Войну в Афганистане историки называют трагической ошибкой советского правительства. Но она стала и коллективным подвигом, более шестисот тысяч граждан СССР прошли через это испытание. Они до сих пор называют себя воинами-интернационалистами, это последняя война, на которой парни из Прибалтики, Средней Азии, Украины стояли в одном строю со сверстниками из России. Всех, кто был в Афгане - с юбилеем! Сегодня тридцать лет, как та война для шурави закончилась. Мир всем вам, братья!

"Война с честью, но без победы


Этот юбилей не станет праздником – в России дату вывода советских войск из Афганистана отмечают без пышных торжеств. Пятнадцатое февраля для всех нас день скорби, повод вспомнить ту долгую и проклятую войну.
Целое поколение сменилось с тех пор, для нынешних школьников советско-афганский конфликт всего лишь короткая главка в школьном учебнике. Для тех, кому за пятьдесят – это рана, которой не суждено зарубцеваться.

Историки считают ввод советских войск в Афганистан трагической ошибкой. Генеральный секретарь ЦК КПСС Брежнев и министр обороны Устинов, принявшие это решение в декабре 1979-го года, вряд ли предполагали, что военная операция затянется на девять лет.
Цели тогда казались благими – поддержать политиков, которые взялись вести Афганистан по социалистическому пути. Вот только в Кремле не учли, что реформы афганских революционеров не пользовались популярностью у народа, что в стране уже тогда назревал раскол.
Я бывал в Афганистане, историю этого государства знаю не только по книжкам. Со времён Александра Македонского никто никогда не смог покорить афганский народ – вернее, племена, живущие в тех местах. Англичане в 19-м веке обломали зубы об эти скалы, вспомните хотя бы доктора Ватсона, напарника Шерлока Холмса, писатель Конан Дойль сделал своего героя ветераном войны в Афганистане.
Когда мальчишки семидесятых читали про приключения великого сыщика, никто из них не думал, что и им придётся воевать там. С Афганистаном у СССР была прочная многолетняя дружба, в 1919-м году правительство Ленина первым в мире признало независимость этой страны. Сотрудничество было взаимовыгодным, в Афганистане реализовывались совместные экономические проекты. Домостроительный комбинат в Кабуле, кстати, построили советские специалисты. Многие афганцы учились в СССР и традиционно считали Советский Союз самой дружественной державой. Когда после Второй мировой войны США предложили Афганистану разместить на своей территории их военную базу, правительство ответило американцам отказом.
Апрельская революция 1978-го года стала для народа Афганистана бедой. Сейчас те события историки называют государственным переворотом, и спорят, кому была выгодна та смута.
Большинству исследователей уже ясно, как был осуществлён коварный план американских спецслужб, решивших затащить СССР в афганский капкан. Судя не только по последующим действиям США, но и по откровения отставных американских политиков западной прессе.

В 1998 году в интервью французскому журналу «Нувель Обсерватер» бывший госсекретарь США Збигнев Бжезинский признал:
"Президент Картер подписал первую директиву о тайной помощи противникам просоветского режима в Кабуле 3 июля 1979 года. И в тот же день я написал докладную записку для президента, в которой я ему объяснил, что по моему мнению эта помощь повлечет за собой советское военное вмешательство. Мы не заставили русских вмешаться, мы просто сознательно увеличили возможность того, что они это сделают… Эта секретная операция была отличной идеей. Ее целью было заманить русских в афганскую ловушку. В тот день, когда Советы официально перешли границу, я написал президенту Картеру, что у нас теперь есть возможность дать СССР свою вьетнамскую войну.»

Решение об отправке советских войск в Афганистан было для руководства СССР было горьким, но вынужденным.
«Если русские войска не войдут в Афганистан, то там окажутся силы НАТО!» - подобные аргументы сыпались на Брежнева со всех сторон, и американская помощь террористам Усамы бен Ладена уже шла.
Колебавшись до последнего, Брежнев дал приказ военным перейти границу. Протестов со стороны США сразу не последовало, американцы ждали, пока СССР завязнет поглубже. А потом, словно по команде, начались экономические санкции, бойкот московской Олимпиады, поставки оружия афганским моджахедам, воюющим с советской армией.
Как похоже это на травлю России, которая происходит в наши дни! История повторяется, если из неё не извлекать уроки.

Всё-таки помощь!

