Мне снилось, как учительница французского из моей старой школы, с которой мы всегда были в напряженных отношениях, предлагает мне посмеяться над дневником одного из ее учеников, в котором нет ни расписания занятий, ни домашних заданиях, а попадаются только какие-то безграмотные каракули. Я действительно смеюсь над этим и показываю этот же дневник своей любимой учительнице по истории, которая как раз приходит с какого-то совещания. Она выглядит слишком задерганной, и дурацкие записи из дневника ее не слишком веселят.

Проснувшись, я припоминаю еще кое-что. О том, как в том же сне я не могу решить какие-то геометрические (или, может быть, алгебраические?) задачи, а решить их почему-то очень нужно, так что я даже пытаюсь обратиться за помощью к своему вузовскому преподавателю (А****ву, каково?!). Но из-за того, что я стесняюсь показать ему, насколько глубоко мое невежество в этом вопросе, мне приходится в конечном счете сделать то же самое, что я в таких случаях обычно делал в школе – когда слышишь объяснения, которых ты не понимаешь, покивай и сделай вид, что во всем разобрался. Да, спасибо, теперь ясно. Да, благодарю вас.

Вообще я никогда не занимаюсь анализом своих сновидений, но в данном случае иносказательность сна настолько удачно сочеталась с недвусмысленностью и конкретностью, что я охотно начал в нем копаться. Несомненно, сон был связан с разговором, состоявшимся чуть раньше. У моей соседки есть десятилетний сын, который из-за слияния учебных заведений в городе должен будет учиться в моей старой школе. Я как раз возвращался с митинга против нового закона об образовании, когда соседка остановила меня и спросила, что я думаю о качестве образования в гимназии. По городу, видите ли, ходят слухи, что часть старых преподавателей уволилась, само преподавание не отличается по уровню от средних школ, а многие особенности – например, обязательное изучение второго языка с шестого класса – существуют исключительно для внешнего престижа, не давая никаких реальных знаний. Я сказал, что не могу, конечно, отвечать за положение дел в настоящем (все-таки пять лет назад, когда я сам закончил эту школу, там многое было по-другому, и прежде всего – там был другой директор. То есть директриса. Я действительно не думаю, что кто-то еще смог бы принимать дела гимназии так близко к сердцу, как она), но, по-моему, это очень хорошая школа, с исключительно удачным составом преподавателей-предметников и совершенно уникальной атмосферой.

Я добавил, что большая часть выпускников моего класса учится или училась на бюджетном отделении, что многие мои друзья, как и я сам, пошли учиться в МГУ, и большинство из нас при этом обошлись без репетиторов, а среди прочих институтов, куда поступили мои одноклассники, есть Вышка и МГИМО. Так что к гимназии ни у кого из нас претензий нет. А музыка? Ну, я даже не знаю, сам не посещал – меня освободили от специальности и танцев, так как я в то время учился (не учился) в музыкальной школе. Но никто не возражал, а многим даже нравилось. Удачно вспомнил о Маринке: как она уже после окончания своего курса музыки играла на фортепиано и ходила, кажется, к той же преподавательнице на дом.

Рассказал ли я всю правду? Несомненно, да. Если касаться только одной стороны вещей, закрыв глаза на остальное. Я давно заметил, что в подобных разговорах людям сложно уловить все тонкости, они запомнят только общую идею: был твой отзыв положительным или же отрицательным. А наша школа, как-никак, заслуживает первого. Только один раз я в самом деле вынужден кривить душой, когда наш разговор сворачивает на «второй язык». По правде говоря, ни о своей француженке, ни о ее манере преподавания я не могу сказать ничего хорошего. Но кроме собственно ТБ есть еще Сашина любимая преподавательница немецкого, и сын моей соседки, как по ходу дела выясняется, будет учиться как раз у нее. Так что я с (почти что) чистой совестью хвалю преподавание второго языка в гимназии, основываясь больше на Сашкиных, чем на своих воспоминаниях.

