие привлекает людей невежественных. Для них одной «зиги» уже достаточно, чтобы ощущать полноту идеи. Больше в их сознание ничего не помещается.

«Зига» не имеет иного политического содержания, кроме гитлеровского нацизма. А можно ли русскому человеку хоть что-то взять от гитлеровского нацизма? Ничего. Ни единой чёрточки. Что, впрочем, не означает, что нельзя кое-чему поучиться на том или ином историческом примере. Скажем, на примере краха «Тысячелетнего Рейха», просуществовавшего чуть больше десятилетия. Нам такие «опыты» в России, разумеется, не нужны.

Если и есть в русском движении «партия "зиги"», где именно вызывающий жест — самое главное, то она маргинальна во всех отношениях. Заражать маргиналыциной всё русское движение — значит содействовать врагу. Именно это и происходит: сектанты-маргиналы — самые любимые объекты критики для русофобов, действующих в СМИ.

Что в русской политике может по степени воздействия на умы может сравниться с русской традицией? Только мифологемы маргинальной группы. Сравнение не в пользу маргиналыцины, но она проста. В условиях деградации общества, тотальной необразованности молодёжи, распада солидарности поколений и связи граждан с государством маргиналы имеют шанс на некоторый рост популярности. За счёт живой русской традиции. Это дело совершенно бесполезное для русского движения, а формирование маргинальных групп — даже вредное. Недавно была осуждена группа выродков, которые решили убить первого встречного неславянина. Забили насмерть. Потом оказалось, что убили русского православного человека. Это цена маргиналыцины — полная дезориентация, непонимание и неузнавание «своих» и «чужих».

Вопрос о значимости «зиг» открыт только для тех, кто закрывает русскую перспективу. От неё и осталась-то щёлочка — едва пролезть. А в неё ещё и этот хлам наталкивают, чтобы уж наверняка у нас не было никакого будущего. Достаточно посмотреть на невежество, заносчивую наглость, полную неспособность видеть дальше своего носа, которые проявляются у интернет-националистов. Им бы только спорить, а не организацию создавать! Они ублажают свои комплексы. Именно поэтому вопрос о «зиге» для маргиналов столь важен.

«Зигой» выражается только полное несоответствие задачам политической борьбы, которые требуют привлечь на свою сторону большинство русских. Русские никогда не пойдут за жалкой группой юнцов с их «зигами». Власть никогда не опустится до того, чтобы привлечь маргиналов к рычагам управления. Если русские хотят русской власти, то они должны преодолеть эту маргиналию.

Русские не настолько безпамятны, чтобы забыть символы своих врагов, убивших миллионы наших предков и побитых нами. Заставить русский народ принять символ его врага нельзя. Но если в русском движении эта нашлёпка останется, то наш народ лишится политического инструмента. Не только бюрократия подавляет нас, но и собственная маргиналыцина, подменяющая русские символы чужими, русское единство — игрищами сектантов.