Сейчас на Западе девять лет советско-афганской компании чаще называют оккупацией. Но уж тут есть что возразить – Афганистан для СССР никогда не был колонией. Его не грабили, а поддерживали всем, чем могли – строили дороги, мосты, трубопроводы, больницы, прочие социальные объекты, снабжали топливом и продовольствием. Советский Союз вкладывал в Афганистан огромные средства, стал донором для этой страны.
Но присутствие советских войск радовало только просоветских правителей, местное население относилось к «шурави» как к чужакам. Исламская культура и обычаи были непонятны большинству из тех, кого отправили сюда выполнять интернациональный долг.
"Здесь средневековье, в кишлаках живут при керосиновых лампах!" – писал мне друг-связист, оказавшийся в Афганистане одним из первых.
Конфликт между правительством Афганистана и оппозиционерами, которых подкармливали и науськивали из США, нарастал. Неудачная земельная реформа, которую в спешке провели местные власти, обидела крестьян. Всё больше и больше недовольных режимом людей шли в моджахеды – это оказалось выгоднее, чем работать на полях. За каждую диверсию исполнителям платили – терроризм, который Усама бен Ладен взрастил на американские деньги, окреп именно в Афганистане. В операциях против вооружённой оппозиции участвовали не только советские части, но и войска афганского правительства.
По сути, началась гражданская война – режим Наджибуллы пытался подавить сопротивление своих противников при помощи Кремля.
США добились своей цели - превратили Афганистан в арену информационной и реальной горячей войны против СССР. Моджахеды получили американских инструкторов и современное оружие.
Когда сделанные в США переносные зенитно-ракетные комплексы «Стингер» попали к душманам, сражения приняли совершенно новый характер – наши самолёты и вертолёты сбивали всё чаще и чаще. За гибель лётчиков военные отвечали жёсткими зачистками, война становилась всё кровавей. Итог её печален – в цинковых гробах на Родину было отправлено почти пятнадцать тысяч советских военнослужащих. Свои жертвы афганцы исчисляют гораздо большими цифрами.
Но отношения к России, как к врагу, в Афганистане нет.
«Брежнев виноват, - говорили мне друзья-афганцы. – Он забыл, что Восток – дело тонкое, решил что все проблемы у нас можно решить силой. Ну и проиграл – Афганистан и сейчас существует, а СССР давно уже нет!»
Но наша страна не проиграла ту войну – войска были выведены организованно и в определённый договорами срок. Помнится, из Вьетнама американцы уходили иначе, в суете и спешке, под натиском победившего противника.
Уход советских войск вверг Афганистан в хаос, гражданская война там продолжается до сих пор. Местные наркобароны многократно увеличили производство и нелегальные поставки героина по всему миру.
«После того, как шурави ушли, стало ещё хуже!» - жаловались мне беженцы, когда я приехал в командировку в Афганистан в 2001-м. В том году США и силы НАТО начали на территории этой страны борьбу с терроризмом. Не зря Брежневу ещё в 1978-м казалось, что американцы планируют войти в Афганистан, ой не зря!
Завязли янки там до сих пор, почти вдвое дольше, чем советские войска. На днях прочитал новость, что глава Пентагона совершил очередной визит в Афганистан, значит, выводить свой контингент президент США оттуда не собирается.

Молитвы о мире

Афганистан стал надёжной скрепой, которая связывает всех, кто побывал там. Ветераны той войны живут во всех бывших республиках СССР и стараются не забывать о боевом интернациональном братстве.
В православном монастыре в Киргизии служит иеромонах Киприан, бывший военный лётчик Валерий Бурков. В Афганистане он был тяжело ранен, лишился ног. Его отец, тоже кадровый офицер, погиб на той войне. За свои подвиги Валерий Бурков получил звание Героя Советского Союза, золотую звезду и сейчас носит на своей чёрной рясе. Когда его спрашивают о былых сражениях, отвечает так:
«Это противоестественное состояние человека. Те, кто участвовал в боевых действиях, ненавидят войну!»
Отец Киприан молится за души погибших в Афганистане, просит Бога остановить войны. Когда израненный солдат со слезами молит о мире, нет ничего чище и сердечнее той мольбы, идущей к небесам из сердца.
В молодости Валерий Бурков верил, что его, как и других советских воинов, отправили помогать афганскому народу. В Афганистан ехали добровольцы, самые смелые, и они сражались храбро - 86 советских воинов были удостоены звания Героя Советского Союза. Война в Афганистане стала коллективным подвигом, более шестисот тысяч граждан СССР прошли через это испытание. Они до сих пор называют себя воинами-интернационалистами, это последняя война, на которой парни из Прибалтики, Средней Азии, Украины стояли в одном строю со сверстниками из России. Мы были братьями, братьями по оружию, и это тоже не забыть никогда.
Мой покойный друг художник Геннадий Добров побывал в Афганистане много раз, и привезенную оттуда серию своих работ назвал «Молитва о мире». На его рисунках – боль, в которой афганский народ живёт уже сорок лет. Та война ещё не кончилась, но мир в Афганистане непременно наступит. И в Сирии, и на Украине – всюду, где за него борются, где его ждут. Нет – войне!

Григорий Тельнов, специально для РЕН-ТВ.

Простые люди во всех странах одинаковы в своих стремлениях и заботах. Мы хотим растить детей, любить, просто жить. И в Афганистане, и в США, и в России. Поэтому каждый год 11 сентября зажигаем поминальные свечи. Миллионы сердец, миллионы молитв звучат в унисон — мы все просим только о мире. Я был осенью 2001-го в Афганистане, когда там началась Global War on Terrorism. Сегодня написал колонку для РЕН-ТВ, вспомнил свои наивные надежды на то, что эта война скоро закончится. Победить только силой оружия терроризм невозможно, теперь это поняли уже все. Вот текст, внизу поста рисунки Геннадия Доброва, сделанные осенью 2001-го в Афганистане:

"9/11 – день, который взорвал мир

Война с терроризмом, начатая после терактов в США, стала глобальной, но пока не принесла победы.


