Глушак сидел на лавочке и пил пиво «Охота крепкое» из большой пластиковой бутылки. Рядом с ним сидел его пятидесятивосьмилетний собутыльник Анатолий Куранов, с которым он целыми днями пил возле подъезда алкоголь. Толик был невысокого роста, с вечно трясущимися руками, и синюшной, цвета спелой сливы физиономией.

Каждый день они выползали из своих хибар: похмельные, небритые, со стеклянными, сбившимися в кучу глазами. Встретившись, они располагались у входа в близлежащий магазин и стреляли мелочь у прохожих. Иногда везло - им удавалось напиваться до одури, а иногда нет, и они исполняли бодунный танец около ларька клацая зубами, под колкий моросящий сентябрьский дождь. Сегодня у них были деньги - Глушак получил пенсию по инвалидности. Он заслужил ее во время перестрелки в супермаркете, который он пытался ограбить со своими подельниками, но его попытки ворваться в уголовный мир не увенчались успехом. Несколько месяцев Глушак пролежал в больнице, прикованный к кровати, залечивая раны бедра и ключицы. Ранения были серьезны - из-за них он на всю жизнь остался инвалидом и получал денежное пособие. После больницы он провел два года в колонии строгого режима. Тюрьма окончательно сломала его. До сих пор, по прошествии нескольких лет после освобождения колония снится ему по ночам и он то и дело просыпается посреди ночи в холодном поту, судорожно сжимая простыни, истерически вереща.

Сейчас, когда ему уже стукнуло двадцать семь лет он вспоминает себя восемнадцатилетнего: мощного коротко стриженного застенчивого парня, который смущенно набирает номер проститутки. Вспоминает спортивный зал, Женьку Шило, Хворь и Гену Микробиолога. Первые двое погибли во время той злополучной перестрелки, а Гена, по слухам, находится в бегах, проживая в средней полосе России в какой-то глухой деревеньке. Иногда, когда воспоминания особо рьяно обуревают его, он покупает две бутылки портвейна и пересказывает свои воспоминания Толику.

Толик всегда внимательно слушал Глушака, за это он ему и нравился. Глушак любил людей, которые обладают возможностью слушать.



Сегодня денег не было. Глушак, опираясь о деревянный костыль шел в аптеку, позади шел Толик. Высыпав последнюю мелочь на прилавок он прохрипел, - Два спирта пожалуйста! Продавщица угрюмо, с нескрываемой неприязнью, посмотрела на него, затем не мелочь, но все-таки протянула вожделенные стограммовые фуфырики медицинского спирта. После этого они зашли домой к Толику и развели спирт водой из под крана в прпорции один к одному.

Залпов осушив содержимое пластиковых стаканов они вновь уселись на лавочку. Какое-то время посидели молча, затем Толик спросил:

-Что будешь делать дальше?

-Не знаю… Надо бы еще выпить, а потом пойти по домам.

-Да нет. Я не об этом. Ты меня неправильно понял. Я имею ввиду вообще… Что ты планируешь делать дальше, ты же еще молод?

-А… Ты об этом… Не знаю…Может девушку найду… А пока надо выпить…

Толик утвердительно кивнул. Он тоже был не прочь. Они встали и пошли к магазину. Какое-то время они постояли под холодным моросящим дожем, пока из магазина не вышел парень лет восемнадцати: половина его головы была выбрита наголо, другую половину украшала пышная шевелюра зеленого цвета. На нем была черная косуха, майка с изображением группы «Пурген», камуфляжные штаны и тяжелые ботинки. В уши были воткнуты наушники. Глушак приблизился к нему и дотронулся до плеча. Парень развернулся, вытащив один наушник из уха, вопросительно подняв бровь. Толик спросил:

-Слышь, ты это… Самое… Не выручишь? Похмелиться бы…

Парень молча достал купюру достоинством в пятьдесят рублей и положил в трясущуюся протянутую ладонь…