Сегодняшнее знакомство побудило меня вновь взяться за карандаш, так как хранить подобные мысли в себе для меня в последнее время невозможно. Впрочем, обычно я пишу не карандашом, а фломастером.
Меня разбудил Ромео и встревоженно сообщил, что чувствует в доме незнакомого вампира. Мы поднялись наверх и обнаружили, что наши опасения беспочвенны - за столиком в гостиной сидели Рауль и незнакомый мне вампир, потягивая кровь из высоких бокалов. Вполне мирно. Значит, это свой.
Мне еще не случалось видеть вампиров, подобных ему - он выглядел не просто бесчеловечным, но словно бы искусственным. Нереально блестящие глянцевые черные волосы отливали сине-зеленым и крупными тугими локонами падали на худенькие плечи. Кожа, напротив, была неестественно-матовой. На щеках играл нездоровый румянец, столь нехарактерный для вампира. Длинные, остро отточенные ногти он, похоже, покрывал черным лаком. Невыносимо человеческими казались лишь глаза - темно-карие, глубокие, обрамленные густыми черными ресницами, с навеки застывшим выражением страдания. Если бы не глаза, я бы принял его за куклу или еще какое-нибудь творение человеческих рук. Смущала и его одежда - обтягивающие лаковые штаны, лишь подчеркивающие его болезненную худобу, невероятно длинные ноги заканчивались лаковыми же ботинками, черный свитер крупной вязки с высоким воротником на молнии и поверх него почему-то кипенно-белый лабораторный халат, украшенный кое-где подсохшими брызгами крови.
При виде нас он вежливо поднялся и чуть склонил голову, молитвенно сложив руки - полагаю, это следовало воспринимать как приветствие. Я кивнул в ответ, обратив при этом внимание, что ростом он тянет больше чем на два метра.
- Малефик, - представил нам гостя Рауль.
Малефик улыбнулся совершенно сумасшедшей улыбкой, обнажив великолепные узкие клыки, и склонил голову еще раз.
- Малефик мой старый друг и воспитанник, - начал пояснять Рауль, когда мы познакомились и уселись напротив. - Много лет назад, когда я еще состоял в Совете (каюсь, это было глупостью), мне случилось первый и единственный раз принять участие в Ритуале. Никогда, никогда я больше не повторю этого. То, что получилось в результате, сидит перед вами. Малефик по большей части все-таки мое дитя, тем более что ни одного из других его создателей больше нет в живых. Ритуал в очередной раз дал сбой. Вампир получился эмоциональный, неуравновешенный, в чем-то безумный, склонный потакать своим капризам, но обладающий такой разрушительной ментальной и физической силой, что мне никак нельзя было оставить его в городе. Советом старейшин он был объявлен в розыск, и ему пришлось бежать. За последние сто лет мы встретились сегодня впервые. Видите ли, между нами есть особая связь - если один хочет, чтобы другой его услышал, тот обязательно отзовется. Мне трудно это описать, но Малефик услышал мой зов - и, как видите, он здесь. Надеюсь, вы поладите.
Малефик подмигнул мне самым хамским образом. Я едва не задохнулся от возмущения. К счастью, старшее поколение этого не заметило.
Ромео и Рауль завели некий стратегический разговор, мне неохота было вникать в его суть. Пользуясь тем, что Малефик смотрит в другую сторону, я краем глаза изучал его и все больше убеждался, что более сумасшедшего вампира еще не видел. Эмоции на его лице сменялись неуловимо пластично - вот он хмурит аккуратно очерченные брови, а через пару секунд уже растягивает капризный маленький ротик в игривой улыбке. На левой щеке при этом обозначалась ямочка. Невозможно было угадать, какое выражение примет его лицо через секунду. Несколько раз я поймал себя на том, что завороженно останавливал взгляд на его руке, сжимающей тонкостенный бокал. Изящные длинные пальцы с черными ногтями выглядели странно, но в чем-то очаровательно. Больше всего приковывали мое внимание его хрупкие запястья, тоньше, чем у моей Марии, казалось, стоит мне только сомкнуть на них пальцы - и кости бессильно треснут. Я понимал, что это впечатление обманчиво, Малефик намного старше и сильнее меня, захоти он вырваться - он мог бы нанести мне серьезные повреждения, но я все равно не мог оторвать глаз от его рук. На одном запястье ясно различался след ожога, что привело меня в замешательство - я и не подозревал, что у вампиров могут оставаться шрамы. Вокруг другого были небрежно намотаны какие-то не то провода, не то струны, не то просто проволока. Потом появилось желание увидеть его шею, хотя бы просто увидеть, и если она так же прекрасна...