Есть один день в году когда мы все солидарны с Америкой – это годовщина трагедии 11 сентября, унесшей три тысячи жизней. Семнадцать лет прошло, но ужасные кадры телерепортажей из Нью-Йорка и Вашингтона навсегда врезались в память.
В тот день я летел в командировку из Москвы в Архангельск. Самолёт приземлился в аэропорту, и первые слова, которые говорили встречающие были просто невероятные:
«Америку бомбят!»
Мы столпились возле телевизора, по которому шла трансляция из Нью-Йорка. Башни Всемирного торгового центра горели, из их окон бросались вниз люди.
«Может, это фильм ужасов?» - спросил кто-то из прилетевших.
«Нет, всё это правда!»
Мы не отводили глаз от экрана. Самые ужасные моменты, когда авиалайнеры врезались в здания, в телерепортаже прокручивали много раз.
Злорадных слов о том, что мол, пиндосам так и надо, никто из стоявших рядом со мной не произнёс. Мы искренне сочувствовали американцам, оказавшимся в огненном аду.
У одной из женщин зазвонил мобильник.
«Сын!» - закричала она. – «Он там, в Нью-Йорке!»
Мы обернулись к ней, далёкая трагедия вмиг стала близкой. Мать плакала и спрашивала только одно:
«Ты вышел? Ты в безопасности?»
Потом связь оборвалась, и женщина, увидев наши взгляды, сказала:
«Мой сын работает во Всемирном торговом центре, он программист. Говорит, что успел выбежать, но там ещё есть россияне…»
В рухнувших небоскрёбах были не только американцы, в числе жертв трагедии оказались граждане 91-го государства. Всю планету затронула та беда, но мы ещё не представляли, что история совсем недавно начавшего ХХI века будет рассечена этим траурным днём на «до» и после».
Организатором воздушной атаки на «Близнецов» и Пентагон назвали «Аль-Каиду», её лидер Усама бен Ладен не отрицал это. Ещё в 1996-м году он публично объявил свою «Декларацию войны американцам», а в 1998-м в своей фетве призвал мусульман убивать американцев повсюду. Всерьёз американские политики приняли те слова бен Ладена только после трагедии 11 сентября. Ведь он, по сути, был их выкормышем, во время афгано-советской войны США помогали моджахедам «Аль-Каиды» деньгами и оружием, поставляли будущим террористам переносные зенитные комплексы.
Наверное, президент США Джордж Буш, объявляя в сентябре 2001-го «Global War on Terrorism (GWOT)» не предполагал, что эта война затянется на долгие годы.

Афганский капкан

Седьмого октября 2001-го года войска США высадились в Афганистане, вскоре там оказался и я – в ту командировку на войну я отправился вместе с художником Геннадием Добровым. Мы работали в тандеме, я писал репортажи, а Гена иллюстрировал их рисунками с натуры. Он шутил, что карандаш на войне надёжнее, чем фотоаппарат. И ведь точно – порой мне негде было зарядить аккумуляторы.
Война в Афганистане разгоралась, талибы оказались сильным противником, их правительство международные силы свергли только к концу 2001-го года. А в октябре-ноябре Афганистан переживал самое ужасное время: вооружённые силы США блокировали воздушное пространство и перекрыли караванные тропы. Среди беженцев, скопившихся на Севере Афганистана, начался голод. Отцы убивали себя от отчаяния, чтобы не видеть мук умиравших детей.
Точечных ударов по войскам «Талибана», про которые с восторгом писали американские газеты, я не видел. Зато активно бомбили ущелья – казалось, что в дело пошли бомбы ещё Второй мировой войны. Через разложенный в палатке спальный мешок я чувствовал, как от далёких взрывов колыхается земля.
Но самым эффективным оружием американцев были не бомбы, а деньги. Они перекупали полевых командиров, не скупясь, многие из них тогда стали богачами.
Бесстрашие моджахедов (и талибов, и их противников из «Северного Альянса») поражало всех, кто сталкивался с ними. Вот строчки из моего военного репортажа той поры:
«Нет воинов лучше афганцев, нет на свете солдат хуже них. Те, кому пришлось воевать с ними, подтвердят это. Мы видели бойцов «Северного Альянса» в бою. Они ходят под обстрелом в полный рост, не пригибаясь. Так, словно совершенно не дорожат жизнью.
Ошур Мухаммад, гвардеец из личной охраны генерала Паймона, выслушав наши наблюдения, улыбнулся:
- Наверное, вы правы. У афганцев нет страха смерти. Ведь без воли Всевышнего даже волос не упадет с головы человека. Жизнь человека забирает не вражеская пуля, а Аллах!
Ошур расстегнул ворот рубашки и показал нам шрам. Такая рана могла быть смертельной.
- Да, чуть не убили! - сказал он с таким сожалением, будто лотерейный билет не сошелся на один номер. - Чуть не убили...
Мы уже знаем, что по исламским канонам каждый воин, убитой в праведной войне, сразу же попадает в рай и становится святым - шахидом. На их могилах ставят шесты с надписью, прославляющей подвиг. Мы видели такие могилы прямо на линии фронта в провинции Тахор. Нам объяснили, что там покоятся те солдаты, чьи родные села в руках врагов.
- Если есть возможность похоронить человека на родовом кладбище, мы обязательно делаем это. - Земляки погибшего везут тело родственикам.
- Но по обычаю мусульман положено предавать земле в тот же день...
- Да, но у родных есть право простится с погибшим. И это важнее всех обычаев.
Могил в Афганистане столько, что не сосчитать. Война уже косит людей хуже чумы.»