Нет ничего коварнее подобной почти чистой совести. Вот и мой сон – это, можно сказать, иносказательное отражение всего, о чем я умолчал. Прежде всего француженка: ее манера насмехаться над учениками и всецело перекладывать ответственность за их невежество либо на их родителей, либо на лень и тупость самих учеников; лишь бы не на себя как их преподавателя. Потом – моя любимая учительница. С ней я чаще всего виделся после своего выпуска, и не мог не заметить, как она задергана бумажной волокитой, и особенно – чиновническим «реформаторством», мешающим учителям – учить, и делающих из них исполнителей чужих (дурацких, откровенно говоря) идей. А также составителей бесчисленных отчетов. Ну и, разумеется, мое полнейшее и вопиющее невежество что в алгебре, что в геометрии (а также, скажем в скобках, химии, физике и географии). Правда, это уже именно моя проблема. Я не занимался этим, потому что не хотел. В то время мне вполне хватало других интересов – книги, право и социология, история… Не думаю, что можно научить чему-то человека, который не против поработать на уроке, но вне класса никогда не станет ничего читать или решать. И нужно быть не просто хорошим, а действительно гениальным педагогом, чтобы подобное желание развилось у всех двадцати трех, двадцати четырех учеников твоего класса (хотя сейчас я понимаю, что и география, и даже химия на самом деле – крайне интересны и достойны изучения). Нельзя винить простых предметников за то, что им такое оказалось не под силу.

Кстати говоря, общаясь со своими новыми товарищами, поступавшими на факультет из средних школ (причем не лучших средних школ в своем районе), я наслушался такого, что критиковать гимназию было бы уже настоящей блажью. К. рассказывает, как в столовой вечно пьяная раздатчица накладывала на тарелки еду руками, а на все претензии отзывалась в духе «Жрите, что дают». Как трудовик курил в подсобке травку, а восьмиклассники в курилке осваивали лихой фокус – выкурить за последнюю минуту перемены CaptainBlack. Почти нигде не проходили зарубежную литературу. На одной лекции кто-то сказал, что Гете был французским писателем. А. рассказал про свою школу, что у них как-то сменилась преподавательница по литературе, и принципиальная, «старорежимная» учительница стала слишком много напирать на вопросы нравственности и культуры, что очень не понравилось отдельным учащимся. В отместку они забрались к ней в кабинет, нагадили (!!) в шкафу и обклеили все парты вырезками из порнографических журналов. Мас-сссаракш… Мы тоже паиньками не считались, но, по крайней мере, наши выходки вполне укладывались в представления о школьных шутках. Иногда сомнительные, иногда смешные, но по большей части совершенно безобидные приколы. И когда мне говорят «А в нашей школе как-то раз…», я подсознательно готовлюсь к легкомысленной и, если повезет, очень смешной истории. А не к тому, от чего у меня волосы встанут дыбом. Если так подумать, многие из нас – особенно учившиеся в престижных вузах, отдыхавшие не в детско-юношеских лагерях, а за границей, и потом сразу пошедших на хорошую работу, обитают в вымышленном мире, мире офисов, кафе класса «Жан Жак» и журнала Esquire. В этом нет ничего страшного, это огромное везение – быть образованным, благополучным человеком с налетом европейского лоска. Но надо же знать и об обратной стороне медали.

Пока я стоял на митинге против ФЗ-83, там среди всего прочего говорилось о том, что нужно бороться за массовое бесплатное высшее образование. Вот только при том уровне среднего школьного образования, которое существует на данный момент, бесплатное высшее образование нередко превращается в дорогую для общества и государства профанацию. Человеку, которого никто не научил _учиться_, у которого культурный уровень и кругозор необычайно, прямо таки ужасающе скудны (не по его вине, конечно), бесполезно предоставлять подобные возможности, и надо быть ханжой, чтобы с трибуны разглагольствовать о равенстве возможностей и о демократизме образовательной системы. Вот у нас отдельные преподаватели подолгу ездят людям по ушам – вы ничего не делаете сами, а здесь вам не школа, здесь не достаточно «ответить, чтобы отвязаться». Если вы хотите стать специалистами, вы должны интересоваться тем, что делаете… и тд, и прочая п.б. – пустая болтовня. Хорошо им, с их кандидатскими и докторскими степенями, разглагольствовать о трудолюбии и о любви к познанию. В их школах эпизоды из «Плейбоя» на столы никто не клеил и в шкафах не срал. Да Бо.же.мой! Всегда легко сказать – я много изучал, много читал, я сам добился для себя всего, что я имею. Может быть, и так. Ну то есть – у кого-нибудь другого так. А мне _читали_ в детстве. Много. Вслух. Еще задолго до того, как я начал делать это сам, хотя читать я научился рано. В нашем доме очень долго не было компьютера, но всегда были книги, и я читал вперемешку детские и взрослые. И если я по двенадцатому разу перечитывал одно и то же (а я очень любил перечитывать, да и теперь люблю), то кто-нибудь из взрослых снимал с полки какую-нибудь книгу и советовал – попробуй теперь эту, думаю, тебе понравится. А еще мы дома слушали аудиокниги, или, правильнее было бы сказать, мюзиклы и аудиоспектакли по мотивам книг. И это было очень здорово. Кое-какие я даже сейчас могу пересказать почти дословно.

