Я мысленно в очередной раз пересчитываю деньги – точно впритык. Если потеряется хоть одна бумажка, то Хиросима и Нагасаки покажутся раем тем, кто будет присутствовать при поисках. Я глубоко вдыхаю и подхожу к кассе. Не, конечно, проще было бы заказать билеты на дом, но я не смогла отказать себе в удовольствии прочувствовать всю романтику вокзальной спешки и длинной нервной очереди.
- Мне, пожалуйста, билеты до Города грез. Туда… и обратно, – последнее слово я выталкиваю с явным сопротивлением. Мой организм совсем не согласен с тем, что ему придется возвращаться оттуда, куда он так стремится.
Я достаю деньги, сложенные кучкой в карман сумки и начинаю их мусолить, выкладывая на жестяную тарелочку. Люди, стоящие за мной дергаются, истерят. Я слышу чей-то недовольный шепоток: «Ну сколько можно?!» А мне плевать. Потому что я держу в руках две хрустящие карточки, которые доводят меня до экстаза. Наверное, если бы я держала билеты в Эдем, то не радовалась бы так. Я чувствую, как мои губы растягиваются в бешеной дебилоидной улыбке – и зачем люди принимают наркотики?
***
В поезде душно и холодно. Душно, потому что холодно… То есть, холодно, поэтому окна нельзя открывать и поэтому душно. Воняет селедкой и потными носками – сутки на то, чтобы ощутить по полной все прелести плацкарта. Я устраиваюсь на своей боковой верхней полке, заботливо разложенной кем-то. Сердце бьется со скоростью последней модели Ауди-ТТ. Еще бы, я ведь никому не сказала, что уезжаю. Интересно, меня потом домой пустят? А, если не пустят, то будет даже лучше – хорошая отмазка для совести, чтобы вернуться туда снова.
Состав трогается, и я впадаю в состояние межпространственной нирваны: мерно стучат колеса, в конце вагона насилуют магнитофон, в начале вагона слышны детские вопли, от бабульки снизу поднимается едкий запах туалета – сказка.
Наверное, я заснула, потому что когда я открываю глаза, то рядом со мной светит замурованная в плафон лампа, а голоса моих «совагонников» стали гораздо тише. Я потягиваюсь, спускаю ноги и топаю в туалет, чтобы подергать запертую дверь и услышать за собой прокуренный голос: «Сейчас станция, закрыли только что…» Ну и ладно. Не очень-то и хотелось! Я возвращаюсь на свою полку и выкапываю из недр сумки книгу. Обложка ехидно сообщает мне, что я умудрилась взять с собой Уголовный кодекс с комментариями. Странно, я ведь положила историю Карамзина… Я запихиваю талмуд назад и с тоской пялюсь в потолок. Хочу уже приехать.
***
Совсем не бодрый голос проводницы прорывается сквозь неуютный сон. Не хочется ни просыпаться, ни оставаться лежать на неудобной койке. Почти приехали. Скоро, скоро… Еще часик… Я складываю белье и устраиваюсь на уже собранном месте бабульки снизу. И утыкаюсь носом в кодекс – дабы не приставали с задушевными беседами. Естественно, я его не читаю – у меня голова сейчас совсем другим забита! – но страницы переворачиваю с похвальной частотой. Наконец, нервы не выдерживают, и я просто начинаю пялиться в окно. Меня всю заметно трясет. Никто не знает, что я уехала, но я никому не сказала, что приезжаю. Пригородный пейзаж сменился городскими мотивами: заводы, дороги, многоэтажки… Я нервно обгрызаю кожу на большом пальце. Сколько лет прошло? В любом случае – слишком много.
Поезд замедляет свой ход, пассажиры подтягиваются к выходу, а мне становится страшно. Страшно от того, что вот сейчас все выйдут, а я останусь тут одна и меня увезут обратно. Поэтому на перрон я выскакиваю самая первая, распихав баулы и торбы, наставленные у выхода.
***
О этот воздух! О это небо! О Боже!
Я бы сейчас заплакала, если бы не запретила себе это делать еще полгода назад. Очень хочется кое-что сделать… А, ладно! Я падаю на колени и прижимаюсь лбом к асфальту, подрываясь прежде, чем кто-то обеспокоено поинтересуется, не плохо ли мне. Мне плохо. От того, что слишком хорошо.
Дорогу я помню великолепно – дома, магазины, кафе. Я отмечаю, что изменилось, стало лучше, а что вообще пропало с лица Земли. Блин, вот сейчас я позвоню в дверь подруги, а она меня пошлет…
Если честно, то я ни с кем не собираюсь видеться. Если бы могла, то даже с ней не встречалась, но надо же мне где-то перекантоваться. Я хочу просто побродить по городу в одиночестве, подумать о дорогих людях, которые ходят где-то рядом, которых бы я хотела встретить случайно. Тогда бы я гордо назвала это Судьбой. А так, по договоренности, не хочу. Звонить, слышать: «Извини, я не могу», «Я занят», «Давай в воскресенье» - не хочу и не могу. Я приехала увидеться с Городом, а люди – это переходящее. Да, я вас люблю, но увидеть вас будет слишком больно, потому что потом придется уехать, бросить вас… «Уж лучше будь один, чем вместе с кем попало». А мне просто приятно знать, что мы дышим одним воздухом, смотрим на одни стены, ездим в одном метро. А все остальное не так важно.
Тем более, я всегда могу передумать.
[/CENTER]
[/CENTER]
[/CENTER]