Я не видел к себе злобы со стороны афганцев, которых тогда встречал на своём пути. Говорил с ними откровенно, делился едой и надеждой – что война скоро кончится. Не вышло, даже сегодня, спустя семнадцать лет, в Афганистане гремят взрывы. Усама бен Ладен убит, но сражению с терроризмом не видно конца. Война переметнулась в Сирию и другие страны. Террористы ИГИЛ, запрещённой в России организации, создали свою адскую сеть по всему миру. Конца этой войне, увы, пока нет.

Пророк из Кабула

Осенью 2001-го я подружился с Абдулом Кахаром, беженцем из Кабула. Он учился в СССР, стал инженером, построил в афганской столице свою виллу, был счастливым отцом и мужем. И бросил всё, чтобы спасти свою жизнь, жену и детей. Кахар говорил мне, что исламский терроризм бомбами не победить, что причины его – неграмотность и бедность. Я спорил с ним, мол, современная армия НАТО сомнёт террористов, уничтожит начисто. Абдул печально улыбался и отвечал, что на смену убитым фанатикам приходят десятки других, чтобы мстить, и этот конвейер трудно остановить только одной военной силой, ведь моджахеды верят, что смерть на этой войне для них - дорога в рай.
Мой афганский друг говорил тогда, что вожди СССР были мудрее американских президентов, они опирались не только на силу оружия, но и на добрые дела – строили школы, больницы, дороги, мосты. Кахар убеждал меня, что бардак в Афганистане будет очень долгим, потому что американцам нужен узел нестабильности вдали от США, чтобы управлять всем миром. Абдул говорил, что атака террористов на Всемирный торговый центр и Пентагон была на руку политикам США, они получили вескую причину для вторжения в Афганистан и другие страны.
Инженер Кахар оказался пророком – наверное, мудрость рождают пережитые беды. А горя он хлебнул очень много. Про его горькую судьбу тогда я тоже написал маленькую заметку. Вот она, беда одной семьи на фоне глобальной войны:
"Инженер Абдул Кахар закрыл дверь на замок. Последний раз посмотрел на свой дом. Он любил его. Двухэтажный особняк из шести комнат инженер построил пять лет назад. По своему проекту, так, чтобы было удобно всем домашним. Просторный и уютный дом. У каждого из четырех детей своя комната.
Деньги на этот дом - восемьдесят тысяч долларов - с женой Надией они копили двенадцать лет. Построились, обставились.
Инженер смахнул слезу. Так, чтобы не увидели дети. Им они с Надией сказали, что уезжают навестить родственников в Пакистане.
Старший сын Абдул-Варо уже большой, ему пятнадцать. Но отец не сказал и ему.
Никто не должен думать, что они бросают родной город. Узнают талибы - тогда тюрьма или смерть.
Абдул Кахар помнит, что такое тюрьма. Когда талибы вошли в Кабул, его арестовали. В вину поставили учебу в СССР. Сочли коммунистом. Хотя он никогда не был им. Техника его всегда интересовала куда больше, чем политика.
Допросы оставили память на всю жизнь. Талибы били палкой по пальцам. Страшно больно. Тогда он спросил у палача:
- Почему по пальцам?
Тот ухмыльнулся:
- Чтобы ты не смог рисовать свои чертежи, инженер. Надо учить студентов Корану, а не твоим закорючкам.
- Это формулы...
- Они от шайтана!
Когда его выпустили из тюрьмы, он внешне ничем не отличался от своих палачей. Грязный, оборванный, с длинной седой бородой.
Он стал жить тихо, боясь всего. У него осталось только одно желание - спасти семью. Двух сыновей и двух дочек. Абдул-Варо, Зухал, Зою, Шухайб.
Инженер знал, что за ним следили. Талибы по-прежнему считали его своим врагом. Иногда он встречал своего палача на базаре. Тот вместо традиционного восточного приветствия "Мир тебе! Как здоровье?" спрашивал:
- Инженер, ты еще жив?
Абдул Кахар стиснул зубы, вспомнив пытки в застенке. Нет, они не сломили его! Он устал боятся. Сказал Надие, что хочет уйти на Север. Туда, где воюют с талибами.
- Ты мужчина. Поступай, как решил. - ответила Надия. - Только знай - я тебя не оставлю. Мы уйдем все вместе. С детьми!
Ночью они спрятали в подвале самые ценные вещи. Абдул Кахар бережно завернул в пакет свой студенческий альбом. Там хранились фотографии его однокашников по учебе в Запорожье. Он подумал - хорошо бы сейчас взять и перенестись по воздуху прямо к ним, к друзьям юности. И ему стало тепло от этой мысли.
Инженер постучал в дверь дома соседа. Тот жил здесь недавно. Абдул Кахар подозревал, что этот сосед "стучит" на него талибам. Но это сейчас даже лучше. Никто не заподозрит, если он отдаст ключ от своего особняка агенту талибана.
- Господин инженер, вы куда? - сосед явно что-то заподозрил.
- Собрался навестить дядю в Пакистане.
- Надолго?
- Дня на два-три.
Сосед посмотрел на сумки. Они были легкими. Так, мелочь, которая может пригодится в дороге и десяток лепешек.
- Доброй дороги, сосед!
- Спасибо! Мы скоро вернемся!
Абдул Кахар с тоской подумал - знать бы, когда наступит это "скоро"...
Они выехали из Кабула в сторону Пакистана. Убедивашись, что за ним не следят, инженер свернул в горы. Теперь надо было добраться до тропинки, которая приведет его в Панджер. Там ему знаком каждый камень - он вырос в этих горах.
Высадив семью, инженер поставил передачу на "нейтраль". Джип ему было не жалко - старая машина сделала свое дело, вывезя их в горы. Абдул Кахар вылез наружу и столкнул машину в пропасть. Все, теперь его искать точно не будут. Подумают - разбились, а тела унес горный поток.
Он взял младшую дочку на руки и сказал детям:
- Мы идем на Север. Там свобода!"
Я не знаю, жив ли сейчас Абдул Кахар, но надеюсь, что у него всё хорошо. Простые люди во всех странах одинаковы в своих стремлениях и заботах. Мы хотим растить детей, любить, просто жить. И в Афганистане, и в США, и в России. Поэтому каждый год 11 сентября зажигаем поминальные свечи. Миллионы сердец, миллионы молитв звучат в унисон – мы все просим только о мире.
Григорий Тельнов, специально для РЕН-ТВ.


