уходит день и среди желтых листьев в мокрой холодной земле, среди переплетённых узлистых корней и влажных грибных тел, от которых пахнет ни то плесенью старого чулана, ни то затхлым воздухом прокуренной комнаты, спрятались отражения далёких бледных звёзд. Мерцание их в ночи не приведёт заблудившегося путника к ручью, не озарит печальной улыбкой влюблённого юношу, не разбудит уснувшего, дряхлого и лохматого пса у скрипучего, полу-сгнившего крыльца заброшенной дачи. Их призрачный серебристый свет напомнит лишь о прошлом, когда они летели к земле, а маленький мальчик сидел на теплом крыльце в сумрачную летнюю ночь и учился считать, ловя каждую упавшую звезду в свой крошечный карманчик. До самого рассвета, когда уже забрезжит вдали полоска ясного утреннего неба, он, не сомкнув глаз, пытался разглядеть в их стремительном, летящем свете те загадочные черты неизвестных планет, откуда пришли на землю люди. А теперь он вырос и в том мире, ушедшем и невозвратном осталась где-то висеть на гвоздике его разорванная курточка в карманчике которой ещё может быть затерялась последняя звёздочка, обжигая теперь собой пальцы его крепкой, сильной руки. Всё кончено. Мир своей истиной бессмысленно прокрался в будущее и открылся большой пустотой разумных существ, мятущихся в поисках пищи по заброшенному саду. И лишь в минуты затишья, когда замирает сердце, от гулких стонов оргазма не насытившихся женщин, слышен лёгкий шелест падающего по листьям яблока, и обломившийся сучок треснет под ним, и непонятный удар о затравевшую землю, под дикой яблоней, встрепенёт невольно, своим кротким и резким отрывистым звуком, как та, единственная капля, скатившаяся последней с крыши в заботливо подставленную когда-то бочку, до краёв наполненную уже, проливными дождями, всколыхнувшая солнечную гладь чёрной глубины своими пустяковыми кольцами.
Люди, как мусор. Мусор, который летит по длинному-длинному мусоропроводу в грязной и вонючей пыли. Куда он попадёт дальше? Тайна за семью печатями. Её пристально охраняют стражники века - оранжевые туркмены. Они едут на своих велосипедах от бака к баку и клеймят их неслышным словом. Это их ключ. Ключ, открывающий тот мир, в который нет доступа людям в хорошей обуви. Рваные тапки и рыжий халат - вот пропуск в те края.