Один портал попросил меня написать небольшой текст к 9Мая.
Ну и чтоб не пропал текст, опубликую и тут.

Мамаев Курган, Брестская крепость, Пискаревское кладбище, Ржев, Могила Неизвестного солдата в Москве, Алёша, Тула, Курск, Керчь, Севастополь…
Не уверена, что смогла бы сказать это вслух, чтобы голос не дрогнул, чтобы не перехватило дыхание, чтобы слезы на глазах не появились.

В прошлом году я рассказала вам про Инкерманские каменоломни и Брестскую крепость.
В этом году будет о 35 береговой батарее в Казачьей бухте, недалеко от Севастополя.

35-ая береговая башенная батарея, сыгравшая значительную роль в героической обороне города от немецко-фашистских захватчиков 1941 — 1942 г.г. В настоящее время на территории батареи создан мемориальный комплекс, после посещения которого вы выйдете из бесконечных подземных коридоров и, особенно, из пантеона Памяти, другим человеком.
Первый раз я ощутила это чувство после посещения музея катастроф на водах в Малореченском.
Выходишь из музея буквально оглушенная и придавленная тем, что только что увидел, а вокруг солнце, море, люди отдыхают. А ты как будто выдернут из войны и горя сразу в праздник лета.

Я гарантирую, каким бы маршрутом вы там не прошли, какой бы гид вам не достался, но слезы на глазах выступят у каждого, а некоторые, как я, будут плакать.

Решение о строительстве береговой батареи были приняты еще в царской России, в 1910 году. В работы по строительству батарей вмешалась революция и Гражданская война.
На какое-то время о батарее подзабыли и вспомнили только к 1925 году, возобновив строительство. Осенью 1929 года башенная береговая батарея под №35 окончательно вступила в строй.

Основная часть батареи – это два огромных железобетонных массива с орудийными башнями, каждая с двумя 305-мм стволами. Снаряд весил более 450 кг, а огонь из орудий позволял «накрыть» огромную территорию — до Бахчисарая на севере и до Байдарских ворот на юге.
С октября 1941 года Севастополь сражался в осаде. Город был превращен в настоящую крепость. В 1941-м враг препринял два штурма, но оба были отбиты. Тогда командующий немецкими войсками в Крыму генерал Эрих фон Манштейн перешел к осаде. Были подтянуты сверхмощные орудия «Дора» и «Карл», город начали методично стирать с лица земли. Но Севастополь держался. Особенно досаждали немцам две дальнобойные бронебашенные батареи береговой обороны номер 30 и 35.
Ситуация для наших войск была трудная, но стабильная. Черноморский флот был абсолютным хозяином на море, а это давало возможность снабжать город всем необходимым. В воздухе немцы имели некоторое преимущество, но не критическое. Все изменилось весной 1942-го. Для немцев, стремившихся развивать наступление, переброска войск из Крыма стала особенно актуальной, но и оставлять в тылу русский плацдарм они не могли. Началась подготовка к последнему, решающему штурму.
Штурм начался 7 июня. Десять дней защитники города стойко держали позиции, но постепенно начал сказываться недостаток боеприпасов. Войска стали отступать с передовых позиций. Перелом произошел 17 июня, когда немцы вышли к Северной бухте и подножию Сапун-горы. Еще несколько дней остатки защитников на Северной стороне сражались в окружении, но к своим пробиться смогли немногие. В ночь с 28 на 29 июня немцы без артподготовки, на резиновых лодках форсировали Северную бухту и начали штурм главенствующих высот в Инкермане и на Сапуне-горе.