1.


2.


3.


4.

В сентябре 2012 Геннадий Добров должен был отпраздновать юбилей - ему исполнилось бы 75 лет. Не довелось - не дожил. Но могила на Ваганьковском кладбище - еще не финал. Душа художника ушла на небеса, а частицы ее остались на Земле. Любовь, сострадание, доброту Гена оставил нам. Они живут в его работах. Картины и рисунки Доброва - как пробный камень для сердца. Если дрогнет - значит, не очерствело еще, значит ты способен почувствовать боль других людей.
Мой друг Геннадий Добров умел видеть и сострадать. Его работы столь же сильны, как романы и повести Достоевского. У Геннадия Михайловича Доброва каждый рисунок - драма. Он был певцом страданий и боли - дело, которое по силам только великим гуманистам. Вечная память ему память!
На фото - памятник Доброву, который поставили минувшим летом. А рядом - его жена, стараниями которой он сооружен. Есть и другой памятник, который она сделала в память о муже - сайт с его работами. Вот ссылка на него:
http://gennady-dobrov.ru/

Сегодня я выставляю в дневник свою старую заметку про Геннадия Доброва. Я написал ее в 2001-м году. С нее началась наша с ним дружба.

"Сила добра"

Ему грозили: “Там война, там убивают!” Умоляли: “Пожалей себя, ты же старик!” Художник Добров молча закинул за плечи рюкзак. Поцеловал жену. И умчался из Москвы. В точку, горячее которой нет сейчас на планете. В Афганистан.
Геннадий Михайлович вернулся оттуда исхудавший, больной. С папкой, полной рисунков. На них - страшное лицо войны, калечащей все: землю, тела, души. Добров назвал свою выставку “Молитва о мире”. Рисунки бьют в самое сердце. Нельзя  описать их - карандаш Доброва сильнее слов.
А сам он сильнее любого зла.
Свою судьбу Добров выбрал сам. Еще в 1962 году, на выпускном курсе Московского художественного института имени Сурикова, когда отказался переделать дипломную работу в духе “социалистического реализма”.
- Хочется правды жизни? - строго взглянул на непокорного ученика академик Евгений Кибрик. - А ты знаешь, какова она?
Жизнь без диплома оказалась суровой школой. Геннадий понял, что прежде жил, словно золотая рыбка в аквариуме. Сначала - интернат элитарной школы при МГХИ имени Сурикова, потом - сам институт. Хрустальный замок для отпрысков, обласканных властью художников.
Геннадий “проел” все собранные за время учебы книги. Библиотеки хватило на три месяца. Квартирная хозяка смотрела косо:
- Ну и постоялец! Ни работы, ни денег!
Прописки тоже не было. И пальто тоже - Гена уже продавал одежду с себя. Шел по улице продрогший, грустный. Взгляд упал на милиционера в шинели. Позавидовал: “Ему тепло!” И тут его осенило - в милицию берут без прописки. Прибежал в 10-е отделение, ближайшее к дому:
- Примите меня!
- Как фамилия?
Он назвал себя.
- Надо же, гражданин Добров, а мы вас повесточкой вызывать собирались! - вытащил из сейфа дело участковый старший лейтенант Тюрин. - Заявление на вас дворничиха написала. Будто бы тунеядствуете, проживаете без прописки. Вот, уже оформляли материал на ваше выселение из Москвы!

