Короче, товарищи, беда пришла в мою счастливую моногамную театральную жизнь. Коварный разлучник горьковский МХАТ когтит мое сердце монтерскими кошками.
Начинаю любить все, что идет на Тверском бульваре, просто за то, что оно идет на Тверском бульваре. Пришла сегодня на "Мастера и Маргариту". Меня не смутило отсутствие занавеса и декораций в принципе (серьезно, голая сцена), кроме прямоугольных металлических листов, в шахматном порядке висящих на цепях. Я не заметила, что выход Воланда со свитой под "Ave Satani" - это грубовато. Я не заметила, что слишком шумно, вычурно и, наверно, где-то вульгарно, и эпилептикам на это нельзя. Я не заметила, что Левий Матвей в свободное от страданий время отплясывает в ресторане в женском платье. Ну то есть я все это заметила, но это, право же, так неважно. Когда маман спросила меня, понравилось ли мне, я сказала, что мне очень понравилось. МХАТу теперь, как Малому, можно все.
Я, в общем-то, знала, что мне не понравится кабановский Воланд, поэтому я шла смотреть не Воланда, а Кабанова в прекрасных костюмах. Получила, что хотела, мне с ашного ряда открывался чудесный вид на его выдающиеся кадык, подбородок и линию челюсти. Там есть сцена на балу, когда Воланд пьет из черепа Берлиоза, а вся сцена усыпана томно вздыхающими ведьмами; так вот я присоединяла свой внутренний голос к их хору и метафорически валилась на пол каждый раз, когда этот бессовестный человек появлялся. Но собственно Воланда я чуть-чуть почуяла только в самом конце, в беседе с Левием Матвеем. Оно и хорошо, наверно. Не очень, наверно, приятно сидеть прямо перед дьяволом.
Еще интереснее стало посмотреть на кабановского Петю Трофимова.
Дальше все пошло по-джорджмартиновски неожиданно.
Познакомилась с Клементьевым. Слушьте, ну это же идеальный Пилат. Человек весь спектакль провел, ни разу не сменив интонации, но я же просто звенела от напряжения на сценах с ним, не знаю, как подлокотник не отломала, и эти его судорожно сжимающие края мантии пальцы! Сидишь и чувствуешь, как он измотан вот этим вот всем, этим городом, этой гемикранией, этими священниками, которые как черные гранитные столбы, и даже если захочется подолбиться в гранитную стенку головой, все равно ни стенку не прошибешь, ни голова не пройдет, и вот он засел в свою скорлупу, и так нам и не показали, как он из нее высовывается, даже в разговоре с Афранием, хотя их трогательные отношения меня всегда превращали в счастливый студень. Меня исправно сворачивало на всех ключевых точках - яд, бессмертие, казни не было, свободен! И от того, как вдруг откуда-то прорезался чуть более высокий тон голоса на "Его зарезал я", я как-то заплакала ледяными слезами.
Удивительно прекрасный Самойлов-Каифа, два удара - восемь дырок, называю я это. Удивительно хороший Наумов-Бегемот в прекрасно сделанной кошачьей личине; невозможно не понравился Наумов в "Школе злословия", но тут вот прямо было хорошё-ё-ё. Удивительный Азазелло, удивительный в том плане, что я тут смотрю на товарища Оя и не верю, что это прелестное существо сегодня топтало сцену огромными берцами; и еще в том, что я редко встречаю у молодежи умение так филигранно произносить текст; и еще в том, что не было ни клыка, ни бельма, ни котелка, ни куриной кости - а Азазелло был; на товарища Оя я буду ходить отдельно.
Ну я не могу не сказать про старожила моего сердца Дахненко. 1) Из него прекрасная женщина. 2) Из него прекрасный Левий Матвей. Единственное, что меня слегка царапает в нем - он как будто иногда играет на автомате. Играет-то прекрасно, но какая-то усталая автопилотность... царапает.
Ииии можно наконец приступить к главному пункту повестки дня. ТИТОРЕНКО-МАСТЕР Я ХОТЕЛА ЧТОБЫ ЭТОТ ПОСТ БЫЛ РАССУДОЧНЫМ И ВСЕ ДЕЛА НО НЕ МОГУ ПОТОМУ ЧТО ТИТОРЕНКО-МАСТЕР. Я знала, что он мне понравится, но не ожидала, что понравится настолько. Ни разу до этого не проникалась Мастером, не чувствовала его, и только Титоренко смог показать мне живого человека. Да вот же, мол, смотри, он же большой ребенок, уязвимый лайк хелл, неприспособленный, брошенный в какую-то непонятную, не очень-то нужную жизнь и перемолотый ею. И вот он, такой высоченный, плечистый, с этими его большими руками и волевыми бровями, в этой дурдомовской хламиде, которая на нем смотрится прокураторской мантией, говорит таким растерянным голосом о том, что сам не до конца понял, и вот я, сижу, сжавшись в комок, и понимаю, что ни черта не понимаю в этом произведении, что всю жизнь смотрю в него не под тем углом и не на то, и как жить вообще. И эта их совместная сцена с Пилатом, когда они как бы сливаются в одного персонажа, и я понимаю, что если бы я посмотрела этот спектакль одновременно с прочтением в рамках школьной программы, мое сочинение заняло бы раза в два больше места и не свелось бы к поиску возможности процитировать арийскую "Кровь за кровь".
Были вещи и люди, которые мне не понравились, но я не хочу про них.
Мне понравилось, что актеры читали прямо куски текста про своих героев, они делали это хорошо, даже Маргарита. Мне очень понравилось, что было минимум реквизита и почти все вещи - стопка водки, телефоны, банка с кремом Азазелло - присутствовали фигурально, как в том упражнении для студентов театральных вузов, когда надо, например, показать, как вдеваешь нитку в иголку, не имея в руках ни того, ни другого. Мне дико понравилось, что в конце ровные изначально листы металла оказались все во вмятинах от десятков рук, которые в них били радостно и отчаянно. Мне несказанно понравилось освещение, особенно когда красный свет падал сбоку на кого-нибудь (ну на Кабанова особенно, конечно) и бросал очень четкую и красивую асфальтово-серую тень на металлический лист. Э, да что уж там, мне страшно понравился сатанинский бал.
Я осуждаю только отсутствие отдельной программки (и на сайте, кстати, тоже). И себя за то, что приперлась без цветов.