Именно в этот момент, видимо, вечером 29 июня, был дан приказ, который стал роковым: всем старшим командирам оставить свои части и отходить в район Камышовой бухты и дальше к Маячному полуострову и 35-й батарее для эвакуации. Флотское руководство погрузились на специально присланные за ними две подводные лодки. Остальные командиры отправились к аэродрому у мыса Херсонес, куда за ними должны были прибыть транспортные «Дугласы», специально присланные из Москвы. Последний приказ уходящего командования остающимся солдатам звучал так: «Сражаться до последнего, готовиться к эвакуации».
Однако это была ложь, корабли не пришли. А ждали их десятки тысяч…
Никто не знает, сколько людей скопилось на Маячном полуострове. Там были десятки тысяч моряков и красноармейцев из разрозненных подразделений, оставшиеся без снарядов и орудий артиллеристы и зенитчики, тыловики и штабные, огромное количество раненых и медперсонал из многочисленных медсанбатов. А еще были тысячи гражданских — стариков, женщин, детей. Число их невозможно вычислить даже примерно. В своих воспоминаниях Манштейн писал о 120 тысячах только пленных, а ведь на каждого выжившего приходилось несколько погибших. Даже если эти цифры завышены, масштаб трагедии поражает…
Первые дни люди жили надеждой. Все ждали кораблей, верили, что помощь придет, их не бросят. Нужно было терпеть и сражаться. Оставшиеся командиры собирали группы бойцов, находили и чинили вооружение, занимали рубежи обороны. Еще стреляла 35-я батарея — когда кончились боевые заряды, в дело пошли учебные болванки и шрапнель. Но 1 июля иссякли последние запасы, и, чтобы орудия не достались фашистам, их пришлось взорвать.
Батарея еще жила, ведь это было огромное многоэтажное сооружение с километрами бетонированных ходов и десятками помещений в толще скалы. В коридорах и потернах лежали тысячи раненых, без устали трудились медработники, отсыпались между боями воины.
1 и 2 июля нашим бойцам еще удавалось удерживать позиции, хотя боеприпасов уже почти не было. Солдаты и матросы подпускали врага как можно ближе и бросались врукопашную. Ночью к 35-й батарее подоходили тральщики и небольшие катера, но когда народ ринулся на батарейную пристань, она не выдержала и развалилась. Суденышки останавливались в нескольких сотнях метров, и толпа с берега бросалась к ним вплавь. Многие тонули. Катера брали сколько могли и спешно уходили. Это не всегда получалось, многие оказывались под ударами немецкой артиллерии и авиации..
День, другой, третий. Без еды и воды, под палящим июльским солнцем. 3 июля немецкие танки прорвали оборону и вышли к аэродрому, но моряки и красноармейцы продолжали сопротивление. Манштейн дал приказ своим войскам отойти с полуострова и занять оборону на перешейке: опытный генерал понимал, что голод и жажда быстро сделают свое дело. Немцы окопались, подтянули минометы и артиллерию и стали методично утюжить полностью открытый и безлесный полуостров.
Земля была покрыта телами убитых и ранеными, вся поверхность изъедена воронками. Но когда раздавался очередной разрыв, люди бросались в воронку, ведь на дне среди крови и грязи выступала небольшая лужица воды. Люди бросались к ней и жадно глотали эту жижу. Пытались собирать морскую воду, но вдоль берега плавали трупы в семь-восемь слоев, и нужно было расталкивать их, чтобы добраться до относительно чистой морской воды. Хотя и она была красноватая от крови. Люди прятались под тридцатиметровыми обрывами южного берега, забивались в щели и скальные трещины. Потерны батареи, блиндажи и подвалы аэродромных строений были переполнены. Многие раненые просили товарищей застрелить себя, не в силах выдержать страдания. Некоторые впали в апатию, просто сидели обхватив голову руками. Но не все. Каждую ночь группы бойцов шли на прорыв, надеясь пробиться в леса к партизанам. Когда уже не было оружия, моряки в одних тельняшках брались за руки и молча цепью бежали на врага, надеясь схлестнуться врукопашную.
С каждым днем положение становилось все страшнее.
Наступал последний акт трагедии. Немцы уже заняли весь Маячный полуостров, защитники прятались в подвалах, блиндажах, пещерах под скальным обрывом. Их забрасывали гранатами, расстреливали из огнеметов, лили в щели бензин и поджигали. Но защитники еще сопротивлялись и старались дождаться ночи в надежде на помощь или прорыв. Впрочем, шансов уже не было — после 5 июля корабли из Новороссийска уже не выходили, а на прорыв оставалось все меньше сил и боезапаса. Тем не менее отдельные очаги сопротивления сохранялись до 10 и даже 12 июля. А значит, героическая оборона Севастополя длилась не 250, а 259 дней!
Кто не застрелился и не был сразу убит немцами, попал в плен. Колонна изможденных, черных от пота, крови и копоти людей растянулась от Севастополя до Бахчисарая. Конвоиры не церемонились — тех, кто не мог идти, немедленно убивали.
Из воспоминаний одного из рядовых: «Немец-переводчик перед строем пленных сказал, что "мы своим бессмысленным сопротивлением задержали отправку немецких войск на Кавказский фронт", и когда он кончил говорить, то из строя пленных вышел подполковник или полковник и сказал следующее: "Дорогие мои товарищи, защитники Севастопольской обороны, мы сейчас в плену у врагов, но мы не сдались, мы стойко и честно защищали наши священные рубежи. И если кому из нас доведется остаться в живых, то передайте соотечественникам о том, что мы свой воинский долг выполнили до конца, пусть знают об этом люди!"».
(Цитата по книге Игоря Маношина «Героическая трагедия. О последних днях обороны Севастополя. 29 июня — 12 июля 1942 г.»)