Мент

Доброва в милицию приняли. Постовым на площадь перед Белорусским вокзалом. Сержант Добров таскал в участок пьяниц, проституток. А они, матерясь, проклинали власть. “Тихо! Посадят как антисoветчиков!” - зажимал им рты Геннадий. Он впервые видел людей, которые не боятся говорить то, что думают. И удивлялся, что за это не казнили, не ссылали в лагеря. Продержав в кутузке “до трезвости”, выпускали. Он жадно всматривался в их лица. Запоминал чтобы нарисовать. После дежурства дома брал лист и выплескивал на него все то, что увидел за день. Одноглазого опухшего алкаша с Бутырского вала ( “Эй, мусорок, дай “Камбале” на опохмелку!”). Загулявшего Героя Советского Союза с кладбищенским музыкантом в обнимку (“Играй веселей, трубач! Я на своей жопе лучше сыграю!”). Проститутку с задраной до пупа юбкой (“Сержантик, хочешь и тебя приласкаю?”).
Через год пришел в институт. Протянул рисунки академику Кибрику. Тот схватился за голову:
- Ты не знаешь, что такое лагеря! А я досыта наелся тюремной баланды при Сталине. Если хочешь уцелеть, не показывай это никому! Лучше рисуй советских людей!
- А проститутка - что, не советсткая гражданка?
Академик покачал головой:
- Гена, тебя не исправить. Ну и ладно! Вот тебе тема, которую
никто еще не поднимал. На Валааме есть интернат инвалидов войны. Ранения такие страшные, что смотреть больно. Инвалидов прячут от людей. Но они герои...

Психушка
Геннадий подал рапорт об увольнении из милиции. Начальник отделения опешил:
- Почему?
- Я художник. Мне рисовать надо.
- А ну покажи, что умешь, художник!
Увидев рисунки, начальник побледнел:
- Еще есть?
- Да. Два чемодана.
- Где?
- Дома. Я привезу.
- Нет! Сиди тут. Мы пошлем за ними машину.

Рисунки увезли прямо на Петровку. Геннадию велели явиться туда через два дня. Его отвели прямо в генеральский кабинет. На огромном столе были разложены его рисунки. А вокруг - вся коллегия МВД.
- Знаешь, сержант, - обратился к нему генерал. - Ты, наверно, талант. Но изображаешь деятельность органов не слишком благородно. Очень натуралистично. Мы тут приняли решение создать студию МВД, собрать в ней художников, которые будут прославлять родную милицию. Пойдешь туда?
- Нет. Извините, но рисовать по указке не смогу.
- Хорошо, мы тебя уволим. Но перед этим пройди медкомиссию.
- Зачем?
- Таков порядок!
Психиатр, пряча глаза, предложила:
- Вот вам направление в Кащенко. Подлечите нервишки, отдохнете в санаторном отделении.
“Санаторное отделение” оказалось хуже тюрьмы. Палата на одного под постоянным наблюдением. И картины на стенах. Аляповатые, нагоняющие тоску репродукции.
- Скучно тут! - пожаловался Добров доктору.
- Если повеселее - то только в буйное. Но вас пока вроде не за что...
Геннадий схватился за стул:
- Тогда я картины со стен посшибаю!
Его скрутили и положили в буйное. Укололи какой-то дрянью. Тело стало ватным, а голова - тяжелой.
- Ну как, веселее?
- Теперь да.
Добров радовался - он был не один. Рассматривал лица больных, санитаров. Запоминал, чтобы нарисовать потом. Его выписали через месяц. Врачи не нашли у Доброва никаких отклонений в психике.

Санитар
Добров устроился работать санитаром в больницу имени Склифосовского. В приемный покой (“где, как не там, можно помогать людям и изучать жизнь”). Через год перешел в эвакуационную психиатрическую больницу N7. Ту самую, которая в брежневские времена занималась “инакомыслящими”.
- В приемной Президиума Верховного Совета СССР людей, которые приезжали с проектами “переустройства общества”, - вспоминает Добров, - направляли в седьмое окошко. А там уже ждал психиатр...
“Перестройщиков” отвозили в психушку. Продержав с месяц, этапировали по месту жительства. Геннадий был одним из санитаров-эвакуаторов. Объездил всю страну. Про своих подопечных говорит с нежностью:
- Среди них были удивительно светлые люди. Они хотели построить мир без насилия. Их идеи захватывали...
Через три года Доброва уволили. Он спросил, почему.
- Вы слишком мягкий с пациентами...

