А ещё умудрённые говорят,
Что мир подобен
Прелестнице юной,
Чей прекрасен лик
И бессилен язык
Описать её дорогие уборы,
И каждый, кто к ней обращает взоры,
Страстно в неё влюбляяется
И сердцем к ней прикрепляется.
Но красавица та
Коварна и лжива
И играет любовником
Прихотливо,
В том не видя дурного,
А назавтра берёт другого
И, прежние клятвы забыв,
Всегда нарушает слово.
Потому разумный
Верности ей не блюдёт,
А тотчас даёт развод,
Чтоб чарами не плениться
Её лица.
Удел же глупца,
Что разлучиться с нею не смог, -
Её красотой прельститься,
Стать рабом у её ног.
© Букхари аль-Джаухари (открыла же этот текст для себя больше года… и, думаю, ближе к двум годам назад в блоге у ambiont, не на этом ресурсе, да и адрес потеряла давно. автор чудесных verses на белмове тарашкевицей и латинкой – если найду у себя пару картинок (а сохраняется такой варварски великолепный стайл только в графическом формате) – запостю. спасибо ему).
Сие был епиграф. Писать падонкаффским языком особенно вкусно, с упругим хрустом стало сейчас, когда я взялась за толстовскую (хе-хе, какой культурологический феномен) «Кысь» - пока это постапокалиптическая баечка, хрустящая хрящами, щекочущая нервишки амбрэ склепа и смешащая неказистостью и убеждённой твердолобостью персонажей, как должное воспринимающих Последствия (забыла сказать?.. ах да, узкоспециальным апокалипсисом в данном случае был ядерный взрыв). Все эти ээ… лапушки, валенки, мурзы да «срамной уд внизу» плюс ОНЕВЕРСТЕЦКОЕ АБРАЗАВАНИЕ - смешно, казалось бы, животики надорвёшь. Ан нет, уже страшно. От всего страшно – этого даже не описать. Сталкеры, они-то к этому делу должно быть привычные, но дело даже не в том, что Толстая описывает мутантов – этого добра и без неё навалом, откройте любую цветную обложку, где американский стандарт гуманиста с автоматом наперевес. Страшно не потому, что… мм… ну ладно, попущу себе и выражусь условно: мутанты глазами мутанта, как свои и вполне обыденное явление, а нормальное как раз ненормальное и есть. Страшно не только от наивных благодарных описаний тоталитарного опщества глазами винтика.
*икнула* Нет-нет… Страх сверхъестественный, и даже на культурологический план «утерянной цивилизации» и интеллигенцкую рефлексию его не спишешь. Ох… Толстая воссоздаёт страх животный: страшно не всё это видеть и представлять, что такое может статься, а потому, что я там. Страшно не потому, что по дому, под лавкой ходит Котя с голым розовым хвостом, хоботком и полудюжиной детских пальцев на каждой лапе – он-то домашний, а потому, что где-то (ну не где-то, а совсем рядом) в тёмной чащобе сидит на ветке Кысь, древнее зло, готовая прыгнуть на плечи и перегрызть «какую-то жилку» и призывает, завывая.
Масяня с картынки права – «Зря я это написал». Леди Рика, мне почему-то хотелось перед вами извиниться – вы так внимательно вчитывались в моё эпистолярное послание, а ведь я написала его… нет, не торопливо и халтуря, но ведь и не готовясь ораторствовать. Я не вслушивалась в потоки Силы и не ныряла взглядом глубже, обнажая истинную суть вещей – я такого не умею. И даже не знаю, хочу ли. Всегда хотела иного – изысканный ораторский талант, морализм французов-классиков плюс умение внушать воодушевление, как полководец перед боем. Этому… этому можно научиться, как мне кажется, этого можно достичь (хотя видит Бог, я не умею достигать. но об этом чуть попозже), поэтому можно и стремиться. К сверхъестественной проницательности стремиться нельзя – можно с ней родиться и на неё наткнуться. Можно распутывать и запутывать клубки мыслей – хотя всё не то, не то, слова прах, а сомнения зло, суета и тлен, суета сует и томленье духа, и нет сил что-то настоящее… Можно копать в себе вширь и вглубь, и в конце концов сойти на многоточия, выйти в нуль, на нет… на нет и суда нет. Когда скажешь что-то простое и помолчишь, становится в этом смысле легче. Вот я и не стала завязывать ненужную дискуссию дальше. Право слово, леди Ри, такого нежного, почти неожутимого… (тьфу, неощутимого. вот вам клиническая опечатка) ощущения что «мы друг друга поняли» давно у меня не было… как тогда.