Я перехватил внимательный и чуть удивленный взгляд предмета своих размышлений и ужасно смутился. Извинившись, я вышел из комнаты и с удовольствием ополоснул в ванной лицо холодной водой. Я почти не чувствую холода, но вода всегда успокаивает.
Не знаю, сколько я простоял перед зеркалом, невидящим взглядом глядя на свое отражение, но очнулся я только тогда, когда чьи-то руки легли мне на плечи. В зеркале отражалось лицо моего нового знакомого, искаженное новым выражением - алчности и иронии. Я уже упоминал, что вампиры отражаются в зеркалах?
- Что тебе нужно? - Мой вопрос остался без ответа. Надеюсь, это не прозвучало панически. Бледные губы коснулись моего уха, скользнули ниже, и тонкие клыки опытным движением прошили мою шею. Я дернулся, но поздно, хрупкие руки обладали поистине нечеловеческой силой, он не позволил мне двинуться с места. А затем мне пришлось раствориться в экстазе, потому что противиться ощущению единства стало невозможно. Не знаю, сколько это длилось, но он оборвался довольно резко и развернул меня к себе лицом - возможно, грубовато, но уверенно. А затем... Затем он медленно (или мне так показалось?) расстегнул молнию на свитере, обнажая тонкую шею. Ни до, ни после я не ощуущал ничего подобного - так, наверное, чувствует себя человек, перед которым раздевается самая прекрасная девушка в мире. На шее Малефика можно было изучить каждую вену, каждую жилку, каждую мышцу, а в маленькой впадинке между ключицами едва заметно билась кровь - кровь вампира. Не знаю, на что он рассчитывал, но я не мог ему сопротивляться. Я обнял его, и солоноватая обжигающая жидкость хлынула мне на язык. Но что самое удивительное - он смеялся, счастливо и беззаботно, как ребенок.
Наконец я остановился. Ранки очень быстро затянулись, и я слизнул с хрупкой шеи Мал ефика последние капли.
- Ты... не сердишься на меня? - Тихо спросил он несколько минут спустя.
- За что? Я хотел этого не меньше тебя,..
- Я не пил кровь вампира уже сотню лет. А нам полезно обмениваться кровью друг с другом. Кровь вампира не может поддержать жизнь, но она дает такой всплеск эмоций, который недостижим никаким другим путем. Когда ты получаешь чужую бессмертную кровь, твоя собственная насыщается и начинает играть, пениться... если собрать такую кровь в ладони, можно увидеть, как она сверкает. Если, конечно, она отдана добровольно, когда двое хотят друг друга. Кровь, взятая насильно, никогда не даст ничего, кроме удовольствия. Узы — слишком тонкая материя, чтобы образоваться в результате насилия...
Малефик оказался очень интересным собеседником. Он обрушил на меня лавину совершенно новой информации о вампирах, его голос позволял вникать в сказанное, чувствуя каждую нотку, даже оттенок или отголосок чувства. Меня просто завораживали томные движения, его рук, когда он бурно жестикулировал, полуулыбка на губах и... море боли на дне темных глаз. Представляю, какая сила таится в столь эмоциональном вампире. Восприимчивость к эмоциям - залог любого ментального воздействия. Думается, кроме телепатии в Малефике кроется еще масса талантов, которые только и ждут, чтобы вырваться на волю. Недаром Совет пытался избавиться от него. Рауль поступил совершенно правильно, позвав его. Сейчас нам важен каждый вампир, а Малефик, безусловно, окажет неоценимую помощь.
На меня давит гнетущее ощущение близости войны. Но я не боюсь, если будет нужно - я убью их всех. Всех до единого. Это будет наш город, а те, кто не подчинится - умрут медленно и страшно.