Мать
Людмила Ивановна приехала навестить сына - и свалилась. Обширный инфаркт. Геннадий спросил знакомого врача:
- Есть ли надежда?
- Только в одном случае. Если вы найдете изоптин.
Французское лекарство в ту пору было супердефицитом. Геннадий поднял всех друзей. Помогла девушка, портрет которой рисовал в то время. Один из ее вздыхателей работал в “кремлевке”.
Добров прибежал в палату к матери - и понял, что опоздал. Уже отключили кислород. Наклонился, чтобы поцеловать. И  услышал - дышит. Еще дышит! Поднял на ноги всех врачей. Дали изоптин.
- Если дотянет до утра, то есть шанс... - сказал врач.
Геннадий пришел в Елоховский собор. Сторожа уже закрывали двери, но он взмолился:
- Мать умирает!
Его пустили. Он подошел к Иконе Николая Чудотворца. Поставил свечу и прошептал:
- Господи! Помоги моей маме!
Утром ей стало лучше.

Любовь
Людмилу он встретил в день ее рождения. На следующий день пришел вновь. Предложил руку и сердце. Она согласилась. Жили трудно. Ее зарплаты инженера и его жалованья (тогда он был пожарным в театре) едва хватало на жизнь. Ведь кроме хлеба нужно покупать бумагу, краски и кисти. Ночью Геннадий разбудил ее поцелуем:
- Одевайся, Малыш!
- Зачем?
- Собирать бутылки.
- Ни за что!
Он поцеловал ее еще раз:
- Малыш, бутылки - те же деньги. Лучше собирать их, чем жить в долг.
Жена обняла его:
- Прости. Я сейчас!
На улице Геннадий рассказал ей о своей мечте. Про архипелаг Валаам, где ждет его завещаная учителем тема.

Валаам
Денег на поездку накопили только в апреле 74-го. Добров приехал в Ленинград на речной вокзал:
- Мне билет до Валаама!
- Только на июнь.
- Почему?
- На Ладоге еще лед.
Он едва дождался первого парохода. Семь километров от пристани до интерната не шел - бежал. 
Директор Иван Иванович Королев ( себя он называл “Король Валлама”) принял незванного гостя холодно:
- Рисовать инвалидов? Кто послал?
Добров протянул рекомендательное письмо от Союза художников России. Королев помягчел. 
- Добро, рисуй! Но в Никольский скит ни ногой!
Он увидел инвалидов и понял, что приехал не зря. В  изувеченных войной людях разглядел удивительную душевную силу. Безногие, безрукие, слепые, они не жаловались на жизнь. В их взглядах Добров запечатлел скорбь и гордость. За выполненый солдатский долг, за спасенную от врага Родину.
Художник начал рисовать - и понял, что взятые с собой листы малы, а советские карандаши дают недостаточно черный тон. Он вернулся в Москву. Отыскал финский картон размером 70х110 сантиметров. В чехословацком посольстве ему подарили полную сумку карандашей “Кохинор” ( “Рисуете инвалидов войны? Наш народ тоже помнит, что такое фашизм!”)

На Валааме к Доброву уже привыкли. Он побывал везде, кроме Никольского скита. Однажды, когда “Король острова” уехал на материк, Геннадий рискнул. Пробрался по понтонному мосту на на остров, где расположен  Никольский скит. Охраны не было. Вошел внутрь. И увидел тех, кого прятали. Солдат, у которых война отняла разум и память.
Художник почувствовал на себе чей-то взгляд. Обернулся. На кровати в углу лежал спеленатый человек. Без рук и ног.  Подошел дежурный санитар.
- Кто это? - спросил Геннадий.
- Документов нет. А он не скажет - после ранения лишился слуха и речи.
Портрет этого солдата Добров назвал “Неизвестный”. А всю серию - “Автографы войны”. Эта тема осталась главной на всю жизнь.