Далее. Я не выдержала даже один разгрузочный день. Выпила литр кефира с укропом и с перерывами :) и получила привычное ощущение сытости, но заварила себе кофе со сгущёнкой, да с творожком и сырком исключительно для тепла и уюта – ой как кофе благоухает. И ёжику понятно, что чревоугодничаю исключительно по соматическим соображениям. Но и к дню поста тоже подошла по соображениям идейным – Господи, я обещала Тебе это за него и осталась должна. Излишне говорить, что я всегда буду должна Тебе, и все мы будем много больше, чем могём заплатить (так и тянет скопипэйстить драгоценную миниатюру о божеских долгах, которую мне упоминал сэр коллега по кулуарным беседам). Боженька, молю, не опускай меня с небес на землю, хотя сейчас это сделать так легко, всеми возможными способами – быт, поступление (сдала документы, держу пальцы. но мне всегда было настолько мм… нет, не всё равно. но ощущение пофигистичной отстранённости (скажешь одно «нехорошее», даже условно, слово, и мигом попрут другие), эдакое дзен. сижу на берегу реки и жду, когда мимо проплывут трупы всех генералов вражеской армии), жильё, деньги… Я лгу Тебе – себе не лгу. Всё, что перечислила, у меня на вторых-третьих местах. Здоровье и благополучие родных – априори, но пока это не кольнёт, не прочувствуется (ой. леди Рика до боли правильно написала о.. о.. про маму, в общем) – прошу, не коли меня. Что мне важно?.. Он мне важен. Всегда. Мыслью на самом краешке сознания всегда, часто – средоточием всех мыслей. Пусть у него там всё-всё будет хорошо. Вот этого хочу. Почти каждое слово теперь воспоминанием привязывается к нему, и такие слова употреблять в прочих темах становится кощунством.
И когда мы лежим вот так, разделённые как друзья… Всё, что я хочуу… Всё, что я хочууу… Это тыыы… *напевает, долго и задумчиво лаская пятипальцевой лапой пробел, так и не вызывая щелчок… а теперь удар ребром большого пальца – и пробел..*
Знаю, мне будет сложно по-настоящему уверовать в Тебя, Боженька, если я так и останусь маленькой сытой девочкой. Но не бей меня, не разбивай, прошу. Мне будет так сложно… Но я буду делать шажки, обещаю. А день голодовки я Тебе дам, правда. Я держу свои обещания. А все эти мелкие удары, ожидания, шрамики разочарований, которые у всех и всегда – я с особенным мазохизмом сохраняю рубцы – я буду учиться на них, ладно?.. Терпеливо. Я наделаю из мух слонов и порублю, только слонов не надо… Настоящих… Впрочем, если Ты считаешь, что так надо – Тебе виднее. Дай мне его рядом тогда. Хотя бы словами. Да сбудется воля Твоя.
А ещё. Устала от тырнета. Прихожу в него получить очередную порцию задумчивой холодности ко всему человечеству. Писать, кто и как повёл себя «не так», перечисляя персонажей из своих контакт-листов не буду – когда какая-нибудь девица (мрачно-суицидальные дневники нынче – обязательный пункт программы. отсюда и презрение в своей не далеко отошедшей от канона писанине) начинает вот такой обзор: этот обманул, тот послал, вот эта ушла варить сосиски и перестала верить в искреннюю дружбу, мне хочется ругаться. А на ум почему-то лезет слово «шлюха». Почему? Не распыляйтесь, граждане, и будет вам счастие. И определите приоритеты. Хотя я тоже не права.
Хочется написать стилизованное послание братику на кой-какую тему, но пока поберегусь. Дозрею – и будет.
Дядька Ло – преотличнейший человек.
Никакие возражения с доводами в возможных комментах не обсуждаются.
Всегда интересовалась гранью понятия мм… privacy. Даже не в отношении дневниковости, а просто так. Вот, к примеру, насколько распространяться подружкам о каком-нибудь теоретическом мч?.. Как и нужно ли «выводить его в свет»?.. (о, и ответ я себе уже приготовила – как-как, на поводке. похлёстывая плёточкой по впалым бокам). Знакомство с родителями, гыго… Да и вообще, что можно вынести за пределы узкого круга в две человекоединицы?
Это я к тому, что сама довольно скрытная особа – по-мышиному утащить в норку и никому-никому, чтобы не сглазили. А ведь и сглазят. Долго колебалась, прежде чем что-то более конкретное, чем абстрактный намёк, вывесить в днев. Нашла хитрый выход на случай, когда хочется кричать и раззвенеть по секрету всему свету.
Ты не читаешь этот бред и правильно делаешь, но если однажды решишь последовать моему скорбному примеру и посёрчить по блогам, вдруг наткнёшься – не переживай и не ревнуй. И вот это – только для тебя. Только ты поймёшь, что это ты, что большинство тоскливых слов здесь – о тебе и про тебя. Заветное словцо будет снова и снова тебе лично, я не вандал, чтобы кричать об этом на весь ли.ру :)) а вот… мм…
*улыбнулась, мягко пружиня языком во рту и улыбаясь лукаво* Ммм…
Так вот, мальчик-пацифист, незаконнорождённый сын дона Педро, я по тебе тоскую, но спасибо, что эта тоска без безысходной боли. «Мне вдруг захотелось знать, с какого предела моя печаль имеет смысл, а радость причину. И еще я хочу знать, до какого пункта я могу дойти в моих надеждах. В воображении я и так был во всех, даже в самых самых.» - это я уже цитировала тебе. Я напишу тебе эту горемычную сказку. И в соавторстве напишем. Тьфу-тьфу-тьфу, чтоб не сглазить. Заберу тебя у всех. А всё остальное – всем остальным. Молюсь, чтоб мне хватило смелости и упорства. А ты… Ты дай мне хотя бы один шанс чуть-чуть устать от тебя ;).
Аминь, господа, аминь. Не исключено, что даже не опубликую или сотру эту запись, испугавшись. Так много всего… Так много… Хоровод…
*покровительственно-снисходительно улыбнулась собственной писанине* Как всегда, разогрелась ближе к концу. Мне тревожно… И ноет где-то… Хм…
А вам – удачи.