Есть несомненная зависимость между нашими интересами – и уровнем имеющихся знаний. Если я открываю Канта или «Этику» Спинозы, то мне муторно и скучно, хотя Франкла или же Ортегу-и-Гассета я читаю с наслаждением. Можно было бы написать, что Франкл интересен, тогда как Спиноза – пресен и зануден, но это неправда. Просто я всем своим образованием и интересами вполне готов к тому, чтобы воспринимать Ортегу-и-Гассета, но для Гегеля и Шопенгауэра у меня, что называется, кишка тонка. И нет ничего удивительного, что тот же Гальперин или Фромм так же неподъемны для кого-нибудь другого, как и для меня – Спиноза. Все мы могли бы быть куда умнее, чем мы есть сейчас. В «Сократовской школе» восьми-девятилетние дети без особого труда логарифмируют и берут интегралы, и нередко даже могут сдать экзамены за всю программу средней школы. Хорошо, возможно, это уже перебор – особенно если учесть, какие осложнения описывала нам Г.В. Если ей верить, то различие между механической и синтетической памятью, механическим и истинным мышлением является определяющим, и развивать одно в ущерб другому – тупиковый путь, какие бы блестящие успехи человек не делал поначалу.  Но одно, во всяком случае, бесспорно – потребности в познании должны быть актуализированы и подкреплены, они не могут появиться просто так, на пустом месте. И в вопросе этой актуализации первая роль – нисколько ни у школы! Она у семьи – со всеми вытекающими. Просто у нас принято любой вопрос рассматривать на той ступени, на которой эта самая проблема обостряется и принимает тот масштаб, когда ее уже никак нельзя не замечать. Хотя как раз на _этом_ уровне ее, как правило, никак нельзя решить. Если мы озабочены высшим образованием – следует обернуться на среднюю школу. Говорим о школе – должны обратить внимание на те условия, в которых вообще растут и воспитываются дети.

Но даже если отказаться от интеллигентской сложности и сводить все к совершенно примитивным и доступным даже питекантропу шагам (а поступать иначе бесполезно, раз уж диалог приходится вести с функционерами и бюрократией), то сказать можно не так мало. Заплатите педагогам больше. Неужели это так уж неподъемно для бюджета? Привлекайте к делу больше компетентных, образованных психологов. О да, я понимаю, что тупым, как пробка, болтунам из министерства, как и всяким вообще Иван Иванычам, должно казаться, что психолог – должность исключительно декоративная, что это этакая птица-говорун, которая без толку машет в воздухе руками и зарплату получает, считай, ни за что. Чиновники не знают, что лаборатория Гальперина довела проценты успеваемости в школьных классах до 92-98%, устранив неуспеваемость как таковую. Им – чиновникам – просто не интересно знать, каких успехов добиваются психологи, работая как с необыкновенно одаренными, так и с очень отсталыми детьми. Но черт возьми, иногда так и хочется побиться головой об стол: прекрасные методики, в которые было вложено столько сил, трудов и ярких озарений, которые отнюдь не засекречены, а доступны всякому желающему – эти знания в конечном счете оказались НЕ НУЖНЫ! Ни государству, столько распинающемуся о своей социальной ориентации, ни учителям, которым совсем не улыбается идея отходить от давно отработанных, привычных схем, ни даже родителям, которым куда проще запихнуть ребенка в кучу дополнительных кружков – для «инвестиций в будущее» и для общего развития – чем что-то требовать от существующей системы и, что еще неприятнее, от самих себя.