Афганистан
Туда Добров ездил пять раз. Последняя командировка была самой трудной. Людмила провожала мужа с болью в сердце.
- Буду писать каждый день! - пообещал он.
- Но там же война. Письма не дойдут.
- Я привезу их сам!
И уехал. Долгих три недели не было ни звонка, ни весточки. Людмила загадала - если не позвонит в ее день рождения, значит, случилось непоправимое. 
Геннадий позвонил. Она слушала охрипший, усталый, но такой родной голос и только повторяла: “Я люблю тебя!” И плакала в трубку.
Людмила не знала, чего стоил мужу этот звонок. Как каким-то чудом Геннадий уговорил военных вертолетчиков вывезти его под огнем талибов из Паншерского ущелья в Афганистане в Таджикистан на приграничный аэродром Пархор. Как оттуда на перекладных добирался до почты, как умолил телефонистку связать его с Москвой. Как потом объяснял свой незапланированный полет сотрудникам службы безопасности Таджикистана. Они не верили, что художник  перелетел через границу только с одной целью - поздравить жену. 
Проверив, поразились:
- Вот это любовь!
Обратно в Афганистан Добров летел в вертолете Ахмад Шах Масуда. Вождь посмотрел сделанные в Паншерском ущелье рисунки и спросил:
- Где вы хотите побывать?
- На Саланге!
Доброва отвезли на заснеженный перевал. Он рисовал разбитые советские танки, которые стали фундаментами дорог и мостов. Людей, измученных гражданской войной. По взорванному и залитому водой тоннелю пробирался на передовые позиции. Попадал под обстрел талибов. И рисовал, рисовал, рисовал...
Когда нынешним летом Добров возвратился в Душанбе, пограничники не узнали его. Весь седой, кожа да кости. Военного борта до Москвы не было, на гражданские рейсы билеты проданы на месяц вперед. На поезд - тоже. Добров решил добираться на попутках до Ташкента.
В Афганском посольстве дали денег на дорогу. На границе с Узбекистаном он чуть не лишился их. Сперва попытались ограбить бандиты, назвавшиеся гвардейцами президента Таджикистана. Потом привязались узбекские пограничники.
- Дед, вытряхивай все вещи на землю! Живо!
Он бережно разложил на земле рисунки, прижал листы камешками. Вокруг сгрудились люди.
- Потрясающе! - произнес офицер. - Спасибо, учитель! Прости нас!
Из Ташкента Добров ехал в набитом беженцами и торговцами поезде. Были забиты даже проходы в туалеты - люди мочились в пустые пластиковые бутылки.
На Казанском вокзале его встретила жена. Они обнялись и долго молчали. Слов не было - были слезы.
Дома Геннадий вытащил из мешка потрепанную тетрадь. Сто четырнадцать листов, исписанных мелким почерком.
- Что это?
- Мои письма тебе...

Григорий Тельнов, впервые опубликовано в газете "Жизнь".

Нет больше рядом с нами замечательного художника и чудесного человека Гены Доброва. Он скончался в Первой градской больнице в Москве - болезнь оказалась сильнее его страстного желания жить.
Его жизнь была подвигом. Гена всегда старался идти против течения, жил по своему внутреннему закону. Это самое великое и самое трудное дело - творить добро всем, кто встречается на твоем пути. Он всю жизнь свои великим даром художника боролся против зла. В советские времена рисовал инвалидов войны, в ту пору, когда безруких-безногих калек прятали по закрытым интернатам.
Геннадий рисовал в раздираемом войной Афганистане. Его там помнят и любят - Добров был одним из тех, кто рассказал правду об этой братоубийственной бойне. Он улыбался каждому человеку и принципиально не делил афганцев на своих и чужих. Уважал Шах-Масуда, лидера Северного альянса, за его стремление накормить голодных и остановить войну. В альбомах Доброва сохранился портрет Шах-Масуда, который он нарисовал с натуры. Фотография этого портрета была нам пропуском - в Афганистане она висела у нас на лобовом стекле. Ни заминированные дороги, ни бомбардировки, ни голод не могли остановить Доброва. Он объехал почти весь Афганистан - без охраны, без денег, говоря лишь по русски. Когда ему что-то было нужно, он объяснялся жестами или рисовал на бумаге.
Я тогда был рядом с ним и удивлялся как бородатые душманы расплывались в улыбках, видя как из-под карандаша Гены выходят комиксы о наших с ним мытарствах. Ей-Богу, их афганцы понимали лучше, чем мой английский...
Тогда мы вместе работали в газете "Жизнь", и это была золотая пора. Потом пути разошлись, а дружба осталась. Гена многое успел сделать за последние десять лет - рисовал в Чечне и Южной Осетии, объездил всю страну, рисовал в психбольницах, в монастырях. Он рисовал страдания людей - чтобы души тех, кто живет в ленивой сытости, смягчились. Лишь малую часть этих рисунков пока удалось опубликовать. Они уже история, дар Доброва человечеству.
Лишь в последний год жизни страна признала заслуги Доброва - ему присвоили звание Народного художника России, избрали Членом-корреспондентом Российской Академии Художеств. Гену радовало в этом только одно - его творческое наследие не сгинет, труды академика сохранят в музеях и архивах.
Болезнь убила, но не сломила Геннадия Доброва. Незадолго до смерти я последний раз навестил его в больнице. На тумбочке лежал альбом. Гена хотел жить и рисовать. Бог распорядился иначе, забрав праведника на небеса.
Я верю, что теперь душа Гены будет с небес помогать своим близким, жене Людмиле, которую он так любил. И всем, кому трудно и больно помогут жить его гениальные рисунки. Их герои - реальные люди, которые выстояли, не смотря ни на что. Посмотрите рисунки Геннадия Доброва - он мечтал, чтобы его творения пробуждали в людях добро. И помяните его в своих молитвах. Царствие тебе небесное, раб Божий Геннадий! Прощай, самый добрый мой друг!
Отпевание и похороны Геннадия Доброва состоятся 18 марта на Ваганьковском кладбище.